Маргарита Альбедиль. Знак бесконечного в конечном Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

СИМВОЛЫ И ЗНАКИ РАЗЛИЧНЫХ КУЛЬТУР

Маргарита Альбедиль ЗНАК БЕСКОНЕЧНОГО В КОНЕЧНОМ*

Символ рождается на соприкосновении или даже пересечении конечного с бесконечным, и возникают символы - сгустки смысла, в которых сходится множество глубоких значений, порой неведомых, но интимно постигаемых и потому внятных. Именно так определил символ немецкий философ Август Шлегель, назвав его «знаком бесконечного в конечном» (с. 5). Другой немецкий философ И.В. Гёте считал символ своеобразным принципом соединения «известной полноты вещей», Павел Флоренский называл символ «живым взаимопроникновением вещей», а Кассирер, создатель «философии символических форм», полагал, что существует только одна действительность - символическая (с. 5).

Символы - конкретное и зримое воплощение высших ценностей и смыслов, а также один из самых мощных «инструментов» культуры для передачи высшей, неизрекаемой истины. Псевдо-Дионисий Ареопагит указывал, что существует два способа передачи знаний об истине: «один - невысказываемый и тайный, другой - явный и легко познаваемый; первый - символический и мис-териальный, второй - философский и общедоступный» (цит. по: с. 5).

Символ - знак совершенно особый по своему воздействию. Его восприятие связано с разными органами чувств, но в первую

* Альбедиль М. Знак бесконечного в конечном // Сокровища мировой цивилизации. Символы. Знаки. - М.: Мир энциклопедий Аванта+: Астрель, 2012. -С. 5-29.

очередь со зрением. Он влияет на наше воображение, будит память, питает чувства. Фактически символы образуют наиболее универсальный и могущественный язык культуры.

С точки зрения психологической «символ, с одной стороны, есть первичное выражение бессознательного, с другой - идея, соответствующая наиболее высоким предчувствиям сознательного ума. Такие формы, как архетипические символы, не могут быть придуманы, но должны произрастать вновь и вновь из глубин забвения, чтобы выразить вовне предчувствие сознательного ума и высочайшую интуицию духа, чтобы связать уникальность сознания, осведомленного о происходящем, с образами прошлого» (цит. по: с. 5-6). Таково определение символа, данное Карлом Густавом Юнгом. По его мнению, символ, будь то термин или картина, знакомые нам в повседневной жизни «вдобавок к своему общепринятому, очевидному смыслу имеет некий специфический дополнительный оттенок. Он подразумевает нечто расплывчатое, неизвестное или спрятанное от нас» (там же).

Символы и символизм как явление общечеловеческой культуры привлекают к себе пристальное внимание. Однако несмотря на длительную историю изучения, «действительно сложная и незнакомая часть разума, в которой рождаются символы, остается фактически неисследованной», - как справедливо отметил Юнг (с. 6).

Между символом и тем, что он обозначает, связь устанавливается по соглашению. Символ обычно указывает на нечто, превышающее сам образ; подразумевает большее, чем его очевидное и непосредственное значение, дает возможность приблизиться к неизвестному, несказанному, непонятному. Например, храм, как универсальный сакральный символ, выражает глубинную связь земного мира с миром горним, который не похож на сам храм. Эта связь несет в себе ту полноту иного мира, которая в христианстве называется благодатью.

И не через символы ли осуществляет свой эксперимент над людьми история? Безумие нацизма оказалось необычайно действенным именно потому, что было привязано к древним символам. Митинги и шествия нацистов напоминали древние мистерии, а знак свастики, заимствованный Гитлером из тибетского мисти-

цизма, являлся одним из древнейших благопожелательных символов, известных в Индии, Китае, Египте и других странах. Ф. Боас утверждал: «Если какая-то революционная группа устанавливает новый экономический порядок, игнорируя приверженность людей старым символам, то все ее усилия могут оказаться тщетными» (цит. по: с. 7).

Потребность человека в символических ценностях всегда являлась неистребимой, а потому роль символов в человеческой жизни поистине необозрима. Без них невозможно представить себе существование языка, искусства, мифологии, религии, поэзии, истории, политики - словом, почти любой сферы деятельности.

Рассказать о символах все невозможно, полностью расшифровать их смысл и адекватно передать его средствами языка, пытаясь сохранить все его тончайшие нюансы. Их географические и исторические горизонты необычайно широки, форма изменчива, а интерпретация в разных культурах и в разное время может быть диаметрально противоположной. К тому же символы обладают удивительной способностью: они получают новые значения, но при этом не утрачивают старых, образуя, казалось бы, противоречивые сочетания, как это случилось, например, со звездой Давида. Она стала символом иудаизма только в XIX в., когда началось еврейское национальное возрождение и объединение этого разобщенного народа.

Многие самые важные символы зарождались в дописьмен-ную первобытную эпоху, когда, по выражению А.Ф. Лосева, господствовала «буквальная мифология». Символическим смыслом наделялись образы растений и животных, геометрические фигуры, числа, цвета, планеты и звезды, предметы повседневного обихода. Видимо, самой древней формой символического выражения был ритуал, связанный с мифом. В ритуале предметы, взятые из окружающей природной среды или сотворенные руками человека, получали условное символическое значение, признаваемое всеми участниками разворачиваемого действа. Это значение обычно основывалось на реальных свойствах предмета и их предназначении. Метла стала символическим орудием для избавления от нечистой силы, поскольку в быту ею выметали мусор. Борона приобрела фаллическую символику потому, что внедрялась в почву и рыхли-

ла ее, а также благодаря острым зубьям. Веревка стала символизировать змею, поскольку обе они длинны и извилисты.

С помощью символических образов древние сообщества приобщались к космическим ритмам природы, совместному труду, потребностям социума. Словом, осваивали бесконечный мир, создавая его постигаемые образы. Один из самых распространенных и емких символов мифологического образа мира - мировое древо, знаменующее центр мира и сопоставимое с мировой горой, столпом, золотой цепью, троном, а также с крестом. Этот древнейший символ оставил глубокий след в космогонических и религиозных представлениях, отразился в изобразительном искусстве, поэтических образах, ритуалах, играх, языке. В народном искусстве он дожил до XIX в., почти потеряв свое символическое значение, но осложнившись эстетическими качествами городского светского искусства.

Мировое древо - наиболее яркий образ в кругу древнейших зооморфных символов, порожденных тотемическими представлениями о родстве людей с растениями, животными, природными явлениями и предметами. На основе тотемических взглядов возникли многие символы растений и животных, в том числе и фантастических, таких, например, как дракон. Его необычный облик давно занимает воображение людей. «У нас нет готового понятия дракона, как нет готового понятия Вселенной. В этом образе, однако, есть нечто, искони присущее воображению человека, и потому дракон встречается в разные времена, на разных широтах», -писал аргентинский писатель Х.Л. Борхес (цит. по: с. 11). Дракон не единственное символическое животное. В древности часто упоминали и о иных существах, которых видели во время странствий или о которых рассказывали другие люди. Искатели приключений пускались на поиски белоснежного единорога, гордого и свирепого зверя, символа чистоты и непорочности. Его витой спиралевидный рог, обладавший целительными свойствами, сиял как жемчужина и ценился дороже золота. В средневековых христианских сочинениях единорог, как олицетворение чистоты и девственности, стал символом Девы Марии и Христа. В более поздней западной христианской традиции он превратился в аллегорию Благовещения и атрибут Девы Марии. Это мифическое животное бы-

ло особенно популярно в мистических сочинениях и изобразительном искусстве европейского Средневековья. Его изображения украшали христианские соборы, книги, гобелены.

Не менее завораживает и образ крылатого коня Пегаса, на котором юноша Беллерофонт из Коринфа атаковал трехглавое чудовище Химеру в задымленной пещере. В средневековой Европе слон, как и единорог, был отнесен к мифическим животным, встречающимся только в сказках. Нередко его можно было увидеть на картинах, показывающих рай, а со времен Крестовых походов его изображение появляется на гербах. На смену зооморфным символам, впрочем, не вытесняя их окончательно, в древности пришли антропоморфные представления.

Из символизации человеческого тела и его отдельных частей родилось представление о символике микрокосма, малой вселенной: человеческое тело со всеми его органами стало восприниматься как уменьшенная копия вселенского макрокосма, большого мира. Эта идея была особенно популярна в Европе в Средние века и в эпоху Возрождения. Верхняя часть человека, особенно голова, связывалась с небом, солнцем, луной, а нижняя часть тела отождествлялась с землей и низшими мирами.

Частью символической культуры человечества стали не только отдельные части тела - сердце, глаз, рука и т.д., но также пол и сексуальность. Противопоставление женского и мужского начал входило в сложные классификационные системы у многих народов мира. Мужское ассоциировалось с жизнью, солнцем, небом, огнем, правой стороной, четными числами, днем, а женское -со смертью, луной, землей, водой, левой стороной, нечетными числами, ночью и т. п. Мифологический образ женского детородного органа - таинственное и темное начало, несущее угрозу смерти. Материнское «зубастое» лоно в ритуалах мужских инициаций символизировало временную смерть, за которой следовало воскрешение в новом качестве.

Символами женского и мужского начал чаще всего служили непосредственные изображения гениталий, детородных органов. Мужской половой член как религиозный символ обычно называют греческим словом «фаллос». Он символизировал силу, могущество, власть, плодородие и творческое, одухотворяющее на-

чало. Фаллические культы известны во многих традициях. В виде фаллоса изображаются индуистский Шива и античный Приап. Перед храмами и домами в Древней Греции устанавливались гермы -квадратные колонны с мужской головой и половым членом. В странах Северной Европы фаллические статуи стояли рядом с христианскими церквами до XII в., а изображения детородных органов еще долго после принятия христианства украшали церковные здания.

«Буквальная мифология» начала расщепляться в период между 800 и 200 гг. до н.э. - время, которое немецкий философ Карл Ясперс назвал «осевым». Тогда спокойную устойчивость мифологической эпохи сменила мучительная рефлексия - осознание человеком своего бытия и попытки его рационального осмысления.

Преобразование прежней картины мира для Европы окончательно свершилось в философии Платона. В ней оформилась та идея иерархии и «великой цепи бытия», которая позже легла в основу средневекового христианского образа мира.

Центральной для этого образа стала идея Творца и его творения. На смену безличному космосу предшествующего периода пришел Бог, Создатель мира, Высшее существо. Именно он теперь воспринимался как центр Вселенной, ее источник и средоточие, и все существующее в ней соотносилось с Ним, выстраиваясь в иерархию сущностей и форм. В основании мира виделись неорганические элементы, а на вершине - духовные сущности. Наглядный символ такой иерархии - лестница, устремленная в небо, ступени которой знаменовали разные уровни совершенства.

Христианство усвоило многие древние символы, изменив их смысл при сохранении внешней формы. До IX в. Спаситель изображался в виде агнца, льва, голубя, виноградной лозы, рыбы, павлина или доброго пастыря, несущего на плечах отставшую от стада овцу, а после его основным символом стал крест. Каждый из этих образов указывал на его присутствие в небесах, горах, лесах или морях.

Якорь в христианстве получил значение символа веры и духовного спасения. Попал в эту религию и древний символ корабля, означавший путешествие души в потусторонний мир.

В христианстве корабль стал символизировать Церковь, плывущую по бурным волнам житейского моря, а также душу, ведомую Церковью.

В очередной раз картина мира изменилась в эпоху Ренессанса, эпоху «открытия мира и человека». В общих чертах Ренессанс унаследовал образ мира от христианского Средневековья, сохранив в нем иерархический принцип «лестницы бытия», но главный акцент с образа Творца оказался смещен на человека, вполне земного и индивидуального, который, как отмечал А. Ф. Лосев, «мыслит себя уже как личность, и притом постоянно стремящуюся абсолютизировать себя в своем гордом индивидуализме, в своем самостоятельном, ни от кого не зависящем существовании» (цит. по: с. 23). Это и составило суть нового гуманистического учения о человеке. Согласно ему, природа человека как срединного существа, центра мира, божественна и уникальна. Творец уготовил ему особую роль: по собственной воле человек может созидать мир и возвышать его до Царствия Божия, но может и разрушить, низвести в пучину дьявольских страстей. Обратной стороной этой идеи явилось новое понимание природы как светоносного образа Божественного начала, исполненного гармонии и красоты. Движущей силой этой красоты провозглашалась любовь, небесная и земная.

Главным символом мировосприятия выступил сам человек, озабоченный теперь не столько спасением души, сколько собственными мыслями и чувствами. Благодатным полем для новых символов стало искусство, и прежде всего живопись - искусство, открывающее реальные пространственные и временные ценности. Наиболее яркое выражение новая символика получила в итальянской живописи ХУ-ХУ1 вв., особенно в творчестве великого Микельанджело. Настоящей символической поэмой можно назвать его роспись потолка Сикстинской капеллы, построенной для Папы Римского Сикста.

Самым важным символом той эпохи был и образ Богоматери. Он пришел на смену отрешенным средневековым мадоннам, устремленным в заоблачные выси, чуждым всему земному.

Ренессансное восприятие мира достигло пика своего развития в Европе в ХУ в. и постепенно было вытеснено рациональным образом мира, господствующим до сих пор. И хотя многие древ-

ние символы вошли в культуру Нового времени, их смысл изменился. Они все реже воспринимаются как указания на высшие Божественные истины и все чаще рассматриваются как выражение общекультурного опыта. На века обрели статус символических образы Прометея с огнем как символа человеческой цивилизации; Моисея со скрижалями как символа мудрости; Геракла с палицей как символа мужества, святого Георгия с копьем как символа чести и всепобеждающей истины.

Не будет преувеличением сказать, что в наши дни разрушается веками складывавшийся символический мир, хотя и подвергавшийся до этого изменениям, но все же долго сохранявший некий заряд изначальной божественности. Юнг не зря сетовал: «У нас нет символической жизни, и нам всем несладко от этого» (цит. по: с. 28). Для многих из наших соотечественников последние символы рухнули с крахом Советского Союза: Государственный герб СССР, серп и молот и т.п. Теперь мы ищем символы в ушедших исторических эпохах.

Однако остается сфера, где символы сохраняются - это религия и связанные с ней искусство и философия. Помимо религиозных до сих пор существуют и символы единства той или иной общности людей - гербы родов, городов и государств; символы поэтические, научные и др.

То есть символ остается универсальным средством для выражения главных смыслов культуры. Ведь человек - существо символическое, а потому жить он может только в окружении символов, заключает автор.

Э.Ж.