CC BY
66
клиническая лабораторная диагностика. 2016; 61(7) doi 10.18821/0869-2084-2016-61-7-408-412
биохимия
© коллектив авторов, 2016
УДК 616-008.9-06:616-056.257]-078.33
Сумеркина в.А., Головнева Е.С., Телешева Л.Ф.
МАРКЕРЫ ДИСФУНКЦИИ ЭНДОТЕЛИЯ И ЦИТОКИНОВЫЙ ПРОФИЛЬ У ПАЦИЕНТОВ С МЕТАБОЛИЧЕСКИМ СИНДРОМОМ И АБДОМИНАЛЬНЫМ ОЖИРЕНИЕМ
ГОУ вПО «Южно-Уральский государственный медицинский университет» Минздрава Российской Федерации, 454092, Челябинск, Российская Федерация
В работах российских и зарубежных исследователей описаны изменения клеточного и гуморального звена иммунитета при ожирении и метаболическом синдроме, однако данные авторов во многом противоречивы. Сведения об уровне маркеров дисфункции эндотелия и показателях иммунного статуса у пациентов с изолированным абдоминальным ожирением в доступной литературе не встречаются. В то же время именно абдоминальное ожирение является обязательным критерием метаболического синдрома, а адипокины, синтезирующиеся в висцеральной жировой ткани, индуцируют нарушения гомеостаза и поддерживают субклиническое хроническое воспаление, сопутствующее метаболическому синдрому. В работе выполнено исследование маркеров дисфункции эндотелия и цитокинового профиля у молодых пациентов обоего пола с метаболическим синдромом и изолированным абдоминальным ожирением. Установлено, что у пациентов с изолированным абдоминальным ожирением уровень маркеров дисфункции эндотелия (ангиотензина II, эндотелина 1-21, ингибитора активатора плазминогена 1-го типа, ингибитора пути тканевого фактора, гомоцистеина) и цитокиновый профиль (интерлейкин-1Ь, 2, 4, 6, 8, 10, моноцитарный хемоаттрактантный протеин 1-го типа) не отличаются от показателей практически здоровых лиц, однако содержание маркеров дисфункции эндотелия ассоциировано с уровнем провоспали-тельных цитокинов (уровень ингибитора пути тканевого фактора (TFPI) коррелирует с концентрацией интерлейкина-6 (ИЛ-6), r = -0,964). У пациентов с метаболическим синдромом выявлено повышение концентрации ангиотензина II, ингибитора активатора плазминогена 1 типа (PAI-1), TFPI, моноцитарного хемоаттрактантного протеина 1-го типа (MCP-1) и интерлейкина-10 (ИЛ-10); содержание ангиотензина II и эндотелина 1-21 коррелирует с уровнем ИЛ-6 (r = 0,416 и 0,445 соответственно), концентрация гомоцистеина — с содержанием интерлейкина-8 (ИЛ-8) (r = 0,459).
Ключевые слова: метаболический синдром; абдоминальное ожирение; ангиотензин II; эндотелин 1-21, PAI-1;
TFPI; гомоцистеин; цитокины. Для цитирования: Сумеркина В.А., Головнева Е.С., Телешева Л.Ф. Маркеры дисфункции эндотелия и цитокиновый профиль у пациентов с метаболическим синдромом и абдоминальным ожирением. Клиническая лабораторная диагностика.2016; 61(7):408-412
DOI: 10.18821/0869-2084-2016-61-7-408-412 Sumerkina V.A., GolovnevaE.S., TeleshevaL.F.
the markers of dysfunction of endothelium and cytokine profile in patients WITH metabolic syndrome and abdominal obesity
The Yuhjno-uralskii state medical university of Minzdrav of Russia, 454092 Chelyabinsk, Russia
The publications ofRussian and foreign researcher are described the alterations of cellular and humoral chain of immunity under obesity and metabolic .syndrome. However, the presented facts are in many ways contradictory. The data concerning the level of markers of dysfunction of endothelium and indices of immune status in patients with isolated abdominal obesity is absent in available literature. At the same time, exactly abdominal obesity is an obligatory criterion of metabolic syndrome and adipokinins synthesized in visceral adipose tissue, induce homeostasis disorders and maintain sub-clinical chronic inflammation concomitant to metabolic syndrome. The article presents the results of study of markers of dysfunction of endothelium and cytokine profile in young patients of both gender with metabolic syndrome and isolated abdominal obesity. It is established that in patients with isolated abdominal obesity the level ofmarkers of dysfunction of endothelium (angiotensin II, endothelin I-21, inhibitor of activator ofplasminogen type I, inhibitor of tissue factor path, homocysteine) and cytokine profile (interleukin 1p, 2, 4, 6,8, 10, monocytic chemo-attractive protein type I) have no differences with indices of healthy people. However, content of markers of dysfunction of endothelium is associated with level of pro-inflammatory cytokines (the level of inhibitor of tissue factor path correlates with concentration of interleukin-6, r= -0.964). in patients with metabolic syndrome it was established increasing of concentration of angiotensin II, inhibitor of activator ofplasminogen type I, inhibitor of tissue factor path, monocytic chemo-attractive protein type I and interleukin-10. The content of angiotensin II and endothelin I-21 correlates with level of interleukin-6 (r=0.416 and 0.445 correspondingly) and concentration of homocysteine with content of interleukin-8 (r=.0459).
Keywords: metabolic syndrome; abdominal obesity; angiotensin II; endothelin I-21; inhibitor of activator ofplasminogen
type I; inhibitor of tissue factor path; homocysteine; cytokines For citation: Sumerkina V.A., Golovneva E.S., Telesheva L.F. The markers of dysfunction of endothelium and cytokine profile in patients with metabolic syndrome and abdominal obesity. Klinicheskaya Laboratornaya Diagnostika (Russian Clinical Laboratory Diagnostics) 2016; 61 (7): 408-412 (in Russ.) DOI: 10.18821/0869-2084-2016-61-7-408-412
For correspondence: Sumerkina V.A., candidate of medical sciences, senior researcher of the central research laboratory e-mail: veronika.sumerkina@mail.ru
Conflict of interests. The authors declare absence of conflict of interests. Financing. The study had no sponsor support Expression of gratitude.
Received 02.02.2016 Accepted 15.03.2016
Д л я к о р р е с п о н д е н ц и и: Сумеркина Вероника Андреевна, канд. мед. наук, ст. науч. сотр. Центральной научно-исследовательской лаборатории ГБОУ ВПО ЮУГМУ Минздрава России; е-mail: veronika.sumerkina@mail.ru
Russian clinical laboratory diagnostics. 2016; 61(7)
doi 10.18821/0869-2084-2016-61-7-408-412
Введение. В настоящее время среди населения всех возрастных групп отмечается неуклонный рост числа заболеваний, относящихся к так называемым «метаболическим пандемиям», — артериальной гипертензии (АГ), атеросклероза, ожирения, метаболического синдрома (МС), сахарного диабета 2-го типа [1]. Клиническими проявлениями патологии жировой ткани являются ожирение и МС. Жировая ткань in vivo сформирована из филогенетически раннего пула висцеральных жировых клеток, не чувствительных к действию инсулина, а также из пула подкожных адипоцитов, эволюци-онно сформированных позднее и чувствительных к регуля-торному влиянию инсулина. Различают патологию подкожных адипоцитов — ожирение — и патологию висцеральной жировой ткани — абдоминальное ожирение (АО) и метаболический синдром [2]. Пристальное внимание практических врачей обращено на пациентов с МС, для которых помимо абдоминального ожирения характерны многочисленные изменения гомеостаза — артериальная гипертензия, нарушения углеводного, липидного, пуринового обмена, тромбоген-ные изменения системы гемостаза, гормональный дисбаланс и многие другие. Изучению особенностей гомеостаза у лиц с различными компонентами МС посвящено достаточно много работ, в то же время пациентов с изолированным абдоминальным ожирением обычно считают практически здоровыми и в исследования включают редко.
Ведущим патогенетическим механизмом формирования метаболического синдрома признают инсулинорезистент-ность (ИР). В то же время важная роль в развитии МС и его компонентов принадлежит дисбалансу адипокинов. Показано, что в висцеральных жировых клетках происходит синтез ангиотензина II, ингибитора активатора плазминогена 1-го типа и других медиаторов, которые способны усугублять имеющуюся эндотелиальную дисфункцию и одновременно являются ее маркерами [3].
В российских и зарубежных исследованиях описаны изменения клеточного и гуморального звена иммунитета при ожирении и МС, однако данные авторов во многом противоречивы [4]. Сведения об уровне маркеров дисфункции эндотелия (ДЭ) и показателях иммунного статуса у пациентов с изолированным абдоминальным ожирением в доступной литературе не встречаются. В то же время именно АО является обязательным критерием метаболического синдрома, а адипокины, синтезирующиеся в висцеральной жировой ткани, индуцируют нарушения гомеостаза и поддерживают субклиническое хроническое воспаление, сопутствующее МС. Поэтому представляется актуальным исследовать уровень маркеров дисфункции эндотелия и цитокиновый профиль у пациентов с метаболическим синдромом и изолированным абдоминальным ожирением.
Цель: определить содержание маркеров дисфункции эндотелия и цитокиновый профиль у пациентов с метаболическим синдромом и изолированным абдоминальным ожирением в молодом возрасте.
Материал и методы. В исследование были включены 137 пациентов обоего пола (65 мужчин и 72 женщины) в возрасте от 18 до 45 лет, обратившихся к кардиологу или терапевту в поликлинику МБУЗ «Городская клиническая больница N° 11» г. Челябинска в 2013—2015 гг. Критерии включения: наличие абдоминального ожирения (окружность талии (ОТ) более 80 см у женщин и более 94 см у мужчин), метаболического синдрома (согласно Национальным рекомендациям Российского кардиологического общества, 2013), согласие на участие в исследовании. Критерии исключения: беременность, лактация; синдром поликистозных яичников; сахарный диабет; венозный тромбоз на момент обследования или в анамнезе; онкологические заболевания на момент обследования или в анамнезе; туберкулез; ВИЧ-инфекция; психические заболе-
biochemistry
вания; острые и хронические воспалительные заболевания в период обострения; прием гормональных и антитромботиче-ских препаратов.
Пациенты были распределены по 3 группам, сопоставимым по полу и возрасту: 1-я группа — пациенты с изолированным АО (n = 23), 2-я группа — пациенты с МС (n = 51), 3-я группа — пациенты с нормальным индексом массы тела и окружностью талии, без АГ и нарушений углеводного и липидного обмена, соответствующих дополнительным критериям МС (группа сравнения) (n = 63).
В сыворотке крови методом твердофазного иммунофер-ментного анализа определяли концентрацию инсулина (набор реагентов Monobind, США) с расчетом индекса инсу-линорезистентности HOMA-IR (НОМА = глюкоза натощак, ммоль/л х инсулин натощак, мкМЕ/мл / 22,5), ингибитора пути тканевого фактора (TFPI) (набор реагентов AssayPro, США), ингибитора активатора плазминогена 1 типа (PAI-1) (набор реагентов Bender MedSystems, Австрия), ангиотензи-на II (набор реагентов RayBiotech, США), эндотелина 1-21 (набор реагентов Biomedica, Австрия) и гомоцистеина (набор реагентов Axis-Shield, Норвегия). Концентрацию цито-кинов интерлейкина-ф, 2, 4, 6, 8, 10 (ИЛ-ф, 2, 4, 6, 8, 10), интерферона-а, -g (ИФН-а, -у) и моноцитарного хемоаттрак-тантного белка 1-го типа (МСР-1) определяли наборами реагентов «Вектор-Бест», Россия. Исследование выполнено на автоматическом иммуноферментном анализаторе personal Lab (Adaltis, Италия) и на автоматическом комбинированном биохимическом и иммуноферментном анализаторе Analette Biochem (HTI, США).
Статистическую обработку результатов выполняли с помощью пакета прикладных программ Statistica 7 (StatSoftInc., 2006, США). Для определения различий сравниваемых независимых выборок использовали непараметрические критерии Колмогорова—Смирнова, Вилкоксона, Манна—Уитни. При проведении корреляционного анализа использовали коэффициент ранговой корреляции Спирмена. Результаты представлены в виде медианы и интерквартильного размаха Me (Q25o/o—Q75%). Статистически достоверными считали значения p < 0,05.
Результаты и обсуждение. У пациентов молодого возраста с изолированным абдоминальным ожирением значимых отличий в содержании маркеров дисфункции эндотелия по сравнению с практически здоровыми лицами установлено не было (табл. 1).
В группе пациентов с абдоминальным ожирением установлена сильная положительная корреляционная связь между концентрацией TFPI и индексом массы тела (r = 0,659), а также концентрациями TFPI и PAI-1 (r = 0,670), что отражает компенсаторную реакцию эндотелия в виде повышения антикоагу-лянтного потенциала в ответ на снижение активности фибри-нолитической системы. Взаимосвязи между концентрациями TFPI и PAI-1 у пациентов 3-й группы установлено не было.
Малоизученным и спорным остается вопрос о дисфункции эндотелия в рамках метаболического синдрома. В частности, противоречивы данные о временных взаимоотношениях МС и эндотелиальной дисфункции [5].
Пациенты с метаболическим синдромом по сравнению с контрольной группой имели достоверно более высокие уровни ангиотензина II, PAI-1 и TFPI. Повышение концентрации ангиотензина II при МС может быть обусловлено активацией ренин-ангиотензиновой системы (71/ пациентов 2-й группы имели АГ). В то же время установлена роль висцеральной жировой ткани в регуляции работы ренин-ангиотензиновой системы, сосудистого тонуса, ангиогенеза [6, 7]. Поэтому рост содержания ангиотензина II при МС можно объяснить избытком висцеральной жировой ткани, что требует дополнительного изучения.
клиническая лабораторная диагностика. 2016; 61(7) doi 10.18821/0869-2084-2016-61-7-408-412
биохимия
Таблица 1
Антропометрические показатели, содержание инсулина и уровень маркеров дисфункции эндотелия в периферической крови, Ме
Показатель Абдоминальное ожирение (группа 1; n = 23) Метаболический синдром (группа 2; n = 51) Группа сравнения (группа 3; n = 63)
Индекс массы тела, кг/м2 25,3* ** (23,2-25,7) 30,7*** (28,4-34,6) 21,0 (19,8-23,1)
Окружность талии, см 87* ** (84—95) 102*** (98—109) 74 (68—79)
Инсулин, мкМЕ/мл 9,3* (7,0—15,0) 15,8*** (10,2—31,4) 10,3 (7,1—14,7)
нома-ш 1,9* (1,5—3,4) 4,7*** (2,5—7,5) 2,3 (1,6—3,3)
Ангиотензин II, пг/мл 5,7 (4,2—9,2) 16,6*** (6,9—44,7) 8,8 (6,2—15,6)
Эндотелин 1-21, фмоль/мл 0,49 (0,41—1,88) 0,47 (0,29—0,84) 0,48 (0,30—0,90)
Ингибитор активатора плазминогена 1-го типа, нг/мл 348,8* (227,9—478,2) 467,6*** (309,5—626,9) 264,1 (224,4—388,4)
Ингибитор пути тканевого фактора, нг/мл 60,6 (38,1—97,5) 123,5*** (93,2—162,6) 93,2 (45,4—137,4)
Гомоцистеин, мкмоль/л 10,5 (8,8—13,6) 13,3 (9,5—16,2) 12,2 (9,6—15,1)
П р и м е ч а н и е. Здесь и в табл. 2 — *p12 < 0,05, **p13 < 0,05, ***p23 < 0,05.
Более высокая по сравнению с контрольной группой концентрация ингибитора активатора пламиногена 1-го типа при МС отражает нарушение функции фибринолитической системы, что было показано в наших предыдущих работах [8]. Известно, что PAI-1 синтезируется в клетках эндотелия, и повышение его уровня в сыворотке крови является маркером ДЭ. Кроме того, клетки висцеральной жировой ткани способны продуцировать PAI-1, снижая активность системы фибринолиза. Нами было выявлено повышение уровня PAI-1 при МС в сравнении с пациентами с изолированным АО, что может быть ассоциировано с более высоким содержанием клеток жировой ткани при МС либо с более выраженной дисфункцией клеток эндотелия у пациентов данной группы.
Ингибитор пути тканевого фактора синтезируется преимущественно в эндотелии, доказано повышение его концентрации при ДЭ. У пациентов 2-й группы определена корреляция (r = 0,399) между индексом HOMA-IR и уровнем TFPI, что указывает на роль инсулинорезистентности в формировании нарушений функции эндотелия.
Основными патогенетическими звеньями метаболического синдрома являются ИР с компенсаторной гиперинсу-линемией, у многих пациентов — в сочетании с гипергликемией и повышением концентрации свободных жирных кислот. Каждый из этих факторов оказывает негативное влияние на функцию эндотелия [9—11], индуцируя дислипидемию, гормональные и метаболические нарушения, активацию симпатоадреналовой системы. При метаболическом синдро-
ме длительное воздействие на эндотелий повреждающих агентов (гипоксии, гиперхолестеринемии, гипергликемии, цитокинов, свободнорадикального окисления и др.) ведет к изменению спектра выделяемых им веществ с усилением синтеза одних и торможением продукции других. Подобные изменения эндотелия достаточно часто приводят к ускоренному развитию атеросклероза [12—15].
Обязательным критерием метаболического синдрома является висцеральное ожирение. Избыточное количество ади-поцитов индуцирует ДЭ и ИР посредством повышенной продукции неэтерифицированных жирных кислот, ИЛ-6 и фактора некроза опухоли а, которые реализуют негативное влияние на эндотелий посредством иммунных механизмов [16].
По мнению большинства исследователей, дисфункция эндотелия сопровождается нарушениями функционирования иммунной системы. Однако тонкие механизмы взаимодействия воспалительного процесса и эндотелиальной дисфункции неизвестны до сих пор [17]. Сведения о цитокиновом профиле пациентов с МС и АО неоднозначны.
В нашем исследовании достоверных отличий в цитокино-вом профиле у пациентов с изолированным абдоминальным ожирением по сравнению с практически здоровыми лицами установлено не было (табл. 2). Однако определена сильная отрицательная корреляционная связь между уровнем ИЛ-6 и концентрацией TFPI (r = -0,964), что указывает на взаимосвязь системы антикоагулянтов и уровня провоспалительных цитокинов при АО.
Таблица 2
Содержание цитокинов в периферической крови, Ме (Q25%— Q75%)
Показатель Абдоминальное ожирение (группа 1; n = 23) Метаболический синдром (группа 2; n = 51) Группа сравнения (группа 3; n = 63)
Интерлейкин-1Р, пг/мл 2,9 (2,5—8,7) 3,2 (2,3—5,8) 3,3 (2,2—4,3)
Интерлейкин-2, пг/мл 9,8 (8,0—10,6) 9,8 (8,5—10,2) 9,3 (9,0—10,2)
Интерлейкин-4, пг/мл 2,8 (2,6—3,2) 3,1 (2,8—3,3) 2,8 (2,7—3,0)
Интерлейкин-6, пг/мл 4,5 (2,8—6,2) 6,4 (4,1—8,3) 4,0 (3,1—4,7)
Интерлейкин-8, пг/мл 41,8 (17,6—116,0) 30,7 (13,8—113,9) 49,1 (23,4—93,9)
Интерлейкин-10, пг/мл 5,0* (4,5—6,0) 5,7*** (5,3—7,2) 4,9 (4,5—6,2)
Интерферон-а, пг/мл 12,6 (11,3—13,6) 12,5 (11,1—15,7) 12,8 (11,1—13,9)
Интерферон-у, пг/мл 21,4 (20,7—23,1) 22,0 (21,1—23,7) 21,4 (20,7—22,4)
Моноцитарный хемоаттрактантный протеин 1-го типа, пг/мл 126,6* (83,2—142,2) 181,7*** (141,8—244,5) 149,6 (105,7—186,4)
russian clinical laboratory diagnostics. 2016; 61(7) doi 10.18821/0869-2084-2016-61-7-408-412
При МС по сравнению с пациентами 3-го группы было установлено повышение концентрации МСР-1 и ИЛ-10. Одним из цитокинов, секретируемых как моноцитами периферической крови, так и макрофагами жировой ткани, является МСР-1. Показано, что МСР-1 в большей степени экспрес-сируется в висцеральной жировой ткани, чем в подкожной жировой клетчатке. Помимо влияния на систему иммунитета этот медиатор способен ингибировать активность инсулина в скелетных мышцах [3]. Повышение концентрации противовоспалительного цитокина ИЛ-10, вероятно, носит компенсаторный характер, являясь ответом на рост уровня ИЛ-6 (г = 0,394).
В результате исследования связи у пациентов с МС между концентрацией цитокинов и уровнем маркеров дисфункции эндотелия было определено, что содержание ангиотензина II и эндотелина 1-21 коррелирует с уровнем ИЛ-6 (г = 0,416 и 0,445, соответственно), а концентрация гомоцистеина — с содержанием ИЛ-8 (г = 0,459).
Таким образом, у пациентов молодого возраста с изолированным абдоминальным ожирением и метаболическим синдромом выявлена связь между маркерами дисфункции эндотелия и концентрацией провоспалительных цитокинов.
Изменение цитокинового профиля при МС может быть обусловлено наличием эндотелиальной дисфункции. Клетки эндотелия не только выполняют барьерную функцию, но и оказывают влияние на процессы гипертрофии и пролиферации гладкомышечных клеток, регуляцию сосудистого тонуса, проницаемость сосудов, ангиогенез, процессы диффузии, трансцитоза, определяют коагулянтные и анти-коагулянтные свойства крови, обладают метаболической и секреторной активностью [6, 12, 13, 18—21]. Доказано, что эндотелий сосудов участвует в каскаде воспалительных реакций, а именно в регуляции иммунного ответа, миграции лейкоцитов в сосудистую стенку, синтезе про- и противовоспалительных цитокинов. При дисфункции эндотелия активизируется синтез многих медиаторов воспаления, которые оказывает влияние как на функционирование иммунных клеток, так и на экспрессию широкого спектра биологически активных веществ [6].
Известно, что медиаторы иммунного воспаления — цито-кины могут синтезироваться эндотелиальными клетками при их повреждениях и модулировать функции сосудистой стенки. ИЛ-6 является цитокином, стимулирующим выработку в гепатоцитах белков острой фазы: С-реактивного белка, амилоида А, аполипопротеина-а, фибриногена, компонентов комплемента [22]. Указанные факторы запускают каскад локальных и системных воспалительных реакций в эндотелии сосудов [23]. По данным Шишовой А.С. и соавт. (2012) [24], увеличение содержания ИЛ-6 в стенках артерии коррелирует с маркерами эндотелиальной дисфункции и признаками ин-сулинорезистентности.
Выводы: 1. У пациентов молодого возраста с изолированным абдоминальным ожирением уровень маркеров дисфункции эндотелия и цитокиновый профиль не отличаются от показателей практически здоровых лиц, однако содержание маркеров дисфункции эндотелия ассоциировано с уровнем провоспалительных цитокинов (уровень ТРР1 коррелирует с концентрацией ИЛ-6, г = -0,964).
2. У молодых пациентов с метаболическим синдромом выявлено повышение концентрации ангиотензина II, РА1-1, ТРРР МСР-1 и ИЛ-10; содержание ангиотензина II и эндотелина 1-21 коррелирует с уровнем ИЛ-6 (г = 0,416 и 0,445, соответственно), концентрация гомоцистеина — с содержанием ИЛ-8 (г = 0,459).
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Исследование не имело спонсорской поддержки.
biochemistry
ЛИТЕРАТУРА (п.п. 3—7, 9—11, 15—19, 21, 22
см. references)
1. Чазова И.Е. Метаболический синдром. М.: Медиа Медика; 2008.
2. Титов В.Н. Становление в филогенезе жировых клеток, биологической функции трофологии, биологических реакции экзо- и эндотрофии. Функциональное различие между висцеральными жировыми клетками и подкожными адипоцитами. Клиническая лабораторная диагностика. 2014; 59(12): 4—12.
8. Сумеркина В.А., Чулков В.С. Гендерные особенности системы свертывания крови, углеводного и липидного обмена при метаболическом синдроме и изолированном абдоминальном ожирении. Известия Самарского научного центра РАН. 2014; 16(5): 1422—6.
12. Никитина В.В., Захарова Н.Б., Каменских Т.Г. Роль ФРЭС и МСР-1 в развитии дисфункции эндотелия при сахарном диабете 1-го и 2-го типа, осложненном диабетической ретинопатией. Клиническая лабораторная диагностика. 2011; (6): 8—10.
13. Захарова Н.Б., Никитина В.В., Каменских Т.Г., Козарезова О.В., Степанова Т.В. Значение молекулярных маркеров в диагностике сосудистой патологии. Клиническая лабораторная диагностика. 2011; (9): 9—10.
14. Куршаков А.А., Сайфутдинов Р.Г., Анчикова Л.И., Валеева И.Х., Никишова Т.В. Инсулинорезистентность и эндотелиальная дисфункция при метаболическом синдроме. Казанский медицинский журнал. 2011; 92(2): 173—6.
20. Васина Л.В. Механизмы дисфункции эндотелия при остром коронарном синдроме: Автореф. дисс. ... докт. мед. наук. СПб.; 2008.
23. Александрова Е.Н., Новиков А.А., Насонов Е.Л. Роль биомаркеров в диагностике и прогнозировании эффективности современной терапии ревматоидного артрита. Клиническая лабораторная диагностика. 2013; (8): 3—13.
24. Шишова А.С., Горяйнов И.И., Лукашов А.А. Влияние терапии на показатели активности иммунного воспаления, нарушений упруго-эластических свойств сосудистого русла у больных артериальной гипертензией с метаболическим синдромом. Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: Медицина. Фармация. 2012; 18(10-1): 67—72.
Поступила 02.02.16
references
1. Chazova I.E. Metabolic syndrome [Metabolicheskiy sindrom]. Moscow: Media Medika; 2008. (in Russian)
2. Titov V.N. The becoming of fatty cells, biological function of trop-hology, biological reactions of exo and endotrophy in phylogenesis. The functional difference between visceral fatty cells and subcutaneous adipocytes. Klinicheskaya laboratornaya diagnostika. 2014; 59(12): 4—12. (in Russian)
3 De Ferranti s., Mozaffarian D. The perfect storm: obesity, adipocyte dysfunction, and metabolic consequences. Clin. Chem. 2008; 54(6): 945—55.
4. Kaur H., Adams-Huet В., smith G., Jialal I. Increased neutrophil count in nascent metabolic syndrome. Metab. syndr. Relat. Disord. 2013; 11(2): 128—31.
5. Blann A. Hemostatic abnormalities associated with obesity and the metabolic syndrome. J. Thromb. Haemost. 2005; 3(5): 1080—2.
6. Palomo I., Alarcon M., Moore-Carrasco R., Argiles J.M. Hemostasis alterations in metabolic syndrome (Review). Int. J. Mol. Med. 2006; 18(5): 969—74.
7. Rajsheker s., Manka D., Blomkalns A.L., Chatterjee T.K., stoll L.L., Weintraub N.L. Crosstalk between perivascular adipose tissue and blood vessels. Curr. opin. Pharmacol. 2010; 10(2): 191—6.
8. sumerkina V.A., Chulkov V.s. Gender features of blood coagulation, carbohydrate and lipid metabolism in the metabolic syndrome and isolated abdominal obesity. Izvestiya samarskogo nauchnogo tsentra RAN. 2014; 16(5): 1422—6. (in Russian)
9. suzuki T., Hirata K., Elkind M.s., Jin Z., Rundek T., Miyake Y. et al. Metabolic syndrome, endothelial dysfunction, and risk of cardiovascular events: the Northern Manhattan study (NoMAs). Am. Heart J. 2008; 156(2): 405—10.
клиническая лабораторная диагностика. 2016; 61(7) doi 10.18821/0869-2084-2016-61-7-412-418
биохимия
10. Rentoukas Е., Tsarouhas K., Kaplanis I., Korou E., Nikolaou M., Marathonitis G. et al. Connection between telomerase activity in PBMC and markers of inflammation and endothelial dysfunction in patients with metabolic syndrome. PLoS One. 2012; 7: e35739.
11. Potenza M.A., Gagliardi S., Nacci C., Carratu' M.R., Montagnani M. Endothelial dysfunction in diabetes: from mechanisms to therapeutic targets. Curr. Med. Chem. 2009; 16(1): 94—112.
12. Nikitina V.V., Zakharova N.B., Kamenskikh T.G. The role of VEGF and MCP-1 in the development of endothelial dysfunction in diabetes 1 and 2 type, diabetic retinopathy complicated. Klinicheskaya laboratornaya diagnostika. 2011; (6): 8—10. (in Russian)
13. Zakharova N.B., Nikitina V.V., Kamenskikh T.G., Kozarezova O.V., Stepanova T.V. The value of molecular markers in the diagnosis of vascular disease. Klinicheskaya laboratornaya diagnostika. 2011; (9): 9—10. (in Russian)
14. Kurshakov A.A., Sayfutdinov R.G., Anchikova L.I., Valeeva I.Kh., Nikishova T.V. Insulin resistance and endothelial dysfunction in the metabolic syndrome. Kazanskiy meditsinskiy zhurnal. 2011; 92(2): 173—6. (in Russian)
15. Pérez M.P., Moore-Carrasco R., González R.D., Fuentes Q.E., Palomo G.I. Gene expression of adipose tissue, endothelial cells and platelets in subjects with metabolic syndrome (Review). Mol. Med. Rep. 2012; 5(5): 1135—40.
16. Huang P.L. A comprehensive definition for metabolic syndrome. Dis. Model. Mech. 2009; 2(5—6): 231—7.
17. Félétou M., Vanhoutte P.M. Endothelial dysfunction: a multifaceted
disorder (The Wiggers Award Lecture). Am. J. Physiol. Heart Circ. Physiol. 2006; 291(3): H985—1002.
18. Aizawa K., Shoemaker J.K., Overend T.J., Petrella R.J. Metabolic syndrome, endothelial function and lifestyle modification. Diab. Vasc. Dis. Res. 2009; 6(3): 181—9.
19. Papageorgiou N., Tousoulis D., Androulakis E., Giotakis A., Siasos G., Latsios G. et al. Lifestyle factors and endothelial function. Curr. Vasc. Pharmacol. 2012; 10(1): 94—106.
20. Vasina L.V. Mechanisms of Endothelial Dysfunction in Acute Coronary Syndrome: Diss. St.Petersburg; 2008. (in Russian)
21. Endemann D.H., Schiffrin E.L. Endothelial dysfunction. J. Am. Soc. Nephrol. 2004; 15(8): 1983—92.
22. Hao Q., Wang L., Tang H. Vascular endothelial growth factor induces protein kinase D-dependent production of proinflammatory cytokines in endothelial cells. Am. J. Physiol. Cell Physiol. 2009; 296(4): 821—7.
23. Aleksandrova E.N., Novikov A.A., Nasonov E.L. The role of biomarkers in the diagnosis and prediction of the effectiveness of current therapy for rheumatoid arthritis. Klinicheskaya laboratornaya diagnostika. 2013; (8): 3—13. (in Russian)
24. Shishova A.S., Goryaynov I.I., Lukashov A.A. Influence oftherapy on the immune inflammatory disorders elastic properties of the vascular bed in hypertensive patients with metabolic syndrome. Nauchnye vedomosti Belgorodskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Meditsina. Farmatsiya. 2012; 18(10-1): 67—72. (in Russian)
Received 02.02.16
© КОЛЛЕКТИв АвТОРОв, 2016 УДК 616.127-005.8-078.33
Дылева Ю.А.1, Груздева О.в.1, Акбашева О.Е.2, Учасова Е.Г.1, Федорова Н.в.1, Чернобай АХ.1, Каретникова в.Н.1, 3, Кашталап в.в.1, 3, Федорова Т.С.2, Барбараш О.Л.1, 3
ВОЗМОЖНОСТЬ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СТИМУЛИРУЮЩЕГО ФАКТОРА РОСТА ^2) ДЛЯ ВЕРИФИКАЦИИ ПОСТИНФАРКТНОГО РЕМОДЕЛИРОВАНИЯ МИОКАРДА
1ФГБНУ «Научно-исследовательский институт комплексных проблем сердечно-сосудистых заболеваний», 650002, г. Кемерово; 2ГБОУ вПО «Сибирский государственный медицинский университет» Минздрава Российской Федерации, 634050, г. Томск; 3ГБОУ вПО «Кемеровская государственная медицинская академия» Минздрава Российской Федерации, 650029, г. Кемерово
Цель исследования: определить уровень ST2 в сыворотке крови пациентов с ИМ в динамике госпитального периода и их взаимосвязь с ремоделированием миокарда.
Материал и методы. В исследование включены 87 пациентов (65 мужчин и 22 женщины) с инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST (ИМпST), средний возраст которых составил 59 лет. Все пациенты были разделены на 2 группы: с адаптивным вариантом ремоделирования миокарда (67 больных) и дезадаптивным (20 больных). Контрольную группу составили 30 человек. На 1-е и 12-е сутки ИМ в сыворотке крови определяли содержание ST2 и NT-proBNP с помощью иммуноферментного метода с использованием тест-систем фирм Critical Diagnostics (США) и Biomedica (Словакия) соответственно. Статистический анализ данных проводился с помощью непараметрических критериев. Результаты. Содержание ST2 и NT-proBNP в 1-е сутки ИМ увеличивалось в 2,4 и 4,5 раза соответственно в сравнении с контролем. Пациенты с дезадаптивным ремоделированием характеризовались в 1,5 раза более высоким содержанием ST2 на 1-е сутки, чем в группе адаптивного ремоделирования, и в 5,3 раза более высоким, чем в группе контроля. В конце госпитального периода (12-е сутки) в обеих группах наблюдалось снижение уровня ST2. Концентрация NT-proBNP на 1-е сутки была повышена у пациентов обеих групп в 1,8 раза и снижалась к 12-м суткам, группы между собой при этом не отличались. Высокий уровень ST2 в 1-е сутки повышает риск развития дезадаптивного ремоделирования в 4,5 раза (ОШ = 4,5, 95% ДИ = 2—10,1, р = 0,011, AUG составила 0,81), NT-proBNP — лишь в 2,3раза (ОШ = 2,3, 95% ДИ = 2—2,01, р = 0,032, AUG составила 0,68). Заключение. Высокий уровень стимулирующего фактора ST2 на 1-е сутки ИМ ассоциировался с дезадаптивным вариантом постинфарктного ремоделирования, что позволяет с высокой чувствительностью и специфичностью использовать ST2 в качестве прогностического маркера.
К л ю ч е в ы е с л о в а: постинфарктное ремоделирование; стимулирующий фактор роста ST2.
Для цитирования: ДылеваЮ.А., Груздева О.В., Акбашева О.Е., Учасова Е.Г., ФедороваН.В., Чернобай А.Г., Каретникова В.Н., Кашталап В.В., Федорова Т.С., Барбараш О.Л. Возможность использования стимулирующего фактора роста (ST2) для верификации постинфарктного ремоделирования миокарда. Клиническая лабораторная диагностика. 2016; 61(7): 412-418. DOI:10.18821/0869-2084-2016-61-7-412-418
Д л я к о р р е с п о н д е н ц и и: Дылева Юлия Александровна, канд. мед.наук, науч. сотр. лаб. исследований гомеостаза отдела диагностики сердечно-сосудистых заболеваний НИИ КПССЗ, 650002, г. Кемерово; e-mail: dyleva87@yandex.ru
