CC BY
27
Западноевропейское и российское средневековье
А. В. Якуб
«МАЛЫЕ АННАЛЫ» КАК СПОСОБ ФОРМИРОВАНИЯ ОБРАЗА «НОРМАННА» В РАННЕСРЕДНЕВЕКОВОЙ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ МЫСЛИ
В статье рассматривается механизм формирования образа «норманна» авторами так называемых «малых анналов» каролингской эпохи. Исследуются общие черты данного образа, коррелирующиеся с представлениями авторов «королевских анналов». Определяются особенности восприятия «норманна» авторами «малых анналов», дополняющие единое представление о скандинавских народах, сложившееся в каролингском обществе.
Ключевые слова: анналы, норманнская проблема, Каролинги, даны, грабеж аббатств, принятие христианства, историко-политический стереотип.
Анналы, как известно, для эпохи раннего средневековья во многом остаются практически единственными историческими источниками, при помощи которых исследователь может попытаться сконструировать свое видение политической истории каролингской Европы. В этом отношении, когда речь заходит о месте «норманнской проблемы» во внутренней и внешней политике каролингских императоров и их наследников, анналы оказываются исключительно ценными реликтами тогдашней эпохи. Их ценность заключается прежде всего в том, что, с одной стороны, их авторы фиксировали по мере необходимости самые важные с их точки зрения моменты встреч двух цивилизаций, франкской и скандинавской, а, с другой стороны, на страницах своих сочинений, сознательно или бессознательно, они формировали некий образ «норманна», который в итоге к рубежу IX-X вв. приобрел характер канонического.
Всю анналистику каролингской эпохи можно разделить на две большие группы. Первую составляют официальные или полуофициальные анналы, которые можно объединить одним понятием - «королевские». Среди них главную роль играют «Анналы королевства франков», «Сен-Бертенские анналы», «Веда-стинские анналы» и, наконец, как заключительный аккорд, «Хроника деяний норманнов во Франкии». «Норманны» присутствуют на страницах этих исторических сочинений постоянно, по сути дела постепенно превращаясь в неотъемлемый компонент геополитического пространства франкского общества. Однако на протяжении более столетия восприятие «норманнов» как в реальной жизни, так и историко-литературном осмыслении заметно меняется. Фактически мы можем выделить несколько этапов в становлении историографического образа «норманна».
Первый этап связан с «Анналами королевства франков» и охватывает период правления императоров Карла Великого и Людовика Благочестивого. Для него характерно преобладание, так сказать, «датского» и «королевского» начала в характеристике этого образа. Весьма примечательно, что такие представления практически совпадают с аналогичными представлениями о «норманнах» в так называемой авторской версии «норманнской проблемы», представленной сочинениями Эйнхарда, Тегана, Астронома, Нитхарда.
На втором этапе, который охватывает период правления короля-императора Карла Лысого, подобные авторские сочинения в каролингской историографии практически исчезают. В самой же анналистике начинается постепенное вытеснение понятия «даны» понятием «норманны» как понятием обобщенным, фактически уже не несущем в себе этническую окраску. Более того, образ «норманна» постепенно начинает утрачивать свое «королевское» начало, что в реальной политике объяснялось заменой межгосударственных отношений отношениями франкских королей с так называемыми морскими конунгами и предводителями. Но именно эта обобщенность восприятия реальной действительности сыграла главную роль в процессе создания канонического образа «норманна» в позднекаро-лингской историографии - образа, не только надолго закрепившегося в средневековой историографии, но вполне дожившего до нашего времени.
Наконец, третий этап связан с посткаролингской эпохой. Здесь ключевая роль принадлежит так называемой «Хронике деяний норманнов во Франкии». Ее главная особенность заключается в том, что ее появление как формы историопи-сания, нацело связанной с «норманнской проблемой», означало попытку вернуться к «государственному» началу. Но теперь это начало уже не «королевское», а «герцогское», и связано оно с необходимостью легитимизации, в том числе и интеллектуальной, нормандского княжеского дома среди французских аристократических фамилий, восходящих своим происхождением к старинным каролингским корням. Образ «норманна» разворачивается на 180 градусов, и теперь задача профессиональных хронистов заключается не в описании того, кем были «норманны» до начала Х в., а в создании концепции, отвечающей на вопросы: когда, как и особенно кем они стали в XI-XII вв.
Весьма интересно в этой связи будет взглянуть на еще одну группу анналов или схожих с ними сочинений каролингской и, частично, посткаролингской эпохи. Это так называемые малые анналы. Данное название, конечно, носит условный характер, поскольку и по объему, и по хронологическим рамкам изложения событий они могут отнюдь не уступать «большим, или королевским анналам». Их главная особенность и отличие от последних заключается в том, что «малые анналы» носят исключительно узко региональный характер1. Кругозор их авторов, как правило, не шел дальше стен конкретного монастыря и ближайшей от него округи. Фактически «малые, или местные анналы» можно рассматривать как своеобразный второй эшелон в процессе формирования историографического образа «норманна» в IX-X вв. Все эти анналы, авторы которых никогда не были знакомы друг с другом, возникшие в разные годы, описывающие события разных хронологических отрезков, бытовавшие и сохранившиеся в разных, очень часто весьма отдаленных друг от друга, частях Франкской империи как периода ее расцвета, так и эпохи ее заката и распада на самостоятельные королевства, на удивление едины в своем изображении «норманнов» и описании их деяний. Существует, однако, одно крайне досадное обстоятельство, которое следует учитывать. Подавляющее большинство «малых анналов» не дошло до нас в рукописях, написанных в те или близкие годы, о которых идет речь в их текстах. Поэтому следует всегда помнить о том, что интересующий нас историографический образ «норманна» мог являться продуктом более поздних эпох, когда авторы или копиисты, сознательно или бессознательно, проводили определенную селекцию имеющегося у них исторического материала и адаптировали его к интересам своей эпохи. А таковой эпохой, когда знание фиксировалось на пергамене, мог быть и XI, и XII в., и даже более поздние столетия.
Следует указать на еще одну особенность, характерную для «малых анналов». Наибольшее их количество было создано и сохранилось в восточной части Империи и в дальнейшем на территории Восточно-Франкского королевства. Западная часть Империи, а затем Западно-Франкское королевство заметно уступают своим соседям в этом отношении. Но даже беглый обзор и сравнительный анализ определенной выборки анналов такого типа позволяет говорить об идентичности восприятия «норманна» и на востоке, и на западе империи и в качестве реально действующего исторического субъекта, и как дополнительный элемент в формировании общеевропейского представления о нем в исторической литературе той эпохи.
Итак, каков вклад «малых анналов» в формирование образа «норманна» и как созданный ими образ коррелируется с вкладом «больших, или королевских анналов» в этом процессе.
1. Точно так же, исследуя «малые анналы», мы можем констатировать процесс постепенного замещения при описании выходцев из Скандинавии одного этнонима («даны») другим понятием, обладающим уже внеэтническим характером, а именно «норманны». При этом данный историографический процесс точно так же может быть поделен на три этапа. Первый - когда фигурируют исключительно «даны» (до середины 40-х гг. IX в.), второй - когда использование обоих этнонимов носит параллельный, а иногда и взаимоуточняющий характер (середина 40-х - середина 50-х гг. IX в.), наконец, третий, когда этноним «даны» фактически исчезает со страниц анналов, а на смену ему приходит более общий, но реально менее точный этноним «норманны» (50-90-е гг. IX в.)2.
Однако здесь существует особенность, присущая исключительно «малым анналам». Она заключается в том, что в отличие от своих более влиятельных собратьев, «малые анналы» на протяжении всего IX в. активно используют термин «язычники», который на их страницах фактически является синонимом обоих этнических определений выходцев с Севера3. Вероятно, объяснение стойкости употребления данного термина следует, прежде всего, искать в месте самого происхождения анналов. А это были, как известно, аббатства, где резко негативное восприятие иноконфессионального состояния участников нападений на обители было доведено до крайних форм.
2. Местонахождение родины «норманнов» на страницах «малых анналов» фактически не определяется. Лишь по косвенным данным, и то это характерно для первого этапа вышеназванного историографического процесса формирования образа «норманна», мы можем определить, что таковой могли быть датские зем-ли4. На последующих этапах авторы анналов практически не предпринимают каких-либо уточнений в этом вопросе. Объяснением подобному нигилизму может быть, на наш взгляд, либо твердое знание, из какой части скандинавского мира «норманны» прибыли, и отсутствие необходимости уточнять этот факт как для современников, так и для будущих читателей; либо полное незнание - как именно определить эту этническую принадлежность ввиду характерного, особенно для конца IX - начала Х в., смешанного состава участников экспедиций «норманнов»; либо ввиду того, что «норманны», действовавшие на континенте, зачастую прибывали отнюдь не из Скандинавии, а с территории Британских островов. Возможно, для разных регионов Империи и для разных хронологических отрезков мы можем предположить любое из этих объяснений данного феномена.
3. Нападения «норманнов» на страницах «малых анналов» по-преимуществу носят безличный характер. Имена их лидеров встречаются спорадически и также в основном до начала 40-х гг. IX в. Точно также наши авторы путаются с титула-
ми, которыми они наделяют этих военных лидеров. Тут мы можем встретить и rex, и dux, и даже princeps5.
4. Деятельность «норманнов» в пределах сначала Франкской империи, а после ее распада и всех королевств, возникших в ее границах, авторы «малых анналов» дружно определяют одним словом - «опустошение». В этом плане, безусловно, лексический запас этих анналистов намного более скуден, нежели у авторов «больших анналов». Но такая литературная безыскусность лишь подчеркивает всю полноту лишений, которые перенес каждый отдельно взятый монастырь. Монастырь опустошен, местность обезлюдела, и говорить о чем-то ином просто не надо. Угроза нападения со стороны «норманнов» превращается во что-то повседневное, одновременно порождая безысходность и у жителей королевств, и у самих анналистов и превращая действия «норманнов» в привычку, дурную по своим свойствам, но искоренение которой откладывается на неопределенное время .
Не изменяются и объекты грабежей и насилий. По-прежнему главными, наиболее лакомыми для «норманнов» остаются аббатства и города, в стенах которых проживают епископы и имеются богатые церкви7. Среди погибших от рук норманнов анналы иногда называют представителей светских властей, однако такие упоминания крайне редки8, что также может быть объяснено специфическим церковным происхождением данных источников.
5. Крайне редко авторы «малых анналов» упоминают о том, что среди «норманнов» были люди, принявшие христианство. Вскользь об этом упоминается только тогда, когда такие крещеные «норманны» нарушают принятые на себя обеты и вновь скатываются к грабежам и убийствам христиан9. Столь поверхностное отношение среди авторов «малых анналов» к проблеме крещения «норманнов» выглядит весьма отличающимся от того большого внимания, которое уделяли авторы «больших анналов» проблеме христианизации варваров и в том числе выходцев из скандинавских земель. Объяснение этому, на наш взгляд, следует искать именно в том, что авторы «малых анналов», отражая историю собственных, подчас даже не очень крупных и влиятельных монастырей, в реальном процессе христианизации практически не участвовали. Это оставалось прерогативой императорской, а затем королевской власти, и любой акт христианизации прежде всего повышал авторитет конкретного императора или короля, что, безусловно, должно было, так сказать по долгу службы, фиксироваться авторами «больших анналов».
6. Наконец, авторы «малых анналов» столь же редко, в отличие от своих коллег из «больших анналов», фиксируют победы франков над «норманнами»10, даже при всей их общей немногочисленности в IX - начале X в. Скорее всего, эта особенность «малых анналов» объясняется опять же простым фактом. Как правило, сами эти победы носили локальный характер и на историю конкретного аббатства, удаленного за сотни и тысячи километров от места подобного события, оказать какое-либо влияние просто не могли. Более того, такие авторы, скорее всего, просто не обладали подобной информацией. И в этом плане такая неосведомленность авторов «малых анналов», в отличие от авторов «больших анналов», связанных с императорским или королевскими дворами, является их бедой, но отнюдь не виной.
Таким образом, материал «малых анналов», являясь абсолютно самостоятельной частью каролингской и посткаролингской историографии, дополняет и углубляет наши представления о механизме формирования в исторической литературе каролингской эпохи устойчивого представления о «норманнах» как людях, обладающих особым набором качеств. Но особенность «малых анналов» заключается в том, что, по мнению их авторов, эти качества носят исключительно отри-
цательный характер. Другими словами, в формировании историко-политического стереотипа «норманна» они играют роль активных региональных участников, встраивающих свои кусочки мозаики в общее полотно представлений о «норманнах» как врагах, уничтожающих тела и души истинных христиан.
Примечания
1 См.: McKitterick, R. The Frankish Kingdoms under the Carolingians : 751-987 / R. McKitterick. - L., 1983. - P. 3-4.
2 См.: Annales Xantenses a. 640-874, s. a. 846 // MGH SS. - T. II. - Hannoverae, 1827. - S. 228: «Consueto Northmanni Ostraciam et Westraciam (Frisionum pagos) vastaverunt, et vicum Dorestatum cum aliis duobus villis incenderunt igni...»; s. a. 847. - S. 228: «De cetero Nordmanni christianos hinc inde vastaverunt, et contra Sigirum et Liutharium comites bellum fecerunt, et ultra vicum Dorestatum contra flumen Reni per miliaria novem remigaverunt usque ad vicum Meginhardi, et ibidem facta preda, reverse sunt»; s. a. 856. - S. 230: «Nordmanni rursum regem sibi constituent, cognatum et convocum priori, et Dani iterum, resumptis viribus, navali evectu christianos invaserunt»; Fragmentum chronici Fontanellensis, a. 841-859, s. a. 845 // MGH SS. - T. II. - S. 302: «Ragneri dux Nortmannorum venit cum classe sua, et usque Parisius accessit, ac in vigilia sancti paschae, id est 5 Kalend. Aprilis, eandem urbem intravit»; s. a. 848. - S. 302: «Carolus rex cum Francis Aquitaniam ingressus, super fluvium Dordonia novem naves Danorum cepit, interfectis pyratis earum, in diebus quadragesimae. Eodem anno Nortmanni Burdegalim uibem ceperunt et ducem eiusdem Guilhelmum noctu»; s. a. 850. - S. 303: «Dum haec in Brittannicis finibus geruntur, classis Danorum in regno Clotharii appulit, ducibus Rorico et Godefrido»; s. a. 851. - S. 303: «Eodem tempore classis Nortmannorum fluvium Sequanam ingressa est ipso die tertio Idus Octobris, duci Hoseri, qui aliquot ante annos Rothomagum urbem depopularat ac incendio cremarat, id est anno dominicae incarnationis 841, et per annos undecim multas regions latrocinando occuparat»: s. a. 852: «Classis Sydroc et Godefridi ducum Danorum 7 Idus Octobris Sequanam ingreditur, et usque Augustudunas accedit. Contra quos Cltharius et Carolus reges gloriosi obsidiones ponunt. Sed Nortmanni aqua freti, deputatam sibi hiemem exegerunt in loco qui vocatur Ghivoldi fossa; et in mense Iunio recedunt, mare petentes»; Annales S. Bavonis Gandensis, a Iulio Caesare et a. 608-1350, s. a. 851 // MSH SS. - T. II.
- S. 187: «Northmanni et Dani monasterium sancti Bavonis incendunt et devastat».
3 См.: Annales Xantenses, s. a. 834. - S. 226: «Interea dum haec agerentur, inruerunt pagani in vicum nominatissimum Dorestatum.»; s. a. 835. - S. 226: «Interim autem iterum invaserunt pagani partes Frisiae, et interfecta eat de paganis non minima multitudo»; s. a. 836. - S. 226: «Iterum eodem anno pagani christianos invaserunt»; s. a. 837: «. et pagani vastaverunt Walicrum»; s. a. 852. - S. 229: «Ferrum paganorum incanduit.»; s. a. 862. S. 230: «Iam enim dissension regnum nostrorum, et desolation paganorum per regna nostra fastidiosum est enarrare»; s. a. 864. - S. 230: «Nimia inundatione aquarum pagani sepe iam dicti...»; s. a. 866. - S. 231: «Eo anno pagani reliquias nimium vastaverunt»; s. a. 867: «Eo anno ingens bellum inter Gallos et paganos geritur in Gallia.»; s. a. 868. - S. 233: «Pagani quoque iterum Hiberniam atque Fresiam crudeliter vastaverunt»; s. a. 871. - S. 234: «Pagani quoque tunc totam pene Hiberniam vastantes, cum spoliis multis sunt reversi.»; Fragmentum chronici Fontanellensis, s. a. 841. S.301: «Obviusque illis factus est Vulfardus Regis homo cum populo; sed pagani minime ad pugnam se praeparaverunt»; Annales Besuenses a. 1 - 1174, s. a. 881 // MGH SS. -T. II. - S. 248: «...incoaverunt bellum Franci contra paganos...»
4 См.: Annales Tiliani a. 778-790, s. a. 777 (778) // MGH SS. - T. I. - S. 220: «Ibique venientes Franci et Saxones excepto Witigingo, qui partibus Normaniae configut»; s. a. 782 (783). S. 221: «.ibi Saxones convenientes, excepto Witikingo, et illuc convenerunt Nortmanni.»; Annales Xantenses, s. a. 823. -S. 225: «Ebo episcopus pergit partibus Danorum, una cum Wildericho episcopo».
5 См.: Annales Tiliani, s. a. 804 (805). - S. 223: «Eodem tempore Godefridus dux Danorum venit cum classe sua.»; Ex chronico Moissiacensi a. 787-789, 804-813, 816, s. a. 808 // MGH SS. - T. II. -S. 258: «Et Godofridus, Nortmannorum rex, venit.»; s. a. 810. - S. 258: «Et Gothofredus rex Nortmannorum misit.»; Annales Xantenses, s. a. 826. - S. 225: «.et illic venit multitude ad eum Nordmannorum, et princes eorum nomine Herioldus.»; Fragmentum chronici Fontanellensis, s. a. 841.
- S. 301: «.venerunt Nortmanni, Oscheri quoque dux»; s. a. 851. - S. 303: «.duci Hoseri, qui aliquot ante annos Rothomagum urbem depopularat ac incendio cremarat...»; s. a. 852. - S. 304: «.classis Sydroc et Godefridi ducum Danorum fluvium Sequane occupat.»
6 См.: Annales Sancti Germani minores a. 642-919, s. a. 845 // MGH SS. - T. IV / ed. G. Pertz. -Hannoverae, 1841 (1925). - S. 3: «Normani Parisius primitus veniunt, necnon Hugo et Ricbodus eodem anno intermuntur»; s. a. 865. - S. 3: «Normani coenobium sancti Dyonisii primiyus 20 diebus, a 12. Kal. Novemb. Usque in 5 Udus Novembr. Obsederunt»; Chronicon Aquitanicum a. 830-1025, s. a. 847 //
MGH SS. - T. II. - S. 253: «Northmanni 4 Kalendas Aprilis Deas monasterium succendunt»; Annales Lobiensium fragmentum. 1. Fragmenta ab a. 741-870, s. a. 850 // MGH SS. - T. II. - S. 195: «Canda oppidum vastatum est a Normannis»; Annales Leodienses, s. a. 853 // MGH SS. - T. IV. - S. 14: «Nortmanni fines Franciae depopulantur»; Annales S. Maximini Trevirensis a. 708-987, s. a. 882 // MGH SS. - T. II. - S. 213: «Nortmanni Treverim cum monasterio sancti Maximini, vastantes Galliam, cremaverunt»; Annales Sancti Maximini Trevirensis, s. a. 882 // MGH SS. - T. IV. - S. 6: «Nortmanni Treverim cum monasterio sancti Maximini vastantes, Galliam cremaverunt»; Chronicon S. Martini Coloniensis a. 756-1021 // MGH SS. - T. II. - S. 214: «...Deinde abbas factus est Gotfridus mortuus 3 Idus Maii sub annum 882, quo tempore monasterium Nortmannorum irruptionibus vastatum fuit»; Annales Lemovicenses a. 838-1060, s. a. 887 // MGH SS. - T. II. - S. 251: «.monasterium sancti Germani a Nortmannis incensum est»; s. a. 889. - S. 251: «Nortmanni iterate Autissiodorum repetentes, suburbana eius incenderunt»; Annales Besuenses, s. a. 891. - S. 248: «Burgundia a Normannis vastatur».
7 См.: Annales Besuenses, s. a. 888. S. 248: «Fons Besuus per tres dies a Normannis depopulatus est; et occisi sunt in monasterio Petri Besuensis monachi, quorum ista sunt nomina: Ayrmannus, Genesius, Beraldus, Sifardus, Rodgo, Aussuinus presbiter, Adalricus puerulus»; Annales Wirziburgenses a. 6871101, 1480, s. a. 891 // MGH SS. - T. II. - S. 241: «Sunderoldus Moguntiacensis episcopus Wormatiae a Nortmanis occisus est»; Annales Alamannici. Continuatio Sangallensis tertia a. 882 - 912 et 926, s. a. 891 // MGH SS. - T. I. - S. 52: «Sunzo archiepicopus a Nordmannis occisus»; Annales Laubacenses. Pars tertia a. 887-926, s. a. 891 // MGH SS. - T. I. - S. 52: «Sunzo archiepiscopus a Nordmannis iteremptus est»; Annales Colonienses Brevissimi a. 814-870 // MGH SS. - T. I. - S. 97: «Nordmanni Colonia occisi»; Chronicon Aquitanicim, s. a. 845. - S. 253: «.et Sanctonas urbs concrematur, thesaurus eius obtimis exportatis»; s. a. 853. - S. 253: «Lucionnus mense Maio a Northmannis exuritur, et mense Iunio sancti Florentii monasterium et Namnetis civitas, Turonis quoque exuruntur»; Annales Colonienses a. 770-1028, s. a. 884 // MGH SS. - T. I. - S. 98: «Sedes Norhmannorum in Duisburg».
8 См.: Chronicon Aquitanicum, s. a. 845. - S. 253: «Sigonius comes a Northmannis capitur et occiditur...»; Annales Alamannici, s. a. 886. - S. 52: «Heimrihcus dux a Nordmannis occisus est».
9 См.: Annales Xantenses, s. a. 873. - S. 235: «Ac non post multum temporis Ruodoldus, nepos praedicti tiranni, qui transmarinas regions plurimas, regnumque Francorum undique atque Galliam horribiliter, et pene totam Fresiam vastavit, in eadem regione in pago Ostachia ab eadem gente cum quingentis viris agiliter interfectus est, et quamvis baptizatus esset, caninam vitam digna morte finivit».
10 См.: Annales Alamannici, s. a. 891. - S. 52: «Arnulfus rex de Nordmannis triumphavit»; Annales Laubacenses, s. a. 891. - S. 52: «Arnolfus rex de Nordmannis triumphavit»; Annales sanctae Columbae Senonensis a. 708-1218, s. a. 911 // MGH SS. - T. I. - S. 104: «Hoc anno 13 Kal. Aug. in sabbato cum obsiderent Nortmanni Carnotiam urbem, et iam penitus esset capienda, supervenientes Richardus et Rothbertus comites, omnipotentis Dei auxilio et beatae Mariae patrocinio roborati, fecerunt stragem maximam paganorum, a paucis qui remanserant obsides capientes».
В. В. Долгов
РУССКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС КАК ИСТОЧНИК РЕКОНСТРУКЦИИ ЭЛЕМЕНТОВ СОЗНАНИЯ НАРОДА ДРЕВНЕЙ РУСИ Х1-Х111 ВЕКОВ:
К ВОПРОСУ ОБ ЭПИЧЕСКОЙ КАРТИНЕ СОЦИАЛЬНОГО БЫТА
Исследуются элементы социального мировоззрения народной массы Древней Руси Х1-Х111 вв., сохранившиеся в русском героическом эпосе. Автор уделяет особенное внимание анализу образа древнерусских богатырей, в котором сочетаются «аристократические» и «демократические» элементы. В статье проводится социальная атрибуция этого уникального сочетания.
Ключевые слова: Древняя Русь, героический эпос, былины, картина социального мира, свободные общинники, богатыри.
Использование эпического материала для реконструкции социальной психологии эпохи Древнего Киева сопряжено со многими трудностями. Одна из наибо-
