CC BY
68
М.В. ЛОМОНОСОВ ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННИКОВ И ПОТОМКОВ*
В.К. Новик
энциклопедиста
Образ ученого-
Мнение о Ломоносове как ученом-энциклопеди-сте было сформировано в середине XIX в. В апреле 1865 г. в 25-ти городах по всей России1 в торжественных собраниях и обедах с произнесением речей, отмечалась столетняя годовщина со дня его кончины. И, конечно, наиболее парадно в Санкт-Петербургской Академии наук1 и Московском университете3. Автор не располагает данными об организующих началах этого общегосударственного мероприятия, но очевидно, что оно не было спонтанным волеизлиянием. Местная инициатива, возможно, была централизованно побуждена учреждениями Министерства просвещения.
Состояние общественной мысли в России годом ранее А.И. Герцен характеризовал словами: «Рев, вой, шипенье казеннаго, свирепаго патриотизма заглушает всякое человеческое слово. Образованная Россия оказалась гораздо больше варварской, чем Россия народная. На этом варварстве ея стали возможными ужасныя дела и ужасныя слова - казни в Польше, каторги в России...Чернышевский, белым днем выставленный у позорнаго столба, и все прочил неистовства правительства и общества»4.
Что же стоит за столь тяжкими словами? Еще свежа горечь от вскрывшихся причин поражения в Крымской войне (1853-1856 гг.), идут массовые возмущения крестьян, освобожденных от крепостной неволи без земли, любые высказывания в защиту крестьянства люто пресекаются (гражданская казнь и приговор к каторжным работам Н.Г. Чернышевского), жесточайше потоплено в крови польское восстание 1863-1864 гг. (400 казненных, 70000 выслано в глубь страны).
В обстановке тягостной подавленности, обращение к памяти «Холмогорскаго мужика, который первый внес светочь Русскаго народнаго гения в мир вселенской науки, который первый явился в нем самостоятельным Русским деятелем..»5 не могло не стать призывом к народному единению в чествовании «самого чистокровного представителя Русскаго народа по своему происхождению». Государство и церковь уже не могли отдать или оставить это имя таким институтам как наука, образование, культура, или «Русское образованное общество» (славянофилы и западники).
Последнее, в своем натужном «казенном патриотизме» с готовностью восприняло празднество, подготовленное бескорыстными почитателями великого гражданина России. Хоругвь с образом плебея Ломоносова идеально гармонировала с благословенным актом освобождения рабов, скрытые, исконные силы которых должны были придать, подобно славному предку, новый толчок русской культуре. В образе безупречно воплощалась официальная идеологическая триада - «православие, самодержавие, народность».
Император Александр II выразил соизволение на проведение столь масштабных празднеств, распорядившись, в частности, об учреждении премии имени М.В. Ломоносова (1000 руб. в год из сумм Государственного казначейства) за достижения в
области промышленных и технических наук и за
6
лучшие сочинения .
На торжестве в Академии присутствовали государственные сановники, лица из высшего духовенства, ученые и литераторы. Память о Ломоносове
* Продолжение; начало в № 1 (с. 146-161), № 2 (с. 12-27) за 2011 г.
1 Пономарев СИ. Материалы для библиографии литературы о Ломоносове // Сб. отд. рус. яз. и слов. Ими. АН. СПб, 1872. Т. 8. № 2. С. 87-89.
2 Мельников П. Описание празднества, бывшаго в С.-Петербурге 6-9 апреля 1865 года, по случаю столетняго юбилея Ломоносова. СПб.,1865.
3 Празднование столетней годовщины Ломоносова 4 апреля (1765-1865) Имп. Московским Университетом в торжественном собрании апреля 11 дня. М., 1865.
4 Герцен AM. Полное собрание сочинений и писем // Под ред. Лемке М.К. В 21 т. Пг., 1922. Т. 17. С. 294ю
5 Аксаков И.С. //газета «День». 1865. № 16. С. 361.
6 Летопись Росиской Акдсмиии Наук. В. 3 т. СПб., 2003. Т. 3 // Отв. ред. М.Ф. Хартанович. 1861-1990 гг. С. 84
воочию стала объектом государственной политики, достойно увенчавшей тенденцию, провозглашенную Екатериной П.
К чести академической науки, впервые со столь почтенной трибуны в речи академика Я.К. Грота было вычленено главное: (1) «В настоящее время... на первый план в оценке Ломоносова выступает его общественная деятельность, его национальное значение; он является передовым борцом русской мысли, русской науки, и общая дань памяти его есть торжественное признание драгоценнейших духовных сокровищ нации...»; (2) прозвучал призыв «установить верный взгляд на значение Ломоносова в той или другой сфере деятельности» с увещеванием (3): «...если тут или там его недостатки выступают теперь в более резких чертах, за то и достоинства его являются в более ярком свете. Но скрывать или искажать факты, когда речь идет о нем, было бы недостойно его величия»1.
В развернувшемся празднестве тезис (1) получил всеобщее понимание, поддержку, развитие и распространение, тезис (2) приобрел исключительно восторженный уклон, а тезис (3) в сознании большинства был опущен.
Масштабы и атмосферу празднества сохранила для нас газета славянофилов «День»2.
«России в первый раз еще приходится справлять такого рода торжества. Прожив 1000 лет, в первый раз празднуем мы 100-летний юбилей лица отелу-жившаго свою службу обществу, стяжавшаго свою славу не военными подвигами, но словом...Петер-бург... больше всех других городов России почтил память Ломоносова. Не говоря о назначенном для этого дня, с особым выбором пьес, спектакле, об обеде, данном 7 апреля в зале дворянскаго собрания... где гг. Майков... Тютчев, Срезневский по переменно читали речи и стихи, память Ломоносова почтена была и торжествами официальными. Митрополит Исидор с 8 архимандритами отслужил литургию в Александро-Невской лавре...панихиду на могиле служили (!!!): митрополиты - С.-Петербургский и Киевский, три архиепископа..., два епископа, протопресвитер.., 8 архимандритов и 4 соборных иеро-
монаха»3. Среди описаний торжеств с участием губернаторов в десятках городов, выделим Воронеж4, где в антрактах заседаний «оркестр музыки играл.. увертюру из оперы «Ломоносов, или рекрут стихот-ворец»»5.
В провинции празднества организовывались, как правило, учебными заведениями (университеты, кадетские корпуса, гимназии, разного рода училища). Директор Тульской гимназии И. Гаярин прозорливо выразил6 главное, самое весомое в образе Ломоносова - «великое воспитательное значение для Русскаго народа» (выделено мной. - В.Н.).
И с ним нельзя не согласиться даже сейчас, когда биография Ломоносова критически изучена со всей полнотой. Эта роль отодвигает на задний план все остальные свершения великой Личности. Сожалея, что «до сих пор не все Русские даже слышали
о Ломоносове», Гаярин заключает: «Воспитательное влияние Ломоносова на народ должно быть тем сильнее, тем жизненнее, что сам Ломоносов вышел из простаго класса народа ... Пусть пример Ломоносова ободрит тех бедных детей, которых судьба обрекла на лишения, во время их школьной жизни! Подкрепленные таким примером, они не впадут в уныние и выйдут победоносно из борьбы с нуждой, закалив свои силы на служение общему делу...». Цитата излишне длинна, но исчерпывающе отражает выношенную оценку Ломоносова.
Отметим активность церкви на празднествах. Святые отцы цепко держались за образ Ломоносова. Началу мероприятий в городах предшествовали литургии и крестные ходы, молебны и поминальные слова священнослужителей в храмах. Тема «Церковь и Ломоносов» представляет самостоятельный интерес. В основе столь длительной гармонии лежит воззрение «Знание натуры, какое бы оно имя не имело, христианскому закону не противно», развитое славным мирянином в последних фразах его сочинении о Венере7.
Еженедельная православная газета «Домашняя беседа» отражая, по-видимому, суть мнения пастырей, опубликовала стихи А.Н. Майкова и М. П. Ро-зенгейма, статью Д. Перевощикова и анонимную пу-
1 Грот Я.К. Осрк академичекой деятльности Ломоносова ... С. 221, 222.
2 Аксаков И.С. /I Газета «День»Л865. № 16. С. 361-364; № 17. С. 402,403; № 21. С. 491-494.
3 Там же. №17. С. 402, 403.
4 Там же. № 16. С. 370.
5 Опера-водевиль в 3-х действиях, музыка Ф. Антонолини, соч. кн. А. А. Шаховского, СПб, 1814 г., напечатана 1816 г. Имела успех при Дворе. Положила, по-видимому, начало сценическим образам Ломоносова.
6 Там же. №21. С. 491-494.
7 Ломоносов М.В. Явление Венеры на Солнце: Прибавление (полностью). ПСС. М.-Л., 1955.Т 4. С. 376.
бликацию «Ломоносов и немцы»1, название которой точно характеризует позицию авторов и редакции. Эта позиция - усугубленная точка зрения славянофилов - Ломоносов стойкий, непримиримый боец против немецкого засилья в науке и русских пособников такого засилья, умаляющих честь России.
Залп грянувших юбилейных публикаций впервые восславил заслуги Ломоносова одновременно в физике, химии, минералогии, геологии, истории, грамматике русского языка, журналистике, в воспитании народа, в истории русского образования, и даже в «распространении здравых понятий о народной гигиене»2. Спектр авторов был необъятно широк - от профессоров университетов до духовенства среднего звена.
Восторженность отзывов ученого люда резко контрастировала с мнением коллег Ломоносова по Академии (см. выше, журнал № 1, в разделе «Мнение профессоров Академии Наук»). Полярность мнений очевидна. Современники обсуждали УТВЕРЖДЕНИЯ, высказанные самим Ломоносовым. Нынешние авторы извлекали только ОПРАВДАВШИЕСЯ ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ из множества таковых, рассыпанных по трудам и черновикам Ломоносова, и судили уже по ним, зачастую вольно трактуя смысл терминов. Мотивы авторов искренни, понятны, возвышенны и востребованы. Померкший образ поэта приобрел новую ипостась. Он возрожден в науке, в сфере непреходящей по ценности в общем понимании. Скучным историкам оставалось докапываться до истины в своем кружке.
Энциклопедизм Ломоносова провозглашен. Мнение опиралось на публично высказанное суждение авторитетнейших учреждений, и сомнению не подлежало. В дальнейшем, сложившееся представление об ученом-энциклопедисте-полигисторе (от греч. nokviaz,oip - многознающий) допускалось только расширять и преумножать. Скепсис был исключен, тем более, что Ломоносов относил себя именно к таковым3. Лишь редкостные голоса, как ранее Радищев, с горечью отмечали: «Нельзя не признать, что с именем Ломоносова не связано никаких особенно замечательных открытий; мы даже
не встретим этого имени в истории науки» и акцентировали внимание на истинных достижениях этой Личности.
К юбилейной дате тщанием А.Ф. Вельтмана5, П.С. Билярского и П.П. Пекарского было опубликовано множество документов, вышедших из-под пера Ломоносова. Что же касается материалов текущей деятельности Академии, то они были разобраны и изучены значительно позже. И длительное время взгляд на отношения Ломоносова с Академией формировался односторонне, только по его собственным высказываниям, далеко не всегда адекватным. Высказывания эти стали основой для придания образу ученого-энциклопедиста характера борца с иноземным засильем в российской науке. Весомые исторические причины обусловили востребованность именно такого образа.
Обратимся к Пекарскому6: «Все эти бумаги ... имеют особенное значение для большинства русских читателей, которые в этом случае почти всегда становятся на сторону Ломоносова именно потому, что у Ломоносова иногда резко осуждаются льготы и преимущества иноземцам в России и их весьма понятное равнодушие к ее пользам,... когда они стали пользоваться у нас разными льготами и преимуществами в ущерб природным русским и ... выказывали при всяком удобном случае высокомерное презрение к русским и давали везде и всюду чувствовать свое превосходство, иногда основанное лишь на том, что они не туземнаго происхождения».
Раздражение в русском обществе копилось и зрело с Петровских реформ. А Ломоносов, как выяснилось, и век назад яростно выступал против такого гнета. И имя его было поднято славянофилами как знамя. Многие десятилетия олицетворением немецкого засилья в науке оставались не более чем три-четыре персоны, ославленные Ломоносовым в его бумагах. Напрасно взывал Пекарский не спешить с формированием такой позиции: «Повторяю -русским невозможно читать ломоносовских бумаг против его академических врагов без сочувствия к писавшему их, но при этом все-таки не следует выпускать из вида исторической правды, а ее не всегда
1 Домашняя беседа. 1865. №№ 17, 18, 21.
2 Пономарев СИ. Материалы для библиографии литературы о Ломоносове .... С. 79-83.
3 Билярский П.С. Материалы для биографии Ломоносова. СПб, 1865. С. 638, 639.
4 Любимов Н. Ломоносов и Петербургская Академия наук // Русский вестник. 1865. Т. 56. С. 404.
5 Велътман А.Ф. Портфель служебной деятельности Ломоносова // Очерки России, издаваемые Вадимом Пассеком. Кн. 2. М., 1840. С. 5-85; кн. 5. С. 3-90.
6 Пекарский П.П. История императорской Академии наук в Петербурге. СПб.1873. Т. 2. С. 569, 570.
найдешь в писаниях человека страстного, взволнованного, рассерженного, негодующего. Между тем долгое время никто не брался за сличение ломоносовских бумаг с другими современными известиями, которые необходимо должны были многое пополнять, иное представить совсем в другом свете, и кое-что отвергнуть вовсе, как плод личного увлечения»1. Сам Пекарский не мог защитить эту здравую точку зрения, он скончался за год до публикации его труда, ставшего классическим,.
Итак, столетний рубеж знаменовался (1) официальным признанием государственной значимости (не только памяти) личности Ломоносова, (2) формированием образа ученого-энциклопедиста, поборника народного просвещения и борца за русское национальное самосознание. Образ был многократно использован государством, имел многих искренних защитников и стал для страны в высшей степени благотворен и плодотворен. Первоначальный облик образа просуществовал без изменений до 80-х годов XX века. Его современный рисунок отражает личность Ломоносова много ближе к реальности, но
об этой эволюции несколько позже.
60-е годы XIX в. известны ростом революционных настроений в среде разночинной молодежи. Лучшие представители революционных разночинцев в литературе (Добролюбов, Писарев, Чернышевский) в оценке исторических личностей ставили во главу угла не их профессиональные достижения, а патриотизм социальной позиции. Чернышевский писал2: «Русский, у кого есть здравый ум и живое сердце, до сих пор не мог и не может быть ничем иным, как патриотом... Все остальные интересы его деятельности... подчиняются у русского ученого, художника, юриста великой идее служения на пользу своего отечества». Формы служения многообразны. Но его высшая ступень - общественная активность. Ни один из сложившихся образов Ломоносова не отмечен этой чертой. Герцен утверждал3, что выйдя из народа, Ломоносов «перестал принадлежать к народу». Все основания для упрека имел и Добролюбов4: «Ломоносов сделался ученым, поэтом, профессором, чиновником, дворянином, чем вам угодно, но уж
никак не человеком, сочувствующим тому классу народа, из которого вышел он... Действительной жизни он не хотел знать и даже полагал, кажется, что о ней можно говорить не иначе, как низким слогом, которого должен избегать порядочный писатель». То же позднее, в предреволюционной обстановке 1915 года, констатировал Г.В. Плеханов5: «...дух личной независимости очень хорошо уживался у Ломоносова с почти полным, - чтобы не сказать просто полным, - равнодушием к основным вопросам общественного устройства .. нужна была такая склонность к обдумыванию важнейших общественных явлений, какой никогда и ни в чем не обнаруживал Ломоносов...он стремился служить России не посредством исправления важных общественных «неисправ», а распространением в ней просвещения (курсив Г.В. Плеханова)». Революционным деятелям были не интересны личности демонстративно отстранившиеся от нужд народа и замкнувшиеся на собственных интересах. Именно этим, по-видимому, объясняется отсутствием в сочинениях В.И. Ленина хотя бы строчки с упоминанием имени Ломоносова.
Выше были представлены и обсуждены образы Ломоносова, прошедшие через XIX в. Они отражали мнения отдельных лиц, обществ или официальных учреждений. Какой же образ сочло должным представить обществу, завершая столетие, авторитетное и ответственное издание, прославленный «Энциклопедический словарь?»6 Приведем первые несколько строк: «Ломоносов (Михаил Васильевич, 1711-1765) - знаменитый поэт и ученый. Он был первым русским, который с полным правом мог стоять наряду с современными ему европейскими учеными, по многочисленности, разнообразию и самобытности научных трудов по физике, химии, металлургии, механике и др....Но Л., по условиям времени, не мог вполне отдаться науке и был преимущественно замечательным популяризатором естествознания (курсив мой. - В.Н.). Главная заслуга Л. состоит в обработке русскаго литературнаго языка; в этом смысле он был «отцом новой русской литературы».
Две заключительные фразы цитаты отражают взвешенное, без сомнения, многократно обсужденное и выверенное мнение редакционного совета.
1 Пекарский П.П. История императорской Академии наук в Петербурге. СПб,1873. Т. 2. С. 570.
2 Чернышевский HI. ПСС в 15 т. Т. 3. М., 1947 С. 138.
3 Герцен A.M. Полное собрание сочинений и писем ....1919. Т. 6. С. 376.
4 Добролюбов НА. ПСС: в 6 т. Т. 1. М, 1934. С. 229, 230.
5 Плеханов Г.В. Сочинения. В 24 т. М.-Л., 1925. Т. 21. С. 142, 151, 152.
6 Владимиров П. Ломоносов Михаил Васильевич. Энциклопедический словарь. СПб, 1896. Т. 34. С. 939-945.
Мнение, по сути, опять таки повторяло суждение Радищева. К этому времени исследователи установили многие, заимствованные Ломоносовым, иностранные источники литературных и научных высказываний. Но нет греха в том, что его слогом, его словом Россия приобщалась к мировым культурным и научным достижениям. Будучи широко известным, мнение редакции никак не отразилось на образе ученого-энциклопедиста. Образ оставался востребованным обществом и временем. Близился
200-летний юбилей со дня рождения Ломоносова (8ноября1911г.).
После 1865 года чередование ломоносовских юбилеев было приурочено к дню его рождения с периодом в 25 лет. 175-летняя годовщина не стала объектом сколь-либо масштабного внимания, 200-летняя - отмечалась с активным участием государства.
В преддверии 300-летия полезно обратиться к расширенному обсуждению полузабытого события.
200-летний юбилей: Образ националиста и проповедника. Закон Ломоносова
Организационная инициатива юбилея принадлежала Академии наук, Министерству народного просвещения и Церкви при Всевысочайшем внимании. Ломоносовский юбилей был поднят до уровня национального праздненства. В Академии наук были созданы две комиссии - в 1909 г. по празднованию 200-летия со дня рождения М.В. Ломоносова и в 1910 - комиссия по созданию выставки «Ломоносов и Елизаветинское время». Последняя трудилась под непосредственным Высочайшим покровительством Императора, и среди ее участников выделим имена таких светил отечественной науки, как: Н.Н. Бекетов, В.И. Вернадский. Б.Б. Голицин, В.И. Ламанский, С.Ф. Ольденбург, Л.И. Соболевский, А. А. Шахматов. Выставка открылась 18 апреля 1912 г. Она стала вершиной мастерства и умения ее устроителей. Богатейшая экспозиция выставки формировалась музеями и архивами обеих столиц и многих провинциальных городов. Посетители залов Академии художеств зримо, почти физически оказывались в России середины XVIII в.
Любопытно формальное признание Академией энциклопедичности юбиляра и всесилия его инициатив. В своих объявлениях о готовящемся празднестве она призывает присылать на конкурс работы с оценкой «его трудов в области физики, химии, минералогии, металлургии, географии, статистики, политической экономии, Русской истории, филологии и словесности». Лиц, обладающих документами или материальными свидетельствами о причастности Ломоносова к таким событиям, как «основание Московскаго Университета, Академии Художеств и гимназий в Москве и Казани, начало русской журналистики, русскаго драматическаго и опернаго
театра, основание Морского корпуса, начало моза-ичнаго дела, издание первой Библии, упорядочение домашняго воспитания и т.д.», просили присылать их в адрес Выставочного комитета1. О разумном чувстве меры умолчим.
Нельзя не упомянуть, что, дав согласие финансировать выставку, Правительство несколько сгладило недовольство Академии отказом в организации Ломоносовского института. В проекте Академии (1908 г.) намечалось создать в нем три отдела -химический, физический и минералогический2.
Грандиозные торжества, длительно подготавле-выемые в стране, были омрачены очередным голодом, охватившим 18 губерний с общим населением 30 миллионов человек (Поволжье, Урал, Западная и Центральная Сибирь). Это был сильнейший голод с приснопамятного 1891 г. Внимание прессы было также отвлечено и на годовщину кончины великого старца Л.Н. Толстого (7 ноября 1910 г.).
Тем не менее, 4-7 ноября газеты извещают о планируемых мероприятиях чествования памяти Ломоносова (литургии и панихиды в учебных заведениях и ученых обществах, посылка депутаций на торжественное заседание в Академии наук), а девятого ноября - об итогах этих мероприятий. Во всех учебных заведениях занятия были отменены, а обучаемые и обучающие выстаивали службы, выслушивали доклады о Ломоносове. В гимназиях, лицеях, училищах, в том числе духовных, проводились «Юбилейные утра и вечера», где «учащие объясняли детям историю и значение деятельности Ломоносова». К памятникам ученого в Архангельске и Москве городская власть возложила венки (торжества в университете были перенесены на январь, приурочены
1 Летопись историко-родословнаго общества в Москве. М, 1910. Вып. 1(21). С. 48; Вып. 4 (24). С. 71.
2 Архив РАН. Ф. 2. Он. 1-1911. Д. 42. Л. 3.
к очередной годовщине). В городах открывались музеи Ломоносова, его имя присваивалось училищам и гимназиям, вывешивались мемориальные доски, открывались читальни. Ученые общества, опять же после молебнов, представляли собравшимся лекции ведущих профессоров. Публиковались десятки книг, сотни статей и масса сборников. Центр празд-ненства, естественно, располагался в столице. Небывалое внимание к юбилею Императорской фамилии должно было свидетельствовать единение Государя и народа в патриотизме и почитании отечественных святынь, в укреплении тех русских духовных сил, что породили гения.
Седьмого ноября в церкви Александро-Невской лавры на совершении заупокойной литургии и панихиды вместе с членами Академии наук присутствовал Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Константинович, президент Академии. Затем многочисленные почитатели, академики и прибывшие депутации возложили венки на могилу Ломоносова.
Следующий день (день юбилея) привлек в залу Дворянского собрания на торжественное заседание Академии наук представителей самых разнородных социальных слоев в редкостном сочетании. Присутствовали минимум девять особ Императорской фамилии, министры, члены законодательных палат, высшие сановники, иерархи церкви, известные ученые, видные военные, делегации учебных заведений, губернских, городских и волостных управлений, научных обществ, различных гражданских союзов. Приглашения на заседание были доступны даже далеко не всем депутатам Государственной Думы, многие присутствующие терпеливо стояли в проходах. Учащаяся молодежь, переполнившая хоры, наблюдала редкую по пестроте картину шитых золотом мундиров придворных чинов, черных фраков, блеска орденов, ярких орденских лент, сияющих дамских нарядов.
В два часа дня президент Академии наук открыл заседание и зачитал Высочайшую телеграмму: «Присоединяюсь мысленно к чествованию двухсотлетия со дня рождения Ломоносова сегодняшним торжественным собранием академии наук. НИКОЛАЙ».
Собравшиеся стоя выслушали всемилостивей-шее приветствие Государя. И молча сели. Вместо могучего верноподданного «Ура!» и бурных руко-
плесканий царский привет был встречен гробовым молчанием. По прочтении телеграммы, солистами, хором и оркестром была исполнена юбилейная кантата, написанная почетным членом (ныне Президентом) АН Великим князем Константином Романовым, положенная на музыку опять же почетным членом, обер-гофмейстером Двора А.С. Танеевым.
Затем слово взял профессор Б.Н. Меншуткин, увлекательно изложивший удивительные перипетии биографии Ломоносова и давший подробную оценку его ученым трудам как естествоиспытателя. Заслуги Ломоносова в создании литературного русского языка изложил академик А.П. Соболевский. Академик П.И.Вальден назвал Ломоносова «великим химиком», указав на близкое сходство многих предположений Ломоносова с современным состоянием химии в том виде, как она изложена В.Ф. Оствальдом (Ostwald Wilhelm Friedrich, 18531932). После выступления академика В.В. Сипов-ского, охарактеризовавшего Ломоносова как поэта и провозвестника идей гуманизма, сановная публика, пресытившаяся трехчасовым ученым речитативом, покинула заседание. Ее места в зале тут же заняла молодежь, спустившаяся с хоров.
Началось дефилирование депутаций с вручением адресов. Их было 162 (I!!)1. При таком обилии депутаций не могло быть и речи о выслушивании их приветствий. Поочередно они подходили к столу, за которым заседала Конференция Академии наук, вручали свои адреса Президенту и удалялись.
В образе «холмогорского мужика» Россия воистину желала утвердить и восславить величие страны. Кавказ, Сибирь, Прибалтика, Польша, Украина, Поволжье, даже Финляндия прислали своих представителей на это торжество.
Ожидались иностранные депутации, но их не было. Впервые в публичном чествовании памяти Ломоносова приняли участие депутации женских учебных заведений. Приведем цитату из адреса одной из них: «На заре русского просвещения
высится образ истиннаго апостола науки....Он стал
лучшим выразителем культурной энергии своего народа. ..Московские высшие женские курсы, ..благоговейно преклоняются перед его светлой памятью»2.
Ветры времени должны были проникнуть в этот зал. Они туда ворвались и привнесли жгущие
1 Список учреждений и обществ и их представителей, принявш их участие в Торжественном Собрании Императорской Академии Наук 8 ноября 1911 года в память 200-летия со дня рождения ГУЩ Ломоносова. СПб., 1911. 29 с.
2 Газета «Русския ведомости». 9 ноября 1911. № 258. С. 2.
противоречия текущего дня. Обратимся к отрывкам из высказываний газет «Новое время», «Земщина» (орган Союза «Христианское возрождение») и «Русское знамя» (орган «Союза русского народа»)1, сохраняя лексику и слив цитаты в единый смысловой ряд: «При прохождении ярко-красных депутаций от лиги образования, университета Шанявского, забастовщиц женского медицинского института, от Литературного фонда, от психоневрологического института и т.п. раздавался гром аплодисментов. Зато депутации от таких учреждений, как новороссийский университет, славянское благотворительное Общество, духовные академии и пр., встречены были весьма жидкими рукоплесканиями.
Вот он, нерв эпохи! И ранее, казалось бы, целостный образ Ломоносова уже дробится, воспринимается с разных позиций, зачастую непримиримых.
И вот уже в представлении Союза «Христианское возрождение» и Русского Народного Союза им. Михаила Архангела Ломоносов - это «исторический националист» или «первый русский националист». Союз Русского Народа (лозунг - «Царская воля может осуществляться только при господстве русской народности не только в центральных губерниях, но и на окраинах») видит в образе Ломоносова «ревнителя веры», «воплотившим в себе все лучшее, что вложено Богом в русскую натуру». Так что уже отдельной темой изложения могли бы стать образы, культивируемые различными политическими течениями, а также и Церковью.
Последняя не выразила единого, обязательного для духовных лиц, мнения на этот предмет. Из многочисленных личных высказываний упомянем два. Киевская Духовная Академия устами одного из своих сочленов нарекла Ломоносова «Апостолом русскаго просвещения»2. Протоиерей Петр Миртов, в миру П.А. Лавров, не ощущая иронии применительно к персонажу, издал в «Братстве трезвости» брошюру, где провозгласил юбилей национальным праздником русской идеи. И Ломоносов не только националист, но и «сделал идеалы веры идеатами жизни», «его заветы мы должны начертать на своем национальном знамени, - это: «Молись, трудись,
учись»3. Образ схожего проповедника пронизывает все публикации духовных лиц.
Знаменательная дата, великое имя, небывалые масштабы и великолепие праздненства взывали к столь же значительному новому открытию в творчестве Ломоносова. И оно было провозглашено профессором Политехнического института Меншутки-ным - Ломоносов открыл закон сохранение вещества и энергии.
К торжественному заседанию Академия наук выпустила сборник «Труды Ломоносова в области естественно-исторических наук», в который профессор Б.Н. Меншуткин, академики Ю.М. Шокальский, В.И. Вернадский и известный профессор-металлург Н.А. Иосса, отобрали и прокомментировали ряд работ Ломоносова. Обсуждая доклад Ломоносова «Рассуждение о твердости и жидкости тел»4 Мен-шуткин заключает: «Первый из двух параграфов Рассуждения о твердости и жидкости тел приведен здесь потому, что он заключает Ломоносовский закон сохранения вещества и энергии» (выделено нами. - В.Н.).
Ответственность этого заявления вынуждает обсудить его, хотя бы и пространно. Ниже дан текст, содержащий строки, ставшие впоследствии нарицательными. В тексте курсивом выделены фразы, выражающие, по Меншуткину, этот закон: «§ 4. Еще уступим, что есть в телах подлинная притягательная сила; тогда тело А притягает к себе другое тело В, т.е. движет без всякаго ударения; и для того не надобно, чтобы А приразилось к В, а следовательно нет нужды, чтобы А к В двигалось, но как протчия движения тела А в другая стороны к движению тела В не нужны; то следует, что А, будучи совершенно без всякаго движения, двигает В. И так В получит себе нечто новое, сиречь движение к А, коего прежде в нем не было. Но как все перемены, в натуре случающимся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому. Так нежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте; сколько часов положит кто на бдение, столько ж сну отнимет. Сей всеобщей естественной закон простирается и в са-мыя правила движения: ибо тело, движущее своею
1 Газета «Русский ведомости». 13 ноября 1911. Ма 262. С. 2.
2 Соколов Л. Апостол русскаго просвещения (памяти М.В.Ломоносова). 1711-1911 г. Труды Киевской Духовной Академии. 1912.
3 Миртов П.А. О заветах М.В. Ломоносова великому русскому народу. Пг., 1915, С. 13,15. Первое издание в 1911 г.
4 Труды Ломоносова в области естественно-исторических наук. Извлечения и объяснительныя статьи Б.Н. Меншуткина, Н.А. Иосса, Ю.М. Шокальского, В.И. Вернадского. СПб, 1911. С. 102.
силою другое столько-же оныя у себя теряет, сколько сообщает другому, которое от него движение получает. Следовательно по сему всеобщему закону движение тела В к телу А сообщается и отъемлется от тела А. Но как ничего отнять не можно, чего где нет: для того необходимо нужно, чтобы тело А было в движении, когда притягивает к себе другое тело В. И посему тело А может быть в движении и стоять совершенно тихо в одно и тоже самое время. Но как сие само между собою прекословно, и спорить против первоначальнаго философскаго основания, что одна и таже вещь в одно время быть и не быть не может; того ради подлинная и бесподозрительная притягательная сила в натуре места не имеет».
Вслед за цитированием выделенных строк и подобной же формулировки Лавуазье, Меншуткин, обороняясь, осторожно заключает: «Можно добавить, что намеки на закон сохранения вещества имеются и у химиков до Ломоносова, но далеко не в столь ясных и уверенных словах, как у него; у философов-же он был давно уже высказан в своей общей форме».
Можно ли в тексте найти притязания Ломоносова на приоритет в открытии закона сохранения? Ни в коем случае. Он был крайне ревнив к своему авторству в науке. Однако, в его «Обзоре важнейших открытий, которыми постарался обогатить естественные науки Михаила Ломоносов»1 мы не найдем никакого, ни прямого, ни косвенного упоминания этого закона.
Допустимо согласиться, что Ломоносов удачно высказал на русском языке закон сохранения масс. Напомним слова философа (Анаксагор, V век д.н.э.): «Ничто не рождается и не исчезает, но уже сущее сливается и затем вновь разделяется»2, и один из «намеков» химиков (1630 г.): «Тяжесть столь неразрывно связана с сущностью частиц материи, что, превращаясь из одной в другую, они всегда сохраняют тот же вес»3.
Сам текст является фрагментом обсуждения принципа дальнодействия. И среди аргументов Ломоносов использует знакомый ему закон сохранения импульса Декарта (к Декарту Ломоносов обращался неоднократно). Оговорки же о материи и о том «как ничего отнять не можно, чего где нет»
лишь свидетельства известности Ломоносову ранних, в том числе философских, высказываний.
Выход сборника и приоритетный доклад в торжественном академическом собрании обогатили образ ученого-энциклопедиста открытием фундаментального физического закона. Каждый русский с удовлетворением воспринял бы приоритет отечества в формулировке закона сохранения. Так что вполне понятно желание Меншуткина поднять к новым научным высотам имя Ломоносова в дни празд-ненств. Слово было публично произнесено, закон наречен «Ломоносовским», выражение подхвачено и начало жить долгой самостоятельной жизнью до естественной кончины.
В упомянутом выше частном московском университете А. Л. Шанявского с 1911 трудился известный русский физик, восхитивший самого Кельвина, легенда при жизни, П.Н. Лебедев. В знак протеста против реакционных действий министра народного просвещения Л.А. Кассо, выразившихся, в частности, в жестоком преследовании студенчества, он, как и ряд других прогрессивных преподавателей, лишь недавно оставил кафедру в Императорском Московском университете. В день юбилея, Россия услышала мнение выдающегося ученого о Ломо-носове4. Эта статья - исповедь, открывающая параллели в судьбе Ломоносова и Лебедева. В ней нет помпезности, в ней горькие слова о судьбе русской науки в условиях векового российского произвола. Именно в этом произволе Лебедев видит «тот ужас положения, в котором находился первый русский ученый-великомученик». Далее безотрадная констатация научной деятельности Ломоносова:
«Всякий, кому приходится знакомится с учеными трудами Ломоносова, не может не подумать с горьким, щемящим чувством, какой огромный талант безследно и безполезно погиб для науки! Везде: в химии и в минералогии, в физике и в наутике у Ломоносова масса проблесков подчас гениальных мыслей, везде виден тонкий, чуткий наблюдатель, смело и широко ставящий задачи изследования, во многих случаях задачи первостепенной важности...и невольно перед глазами встает во весь огромный рост трагическая фигура ученаго, который не мог не чувствовать, что со всеми своими талантами он не
1 Ломоносов М.В. ПСС. М.-Л., 1957. Т. 10. С. 408-411.
2 Taton R Histoire generalc des sciences. Paris. P.U.F. 1957. Vol. 1. P. 217.
3 Reyjean. Essais sur la recherche de la cause pour laquelle l'etain et le plomb augmentent de poids quand on les calcine. Новое издание с примечаниями М. Гобта (М. Gobet). Paris. Ruault. 1777. P. 21.
4 Лебедев П.Н. Памяти перваго русскаго ученаго (1711-1911 гг.) // Газета «Русския ведомости». 1911. № 257. Вторник 8 ноября. С. 3,4.
может дать науке и того немногаго, что дает ей рядовой ученый на Западе, работающий в нормальных условиях».
Как видим, разнясь во взглядах на причины, мнения Шлецера и Лебедева на итоги научной деятельности Ломоносова удивительно совпадают. Цитируемое, впрочем, никак не отразилось на сложившемся образе.
Ореол ученого-энциклопедиста неукоснительно требовал вразумительного ответа на колкий вопрос, вброшенный Пекарским1: «Предоставляю специалистам, посвятившим себя изучению естествознания, объяснить, почему те же самые диссертации Ломоносова, будучи напечатаны в «Комментариях Петербургской Академии», прошли незамеченными в истории наук, к которым принадлежат по своему содержанию, тогда как попавшие в те же «Комментарии» труды других членов нашего ученого общества, доставили некоторым из них почетную известность в ученом мире, которой они бесспорно пользуются и доныне». Иными словами, Пекарский смиренно настаивал на обоснованном изложении причин малой известности трудов Ломоносова. Под другими членами он подразумевал как русских (Крашенинников, Румовский), так и иностранцев (Браун, Эпинус).
Двадцатью годами позднее тот же очевидный вопрос волновал2 Н.Н. Булича (1824-1895): «Почему современная европейская наука не воспользовалась его гениальными открытиями? Почему русские ученые, шедшие по одной дороге с Ломоносовым, не обратили внимания на труды его, изучение которых разом дало бы им здравые понятия в науке и избавило бы от тяжелой и ненужной необходимости изучать плохие зады Европы?».
Злободневен вопрос и сейчас, а затронутая тема не позволяет от него уклониться.
Немногие решались затронуть этот вопрос. Перечислим ответы. Часть из них апеллирует к внешним обстоятельствам, но не к научной сути трудов.
Г.В. Плеханов пессимистично отвечает3: «Пока выдающиеся люди отсталой страны не получат признания в передовых странах, они не добьются полного признания и у себя дома. Я ...говорю: так
было, так будет... Выдающиеся умы, подобно книгам, имеют свою судьбу. И нельзя сказать, что судьба их «куется» ими самими. Она определяется той ролью, которую играет их родина в ходе культурного развития человечества (курсив Г.В. Плеханова)».
Мнение не выдерживает критики, ибо тут же требует разъяснения: по каким же причинам коллеги Ломоносова вдруг получили известность за рубежом? Браун, вслед за которым Ломоносов наблюдал замораживание ртути4, приобрел в Европе, при жизни, славу первооткрывателя этого явления и многократно цитировался.
В диагнозе причин предельно точен П.Н. Лебедев (см. выше): у Ломоносова «разработка [научных тем] в большинстве случаев только начинается и обрывается на интересном месте изеледования». Иными словами - незавершенность работ исключала их представление ученому сообществу, тем более зарубежному. В практике научного общения внимание современников могут привлечь публикации с четко выраженными аргументированными выводами или столь же ясно высказанными обоснованными гипотезами. И только жесткое утверждение становится предметом обсуждения, критики или поддержки. Автору известен у Ломоносова единственный такой случай - модель теплоты. Расплывчатые предположения, утопленные в тексте, тем более написанные не лапидарным научным, а художественным языком затрудняют восприятие и обречены на забвение. «Масса проблесков подчас гениальных мыслей», по выражению Лебедева, была найдена в архивах Ломоносова, и остается лишь сожалеть об их тщетности. Повторим сказанное ранее: наука безжалостна к покидающим ее даже на время.
Беды первой мировой войны отодвинули на задний план внимание к памятным историческим датам, в том числе и к 150-летию со дня кончины Ломоносова. В Москве ограничились публичной заупокойной панихидой в Заиконоспасском монастыре и в университете. Здесь же, в газете «Русския ведомости» откликнулся статьей на событие известный историк А.А. Кизеветтер5, а в Петрограде (Санкт-Петербург был переименован 18 августа 1914 г.) -не менее известный публицист В.В. Розанов в газете
1 Пекарский П.П. История императорской Академии наук ....С. 362.
Булич Н.Н. Михаил Васильевич Ломоносов. В сб. «Русская поэзия» // Под ред. СА Вснгсрова СПб, 1893. С. 94.
1 Плеханов Г.В. Сочинения... С. 158.
' Труды Ломоносова в области естественно-исторических паук ....С. 103.
' Кизеветтер А.А. // Газета «Русския ведомости». 1915, Л апреля. № 76. С. 5.
«Новое время»1. Образ Ломоносова в духе времени отразил «бездонную даровитость великорусскаго племени», его ярко выраженное «чувство граждан-скаго долга» (Кизеветтер) и образ «крестьянина, разворачивающего могучим плечом и зычным голосом наносную на Русь нечисть». И в этом « суть Ломоносова, в котором мы видим чисто великорусскую породу без всяких общечеловеческих (космополитических) примесей» (Розанов).
В патриотическом возбуждении в том же году товарищество «Леновы» выпустило леденцы «М.В. Ломоносов - первый борец с немцами». Конфеты, вне сомнений, способствовали известности «Холмо-горскаго мужика» не менее детских книжек. Автор сожалеет о невозможности прокомментировать милитаризованный образ Ломоносова - фантики этих конфет найти не удалось. К памятной дате были перепечатаны многие панегирики юбилея 1911 г., но, вместе с тем, появились жесткие, критические публикации с классовых позиций. Напомним о работе Плеханова (см. ранее).
Тогда же, в небольшой книжке2 выразил нелестный взгляд на личность Ломоносова учитель 4-й
женской гимназии г. Москвы М.Н. Коваленский (1874-1923). Отдавая должное достижениям Ломоносова в науке, автор отмечает, что энциклопедическая многогранность интересов была одинаково свойственна его знаменитым современникам в Академии наук, и задает вопрос: О каком просветительском патриотизме Ломоносова может идти речь, если он не распространяет его на большую часть населения - крепостных рабов? В том числе и собственных, которых он без стеснения порол, впрочем, как и соседскую прислугу, показавшуюся невежливой. Вопрос, как видим, перекликается с высказываниями революционных демократов Чернышевского и Добролюбова (см. ранее). Сложившийся образ Ломоносова был обогащен чертами крепостника, ранее деликатно не обсуждавшимися.
Наступали новые времена, времена советской власти и социалистической России. Какой же образ был ею востребован?
(Продолжение следует.)
Новик В.К., 2011
1 Розанов В.В. Ломоносов. Его личность и судьба// Газета «Новое время». 1915, 4 апреля. № 14031.
2 Taton R Histoirc generale des sciences. Paris. P.U.F. 1957. Vol. 1. P. 217.
