Малые страны в большой политике Текст научной статьи по специальности «История и археология»

КРИТИКА

Гибель империи в зеркале слова Экштут С.А. Закат империи. От порядка к хаосу. М.: Вече, 2012.

Начать хотелось бы с того, что новая книга Семена Аркадьевича Экштута, вне всякого сомнения, — вполне академический по характеру труд ученого высочайшей квалификации. Акцентировать на этом внимание не было бы необходимости, если бы не желание некоторых коллег любую читабельную научную книгу отправлять по ведомству «науч-попа», само понятие какового кажется мне довольно сомнительным. «Закат империи» — солидная, фундированная источниками (и, между прочим, утвержденная Ученым советом академического института) монография. А то, что она читается с интересом и написана человеком, обладающим, помимо исследовательского, ещё и ярким литературным даром, — очевидное достоинство. То, что она написана свободно, без оглядки на иные (излишние, быть может) «правила хорошего тона» — тоже великолепно. Признанный мастер исторического знания имеет право писать так, как он считает нужным.

Семен Аркадьевич продолжает в этой работе исследование двух сторон русской культурной жизни предреволюционного периода. С одной стороны, он берет в качестве исторического источника русскую литературу и оценивает отражение в ней социальной реальности. С другой стороны, и для данной книги это главная тема, — он исследует литературу как источник по истории мысли, и оценивает уже моделирование реальности литераторами. Моделирование, нашедшее в умах образованных слоев итоговое выражение, в том числе, и в протестных настроениях, в идеологии революционного характера. Только один из путей, ведших к катастрофе, — но важность его в книге показана.

Автор справедливо подмечает парадоксальное обстоятельство — антибуржуазные настроения в российском образованном слое бурнее всего выражали те, кто более всего выиграл от пореформенного уклада. Действительно, популярный писатель, вполне сопоставимый со средним, а то и крупным предпринимателем или помещиком, оказывался чаще всего более яростным противником складывающегося строя, чем какой-нибудь мечтавший о «развитии капитализма в России» кадетский профессор. Притом, что последний имел существенно меньшие доходы (что едва ли, кстати, справедливо для любой эпохи модернизации). Всё равно, как если бы ныне рупорами уравнительных настроений выступали звёзды шоу-бизнеса... В книге много ярких находок, иногда кажущихся почти случайными, но от этого не менее глубоких, демонстрирующих силу авторской интуиции. Только один пример — намеченное одной-единственной строкой, заголовком одной из глав, сопоставление «Толстой — Ницше».

Книга заставляет задуматься, наводит на размышления. Конечно, не все оценки автора вызывают однозначное согласие. И не всё, что хотелось бы увидеть в исполнении Семена Аркадьевича по рассматриваемой теме, удалось найти на этих страницах. Однако именно как почва для размышлений, для самостоятельных раздумий читателя — такая яркая и мудрая работа ценна вдвойне. Можно лишь поблагодарить автора за её появление.

С.В.Алексеев

Малые страны в большой политике

Степанов А.И. Бернский дневник посла России.1992-1999. - М.: Международные отношения, 2011.

Книга видного ученого и дипломата А.И. Степанова «Бернский дневник посла России.1992-1999», вышедшая в издательстве «Международные отношения», завершает трилогию, посвященную истории отношений России со Швейцарской Конфедерацией и

62

Княжеством Лихтенштейн. Этому труду предшествовали «Незнакомый Лихтенштейн глазами первого российского посла» (2002 г.) и «Русские и швейцарцы. Записки дипломата» (2006 г.).

Автор обозначил жанр своей новой работы как дневник. Однако нельзя сказать, что «чистота» жанра соблюдена «от доски до доски». По существу мы имеем здесь «три жанра в одном»: первую часть работы с полным основанием следует квалифицировать как историческое исследование, вторая ее часть - собственно сам дневник - сочетает в себе черты мемуаров и политической хроники развития российско-швейцарских связей в 90-е прошлого столетия. Книга дает прекрасную возможность не только проследить их важные этапы, но и заглянуть за кулисы дипломатической жизни, познакомиться в лицах с теми, кто ее вершит. Деятельность и жизнь посольства России в Берне освещается скрупулезно -день за днем, месяц за месяцем, год за годом, позволяя почувствовать биение пульса жизни посольского коллектива, напряженную динамику дипломатической активности. Автор выступает отнюдь не сухим летописцем, он - активный участник дипломатического процесса, дает свою собственную интерпретацию описываемых событий, порой весьма критичную, в том числе и по отношению к самому себе и коллективу, который он возглавлял на протяжении семи лет в качестве посла России. Личные суждения и наблюдения, изложенные автором ясным живым языком, делают книгу особенно интересной. Несомненную ценность представляет и предпринятое автором исследование истории российско-швейцарских отношений, базирующееся на обширных документально-архивных материалах. Все это делает данную работу ценным вкладом в изучение двусторонних связей России с такой страной, как Швейцария, относящейся к так называемым малым странам.

Господствующий долгое время после второй мировой войны взгляды школы политического реализма отводил малым странам исключительно вспомагательную роль в международных отношениях, считая, что они обречены на зависимое подконтрольное существование; лиши крупные, великие державы могут позволить себе проводить самостоятельный внешнеполитический курс. И действительно в тех условиях малые страны были вынуждены строить свою политическую стратегию с оглядкой на великие державы, прежде всего две сверхдержавы - США и СССР, которые формировали биполярную систему международных отношений. И все же в реальной международной жизни малые страны смогли найти свою собственную нишу в ней, внося свой неповторимый вклад в решение конкретных проблем и вызовов, с которыми сталкивалось международное сообщество.

В современных условиях, когда мир стремительно меняется, и взамен традиционной совокупности суверенных государств, отношения между которыми могут иметь самый разный характер, возникает все более связанный между собой цивилизационными и производственными отношениями конгломерат, то прежние критерии оценки роли отдельных стран в международных отношениях подлежат пересмотру.

Традиционные показатели - военная сила, размеры территории и населения, финансовые и иные ресурсы, определявшие роль и место отдельной страны в системе международных отношений, и сегодня весьма весомы. Однако все большую роль играют показатели качества жизни, открытость, наличие развитой системы образования и здравоохранения, уровень науки и культуры, уважение к правам человека. Иными словами -интенсивность развития экономики и политики государств, определяемая общественным строем, моделью политической системы и экономическим устройством. Чем совершеннее политическая система и общественный строй, тем эффективнее экономика, лояльнее граждане к своей стране. С этой точки зрения такая малая страна как Швейцария, завоевала широкий международный авторитет не только благодаря обеспечению высокого качества жизни своих граждан, их прав и свобод, но и свой особой роли в международных отношениях.

Традиционно внешняя политика Швейцарии зиждется на принципе нейтралитета, который наряду с принципами федерализма и прямой демократии, во многом «предопределяет» ее характер. Принцип нейтралитета пронизывал экономические, дипломатические

и военные аспекты внешней политики. Швейцарский нейтралитет в военной области означает неучастие в военных действиях. Согласно классическому определениию, швейцарский нейтралитет предусматривает подготовку страны к самозащите, но она не участвует в военных действиях, если ее территория не подвергается агрессии. В условиях войны она призвана сохранять нейтралитет по отношению воюющих сторон.

Швейцария является нейтральным государством на протяжении почти двух столетий. Однако история страны знает периоды, когда швейцарцы не только вели многочисленные войны, но и даже имели прочную репутацию грозной силы в качестве наемников, как это было в эпоху Средневековья. «Снабжение» наемниками различных воинских формирований превратилось в эту эпоху в своего рода национальный отходный промысел швейцарцев: они воевали под различными флагами на европейском континенте, следуя лишь одному принципу: швейцарские полки не воюют между собой. И это было обусловлено не моральными запретами, а горьким опытом сокрушительного поражения, которое потерпели швейцарские полки в битве под Мориноно в северной Италии в 1515 г.. Это поражение показало ограниченность швейцарской силовой политики, предопределив на долгие годы нежелание швейцарцев участвовать во внешнеполитических военных авантюрах. Лишь в 1789 г., когда Франция вторглась в страну, швейцарцы были вынуждены вновь взяться за оружие, чтобы противодействовать военным баталиям между французами и австрийцами за установление контроля над стратегически важными переходами в Альпах. Победа Франции привела к оккупации Швейцарии и потере нейтралитета на целых 16 лет, пока в 1815 г. он не был восстановлен. С тех пор нейтралитет Швейцарии официально признан международным сообществом, что позволяло стране остаться вне войн.

Наиболее серьезные вызовы стояли перед Швейцарией во время двух мировых войн, в которые оказались втянутыми большинство европейских стран. В годы первой мировой Швейцария находилось в окружении воющихся держав, но сама она счастливо избежала участия в войне, соблюдая полный нейтралитет. После войны Швейцария вступила в Лигу Наций, штаб квартира которой получила прописку в Женеве. Альпийская конфедерация проявляла готовность участвовать в коллективных экономических санкциях в отношении агрессоров, оставаясь на позициях вооруженного нейтралитета.

В канун второй мировой войны она снова оказалась в весьма опасной ситуации, когда на ее северных границах нависла серьезная угроза со стороны гитлеровской Германии, а на юге - режима Муссолини в Италии. Положение еще больше ухудшилось после того, как Германия аннексировала Австрию в 1938 г. и оккупировала в 1940 г. примыкающую к Швейцарии территорию Франции: страна оказалась в кольце стран агрессивного блока со всеми вытекающими из этого последствиями. И если до вторжения в Польшу в 1939 г. отношение нацистского правительства к Швейцарии оставалось в целом дружеским, то после начала военных действий ситуация в корне изменилась. Нацистский режим предпринял грубый нажим на Швейцарию, потребовав от нее разорвать торговые связи с союзными державами под угрозой объявления эмбарго на экспорт угля (из Германии поступало свыше 50 % поставляемого угля из-за границы) и переориентировать все свои военные поставки на Германию. Тем не менее, и на этот раз стране удалось остаться вне конфликта, сохранить свои границы неприкосновенными.

Забегая несколько вперед, отметим, что эхо второй мировой войны настигло Швейцарию спустя 50 лет после ее окончания. Швейцария подверглась мощной волне критики из-за рубежа в связи с сотрудничеством швейцарских властей с гитлеровской Германией. Сыпались обвинениями в том, что швейцарский нейтралитет использовался ею для получения прибылей на войне. Главным объектом критики стали швейцарские частные банки, которых упрекали в присвоении невостребованных вкладов жертв холоко-ста, а также Швейцарский национальный банк за скупку нацистского золота, отобранного у узников, сгинувших в газовых печах концентрационных лагерей. Под воздействие кампании в защиту жертв холокоста, проводимой с конца 80-х годов ХХ столетия особен-

но активно в США, в федеральный суд Нью-Йорка было подано большое количество исков к швейцарским банкам.

Вопрос приобрел столь острый и широкий резонанс - внутри страны и за рубежом, особенно в США и Великобритании, что швейцарский парламент пошел на беспрецедентный шаг, учредив специальную международную комиссию независимых экспертов под руководством профессора Ж-Ф. Бержье, встречу с которым описывает автор (с. 506). Ее задачей было дать объективную оценку подлинной роли Швейцарии в годы войны, исходя из реальных фактов. При этом центральным объектом анализа должен был стать не соблюдение принципа нейтралитета, а финансовые вопросы. Представленный комиссией доклад подтвердил, что Швейцария действительно вела экономическое сотрудничество с гитлеровской Германией во время войны, в частности швейцарское правительство предоставляло кредиты нацистскому рейху, объем которых превысил к концу войны около 1 млрд. швейцарских франков, а также разрешило беспрепятственный провоз немецких грузов по железной дороге через свою территорию. Оба этих факта, заключила комиссия, свидетельствовали о нарушении принципа нейтралитета страны. Выводы комиссии привели к глубокому расколу внутри страны: одни считали нейтралитет не чем иным как мифом, другие указывали на то, что сотрудничество явилось тем компромиссом, на который пришлось пойти Швейцарии во имя выживания страны, он диктовался грозной опасностью вторжения гитлеровских войск, которая реально висела над страной. Объективные наблюдатели указывали, что Швейцария противостояла нацизму на словах и на деле, она не преследовала и не депортировала еврейских беженцев, подобно вишисткому режиму во Франции.

Значение принципа нейтралитета для внешней политики Швейцарии существенно возросла после второй мировой войны, что было обусловлено стремление политических элит страны использовать его в качестве идеологического обоснования внешнеполитического курса страны. Примечательно что вскоре после войны, в марте 1946 г, Швейцария пошла на восстановление дипломатически отношений с Советским Союзом после почти четвертьвековой паузы.

Нормализация советско-швейцарских отношений пришлась на период «холодной войны», развязанной Западом против СССР. В известной мере ее можно рассматривать чем-то вроде доигрывания «войны горячей», только другими средствами. С широкой геополитической точки зрения она по существу явилась попыткой поменять в ней линию фронта, что стало мощнейшим генератором напряженности в отношениях между Востоком и Западом. В этих условиях Швейцария, справедливо считая себя частью Запада и разделяя его ценности, вместе с тем стремилась сохранить свое испытанное внешнеполитическое средство - политику нейтралитета, которую государственный секретарь США Дж. Ф. Даллес назвал «аморальной». Берну приходилось проявлять большую гибкость в осуществлении своей традиционной линии, одновременно демонстрируя свою приверженность западному лагерю. ЭТО

Особенность швейцарской политики нейтралитета состоит в том, что в отличии, например, от Австрии и Финляндии, которые стремились смягчить опасения и недоверие Москвы, Швейцария, наоборот, мало принимало в расчет московский фактор. Тем не менее, она не могла полностью игнорировать эти опасения, подтверждение чему может служить отказ Швейцарии от разработки ядерного оружия, с одной стороны, и неучастие в Европейском сообществе - с другой. Швейцария гораздо жестче отстаивали прозападную линию, чем Финляндия и Австрия, и меньше учитывали чувствительность СССР. В то время как Финляндия и Австрия проявляли осторожность, пытаясь сочетать ориентацию своих экономик на Запад, одновременно поддерживая высокий уровень экономических отношений с СССР. Что касается экономических связей Швейцарии, как и еще одной нейтральной малой страны - Швеции, то они были весьма скромными - от 1.5 до 3 % экспорта направлялось в страны Восточной Европы и 2-3 % их импорта шло из этого региона в сравнении 14 % и 25-30 % экспорта Австрии и Финляндии соответственно.

Не удивительно, что СССР нередко пытался убедить Швейцарию и Швецию последовать примеру Австрии и Финляндии в проведении политики нейтралитета. Такой подход обосновывался тем, что такая политика создавала более благоприятные условия для предотвращения кризисов и войн, в то время как негативная стратегия нейтралитета не могла обеспечить безопасность нейтральных государств, особенно с учетом их ограниченных силовых возможностей.

Однако Берн предпочитал придерживаться своей традиционной линии, сочетая "Real Politik" с неспешным консервативным подходом к изменениям в международной жизни, что в целом способствовало укреплению универсального имиджа швейцарского нейтралитета. И даже тогда, когда в Швейцарии возросло понимание значимости европейского сотрудничества, что заставило ее пойти на участие в ряде интеграционных институтов, деятельность велась с оглядкой, осторожнее, чем это делала Швеция. По этой причине последняя сыграла более заметную роль, например в создании Европейской ассоциации свободной торговли и в строительстве «мостов» между этой организацией и Европейским сообществом.

С другой стороны весьма заметной оставалась роль Берна в выполнении посреднических миссий. Подобно тому, как в годы второй мировой войны Швейцария являлась, возможно, главным каналом связи между союзниками и странами оси, действуя в качестве посредника между этими заклятыми врагами, так и после войны она выполняла деликатные посреднические миссии, как например, организация переговоров между Францией и ФНО Алжира в 1960 г., установление первого дипломатического контакта в 1984 г. между представителями Британии и Аргентины после войны за Фолкленские острова. Менее успешной оказалась посредническая миссия между США и Ираном в 1980-81 гг., направленная на разрешение кризиса, связанного с захватом заложников. В 90-е годы именно представитель Швейцарии Тим Гульдиманн стал главой миссии ОБСЕ в Грозном. Действуя в качестве «честного маклера» он сумел завоевать доверие обеих сторон, и установить прямые контакты между враждующими сторонами (с.456). Во многом благодаря посредническим усилиям, стал возможным приезд З. Яндарбиева в Москву, его прием в Кремле и подписании договоренностей о прекращении военных действий.

«Холодная война» оказывала серьезное негативное воздействие и на восприятие советских лидеров политики малых стран, мешая порой видеть ее важные нюансы и отличия (с.24). Даже в короткую «оттепель» середины 1950-х годов подходы советской дипломатии на направлении малых стран мало чем отличались от предыдущих лет, практически обходили вниманием изменения, происходившие в мире (с.32). С другой стороны недоверие швейцарской дипломатии к советскому режиму делало развитие двустороннего сотрудничества трудным даже в таких областях, как образование и культура (с.15-16). Что касается политического диалога между двумя странами, то в этой сфере так и не удалось качественно преломить ситуацию. «Только с началом разрядки между Востоком и Западом, - отмечал швейцарский дипломат, - политический диалог между Швейцарии и СССР получил новые импульсы, особенно после основания в семидесятых годах совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). Решающим поворотным пунктом явились внутренние реформы в Советском Союзе, что означало и более отрытую внешнюю политику в конце 80-х годов. Очень скоро обнаружился огромный потенциал, чтобы наверстать упущенное во всех сферах двусторонних отношений» (с.42). И действительно в условиях открытости Советского Союза довольно быстро стали развиваться контакты людей, стремившихся лучше узнать историю и культуру друг друга, наметились качественные сдвиги в двустороннем сотрудничестве, что получило отражение в документах подписанных представителями двух стран. В 1985 г. на швейцарской земле состоялась первая за всю историю двусторонних отношений встреча М.С. Горбачева и президента Швейцарии К.Фуглера.

Однако у этого процесса было и другое измерение. Швейцарское видение причин «решающего поворота» в отношениях с Советским Союзом по существу отражало гос-

подствующий на Западе взгляд, согласно которому подпись Москвы под Заключительным актом трактовалась как ее согласие на иностранное вмешательство во внутренние дела СССР и на радикальную трансформацию советского общества. Заключительный акт виделся скорее как инструмент массированного, системного и планомерного давления на СССР. В хельсинкском процессе усмотрели новый метод ведения холодной войны, способ выиграть ее нестандартными средствами. СССР не сразу осознал, что ему предлагается заплатить за европейскую безопасность, в которой были кровно заинтересованы и Запад и Восток, гораздо дороже, чем он может. Цена ей стала гибель СССР. С учетом этого 1991 год выявил не только очередную трагедию нашей истории, но и ее грустную иронию: мы выиграли Вторую мировой войну в союзе с государствами, от которых впоследствии потерпели сокрушительное поражение в «холодной войне».

Берн, едва успевший вскочить на подножку последнего вагона уходящего поезда разрядки, был, тем не менее, одним из первых, кто признал Российскую Федерацию в качестве правопреемницы Советского Союза. Тем самым была создана необходимая международно-правовая основа для новых отношений между двумя государствами. Их становление пришлось на чрезвычайно сложный и драматический период развития России, характеризуемого глубоким социально-экономическим кризисом, разгулом коррупции и криминалитета, разрушением институтов экономики и государственного управления в стране, что вызвало серьезное недовольство населения. Запад стремился использовать эти трудности в своих собственных интересах, отодвинуть Россию на периферию международной жизни, а то и просто превратить в сырьевой придаток.

На этом фоне дипломатическая служба России в целом и посольство в Швейцарии в частности столкнулись с огромным вызовом, ответы на который были призваны способствовать решению важнейших проблем страны - укрепление государства, реформирование экономических и политических институтов страны, подъем экономики и повышение жизненного уровня и безопасности граждан. Бернский дневник посла России дает наглядное представление о заботах российских дипломатов в этот период и их усилиях, направленных на решение насущных вопросов, имеющих важное значение для судьбы страны.

Существенный интерес представляют страницы дневника, посвященные усилиям дипломатии по развитию политического диалога на высоком уровне между Москвой и Берном. Заметным итогом этих усилий стали визиты и переговоры между руководителями государства, правительства, министрами иностранных дел России и Швейцарии. Одновременно развивалось сотрудничество между правоохранительными и военными ведомствами, швейцарскими кантонами и российскими субъектами Федерации, свидетельством чего явились взаимные визиты министров внутренних дел, обороны, а также федерального прокурора Швейцарии и генерального прокурора России, представителей регионов. Политический диалог помог осуществить ряд крупных общественно-политических проектов, среди которых особое значение имели 50-летие Победы, 50-летие восстановления дипломатических отношений между СССР и Швейцарией и - особенно - 200-летие перехода армии А.В. Суворова через Альпы.

Политический диалог открывал и более благоприятные перспективы для расширения торгово-экономических, культурных и гуманитарных связей, налаживания делового сотрудничества. Наращиванию «экономической дипломатии», которое стало одним из главных приоритетов в деятельности российского представительства в Берне, уделяется очень заметное место в дневнике. Особое внимание уделялось вопросам обеспечение притока швейцарских инвестиций в отечественную экономики, для чего посольство осуществляло широкие контакты с крупным бизнесом Альпийской республики.

Автор не скрывает серьезных трудностей, с которыми столкнулись швейцарские бизнесмены в России - коррупция, рейдерские захваты собственности швейцарских бизнесменов, равнодушие или попустительство российского чиновничества. Посольство не оставалось в стороне от этих дел, стремилось оказать посильную помощь, которая оказывалась, как правило, мало эффективной.

Не обойдена и тема борьбы с коррупцией и отмыванием мафиозных структур в швейцарских банках, в которую включились правохранительные органы двух стран. Так, освещается расследование дела крупной фирмы занимавшейся реставрацией кремлевских помещений, в результате которого в руках руководства прокуратур двух стран оказались «весьма важные документы». Однако опасения о том, что «оглашение или дальнейшая «разработка» этого дела «могли вызвать тектонические политические последствия для обоих государств», две столицы сочли за благо проявить «здравый государственный подход» и не ворошить «муравейник» (с.393).

Данные сюжеты, понятно, не исчерпывают тематику дневника, она очень широка и разнообразна, излагается лаконично, но емко, что делает его чтение весьма занимательным, интересным и поучительным. Автор с большой теплотой пишет своих коллегах, швейцарских и других зарубежных дипломатов, находя для каждого свои собственные штришки их характера и профессиональных качеств. В целом бернский дневник наполнен серьезными размышлениями, нередко сдобренными юмором и самоиронией, несомненно, найдет заинтересованных читателей. Молодым дипломатам он может служить прекрасным путеводителем по современной дипломатии, умудренные профессионалы могут также найти в нем много полезного и интересного.

И.А.Володин