Малый апокриф к последней монографии или загадка французской калоши Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

ПЕРЕКРЕСТОК ИСКУССТВ РОССИЯ—ЗАПАД. СПб., 2016.

М. Ю. Евсевьев

МАЛЫЙ АПОКРИФ К ПОСЛЕДНЕЙ МОНОГРАФИИ ИЛИ ЗАГАДКА ФРАНЦУЗСКОЙ КАЛОШИ

На долю Нины Николаевны Калитиной выпала однажды сложная и необыкновенно увлекательная научная задача. Она готовила монографию о Поле Синьяке для Воениздата (в связи с изменившейся издательской политикой), и ей было совершенно необходимо установить сколько зубцов было на колесиках шпор у кавалеристов Французского Генерального штаба, бряцавших саблями в зале суда во время процесса Дрейфуса, на стороне которого, по слухам, были друзья Синьяка Фенеон и Люс.

Нина Николаевна разыскала в Париже правнука полковника Мореля, бывшего председателем военного суда на процессе, но и он не смог ей помочь. Было отчего вконец отчаяться.

Но, когда уходя, Нина Николаевна надевала в темной передней шубу, ее взгляд случайно скользнул по старой калоше, валявшейся в углу. На ее подкладке удалось прочесть две потускневшие латунные буквы «Р. 8.» Поль Синьяк! — ударило в голову.

— Откуда у вас эта калоша? — спросила она внезапно осипшим голосом у хозяина квартиры.

— Да, говорят, здесь прежде художник какой-то жил. От него и осталась... — словоохотливо пояснил тот. — Возьмите, если хотите.

Художник! Внезапная догадка подтверждалась.

Напрасно французской пейзажной живописью росли Елисейские Поля и звал на встречу с искусством Франции Андре Фужерон. Эпоха реализма требовала поместить художника и калошу в среду и время без всяких пролонгаций.

О чем размышляла Нина Николаевна на пути от Парижа до Ленинграда? О том, что малозначительный в биографии другого художника эпизод — приобретение калош — заслуживает в связи с Синьяком особого упоминания. В собраниях СССР немного полотен Синьяка, калош же нет совсем. В шестнадцатилетнем возрасте на IV выставке импрессионистов Синьяк хотел примерить калоши мэтра Дега. Со словами: «Здесь не благотворительное общество», его выставил Поль Гоген, которому Дега иногда давал калоши поносить, и обещал даже подарить, когда купит новые. Не дождавшись этого, Гоген порвал с лживой буржуазной цивилизацией и оскорбленный отправился в Полинезию.

Шесть лет спустя, узнав, что лишние калоши есть у мэтра Моне, Синьяк написал ему: «Прошу Вас милостиво не отказать мне <.> Я был бы счастлив иметь <.> [если бы] Вы смогли <.> дать мне <.> в которых я так нуждаюсь <...>».

Свидание в Живернине обрадовало Синьяка. Моне дорожил лишней парой, рассчитывал носить ее сам. Они расстались холодно. Как в капле воды отразилось в этом эпизоде оживление идейной борьбы во Франции конца XIX века.

26

© М. Ю. Евсевьев, 2016

Малый апокриф к последней монографии

Увлечение калошами в 70-е - 80-е годы XIX века было модно. Достаточно вспомнить героев Мопассана, картины импрессионистов, где все сплошь в калошах и лишь изредка босые, Мане, который Олимпию уложил в кровать в калошах. (Много ли прошло с тех пор, и вот уже Ван Гог взялся за изображение башмаков вместо калош).

Синьяк смог приобрести калоши только в зрелом возрасте на деньги, вырученные от продажи доставшихся ему по наследству акций Панамской кампании. Спасибо за консультацию при покупке Гюставу Кайботту, познакомившемуся с Синьяком при таких же обстоятельствах, как и Гийомен.

Ленинград. Захватило и понесло. Есть в нашем городе старичок — Иван Дмитриевич Чечот-Воррингер. В его квартире в ГДР самая большая коллекция калош в мире. Выслушав Нину Николаевну, он спокойно подошел к одному из книжных шкафов, которыми уставлены все комнаты, повернул ключ, открыл дверцу и достал... вторую калошу. Ту самую, что искала Нина Николаевна.

Оставалось подтвердить, что калоши действительно принадлежали Синьяку. Экстренно собрали кафедру. Однако заседание мало помогло, потому что каждый говорил о своем. Мелетий Олегович Малышев о том, что советские калоши — лучшие в мире. Олег Владиславович, что на праздниках калоши, как правило, не носили, так как они теряются. Булкин, что в экспедициях калош не дают. Элеонора Петровна — об этосе, Таня Лобанова — о символизме, Юрий Михайлович, что наша архитектура давно сидит в калоше. «Что архитектура, — заметила Анастасия Николаевна, — когда весь учебный план такой».

Выручили как всегда члены Студенческого научного общества. «Обратитесь в ЖЭК на бульваре Клиши», — надоумили они.

Возвращаться в Париж с двумя калошами совсем не то же самое, что уезжать с одной. Мадемуазель, сидевшая в тронутом экономическим кризисом офисе, перелистала домовую книгу и сказала: «Да, действительно, в этой квартире, раньше проживал художник. — у Нины Николаевны замерло сердце. Поль. Задрожали колени. — Соколов-Скаля». Галоши с шумом выпали из рук.

Ну что ж, ошибка!

Пусть эти калоши не попадут в музей Поля Синьяка. Пусть они займут свое место в истории советского искусства. Но и для синьяковедения поиски не прошли бесследно. В науке нет бессмысленных исканий. Стало больше одной парой калош, о которой точно известно, что она не принадлежала Полю Синьяку. Тем, кто идет вслед, будет легче. В этом тоже счастье исследователя.

М. Ю. Евсевьев, вольный перевод с веедохильского Прочитано на праздновании юбилея Н.Н.Калитиной.

Воейково. 5 июня 1976 г.

М. Ю. Евсевьев

Информация о статье

Автор: Евсевьев, Михаил Юрьевич — кандидат исторических наук, доцент Санкт-Петербургского государственного университета,Университетская наб., 7/9, Санкт-Петербург, Российская Федерация, 199034, mjuevsevyev@mail.ru

Название: Малый апокриф к последней монографии или Загадка французской калоши Аннотация: С тех пор прошло сорок лет. Сорок лет. Уже нет страны, где можно было издать монографию о Поле Синьяке в Воениздате. Нет и самого Воениздата. И кто теперь помнит о правнуке полковника Мореля. Да и калошу, как артефакт, потеснили пресловутые гаджеты. Сколько ни лайкай — нет Ленинграда. Санкт-Петербург — его перепост. Хирши, скопусы и гранты — герои нашего времени. И никаких пролонгации Однако неизменно двадцатилетние встают под знамена «Французской пейзажной живописи» и «искусства Франции». И неизменно в Университете, в городе и всюду можно услышать: «Здравствуйте, Нина Николаевна!»

Ключевые слова: Н. Н. Калитина, Поль Синьяк, Париж, искусство Франции, импрессионисты, калоши, кафедра, СНО, ЖЭК, бульвар Клиши.

Information about the article

Author: Evsevyev, Mikhail — Ph. D., associate professor. Saint-Petersburg State University. mjuev-sevyev@mail.ru

Title: Little apocrypha to the latest monograph, or the mystery of the French galoshe. Abstract: Since then, it took forty years. Forty years. There is no longer a country where it was possible to publish a monograph about Paul Signac at Voenizdat. And there is no Voenizdat itself. And who now remembers about the great-grandson of Colonel Morel? And the galoshe as an artifact was pushed by notorious gadgets. No matter how many likes you give, there is no more Leningrad. Saint-Petersburg is its repost. Hirsches, Scopuses and grants — these are heroes of our time. Moreover, prolongation is unacceptable. However, the Past of two decades ago invariably rises with the banners "French landscape painting" and "the art of France". And eternally at the University, in the city and everywhere you can hear: "Hello, Nina Nikolaevna!"

Keywords: N. N. Kalitina, Paul Signac, Paris, art of France, impressionists, galoshes, Student Scientific Society, Housing office, Boulevard de Clichy.