CC BY
125
В.В. ОРЛОВ
МАЛОИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ ИЗ ИСТОРИИ ЧУВАШСКО-МАРИЙСКИХ ЭТНОТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ СПОРОВ 1920-х ГОДОВ
«Экономическая смерть Чувашской автономной области», «политический фарс», «злая шутка» - такова оценка руководителей Чувашии факта передачи ее левобережных земель Марийской автономной области согласно декрету ВЦИК от 27 октября 1921 г. Эта территория издавна принадлежала населению Чебоксарского уезда, ее площадь составляла более 200 тыс. дес., или примерно одну шестую часть автономии. Отторжение левобережных земель в голодном году вызывало негативную оценку не только руководителей Чувашской автономной области, но и крестьянского населения, почти на десятилетие создало конфликтную ситуацию в регионе.
Этнотерриториальные споры и притязания между национально-государственными образованиями относятся к числу малоизученных. В советской исторической литературе эта тема практически не получила отражения в основном по доктринальным соображениям и идеологическим установкам правящей коммунистической партии. Считалось, что в СССР территориальные споры между союзными и автономными республиками, краями и областями практически исключены, а если и имелись отдельные недостатки и трения в этой сфере, то они разрешались в духе ленинской национальной политики и братской дружбы между народами.
В 1990-е годы ситуация в обществе и исторической науке меняется коренным образом. Исследователями признается актуальность скрупулезного и объективного изучения схемы и географии территориальных изменений и границ субъектов федерации в СССР и РСФСР, механизмов взаимодействия властных структур в центре и регионах, протекания социально-экономических, политических и культурных процессов применительно к этническим общностям вследствие таких трансформаций, в целом влияние их на состояние государственности [1]. Драматические страницы истории взаимоотношений между центральной властью и народами России, межнациональные противоречия и этнотерриториаль-ные конфликты, опыт их разрешения и урегулирования становятся предметом исследования обществоведов. Рост интереса к проблемным аспектам национально-государственного строительства сопровождается увеличением числа научных изданий, книг, монографий [2], а также сборников документов. Сведения о чувашско-марийских территориальных спорах впервые приводятся в сборнике документов «ЦК РКП(б) - ВКП(б) и национальный вопрос», изданный в 2005 г. в серии «Документы советской истории». В документе дается краткая история конфликта, подчеркивается значимость спорной территории для экономики Чувашии, а также аргументируется необходимость пересмотра принятых центром решений о передаче левобережных земель Марийской автономной области [3].
Общие сведения о чувашско-марийских отношениях содержатся в монографии В.П. Иванова, а также в многочисленных статьях А.В. Изоркина и др. Этнотерриториальные споры не являлись предметом их специального исследования, эти сюжеты ими затрагиваются лишь в связи с исследованием более общей проблемы национально-государственного строительства в 1920-е годы. Они показали конфликтный и противоречивый характер этих процессов, который потребовал от инициаторов создания национальных автономий большой настойчивости и упорства в достижении поставленной цели. Достаточно аргументиро-
ван их вывод о реализации в 1920-е годы далеко не оптимального варианта национально-территориальной автономии чувашского этноса [4].
Более подробно чувашско-марийские этнотерриториальные споры рассматриваются в статьях О.И. Чистякова, В.Н. Клементьева и др., где охарактеризованы методы разрешения конфликта, предложенные центральными органами власти и управления [5]. Необходимо отметить, что в статье В.Н. Клементьева, специально посвященной установлению административных границ Чувашии с Марийской автономной областью в 1920-1941 гг., приводятся немало новых документальных материалов по этой проблеме. Но автор преимущественное внимание уделяет фактической стороне вопроса в ущерб теоретическому анализу и обобщению. В частности, в ней не исследованы истоки и причины чувашско-марийских этнотерриториальных споров, значимость спорной территории и в целом территориального фактора для хозяйства Чувашии, слабо показана главенствующая роль центральных органов власти как в инициировании конфликта, так и в ее разрешении. В статье практически не получили отражения такие проблемы, как реакция населения на произвольное изменение границ автономий, причины потери левобережных земель, последствия их отторжения для экономики и местного бюджета Чувашии.
Разумеется, территориальные споры - это достаточно сложный и деликатный вопрос, чтобы охватить в одной публикации все аспекты проблемы. В данном случае эта тема нас интересует с точки зрения подведения экономической базы под существование автономии. Каковы причины передачи этих земель соседней Марийской автономной области? Какое значение имели эти территории для народного хозяйства Чувашии? Насколько учитывались этнические и экономические факторы при проведении новой административной границы между двумя автономными областями? Насколько возможно было поступательное социально-экономическое развитие Чувашской автономной области в сложившихся тогда территориальных рамках? Истоки и причины пограничных споров между соседями, механизмы их разрешения, реакция населения и местных властей также лежат в русле наших исследовательских интересов.
Исходя из конкретно-исторической ситуации 1920-х годов можно утверждать, что значение территориального фактора, установление точных границ с соседями было одним из главных в деятельности органов власти Чувашии. Руководители автономной области уже в голодном 1921 г. пришли к выводу о невозможности преодоления острого хозяйственного и социально-культурного кризиса в сложившихся территориальных рамках. Имелась и объективная основа для таких заключений: отсутствие в Чувашии фабрично-заводской промышленности, крупных городов, путей сообщения, упадок кустарного производства, крайне малоземелье, аграрное перенаселенность, поразительная бедность и маломощность крестьянского хозяйства, культурно-бытовая отсталость населения, скудный местный бюджет, сводимый ежегодно с дефицитом.
Разрешение острых хозяйственных и культурно-бытовых проблем Чувашской автономной области местные власти видели в переселении трети населения за ее пределы, получении солидной финансовой помощи от центра, а также в расширении территории автономии за счет более развитых в хозяйственном отношении местностей. Причем, путь расширения территории признавался единственно возможным выходом из того тупика, в котором находилась тогда Чувашская автономная область. Это, по мнению местных руководителей и экспертов из центральных наркоматов, давало возможность развивать экономику и усилить бюджет автономии. Поэтому их взоры были направлены на присоединение земель с чувашским населением из Симбирской и Самарской губерний,
а также Татарской АССР. Их интересовали и земли соседней Нижегородской губернии, в частности, Воротынский уезд с городом Васильсурском, правда, «если того пожелает местное русское население» [6].
Но в первой половине 1920-х годов ситуация складывалась таким образом, что Чувашская автономия вынуждена была передать часть своих земель соседям, нежели наращивать территорию. Согласно декрету ВЦИК от 27 октября 1921 г. практически все левобережные земли Чебоксарского уезда передавались Марийской автономной области. Хотя по декрету ВЦИК от 14 декабря 1922 г. Чувашии была возвращена часть левобережных лесов, но тогда не удалось достичь компромисса между автономиями и снять напряжение в межнациональных отношениях. Декрет ВЦИК от 21 апреля 1925 г. окончательно узаконил передачу практически всех левобережных земель Чувашии Марийской автономной области.
Бесспорно, в основе этнотерриториальных споров 1920-х годов, в том числе и чувашско-марийских, лежит комплекс причин, обусловленных новизной и масштабностью решаемых задач, необходимостью и одновременно трудностью реализации программных требований победившей большевистской партии о предоставлении права нациям на самоопределение. По обоснованному мнению Ж.Т. Тощенко, к появлению этнотерриториальных конфликтов и претензий приводили политические решения руководства ВКП(б) и СССР о создании четырехступенчатой системы национально-государственных образований со слабым учетом ареала расселения народов, противоречивость экономической и социальной политики, менталитет и особенности национального характера ряда народов, столкновения «права почвы» и исторического права через заселение сакральных центров одного этноса массами другого этноса [7].
В числе конкретных причин чувашско-марийских этнотерриториальных конфликтов можно указать на ассинхронность появления автономных областей и республик в Урало-Поволжье, который, как известно, охватил более десяти лет. Если первые автономии были созданы еще в 1918 г., как, например, Немцев Поволжья трудовая коммуна, Башкирская АССР - в 1919 г., Татарская АССР, Чувашская и Марийская автономные области - в 1920 г., то Мордовская автономная область была образована лишь в 1930 г. Первые национально-государственные образования, скажем, Татарская АССР и Чувашская область, сразу же при образовании получали точные описания границ с подробным перечислением уездов, волостей и даже отдельных селений, входящих в их состав. Формировавшимся позднее автономиям приходилось в этом плане труднее - им предстояло выделять территории уже из сложившихся национально-государственных образований. Например, в постановлении ВЦИК и СНК РСФСР «Об образовании Автономной области марийского народа» от 4 ноября 1920 г. вообще отсутствует описание границ будущей автономии, т.е. провозглашается национальная автономия марийского народа без определения ее конкретной территории и административного центра.
Следующей причиной обострения чувашско-марийских отношений является предельная сжатость по времени процесса формирования национальногосударственных образований. Часто ситуация складывалась таким образом, что ответственное решение о будущей автономии приходилось принимать весьма оперативно, даже в течение суток. Это, в свою очередь, требовало энергичных и грамотных действий от национальных лидеров. Так, после образования Татарской АССР пять уездов Казанской губернии вообще остались вне этой республики. Их общая судьба определялась постановлением ВЦИК от 10 июня 1920 г.: наркомату внутренних дел поручалось совместно с представителями Казанского, Нижегородского, Симбирского и Вятского губисполкомов к 18 июня представить
на утверждение ВЦИК положение об организации управления Чебоксарского, Ядринского, Цивильского, Краснококшайского и Елабужского уездов Казанской губернии. Причем с таким расчетом, чтобы к 25 июня 1920 г. Казанский губернский исполком мог закончить передачу дел по перечисленным уездам соответствующим губернским исполкомам. После образования Татарской АССР, таким образом, еще не было известно, в составе какой конкретной губернии окажутся уезды, заселенные преимущественно чувашским и марийским населением.
Практически через неделю центр, наконец, определился с юридическим «адресом» этих уездов. Согласно декрету ВЦИК от 18 июня 1920 г. Чебоксарский, Цивильский, Ядринский и Козьмодемьянский уезды включались в состав Нижегородской губернии, а Краснококшайский и Елабужский уезды - в состав Вятской губернии. Инициаторам образования чувашской и марийской автономий стало ясно, что этот вопрос необходимо «закрыть» до 25 июня 1920 г., т.е. до дня фактической передачи указанных уездов в состав Нижегородской и Вятской губерний. Причем решение о выделении чувашей в отдельную административную единицу приходилось принимать не только в оперативном режиме, но и преодолевая упорное сопротивление чиновников из центральных органов власти и управления. По сведениям историка А.В. Изоркина, значительная часть столичных партийных и советских работников сомневалась в целесообразности создания Чувашской автономии «... из-за отсутствия своей национальной культуры у чувашей и убыстренного процесса их обрусения» [8].
«Вызовы» центральной власти оказали, таким образом, стимулирующее воздействие на процесс образования административных единиц. Уже на следующий день, 19 июня 1920 г., инициаторы образования чувашской автономии Д.С. Эльмень и его соратники представили во ВЦИК «Меморандум», в котором выражалось категорическое несогласие с идеей передачи чувашских уездов в состав Нижегородской губернии [9]. В результате 24 июня 1920 г., ровно за сутки до дня официальной передачи чувашских уездов в Нижегородскую губернию, была образована Чувашская автономная область. Уезды же с марийским населением оказались в составе Нижегородской и Вятской губерний.
Во многом дефицитом времени, предельной сжатостью процессов образования новых административных единиц объясняется, вероятно, и то, что активные участники строительства чувашской государственности не сумели в полной мере оценить и принять инициативы центра, направленные на формирование Чувашской автономной республики, экономически более мощной и многонациональной по составу. Известно, что в мае-июне 1920 г. на заседаниях Политбюро ЦК РКП(б) и Совнаркома РСФСР В.И.Ленин трижды ставил вопрос об образовании сразу же Чувашской АССР со столицей в Симбирске, включением в ее состав и левобережных уездов. Но чувашская делегация исходила из того, что такая республика ничем не будет отличаться от среднерусской губернии, поэтому предложила проект создания Чувашской автономной области только из уездов со сплошным чувашским населением [10]. Декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 24 июня 1920 г. «Об образовании Чувашской автономной области» свидетельствует о достигнутом тогда компромиссе между столичными и региональными властями, а также о получении чувашами только лишь начальной стадии национальной государственности. По действующим тогда законодательным актам правовой статус автономной республики был гораздо выше статуса автономной области. Автономная республика имела свою Конституцию, законодательные и исполнительные органы, поэтому с ней центральные органы власти и управления вынуждены были считаться, нежели с автономными областями, лишенными многих атрибутов национальной государст-
венности. Справедливость данного тезиса подтверждается и тем, что спустя год-полтора сами руководители Чувашской области стали активно выступать за придание ей статуса автономной республики, которое дополнилось еще и требованием расширения территории. Но добиться им этого статуса удалось лишь в апреле-июне 1925 г., причем преодолевая жесткое сопротивление центра и проявив большое упорство и настойчивость [11]. Таким образом, неготовность инициаторов создания чувашской государственности вовремя оценить, понять и принять инициативы центра также являлась одной из значимых причин, способствовавших дестабилизации межнациональных отношений в регионе.
Объективная основа чувашско-марийских этнотерриториальных споров заключалась также в отсутствии у активных участников строительства национальных автономий единой точки зрения по поводу своей будущей столицы. В отличие от башкир, татар и удмуртов, которые не выражали сомнений по поводу историко-географической обоснованности формирования своих автономий на землях вокруг соответственно Уфы, Казани и Ижевска, мари и чуваши не имели четкого представления о границах своей этнической территории и о ее конкретном центре. По мнению В.П. Иванова, в исторической памяти чувашского народа не получило четкого формирования представление о каком-либо одном общенациональном центре [12]. В дореволюционное время у них в зависимости от географии расселения такими региональными центрами считались Казань, Симбирск, Самара, Чебоксары. Этим объясняется наличие разных точек зрения по вопросу о столице Чувашской автономии, проекты объявления ее столицей железнодорожной станции Шихраны (ныне Канаш), Симбирска, Чебоксары и Алатыря. Инициаторы образования автономии марийского народа также не отличались единством мнений в отношении своей будущей столицы. Ими предлагалось создать Марийскую автономную республику с центром в Козьмодемьян-ске, Краснококшайске, Чебоксарах и даже в районе реки Белой с выселением из этой республики всех немарийцев [13]. Такая неясность в определении будущей столицы этих автономий порождала двойственность в позициях, стремление охватить как можно больше территорий с чувашским или марийским населением, потребовало ломки административных границ уже существующих автономных республик и областей Урало-Поволжья.
И, наконец, немаловажной причиной обострения чувашско-марийских отношений из-за этнотерриториальных споров, а также административного произвола в определении границ автономных областей являлось отсутствие правового закрепления суверенитета и территориальной целостности национально-государственных образований. Впервые положение о невозможности изменения территории автономных республик без их согласия закреплялось в Конституции РСФСР, утвержденной XII Всероссийским съездом советов в мае 1925 г. Конституция предоставила право ВЦИК и СНК РСФСР устанавливать границы автономий и разрешать споры между автономными республиками и между ними и другими частями федерации. А, как известно, основные события по радикальному изменению чувашско-марийских границ происходили в первой половине 1920-х годов, т.е. до принятия Конституции РСФСР в мае 1925 г. Тем более, как справедливо подчеркивается в современной исторической литературе, государственная национальная политика в Советском государстве исходила из несущественности для Союза ССР внутренних национально-республиканских границ. Ее характерными чертами стали директивный и закулисный способ решений, путаница в документальном их оформлении, административный произвол и игнорирование союзной и республиканских Конституций [14]. Причем произвол в определении границ и изменении территорий республик наблюдался не толь-
ко в 1920-е годы, но и в послевоенный период, что видно на примере передачи в 1954 г. по личному указанию Н.С.Хрущева полуострова Крым Украинской ССР.
Что касается Чувашской и Марийской автономных образований, то в них отсутствовало законодательное закрепление территорий вплоть до принятия и утверждения Конституций в 1937 г. По мнению исследователей, Конституцию Чувашской АССР, принятую I съездом советов Чувашской АССР в январе 1926 г., нельзя считать ее первой Конституцией, поскольку она не прошла установленную процедуру утверждения на федеральном уровне во ВЦИКе [15]. Этот основной закон не содержит статей, касающихся сохранения территориальной целостности республики. Правда, в статье 44-й в числе вопросов особо государственной важности, подлежащих ведению съезда советов Чувашской АССР, упоминается утверждение проектов установления внешних границ Чувашии [16]. И лишь в статье 15-й Конституций Чувашской и Марийской АССР 1937 г., созданных по образу и подобию союзной и федеральной Конституций, впервые устанавливается норма, согласно которой территория Чувашской и Марийской АССР не может быть изменена без их согласия. Поэтому не приходится удивляться произвольному изменению центральными органами границ Чувашской и Марийской автономных областей в условиях отсутствия правового закрепления их суверенитета и территориальной целостности в первой половине 1920-х годов.
Итак, истоки и причины чувашско-марийских этнотерриториальных конфликтов 1920-х годов лежат в идеологии и практике национально-государственного строительства правящей коммунистической партии, трудностях реализации ее доктрины о предоставлении права нациям на самоопределение, несовпадении этнических границ с территориями автономных республик и областей, отсутствии правового закрепления суверенитета и территориальной целостности национально-государственных образований. Этим объясняется административный произвол в определении и изменении границ автономных республик и областей страны.
Отторжение левобережных лесов руководство Чувашской автономии оценивало как продолжение старой колонизаторской политики царизма. «История чувашского народа - это злая шутка, повторяющаяся на протяжении многих веков, поток крови, в котором тонули тысячи и тысячи крестьянских жизней, протестовавших против вытеснения их с плодородных земель и обильных лесов на суглинистую и изрезанную оврагами землю, современную территорию Чувашской автономной области». Окрестные крестьяне обвиняли местную власть в бездействии, в факте передачи левобережных земель видели всю бессмысленность существования Чувашской автономии, так как их интересы в советское время «грубо попирались и совершенно без всякого основания» [17]. Установление границы по р. Волге для Чувашской автономной области неминуемо означает как «политическую, так и экономическую смерть», - отмечается в многочисленных протестах, направленных в центральные органы власти и управления [18].
Поэтому правительство Чувашии не раз предпринимало действия, направленные на пересмотр, как считалось, неправильных и односторонних решений центра о передаче левобережных земель Марийской автономной области. Но с изданием постановления Политбюро ЦК РКП(б) от 18 июня 1925 г., подтвердившего решения ВЦИК от 21 апреля 1925 г. о границах между Марийским и Чувашской областями, чувашско-марийские этнотерриториальные споры по большому счету были завершены. Все последующие попытки пересмотра непопулярных решений центра по правительственной, советской и даже партийной линии завершились неудачей. Так, в январе 1927 г. ответственный секретарь Чувашского обкома партии С.П. Петров направил в ЦК ВКП(б)
аналитическую записку «О мероприятиях по улучшению экономического положения Чувашской АССР». В ней к числу первоочередных мер по подъему экономики автономии отнесено возвращение Чувашии левобережных лесов. В записке приводятся новые аргументы в пользу такого шага. С передачей шести лесничеств Марийской области, - говорится в письме, создалась неизбежная волокита в снабжении населения республики лесом и дровами. Это повлекло за собой массовое истребление дубовых насаждений на правобережной стороне, имеющих стратегическое и экспортное значение для Советского государства. Далее, отторжение шести заволжских лесничеств обернулось снижением доходов местного бюджета Чувашии более чем на 266 тыс. руб. в год. И наконец, в каждую предвыборную кампанию крестьянство Чувашии поднимает вопрос о возвращении левобережных лесов, т.е. проблема имеет и политическую окраску. Поэтому обком партии просит ЦК дать соответствующим органам директиву о возвращении Чувашской АССР левобережных лесов [19]. Но, как правило, подобные ходатайства оставались без движения, ибо никто в столице не собирался пересматривать принятые решения. Центр исходил из того, что присоединение к Чувашии Алатырского уезда вполне компенсирует отторжение ее левобережных лесов, с чем категорически не соглашались местные власти.
Бесспорно, имелось немало причин проигрыша чувашской стороной спора с марийцами за левобережные земли. Среди них отсутствие у правительства и лидеров Чувашии обоснованной стратегии и тактики действий по разрешению конфликта, их неготовность к пониманию и принятию инициатив центра, слабая опора и недостаточный учет запросов населения «мятежных» селений левобережья, увлечение амбициозными планами создания «Большой Чувашии» при неумении отстоять свой «клочок» земли, перманентная грызня между партийными и советскими работниками за кресло ответственного секретаря обкома партии, низкий авторитет лидеров Чувашской автономной области в центральных органах власти и управления. Не зря в середине 1920-х годов. Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) исходило из того, что «у чуваш не имеется подготовленных работников , почему в Чувашской автономной области ни советская, ни партийная работа не налажена и чрезвычайно слаба, что областную партийную организацию раздирают постоянные дрязги и склоки» [20]. При таком негативном отношении «верхов» к чувашским властям трудно было рассчитывать на успех в разрешении конфликтной ситуации в регионе.
В конечном счете для центра оказались более привлекательными доводы марийской стороны с их упором на жизненную необходимость присоединения к Марийской автономной области 5 тысячного марийского населения, расположенного на территории Чебоксарского уезда. Руководство Чувашии, наоборот, исходило из незначительности, точнее «третьестепенности» национального момента при определении границ автономных республик и областей, первостепенное значение оно придавало экономическому фактору как «абсолютно необходимому для оправдания смысла образования национальных автономий». Но, как справедливо отмечается в литературе, социализм - система преимущественно идеологическая, а не экономическая [21]. И уже в силу этого позиция чувашской стороны изначально оказалась проигрышной. Для лидеров коммунистической партии, заряженных в то время более идей распределения, нежели созидания, не представляли особого интереса доказательства громадной значимости спорной территории для промышленности, бюджета и населения Чувашии, о критической нехватке рабочих в Марийской автономной области для проведения лесоразработок из-за низкой плотности населения и огромных площадей под лесами.
Словом, в разрешении территориального спора между автономиями «верховный арбитр» в лице Политбюро ЦК, союзного и федерального Совнаркома и ВЦИК исходил преимущественно из политических и идеологических соображений, нежели социальных и экономических.
Передача левобережных земель оказала негативное влияние на развитие экономики Чувашии. Она лишилась примерно 1/3 всей лесной площади, 11 лесопильных и деревообрабатывающих заводов, в ней появились серьезные диспропорции в экономике, трудности в обеспечении предприятий сырьем, населения - дровами. Местный бюджет автономии «похудел» более чем на треть из-за сокращения поступлений лесных доходов [22]. Отторжение левобережных земель наряду с постоянными разборками между партийными и советскими работниками за пост ответственного секретаря областного комитета РКП(б) являлось одной из серьезных причин того, что Чувашия и к концу 1920-х годов не вышла из состояния острого политического и социально-экономического кризиса, оставалась отстающим анклавом страны.
В целом основным результатом многолетних чувашско-марийских этнотерриториальных споров стало отторжение левобережных земель Чувашской автономной области и их присоединение к Марийской автономной области. Конфликтная ситуация показала невозможность проведения административных границ исключительно по национальному признаку, трудность поиска баланса между грандиозными планами национальных лидеров и элементарным здравым смыслом. Катализаторами напряженности стали амбиции инициаторов создания новых национально-государственных образований, требовавших включения в состав автономий все большего числа территорий с компактным проживанием представителей титульных народов. При установлении границ между автономиями центральные органы власти исходили преимущественно из национальных интересов титульных наций, недостаточно принимая во внимание хозяйственную целесообразность такого шага.
Литература и источники
1. Зорин В.Ю. Национальная политика в России: история, проблемы, перспективы. М., 2002. С. 122-123.
2. Бичуч М.Л. Национальные проблемы России в ХХ веке. Н.Новгород, 1994; Кра-совицкая Т.Ю. Модернизация России. Национально-культурная политика 20-х гг. М., 2000; Национальная политика России: история и современность. М., 1997; Тишков В.А. Этнология и политика. М., 2001; и др.
3. ЦК РКП(б) - ВКП(б) и национальный вопрос. Книга 1. 1918-1933 г. / Сост. Л.С. Га-тагова, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая. М., 2005. С. 55-58.
4. Иванов В.П. Этническая география чувашского народа. Историческая динамика численности и региональные особенности расселения. Чебоксары, 2005; Изоркин А.В. От зарождения идеи самоопределения до образования автономии // Проблемы национального в развитии чувашского народа. Чебоксары, 1999. С. 23-36; Он же. Иллюзия национального дома, или Ностальгия по «Большой Чувашии» // Советская Чувашия, 1992, 2 февраля;
5. Чистяков О.И. О национально-государственном размежевании в период становления Российской Федерации // Советское государство и право. 1991. № 1. С. 148149; Клементьев В.Н. Установление административной границы Чувашии с Марийской Республикой (1920-1941 гг.) // Исследования по истории Чувашии и чувашского народа. Чебоксары, 2006. С. 78-143.
6. История Чувашии новейшего времени. Кн. I. 1917-1945. Чебоксары, 2001. С. 106.
7. Тощенко Ж.Т. Этнократия: история и современность Социологические очерки. М., 2003. С. 210-215.
8. Изоркин А.В. Так создалась Чувашская автономия // Советская Чувашия. 1995. 21 июня.
9. К вопросу о расширении территории Чувашской автономной области и преобразовании ее в Автономную Социалистическую Советскую Республику. Чебоксары, 1929.
10. Любимов В., Юлдабашев Б. Ленин и самоопределение наций. Чебоксары, 1967. С. 167; Рождение Республики (Воспоминания И.И. Илларионова) // Молодой коммунист. 1990. 29 марта; Димитриев В.Д., Тимофеев В. Первой Конституции Чувашской Республики - 70 лет // Чаваш Ен. 1996. № 10; и др.
11. Клементьев В.Н. Чувашия: от автономной области к республике (1922-1925 гг.) // Чувашская Республика: проблемы национально-государственного строительства (история и современность). Чебоксары, 2005. С. 6-130.
12. Иванов В.П. Этническая география чувашского народа. Историческая динамика численности и региональные особенности расселения. Чебоксары, 2005. С. 198-213.
13. Хлебников А.В. Образование Марийской автономной области // Из истории Марийской АССР: Сборник статей. Йошкар-Ола, 1957. С. 69,75.
14. Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф., Яров Ю.В. Федерализм в истории России. М., 1992. Т.1.; Доронченков А.И., Мещеряков М.Т. История и национальная территория // Кентавр. 1994. № 3. С. 25-28; и др.
15. Ухтияров А.И. Вопросы национально-государственного строительства в Основных Законах Российской Федерации и Чувашии // Чувашская Республика: проблемы национально-государственного строительства (история и современность). Чебоксары, 2005. С. 183.
16. Филиппов Н.К. Конституция Чувашской Республики. Комментарий. Чебоксары, 2003. С. 183, 198.
17. РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д. 330. Л. 84-93.
18. ГИА ЧР. Ф. 125. Оп. 2. Д. 72. Л. 27-30.
19. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 67. Д. 405. Л. 36-48.
20. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 17. Д. 299. Л. 181-183.
21. Смирнов В.С. Экономические причины краха социализма в СССР // Отечест-
венная история. 2002. № 6. С. 91-108.
22. ГИА ЧР. Ф. 125. Оп. 2. Д. 72. Л. 1-160.
ОРЛОВ ВИТАЛИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ родился в 1956 г. Окончил Чувашский государственный университет и аспирантуру Института истории СССР АН СССР. Кандидат исторических наук, докторант кафедры истории Московского автодорожного института (государственный технический университет). Автор более 50 научных публикаций. Сфера научных интересов - межэтнические отношения, социально- экономическая история, этнопсихология.
