CC BY
122
УДК 81 114.2 В. С. Страхова
кандидат филологических наук, профессор кафедры общего и сравнительного языкознания МГЛУ; e-mail: [email protected]
МАРКЕРЫ ЭВИДЕНЦИАЛЬНОСТИ В ЯЗЫКЕ СМИ
В статье исследуется категория эвиденциальности и ее маркеры в русском и немецком языках на материале дискурса СМИ. Предлагается изменить принятую сегодня лингвистами трактовку статуса эвиденциальности и рассматривать ее как коммуникативную категорию, эксплицирующую отношение говорящего к источнику информации не только грамматическими, но и лексическими средствами.
Ключевые слова: волюнтативная функция языка; эвиденциальность; засвидетельствованность; язык СМИ; маркеры эвиденциальности; коммуникативная категория.
Strakhova V. S.
Ph. D., Professor, Department of General and Comparative Linguistics, MSLU; e-mail: [email protected]
EVIDENTIAL MARKERS IN THE LANGUAGE OF MASS MEDIA
The article focuses on evidentiality in mass media discourse in the Russian and German languages. The author considers a new approach to the notion of evidentiality and defines evidentiality as a communicative category that explicates the speaker's attitude to the source of information not only grammatically but also lexically.
Key words: volitional function of language; evidentiality; indirectivity; language of the mass media; evidential markings; communicative category.
Проблема выражения отношения говорящего к сообщению, а именно отсылке к источнику передаваемой информации, связана с изучением взаимодействия в высказывании своего и чужого. Н. Д. Арутюнова отмечает, что «оно имеет далеко идущие последствия для разных аспектов языка... и принимает самые разнообразные формы, к числу которых относятся: цитирование, прямая, косвенная и несобственно прямая речь» [1, с. 668-669].
В настоящее время указанное явление обозначается термином «эвиденциальность», под которым понимается «любой способ экспликации источника информации с помощью специальных маркеров» [3, с. 87]. Помимо вышеназванного термина, также используются: пересказывательность, инференциальность, заглазность, медиатив,
засвидетельствованность, имперцептив и др. [4]. В данной статье в качестве синонимов используются эвиденциальность и засвиде-тельствованность.
Эвиденциальность входит в число наиболее спорных категорий, так как представлена далеко не во всех языках мира и репрезентируется с помощью разнообразных средств. Это связано с соотношением роли морфологии и синтаксиса, способов выражения модальности в языках различного типа и другими факторами.
По мнению некоторых ученых, эвиденциальность - это грамматическая категория, относящаяся наряду с модальностью, оценочностью и некоторыми другими к разряду семантико-прагматических, выражающих отношение между говорящим и пропозицией [8]. М. М. Ма-карцев говорит о грамматикализованной эвиденциальности, которая характеризуется наличием специальных грамматических средств выражения данной категории [7]. Однако такой подход применим далеко не к любому языку. Традиционно к языкам, в которых засвидетельствована категория эвиденциальности, относятся языки американских индейцев, финно-угорские, тюркские, балтийские, тибето-бирманские, кавказские, тунгусо-маньчжурские, некоторые африканские языки, а также албанский, армянский, персидский, таджикский, корейский, японский.
Если сравнительно недавно категория эвиденциальности казалась экзотической (вероятно, потому, что в наиболее распространенных индоевропейских языках она отсутствует), то в последнее десятилетие отмечается существенный рост интереса к данному явлению. Не последнюю роль в этом играет то обстоятельство, что типологический анализ обнаруживает присутствие эвиденциальности во все большем количестве языков.
В. А. Плунгян выделяет пять ареалов, богатых языками с грамматическим выражением эвиденциальности:
- «Большой эвиденциальный пояс»: от языков Балкан через Малую Азию, Кавказ, Поволжье, Южную Азию и Сибирь до Дальнего Востока;
- Северная Сибирь и циркумполярная область Евразии: самодийские, обско-угорские языки, юкагирский и некоторые другие;
- Прибалтийский ареал: литовский, латышский и эстонский;
- Языки Северной, Центральной и Южной Америки;
- Австралия и Новая Гвинея, где встречаются наиболее сложные эвиденциальные системы из известных на сегодняшний день (прежде всего в Новой Гвинее)1.
К ареалам, в которых грамматикализованная эвиденциальность представлена слабо или вообще отсутствует, относятся Океания, Тропическая Африка, вся Европа (кроме Балкан и Балтии).
Высказывается мнение, что распространение эвиденциальности в разных языках одного ареала объясняется тем, что заимствуются именно те языковые категории, которые непосредственно связаны с процессом коммуникации, а эвиденциальность - одна из них.
М. М. Макарцев пишет: «Скорее вызывает удивление, то, что в эти ареалы входят также языки, которые эту категорию не заимствуют, что, по всей видимости, может быть связано с внеязыковы-ми причинами (например, с их более высоким статусом)» [7, с. 10]. Думается, именно поэтому эвиденциальность не свойственна таким развитым и социально значимым языкам, как английский, немецкий, русский, французский.
Однако последнее положение может быть оспорено в свете новейших исследований эвиденциальности, а именно - неграмматических средств ее выражения, в том числе и в тех языках, где она традиционно не выделялась, как, например, в английском, греческом, испанском, итальянском, немецком, польском и русском. Лексические маркеры эвиденциальности активно изучаются в рамках ряда проектов в университете И. Гуттенберга (г. Майнц, Германия).
Таким образом, категория эвиденциальности выходит за пределы строго очерченных ранее морфологическими маркерами границ и попадает в область синтаксиса. М. М. Макарцев предлагает поместить эвиденциальность в семиотическое пространство текста, где она получает статус коммуникативной категории.
Основываясь на изложенных выше положениях, обратимся к анализу языка СМИ, в котором ссылка на источник получения информации присутствует практически в каждом тексте, так как воздействие на читателя с целью вызвать его доверие, склонить на свою сторону (реализация волюнтативной функции языка) - основная задача журналиста.
В русской грамматике эвиденциальность как языковая категория вплоть до последних десятилетий рассматривалась в качестве
1 Цит. по: [7, с. 9].
составной части модальности. В частности, согласно Лингвистическому энциклопедическому словарю, «к сфере модальности относят: <...> разную степень уверенности говорящего в достоверности формирующейся у него мысли о действительности» [6, с. 218]. Из средств выражения этой категории в словаре упомянуты только «специальные модальные частицы, напр., для выражения неуверенности (вроде) <...> недостоверности (якобы)». Впоследствии категория эвиденциальности была выделена из понятия модальности и стала рассматриваться отдельно [3; 7; 10].
В частности, исследованием данной категории занималась известный типолог Н. А. Козинцева. В одной из своих многочисленных статей она анализирует различные варианты пересказывательно-сти как формы косвенной засвидетельствованности в русском языке [5]. В частности, рассматривается сложное предложение, конструкции с модальными речевыми частицами (мол, дескать, де, якобы), с вводными словами, конкретное лицо или печатный орган как источник информации, общепринятое мнение как источник и т. д. [2]. Приведем некоторые примеры.
Как утверждают информированные источники, руководил всей операцией в Одессе именно он. (Он - глава Совета национальной безопасности и обороны Украины Андрей Парубий. - В. С.) (Комсомольская правда, 06.05.2014).
В данном случае журналист использует вводное предложение с глаголом речи, подчеркивая тем самым отказ нести персональную ответственность за сообщаемый факт.
Довольно часто при указании на косвенный источник информации используются модальные речевые частицы. Однако их появление в текстах, относящихся к жанру газетной статьи, представляется не всегда уместным, поскольку некоторые из них стилистически маркированы и вносят в речь элементы разговорного стиля:
В первые часы после решительного голландского «нет» интеграции Украины в Евросоюз социальные сети Незалежной едва не взорвались от воплей: «Ну почему эти наркоманы любят москалей больше, чем нас?!» Дескать, министр иностранных дел П. Климкин, чтобы понравиться голландцам, даже полетел в Амстердам, где, надев вышиванку, в окружении дивчин и парубков катался на велосипеде, изображая настоящего европейца (Аргументы недели, 14.04.2016).
[На прямой линии с президентом был задан вопрос о Тимирязевской академии]. Путин ответил, что, дескать, Тимирязевку оставят в покое, хотя... и Москва должна развиваться... (Собеседник, № 15, апрель 2016).
Приведем пример упоминания конкретного лица или печатного органа в качестве источника информации:
В начале недели немецкий таблоид Bild опубликовал специальное расследование, опирающееся на доске одной неназванной западноевропейской разведслужбы. В нем говорится, что Германия наводнена хорошо замаскированными «спящими» бойцами элитных спецподразделений, заброшенными из России. Якобы все они владеют русским боевым искусством под названием «Система». Немцы утверждают, что этой технике единоборств обучались и обучаются все советские и российские сотрудники спецслужб - «агенты Кремля, солдаты элитных подразделений в отставке с лицензией на бесшумное убийство» (Аргументы недели, 14.04.2016).
Автор, называя источник, тем самым в какой-то мере снимает с себя ответственность за достоверность информации. Прямое указание на него позволяет также оценить правдивость сообщения в зависимости от уровня ответственности источника. Судя по тексту, автор статьи не доверяет журналу «Bild», о чем свидетельствует употребление частицы якобы, обладающей значением недостоверности.
Частотность использования маркеров эвиденциальности в последнем примере свидетельствует о том, что в дискурсе СМИ они являются обязательным компонентом текста, отражающим точку зрения журналистов на достоверность представленной информации.
Обратимся к материалу немецкого языка, который несколько отличается от русского набором языковых средств, выступающих маркерами эвиденциальности. Как известно, в немецком языке категория эвиденциальности может выражаться с помощью как лексических, так и грамматических средств и конструкций.
К группе лексических средств, используемых для выражения категории эвиденциальности, прежде всего относятся глаголы, которые выражают акты восприятия и коммуникации. Класс таких глаголов в немецком языке является открытым и довольно разнообразным, они также часто образуют сложноподчиненные предложения. Бьерн Ханзен выделяет следующие основные семантические типы глаголов относительно источника информации [9]:
- слухового восприятия (hören, sagen);
- зрительного восприятия (sehen);
- восприятия посредством чтения (lesen);
- восприятия с помощью умозаключения (zum Schluß kommen).
С помощью этих глаголов в немецком языке можно выразить почти все частные значения категории эвиденциальности.
Из лексических средств, используемых для выражения категории эвиденциальности в немецком языке, следует также отметить эвиденци-альные частицы. Они не являются членами предложения, не выделяются ударением и не могут употребляться с отрицанием, а по своей форме похожи на наречия: angeblich - как сообщается, vorgeblich - якобы.
Среди грамматикализованных средств немецкого языка наибольший интерес представляет такое морфологическое средство, как конъюнктив I. Эта глагольная форма указывает на любое сообщение как от первого, так и третьего лица. Таким образом, конъюнктив I может употребляться и тогда, когда говорящий ссылается на свои собственные слова, сказанные ранее:
Ich sagte ihm, ich sei nicht zuständing. Я ему говорил, что это не входит в мои обязанности.
Одна из функций конъюнктива I - ссылка на косвенную речь. В таком случае он может употребляться для указания на цитирование. Однако его использование характерно для немецкого литературного языка, а в разговорной речи более предпочтительным является индикатив. Ср.:
Литературный язык: глагол говорения + конъюнктив I Peter sagt, dass er nächste Woche nach Regensburg komme.
Разговорная речь: глагол говорения + индикатив
Peter sagt, dass er nächste Woche nach Regensburg kommt.
На русский язык оба этих примера переводятся одинаково: Петр говорит, что на следующей неделе приедет в Регенсбург.
Кроме конъюнктива I, также довольно часто встречается конъюнктив II, который маркирует глаголы в конструкциях со значением условия. Однако в разговорной речи формы обоих конъюнктивов часто употребляются синонимично:
Peter sagt, dass er nächste Woche nach Regensburg käme.
При передаче большого куска речи глагол говорения может опускаться. В таком случае конъюнктив I будет маркировать косвенную
речь. Это часто встречается в газетно-публицистическом стиле при передаче чьих-то слов, например:
New York - In Syrien ist nach Einschätzung der UNO-Inspekteure das Nervengas Sarin eingesetzt worden. Es gebe "klare und überzeugende" Beweise, dass am 21. August bei Damaskus Sarin benutzt worden sei, heißt es in einem Bericht, der im Laufe des Montags dem Uno-Sicherheitsrat vorgelegt werden soll.
Нью-Йорк: по оценке инспекторов ООН, в Сирии был использован газ зарин. Существуют четкие и убедительные доказательства, что 21 августа около Дамаска был использован зарин, что засвидетельствовано в отчете, который должен быть представлен Совету безопасности ООН в течение месяца.
Немецкий язык обладает более или менее закрытым классом модальных глаголов, из которых только два обладают эвиденциальным значением: sollen и wollen.
Главное назначение глагола sollen - передача чужой речи. При этом необходимо выделить следующую модель: Xsollp: Z сообщает о том, что Y хочет, чтобы X сделал р.
В русском языке точного эквивалента данному глаголу нет. При передаче чужой речи sollen обычно сочетается с инфинитивом:
Peter soll kommen.
Кто-то хочет, чтобы Петер пришел.
Вторым модальным глаголом, имеющим эвиденциальное значение, является wollen. Синтаксически он похож на глагол sollen. Wollen также сочетается с инфинитивом I и II, при этом в конструкции с инфинитивом II будет преобладать эвиденциальное значение. Основное же значение данного глагола будет схоже с русским «хотеть -выражать волеизъявление»:
Peter will nach Regensburg kommen.
Петер хочет поехать в Регенсбург.
В других же случаях wollen указывает на то, что источником информации является само действующее лицо:
Peter will in Regensburg gewesen sein.
Петер утверждает, что он был в Регенсбурге.
Помимо модальных глаголов, в немецком языке имеются вставные конструкции, позволяющие включать в предложение новую,
дополнительную информацию, указывающую на источник сведений и не изменяющую его структуру. Информация, которая была введена с помощью вставки, способствует акцентированию внимания на самом содержании чужого высказывания, носитель информации при этом уходит на второй план.
Характерной особенностью вставных конструкций является то, что они могут выражать эвиденциальные значения наряду с различными модальными, ср.:
Dies ist meiner Meinung nach aber weder für die Betroffenen noch für die Sache nützlich oder sinnvoll [9, с. 17].
Meines Erachtens stellt für eine Erhebung des studentischen Interessens an deutscher Landeskunde die Ausgansguniversität mit ihren Studienmodalitäten nur eines uner mehreren Bedarfskriterien dar [6, с. 18].
Как видим, в данных примерах реализуется эвиденциальная вставная конструкция, выражающая степень уверенности говорящего в сообщаемой информации. Но при этом говорящий не утверждает, что его информация абсолютно верна.
Маркеры прямой эвиденциальности являются неотъемлемой составляющей текстов СМИ, они дают ссылку на источник полученной информации. По нашим наблюдениям, прямая эвиденциальность встречается в текстах СМИ не часто, так как представленные в них факты обычно не основываются на сенсорном восприятии отдельного человека. Маркеры выражения косвенной эвиденциальности, напротив, представлены широко. Пожалуй, наиболее частотным способом выражения косвенной эвиденциальности в языке прессы является пересказывательность, когда журналист передает точку зрения на ту или иную проблему конкретных лиц (политиков, общественных деятелей), ссылается на сообщения новостных агентств и т. д.
Рассмотрим данный способ отсылки к источнику информации на примере ряда статей новостного агентства Deutsche Welle и газеты Zeit. Эвиденциалы пересказывательности мы делим на две группы.
Группа первая: эвиденциалы, отсылающие к конкретному источнику информации - сложноподчиненные предложения, или цепочки предложений, содержащие косвенную речь. При этом в главном (реже в придаточном) предложении дается ссылка на конкретный источник информации, а также способ ее подачи (глаголы говорения).
Дополнительным эвиденциальным маркером служит конъюнктив косвенной речи, который, однако, не является необходимым признаком:
Eine Delegation werde am Sonntag aufbrechen, kündigten die Exilsyrer in Istanbul an.
Der Rubel habe seine Bedeutung als Geld verloren, kommentierte die Wirtschaftszeitung "Wedomosti" die Ziffern auf den Tafeln der Wechselstuben (Der Spiegel, Nr. 52/20.12.2014, 64-66).
В отдельных случаях источник информации вводится посредством предложной конструкции (laut X, nach Worten von X / Schätzungen von X, unter Bedeutung auf X, X zufolge), а предложение по своей форме является простым:
Laut Bericht stieg die Betreuungsquote von Migrantenkindern von 2008 bis 2010 um 34 Prozent.
Der Verkauf von Urlaubsreisen brach nach Angaben des Tourismusverbandes praktisch vollständig zusammen, viele Russen können sich die traditionellen Neujahrsferien im Ausland nicht mehr leisten (Der Spiegel, Nr. 52/20.12.2014, Seite 64-66).
Группа вторая: эвиденциалы, не дающие указания на конкретный источник информации:
- с модальным глаголом sollen:
Ein Film-Produzent soll einen Teil von Wulffs Hotelkosten während eines Münchenbesuchs übernommen haben;
- с эвиденциальными частицами:
Wulff habe davon angeblich nichts gewusst;
- с неопределенно-личным местоимением man:
Dort spielt man die Bedeutung des TCMV-Beschlusses herunter und
verweist darauf, dass...
Таким образом, спектр средств выражения эвиденциальных значений в текстах немецкоязычных СМИ является довольно широким, но основную роль играют маркеры выражения косвенной эвиденци-альности, а именно - пересказывательности, с отсылкой к конкретному источнику информации.
Итак, в дискурсе СМИ реализуется волюнтативная функция языка, состоящая в возможности оказания воздействия на адресата с помощью различных языковых средств, в том числе маркеров эвиден-циальности. Как в русском, так и в немецком языках рассмотренные
выше маркеры участвуют в формировании мировоззрения реципиентов, оказывая влияние на степень их доверия к правдивости сообщаемой информации и выработку собственной критической позиции.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арутюнова Н. Д. Проблемы коммуникации // Язык и мир человека. - М. : Языки русской культуры, 1999. - С. 643-686.
2. Арутюнова Н. Д. Показатели чужой речи де, дескать, мол. К проблеме интерпретации речеповеденческих актов // Язык о языке: сб. статей / под общ. рук. и ред. Н. Д. Арутюновой. - М. : Языки русской культуры, 2000. -С. 437-449.
3. Кобрина О. А. Категория эвиденциальности: ее статус и формы выражения в разных языках // Вопросы когнитивной лингвистики. - Тамбов, 2005. - № 1. - С. 86-98.
4. Козинцева Н. А. Категория эвиденциальности (проблемы типологического анализа) // Вопросы языкознания. - 1994. - № 3. - С. 92-104.
5. Козинцева Н. А. Косвенный источник информации в высказывании // Эвиденциальность в языках Европы и Азии. - СПб. : Наука, 2007. -С. 85-103.
6. Лингвистический энциклопедический словарь. - М. : Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.
7. Макарцев М. М. Эвиденциальность в пространстве балканского текста. -СПб. : Нестор-История, 2014. - 444 с.
8. Мельчук И. А. Курс общей морфологии. - Т. I-V. - Т. II - Ч. II: Морфологические значения. - М. : Языки русской культуры ; Вена : Wiener Slawistischer Almanach. 1998. - 543 с.
9. Ханзен Б. Эвиденциальность в немецком языке // Эвиденциальность в языках Европы и Азии: сб. ст. памяти Н. А. Козинцевой. - СПб. : Наука, 2007. - С. 241-252.
10. Эвиденциальность в языках Европы и Азии: сб. статей памяти Н. А. Козинцевой. - СПб. : Наука, 2007. - 634 с.
