CC BY
174УДК 821.161.1 ББК Ш5(2Рос.=Рус)
А. А. Сычев
м. м. бахтин: жизнь на фоне эпохи
ключевые слова: М. М. Бахтин, биография, эпоха, жизнь, творчество, философия, культура.
В статье раскрываются особенности жизненного пути выдающегося русского философа, филолога, теоретика культуры Михаила Михайловича Бахтина. Жизнь ученого показана на фоне ключевых событий ХХв. : революций, мировых войн, террора, репрессий, «оттепели».
Статья написана в жанре ««философской биографии»» : в ней описывается становление основных идей Бахтина и воздействие некоторых событий и условий его жизни на эти идеи. Автор проводит ¡мысль о влиянии уникальной атмосферы городов Орла, Вильно, Одессы, Петрограда, Невеля, Витебска, Кустаная, Саранска на формирование тем исследований Бахтина (ответственность, поступок, диалог, полифония, карнавал и др.) и на характер его философских концепций. Особое внимание автор уделяет анализу периода становления Бахтина как философа и основным факторам, которые привели ученого к разработке оригинальных теорий в области этики и теории литературы. Свои выводы автор подтверждает ссылками на биографическую литературу, беседы Бахтина с В. Д. Дувакиным, научные работы ученого.
В статье раскрывается значение наследия Бахтина для гуманитарного знания и показано влияние его личности на духовную культуру региона, России и мира.
A. A. Sychev
M. M. BAKHTIN: LIFE oN THE background of THE EPoCH
Keywords: M. M. Bakhtin, biography, epoch, life, creative work, philosophy, culture.
The article describes the features of the life of the outstanding Russian philosopher, philologist, cultural theorist Mikhail Bakhtin. The life of the scholar is shown in the background of the key events of the twentieth century: revolutions, world wars, terror, repressions, "thawing' ' etc
The article is written in the genre of «philosophical biography»: it describes the formation of the main ideas of Bakhtin and the impact of some of the events and conditions of his life on these ideas. The author advances the idea about the influence of the unique atmosphere of the cities/towns of Orel, Wilno, Odessa, Petrograd, Nevel, Vitebsk, Kustanai, Saransk, on the formation of Bakhtin'sresearch issues (responsibility, act, dialogue, polyphony, carnival etc) and the nature of his philosophical concepts. Special attention is paid to the analysis of the formative period of Bakhtin as a philosopher and the main factors that contributed to the development of his original theories in the field of ethics and theory of literature. The author confirms his conclusions with the links to biographical literature, Bakhtin's talks with V D. Duvakin, and his theoretical works.
The article discloses the value of Bakhtin's heritage to the humanities and the influence of his personality on the culture of the region, Russia and the world.
Михаил Михайлович Бахтин родился 17 (4) ноября 1895 г. в Орле. Будучи провинцией, Орел тем не менее, считался одним из центров русской литературной жизни. Культурная атмосфера города, уроженцами которого были И. С. Тургенев, Н. С. Лесков, Ф. И. Тютчев, А. А. Фет, М. М. Пришвин и др., без сомнения, повлияла на формирование интересов Михаи-
ла Бахтина, которому в будущем суждено было приобрести мировую известность в качестве теоретика и историка литературы.
Родители Михаила приложили все усилия, чтобы дать детям самое качественное образование - как классическое, так и современное. Родители приучали детей к чтению античной литературы, обсуждению новинок русской и
европейской поэзии. В беседах уделялось внимание и философии: в доме спорили по поводу идей Вл. Соловьева и Ф. Ницше. Бахтины также любили устраивать вечера фортепьянной музыки. Благодаря такому всестороннему воспитанию Михаил уже с детских лет имел неплохие познания в области литературы, философии, музыки.
В целях изучения иностранных языков к детям была приставлена гувернантка-немка. Сам Михаил в связи с этим признавался, что говорить, а затем и читать на немецком он начал еще раньше, чем на русском. Чуть позже к немецкому добавился французский, а классическое гимназическое образование, дополненное упорством и языковыми способностями, дало ему неплохое знание древнегреческого и латыни. Уже будучи взрослым, он добавил к числу изученных языков английский, итальянский и датский. Правда, двумя последними языками, по признанию самого Бахтина, он владел недостаточно свободно. Интерес к языкам и хорошие способности в их изучении способствовали дальнейшим исследованиям Бахтина в сфере языкознания и истории зарубежной литературы (при этом в области античной, французской и немецкой литературы он стал специалистом мирового уровня).
Всего в семье Бахтиных, кроме Михаила, было пятеро детей. Наиболее близким по духу к Михаилу был старший брат Николай, который был только на год старше Михаила, и воспитывались они всегда вместе, сообща получали образование в гимназиях, а позже - и университетах. Как часто бывает с близкими, но в равной степени одаренными и амбициозными людьми, между ними существовало особое соперничество, проявлявшееся как во взаимном притягивании, так и в отталкивании.
Судьба распорядилась так, что в результате событий 1917 г. пути братьев разошлись навсегда. Михаил никогда не выезжал из Советского Союза и посвятил большую часть жизни преподаванию. Николай же, окончив кавалерийское училище, с отступавшими частями белогвардейской Добровольческой армии эмигрировал на Запад через Константинополь. Вступив в ряды французского Иностранного легиона, он некоторое время воевал в Алжире, после ранения перебрался в Париж и прошел курс обучения в Сорбонском университете. В 1932 г. он оказался в Великобритании, где по-
лучил степень доктора философии, а затем и должность профессора Бирмингемского университета (ближайшим другом Николая здесь стал австрийский философ Л. Витгенштейн). Научные интересы Николая концентрировались сперва в области философии, а затем к ним добавились литературоведение и классическое языкознание.
Семейная атмосфера дома Бахтиных, литературные традиции Орла, гимназии и университеты России - все это предопределило интересы Михаила и Николая и позволило им реализовать свои стремления. Примечательно, что, хотя жизненные пути братьев разошлись, а судьба каждого из них оказалась по-своему драматична, они завершили свою карьеру практически одинаково - стали признанными специалистами в сложной области научного знания на стыке философии и филологии.
Михаил и Николай начали обучение еще в орловской гимназии, но отучиться здесь они успели только в начальных классах. В 1905 г. их отец был переведен в город Вильно (Вильнюс) для организации работы местного отделения Орловского коммерческого банка. Вместе с ним переехала и семья. Связь с Орлом, однако, не прерывалась - дети продолжали посещать город во время каникул.
Особенностью Вильно была его много-культурность: здесь традиционная Россия сосуществовала бок о бок с Западной Европой. В городе проживали представители различных национальностей: литовцы, поляки, белорусы, евреи, немцы и русские; действовали многочисленные церкви, костелы и синагоги. На улицах, рынках, в храмах всегда звучало множество языков. Возможно, именно в этой многоязыкой атмосфере появились первые предпосылки для формирования будущей концепции полифонии (многоголосья), которая стала весомым вкладом Бахтина в теорию литературы.
Здесь же были заложены предпосылки для создания близкой к ней философской концепции диалога культур. Всякая культура, как полагал Бахтин, существует на границах - там, где один язык сталкивается с другим языком. В этом взаимодействии рождается новый смысл, а культура получает импульс к развитию. Примечательно, что другая, но не менее влиятельная версия философии диалога была создана уроженцем Ковно (Каунаса) - города, соседствующего с Вильно и столь же многокультур-
ного. Автором этой версии был современник Бахтина Эмманюэль Левинас (1905-1995), ныне признанный одним из самых влиятельных представителей французской философии ХХ в. Идеи Левинаса о диалоге, Другом, ответственности возникли независимо от идей Бахтина, но очень созвучны им.
В 1911 г. семья Бахтиных переехала в Одессу. Причины этого переезда не совсем ясны, но, скорее всего, важнейшей из них стали проблемы со здоровьем Михаила. Его правая нога была поражена остеомиелитом - воспалением костного мозга, и смена климата могла помочь лечению болезни.
Одесса, крупнейший черноморский порт, была столь жг значительным перекрестком культур, как Вильно. Национальный, религиозный, языковой состав ее населения отличался чрезвычайным разнообразием. Постоянное взаимодействие мировоззрений придавало культурной жизни города необычайную интенсивность и колоритность. В столкновении языков и смыслов рождался особый одесский юмор, благодаря которому Одесса считалась признанной столицей русского смеха. Здесь родились А. Т. Аверченко, И. А. Ильф, Е. П. Петров, Саша Черный и многие другие юмористы и сатирики ХХ столетия.
У Бахтина остались воспоминания об Одессе как о солнечном, веселом городе: «Пожалуй, это был один из самых веселых городов в нашей России. Там смеху... всегда было очень много» [2, с. 48]. Возможно, именно в Одессе у Бахтина появились первые идеи, из которых позже сформировалась его знаменитая концепция народной смеховой культуры.
Считается, что Михаил в 1913 г. после окончания в Одессе гимназии поступил на историко-филологический факультет Новороссийского университета. К тому времени Николай проучился уже год на этом факультете. Затем, в 1916 г., опять же вслед за братом, Михаил перевелся в Петроградский университет для продолжения учебы. К сожалению, до сих пор биографам Бахтина не удалось найти никаких документов, свидетельствующих о пребывании ученого в этих университетах, чего нельзя сказать о его брате Николае. Существует предположение, что Михаил проходил обучение в качестве вольнослушателя (хотя и в этом случае какие-то документы должны были сохраниться). Имеется вероятность того, что
Бахтин и вовсе не получал никакого высшего образования.
Сам Бахтин говорил о своем образовании так: «Основное все-таки я приобрел путем самостоятельных занятий. Не могут по самой сути дела официальные учебные заведения дать такое образование, которое могло бы удовлетворить человека» [2, с. 39]. Гимназии и университеты, как полагал он, способны дать только представление о том, что уже было когда-то сделано. Если же человек хочет добиться чего-то в науке сам, он должен сделать это путем самостоятельного чтения новейшей литературы по избранному предмету.
Бахтин начал читать серьезные книги очень рано - с двенадцати-тринадцати лет. Он читал в оригинале произведения И. Канта, мог цитировать целыми страницами Ницше, неплохо знал работы философа С. Кьеркегора (ради которого он и начал изучать датский язык). Так что к моменту окончания гимназии Михаил обладал хорошим знанием философии и, видимо, превосходил в этом многих студентов университета.
Самостоятельному обучению во многом способствовала феноменальная память Михаила - поэтические и некоторые прозаические (в том числе философские) тексты он запоминал с одного прочтения. Студенты Бахтина рассказывали, что на лекциях он часто демонстрировал эти способности, приводя в подтверждение своих мыслей пространные цитаты на различных языках. Чтение философских текстов, несомненно, способствовало развитию его аналитических способностей, поскольку для философии важно не только запомнить, но и понять замысел автора. Вместе с феноменальной памятью эти способности к анализу составили прочную основу для качественного самообразования.
Согласно официальной версии, Бахтин во время обучения в Новороссийском университете специализировался в философии у профессора Н. Н. Ланге. Ланге был одним из видных представителей экспериментальной психологии своего времени. Занимался он проблемами восприятия, внимания, памяти, мышления. Также в числе своих учителей Бахтин упоминает лингвиста А. И. Томсона - специалиста по славянскому и индоевропейскому языкознанию.
В Одессе братья проучились не очень долго. Уже в 1913 г Николай перевелся в Петроград-
ский университет. В 1916 г. вслед за ним переехала вся семья. Отец устроился на работу в столичный банк, а Михаил, по его словам, перевелся в Петроградский университет, который и закончил в 1918 г Здесь он специализировался по философскому отделению историко-филологического факультета. В качестве дополнительной специализации Михаил избрал классическую филологию: в университете считалось, что философия слишком абстрактна и сама по себе еще не дает профессии. Поэтому всякий, кто желал ею заниматься, должен был параллельно учиться на каком-то другом отделении.
Бахтин не только изучал классическую литературу, но и внимательно следил за современной ему поэзией и прозой. Он участвовал в работе различных философских, религиозных, литературных кружков столицы, встречаясь и общаясь при этом с известными деятелями культуры Серебряного века - Андреем Белым, А. А. Блоком, В. Я. Брюсовым, З. Н. Гиппиус, Вяч. Ивановым, Д. С. Мережковским, В. Ф. Ходасевичем и др.
Вместе с братом и некоторыми другими студентами университета Михаил организовал небольшой литературный кружок, который был назван «Омфалос» (в переводе с греческого - «пуп» или «центр»). Этот кружок был создан для узкого круга ценителей юмора. Хотя он не оставил заметного следа в истории русской культуры, но, несомненно, сформировал многие особенности мировоззрения Бахтина. Участников кружка отличало легкое, ироническое и критическое отношение к жизни, неприятие всякого пафоса и официоза. Занимались они вышучиванием и пародированием науки, популярных литературных течений, всего серьезного образа жизни в целом. В дальнейшем для Бахтина официальная серьезность всегда ассоциировалась с обманом и насилием, а юмор и смех - с разоблачением этого обмана, обновлением и духовной свободой.
Время пребывания Бахтина в Петрограде было периодом расцвета философии в России. В университете преподавали такие крупные специалисты, как Ф. Ф. Зелинский, Н. О. Лос-ский, А. И. Введенский, И. И. Лапшин. Бахтин имел возможность слушать лекции этих и других крупных ученых и непосредственно общаться с ними. Под их влиянием и начала складываться оригинальная философская система самого Бахтина.
Предреволюционный и революционный университет был местом ожесточенной политической борьбы. Михаил Бахтин никогда не принимал участия в политических движениях. Ни тогда, ни позже он не поддерживал ни официальную власть, ни крайних оппозиционеров. Однако, хотя Бахтин пытался быть всего лишь наблюдателем, ему не удалось остаться в стороне от переломных событий ХХ в. На его биографии отпечатались все взлеты и падения русской истории советского периода. Вместе со страной он пережил революцию, голод и Гражданскую войну, террор и репрессии.
Для Бахтина, как и для многих жителей России, после революции начались очень тяжелые времена. В Петрограде царили разруха и голод, участились грабежи и разбои, а вслед за ними начались массовые расстрелы.
В 1918 г. философ и филолог Л. В. Пумпянский, один из друзей Михаила, проходил военную службу в Невеле, тогда уездном городке Витебской губернии. Город Пумпянскому очень понравился - в отличие от северной столицы жизнь здесь была размеренной, спокойной и относительно благополучной. К тому же природные условия Невеля - чистый воздух, леса и озера - могли способствовать укреплению здоровья Бахтина, которое было серьезно подорвано в холодном и голодающем Петрограде. Пумпянский уговорил друга на время покинуть Петроград, и летом 1918 г. Михаил прибыл в Невель.
По случайности директором трудовой школы в Невеле оказался бывший учитель математики Бахтина из Виленской гимназии. Он хорошо знал возможности Бахтина и почти сразу же предложил ему работу школьного учителя. В сентябре Михаил Михайлович приступил к преподаванию истории, социологии и русского языка.
Вокруг Бахтина быстро сложился тесный круг молодых и талантливых людей, интересовавшихся наукой, искусством и философией. Достаточно скоро они начали регулярно собираться - обычно вечерами, в саду, у самовара -чтобы обсудить прочитанные книги. Время от времени устраивались особые «философские ночи». Каждое из ночных собраний было посвящено подробному разбору творчества одного из известных философов. В хорошую погоду вся компания отправлялась за город: дискуссию начинали на ходу (именно так, в движе-
нии, любили философствовать древние греки), а продолжалась уже на привале у костра.
Михаил Михайлович позже вспоминал об этих днях: «Мы совершали далекие прогулки... и во время этих прогулок вели беседы. Я помню, я им излагал начатки своей нравственной философии, сидя на берегах озера километрах в десяти от Невеля. И даже это озеро мы называли "озером нравственной реальности". Никакого названия оно до этого и не имело» [2, с. 237].
Из бесед и прогулок родилось Невельское научное общество, председателем которого был избран Бахтин. На заседаниях общества обсуждались различные проблемы философии и искусства: философские трактаты, художественные тексты, классические музыкальные произведения. Обычно кто-то из членов заранее читал литературу по заданной теме и готовил подробный доклад, а затем все остальные включались в дискуссию. Кроме прочего, члены общества организовывали кружки и курсы, читали открытые лекции и активно участвовали в различных культурных мероприятиях города - диспутах, концертах, театральных постановках. Из невельских газет известно, что в 1919 г. Бахтин руководил литературно-художественными курсами и читал публичные лекции по постановке драмы, истории литературы и русскому языку.
Наибольшее внимание общество уделяло философскому наследию И. Канта, в особенности его работам, посвященным вопросам нравственности. Решающее влияние на Бахтина здесь оказал один из членов кружка - М. И. Каган, получивший в Германии степень доктора философии. Учился он в Марбургском университете у философа Германа Когена, последователя и продолжателя Канта. В те времена Мар-бург был местом настоящего паломничества в среде интеллектуальной молодежи: в числе учеников Когена были поэт Б. Л. Пастернак, психолог С. Л. Рубинштейн и др.
Собрания, семинары, беседы были своеобразным аналогом университетского обучения - научное общество создавало возможности для дискуссий, а в роли преподавателей по очереди выступали сами его члены. И Бахтин, и его товарищи обладали неординарными познаниями в различных областях гуманитарной науки, поэтому все мероприятия общества проходили на достаточно высоком научном уровне.
В процессе постоянного общения сформировалось общее поле вопросов, волновавших всех членов общества, а также представления о методах разрешения этих вопросов. Это позволило говорить о появлении оригинальной Невельской школы философии, оставившей свой след как в науке, так и в искусстве ХХ в. К ее представителям помимо самого Бахтина относят В. Н. Волошинова, Б. М. Зубакина, М. И. Кагана, Л. В. Пумпянского, М. В. Юдину и др.
Может показаться, что Невельское общество было своеобразной «башней из слоновой кости», иллюзорным миром художественного вымысла и отвлеченных философских рассуждений, куда Бахтин и его друзья на время сбежали от тягот реальной жизни. На деле все обстояло совершенно по-другому: основной целью Невельской школы было преодоление разрыва между теорией и жизнью, и цели перед собой она ставила вполне реалистичные.
В 1919 г. в альманахе «День искусства» появляется первая из известных работ Бахтина -короткая статья, озаглавленная «Искусство и ответственность». Эта работа стала программным манифестом Невельской школы философии. Здесь же были намечены проблемы, которые в дальнейшем прошли через все творчество Михаила Михайловича [4]. В их числе - соотношение искусства и жизни, ответственность, вина, внутренняя целостность личности и т. д.
В статье говорится о пропасти, возникшей между наукой, искусством и жизнью, и о необходимости восстановить их единство. Преодолеть пропасть, по мнению философа, может только ответственность: «Что же гарантирует внутреннюю связь элементов личности? Только единство ответственности. За то, что я пережил и понял в искусстве, я должен отвечать своей жизнью, чтобы все пережитое и понятое не осталось бездейственным в ней. Но с ответственностью связана и вина. Не только понести взаимную ответственность должны жизнь и искусство, но и вину друг за друга. Искусство и жизнь не одно, но должны стать во мне единым, в единстве моей ответственности» [1, т. 1, с. 5].
Настоящий художник не должен быть оторван от жизни, пребывая в мире собственных иллюзий, но он не может и просто копировать жизнь в ущерб искусству. Только человек, отвечающий за каждый свой поступок, способен
найти верный путь в творчестве: жить, считаясь с искусством, и творить, отвечая за жизнь. Нравственная философия, таким образом, становится способом наведения мостов между искусством, наукой и жизнью.
Невельская школа просуществовала несколько лет - вскоре ее участники разъехались по разным городам России. В 1920 г. покинул город и Бахтин: он перебрался в столицу губернии, где культурная жизнь протекала более интенсивно.
В 1920-е гг. Витебск из провинциального местечка стал быстро превращаться в крупный культурный центр. В городе собрались многочисленные представители петроградской интеллигенции, вынужденные, подобно Бахтину, уехать из голодающей столицы. Организатором и директором Витебской консерватории был Н. А. Малько, ранее занимавший пост главного дирижера Мариинского театра, а ее преподавателями стали многие музыканты, обладавшие мировой известностью. Губернским комиссаром по искусству был назначен М. Шагал. Он же стал директором Витебского художественного училища, где среди прочих вел занятия автор «Черного квадрата» К. Малевич. Благодаря стараниям этих художников Витебск на некоторое время превратился в столицу мирового авангарда.
Что касается философской жизни города, то сосредоточием стал кружок Михаила Михайловича. В Витебске сформировалась основа той группы молодых философов и филологов, которая позже будет известна как «Круг Ба Л. В. Пумпянский, И. И. Соллертинский и др.). Для этого круга Бахтин читал на дому курс по Канту и некоторым общефилософским проблемам.
После переезда Бахтин продолжил активную преподавательскую деятельность: он устроился на работу сначала в педагогический институт преподавателем литературы, а затем -в консерваторию преподавателем истории и философии музыки. Кроме того, он давал множество публичных лекций на темы философии и искусства.
В Витебске философские идеи Бахтина конкретизировались и приобрели свое письменное оформление. В это время он работал над тремя большими рукописями - «Субъект нравственности и субъект права», «К философии поступка» и «Автор и герой в эстетической деятельно-
сти». Первая работа не сохранилась, две другие до настоящего времени дошли в фрагментах.
В своих трудах Бахтин подвергает серьезному пересмотру идеи Канта, который полагал, что человек должен действовать на основе безличных моральных законов. При таком подходе за скобками оставались уникальность человека, его чувства и привязанности, конкретные условия его жизни. Бахтин, в отличие от Канта, предлагает в центр нравственной философии поставить не универсальный закон, а индивидуальный поступок. Жизнь в бахтинской философии раскрывается как серия поступков, за совершение каждого из которых человек несет ответственность перед другими и перед собой: «Каждая мысль моя с ее содержанием есть мой индивидуально-ответственный поступок, один из поступков, из которых слагается вся моя единственная жизнь как сплошное поступление <...> Единую единственность этого мира. гарантирует действительности признание моей единственной причастности, моего не-алиби в нем» [1, т. 1, с. 8, 51].
Бахтин утверждает, что человек не может уклониться от ответственности за все свои поступки и за действия окружающих, поскольку он причастен ко всему, что происходит вокруг него. У него нет и не может быть оправданий за все плохое, что он совершил, и за все хорошее, чего он не совершал.
Жизнь Бахтина в Витебске не ограничивалась только наукой и преподаванием. Здесь летом 1921 г состоялась свадьба Михаила Михайловича с Еленой Александровной Око-лович. Брак этот оказался чрезвычайно крепким: супруги прожили вместе более 50 лет, не расставаясь. Роль Елены Александровны в дальнейшей жизни Бахтина сложно переоценить - без ее помощи и постоянной поддержки он не смог бы пережить все уготованные ему испытания.
Вместе с супругой в 1924 г Бахтин возвращается в Ленинград. Быт в городе постепенно стал налаживаться. Новая экономическая политика позволила частично восстановить хозяйство, разрушенное революцией и Гражданской войной. Однако найти работу было все еще сложно, тем более что годы разрухи более всего затронули сферы образования и науки. По этой причине жизнь Бахтиных не отличалось особой устроенностью - все годы пребывания в Ленинграде Михаил Михайлович был вынуж-
ден довольствоваться временными подработками. К тому же давала знать о себе болезнь, которая периодически, на несколько месяцев в году приковывала его к постели. Однако бытовая неустроенность была для него далеко не чрезмерной платой за те возможности, которые Ленинград раскрывал перед ученым: публичные и частные библиотеки, учебные заведения, центральные издательства и, самое главное, люди, общение с которыми помогало проверить собственные идеи на прочность.
В Ленинграде Бахтин активно посещал заседания кружков литературно-художественной и философско-религиозной направленности, которых здесь в то время было чрезвычайно много. Основной причиной появления таких кружков были сложные условия существования искусства, науки и религии. Объединения помогали общими усилиями справляться с проблемами, которые невозможно было разрешить в одиночку. Кроме того, они формировали благоприятную среду для постоянного обмена мнениями и идеями между философами, поэтами, писателями, музыкантами. «Кружковый» характер интеллектуальной жизни Ленинграда привел к появлению новых религиозно-философских организаций (Александро-Невское братство, Братство Серафима Саровского, «Воскресение») и к расцвету оригинальных групп в искусстве (имажинизм, конструктивизм, ОБЕРИУ и др.).
Свой круг слушателей был и у Бахтина. Он состоял, по большей части, из старых друзей по Витебску. Поначалу темы занятий сохраняли преемственность с витебскими семинарами: Бахтин подробно разбирал нравственную философию Канта. Затем тематика расширилась, и на кружке стали анализировать литературные произведения и обсуждать актуальные религиозно-философские идеи.
Бахтин по-прежнему много писал. Первые книги ленинградского периода он опубликовал под именами своих друзей -И. И. Канаева, В. Н. Волошинова («Фрейдизм», 1927, «Марксизм и философия языка», 1929) и П. Н. Медведева («Формальный метод в литературоведении», 1928). Эти работы исследователи обычно объединяют общим заглавием «Бахтин под маской». Не совсем ясен характер личного участия Бахтина в написании этих книг, и по каким причинам Бахтин отказался ставить на них свое имя. Однако очевидно, что
идеи, которые содержались в этих книгах, он не считал особо выдающимися или центральными для своей философии.
Гораздо больше труда и внимания Бахтин уделил книге «Проблемы творчества Достоевского», которая вышла под его собственным именем в 1929 г. Над ней, с перерывами, он работал весь период своего пребывания в Ленинграде. Выбор темы был не случаен - для Бахтина, который любил и понимал русскую литературу, северная столица была буквально пронизана духом Достоевского. Кроме того, в своих романах писатель поднимал серьезные нравственные проблемы, всегда волновавшие Бахтина. Наконец, после недавнего юбилея Достоевского (тот родился в 1821 г.) было опубликовано множество работ о его творчестве, что позволило увидеть удивительное разнообразие, даже полярность точек зрения критиков.
В книге «Проблемы творчества Достоевского» Бахтин обратил внимание на то, что роман традиционно был монологичным: окончательное решение вопросов, поставленных в нем, всегда принадлежало автору. У Достоевского роман становится полифоничным: каждый его герой обладает своим взглядом на мир, своей философией, а точка зрения автора - лишь одна из возможных точек зрения, существующих наряду с другими. Благодаря этому романы Достоевского становятся такими же многоголосыми, как и живая жизнь: в них сталкиваются взгляды, каждый из которых имеет право на существование, независимое от желаний и предпочтений автора: «Множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний, подлинная полифония полноценных голосов действительно является основною особенностью романов Достоевского» [1, т. 2, с. 12].
В работе о Достоевском Бахтин заявил о себе как о вполне сложившемся и оригинальном мыслителе. Но только этим значение книги не исчерпывается. Она сыграла почти мистическую роль в судьбе Бахтина. Как известно, за участие в антиправительственной организации Достоевский был приговорен к смертной казни, замененной впоследствии на ссылку. После написания «Проблем творчества Достоевского» очень похожий сюжет повторился и в жизни Бахтина. Сама же книга впоследствии дважды оказала определяющее влияние на жизнь Бахтина: сначала она помогла автору избежать смерти, а затем - забвения.
В первой половине 1920-х гг., когда Бахтин вернулся в Ленинград, в общественной жизни страны еще ощущались некоторые проявления свободы. В экономике была разрешена частная собственность, а в искусстве сосуществовали и взаимодействовали направления, течения и школы различной идейной направленности. Однако власть уже вела жесткую борьбу с политическими противниками. Самым очевидным результатом этой борьбы стала высылка за границу в 1922 г. группы видных деятелей российской культуры (эта акция была иронически названа «философским пароходом»).
К концу 1920-х гг. властям удалось ликвидировать немногочисленные остатки свободы в общественной жизни. Настало время «великого перелома»: НЭП был свернут, а любая позиция, противоречившая официальной идеологии, стала жестко преследоваться. Репрессии начали приобретать массовый характер, наказания ужесточались - теперь обвиняемых по «политическим» делам приговаривали к длительному сроку в лагерях или к расстрелу. Формальных поводов для расправы уже не требовалось, а подтверждения вины все чаще попросту фабриковались следствием. На заведомо сфальсифицированные улики смотрели сквозь пальцы: успешная борьба с «классово чуждыми элементами» считалась важнее установления истины.
Все сообщества и ассоциации, которые не были созданы государством или не находились под его непосредственным контролем по определению считались враждебными режиму. В их числе был и философско-религиозный кружок «Воскресение». Бахтин не разделял идей организаторов этого кружка, но иногда посещал его заседания. Кружок был официально объявлен «подпольной контрреволюционной организацией правой интеллигенции». Истине здесь соответствовало, пожалуй, только слово «интеллигенция» - «Воскресение» не занималось ни подпольной, ни контрреволюционной деятельностью, и даже организацией (тем более преступной) с юридической точки зрения назвать кружок было сложно. Единственной виной участников кружка было то, что они позволяли себе самостоятельное мышление, и их взгляды не совпадали с государственной идеологией.
Для придания обвинению против Бахтина большего правдоподобия следователи использовали данные о его родственных связях. В его
судебном деле эмигрировавший брат Николай был объявлен «известным монархистом, активным проповедником вооруженной борьбы с СССР», и Михаилу, естественно, приписали контакты с антисоветской эмиграцией. Излишне говорить о том, что это совершенно не соответствовало истине.
Бахтин был арестован в конце 1928 г, но из-за обострения болезни был отправлен на лечение. В больнице он перенес тяжелую операцию, за которой последовал длительный период восстановления. В его отсутствие суд рассмотрел материалы дела и вынес вердикт: Бахтин был приговорен к пятилетнему заключению в Соловецком лагере особого назначения.
А. И. Солженицын, знавший советские лагеря не понаслышке, называл их «истребительно-трудовыми». Применительно к условиям Соловецкого лагеря это определение было самым подходящим: основной целью его создания было не исправление преступников, а уничтожение классовых врагов. За годы существования лагеря здесь из-за тяжелого труда, сильных морозов, голода, пыток и издевательств погибли многие тысячи заключенных. Для Бахтина отправка в Соловки фактически была смертным приговором - по состоянию здоровья он никак не мог выдержать тяготы лагерной жизни.
Однако в это время произошло событие, оказавшее важное влияние на дальнейшую судьбу Бахтина, - из печати вышла его первая книга. Публикация изменила положение Бахтина в научном сообществе: из популярного лишь в узких кругах интеллектуала он превратился в признанного исследователя. Это позволило друзьям и близким подать ходатайство об изменении характера наказания, ссылаясь на то, что Бахтин - серьезный автор, публикующийся в центральных издательствах.
Елена Александровна обратилась с просьбой о помощи к Е. П. Пешковой, жене М. Горького, которая в то время возглавляла Политический Красный Крест. Известно, что и сам Горький послал две телеграммы в поддержку Бахтина. Незадолго до этого он побывал с визитом на Соловках и прекрасно понимал, что ждет там Бахтина (хотя в официальной печати он счел нужным похвалить лагерные условия). Выступил с просьбой смягчить условия содержания и писатель А. Н. Толстой. Наконец, в центральном журнале «Новый мир» вышла
рецензия на книгу о Достоевском, подписанная одним из самых влиятельных людей того времени - наркомом просвещения А. В. Луначарским. Рецензия эта была в целом положительной, что позволяло надеяться на успешное решение вопроса Бахтина.
Ходатайства известных деятелей культуры, а также хлопоты жены и друзей привели к пересмотру позиции обвинения. Была создана врачебная комиссия, которая всесторонне обследовала Бахтина. Она выявила, что он перенес ряд тяжелых болезней, от которых полностью так и не оправился, и к тому же был абсолютно истощен физически. Согласно вердикту комиссии, не только Соловецкий лагерь, но даже тяжелую дорогу на Соловки перенести он был не в состоянии. По этой причине заключение в лагерь было заменено ссылкой в Казахстан.
Сложно сказать, какова была бы судьба Бахтина, если бы его первая книга не вышла, или если бы она появилась слишком поздно. Велика вероятность того, что никому не известный человек без постоянной работы, не сумел бы найти серьезной поддержки. В годы «большого террора» главной целью государства было устрашение колеблющихся. Поэтому при решении о наказании тяжесть вины не имела значения (обвинить человека при необходимости можно было в чем угодно). Часто решение вопроса упиралось в то, мог ли кто-то попросить за обвиняемого.
В 1930 г. Бахтины отправляются в казахский городок Кустанай, который в те времена был самым настоящим захолустьем с тяжелым климатом: зимними морозами и пыльными буранами летом. Несмотря на такие тяжелые условия, пребывание в Кустанае по сравнению с Соловками давало хорошие шансы на выживание. Формально от ссыльного требовалось немного - он не имел прав покинуть места ссылки и должен был еженедельно отмечаться в надзорных органах. Гораздо сложнее было с ограничениями, налагаемыми на публичную деятельность - Бахтин не мог читать лекции, организовывать или посещать кружки, преподавать и публиковаться по специальности. По сути, Бахтина вынудили отказаться от привычного образа жизни.
После прибытия на место ссылки Бахтин устроился экономистом в торговую организацию - выросший в семье банковского работника, он имел определенное представление о фи-
нансовых документах и механизме управления хозяйственной деятельностью. К концу ссылки, когда за соблюдением режима смотрели уже не так строго, Бахтина пригласили читать лекции по экономике в местный техникум и на курсы повышения квалификации, а в центральном журнале появилась его статья об изучении спроса колхозников (это была единственная опубликованная им работа за время ссылки).
Впрочем, совсем не изыскания в экономической сфере занимали мысли Бахтина. В Кустанае он продолжает свои литературоведческие исследования. Здесь он работает над крупным трудом по теории романа и делает первые наброски книги о творчестве Франсуа Рабле. У Бахтина не было уверенности, что задуманные им книги когда-либо выйдут в свет, но он, тем не мене, продолжал писать «в стол». Возможно, работа над книгами позволяла ему на время отвлечься от будней провинциального конторского работника, а может быть он, будучи творческим человеком, просто не мог не писать.
Пятилетний срок ссылки (исчисляя с момента приговора) истек в 1934 г. Однако Бахтин все еще был поражен в правах. В частности, ему было запрещено селиться в крупных городах. Лишь в октябре 1936 г. Бахтин по рекомендации своего друга П. Н. Медведева переехал в Саранск, где получил место преподавателя кафедры литературы в Мордовском педагогическом институте. На первых порах для Бахтиных все складывалось неплохо. Но ситуация изменилась уже в следующем году, когда по стране прокатилась новая волна политических репрессий. Как бывший ссыльный по политическому делу Бахтин оказался под особым подозрением. Его подвергали многочисленным проверкам, проводили с ним беседы, выносили предупреждения, выступали с критикой, писали доносы. В сложившейся ситуации он принял решение уйти из института, работать в котором становилось все опаснее с каждым днем. Весной 1937 г. Бахтин написал заявление об увольнении по собственному желанию, мотивировав это очередным обострением болезни. Однако такая причина увольнения не устраивала директора института. Опасаясь, что его обвинят в попустительстве антисоветской деятельности, он счел необходимым снять Бахтина с работы с другой формулировкой: «за допущение в преподавании всеобщей литера-
туры буржуазного объективизма»». Излишне говорить, что после появления такого приказа дальнейшее пребывание Бахтина на свободе было бы маловероятно.
Однако волна государственного террора 1937 г. имела свои особенности. Она была направлена не на представителей старой интеллигенции (они уже, по большей части, были высланы из страны или истреблены и реальной опасности для власти не представляли), а на «чистку партийных рядов» - поиск «двурушников, шпионов и вредителей, окопавшихся на руководящих постах»». В тот день, когда Бахтина должны были уволить, был «разоблачен как враг народа»» и арестован сам директор. Новый руководитель института оказался в двусмысленном положении: уволив Бахтина за «буржуазный объективизм», он бы фактически подтвердил решение «разоблаченного врага народа»». Однако и оставить бывшего ссыльного в институте он не мог Поэтому новый приказ вышел в компромиссной формулировке: «Преподавателя литературы товарища Бахтина с 1 июля 1937 г от работы в институте освободить по собственному желанию. Основание: заявление Бахтина».
Для Бахтиных начался период частых переездов из Москвы в Ленинград и обратно. Ни там, ни там официально они жить не имели права и потому старались ночевать каждый раз в новой квартире у кого-то из друзей или родственников. Кроме того, семья Бахтина - мать и сестры - проживали в Ленинграде (отец к тому времени умер), а еще одна сестра - в Москве. Однако переезды из-за очередного обострения болезни давались все сложнее, и Бахтины, в конце концов, решили осесть в Савелове - маленькой станции в Тверской области (ныне -один из районов города Кимры).
Савелово было выбрано для жительства по причине его близости от Москвы - до нее было сто тридцать километров (Бахтин не имел права жить ближе, чем в ста километрах от столицы). Такое месторасположение позволяло Михаилу Михайловичу совершать поездки в библиотеки для работы над книгой о Рабле. Дальнейшее ухудшение здоровья привело к необходимости ампутации правой ноги, которая также была проведена в Савелове. После длительной реабилитации Бахтин получил работу школьного учителя сначала в селе Ильинском Кимрского района, а потом и в самих Кимрах. Преподавал
он русский язык и литературу, а затем еще и немецкий язык.
Михаил Михайлович проработал учителем весь военный период. Практически все это время Бахтины голодали и испытывали сильную материальную нужду. По легенде, Михаилу Михайловичу, который был заядлым курильщиком, но в годы войны не мог приобрести даже бумаги для самокруток, приходилось сворачивать их из своих старых рукописей. Однако для того времени условия жизни Бахтиных можно было назвать даже относительно терпимыми: в Ленинграде положение было на порядок хуже. В период блокады умерли от голода мать и сестры Бахтина.
Сразу же после войны Михаил Михайлович предпринял попытку поиска работы, более соответствующей его квалификации. Для этого он приехал в Москву и обратился в Народный комиссариат просвещения. Заведующим отделом пединститутов там оказался Г С. Петров - бывший коллега Бахтина по Мордовскому институту. Михаил Михайлович вспоминал об этом так: «Вот я пошел тогда. чтобы получить какое-нибудь назначение опять в какой-нибудь провинциальный вуз. И там я как раз нашел заведующего отделом пединститутов, моего декана по Саранску, бывшего декана. Он меня увидел: "Возвращайтесь в Саранск. Я Вас сейчас же туда направлю, напишу директору. Вам будет обеспечено все, что нужно. Поезжайте лучше всего в Саранск". Ну, я и поехал туда». Так Бахтины снова оказались в столице Мордовии.
В 1945 г. Бахтин был переведен из школы г Кимры на работу заведующим кафедрой всеобщей литературы в Мордовский пединститут. В 1957 г, когда на базе пединститута был организован Мордовский государственный университет, он стал заведовать кафедрой русской и зарубежной литературы. В целом, в Мордовском государственном университете Бахтин проработал до 1961 г
Саранский период оказался особо плодотворным в деятельности ученого. Многие темы и идеи, центральные для философии Бахтина (методология гуманитарных наук, теория карнавала, речевые жанры, «большое время» и т. д.), были рождены или оформлены именно в этот период. Однако из-за сложности с публикацией работ Бахтина в центральных издательствах об этих идеях почти никому не было известно.
В конце 1960 г. молодые московские литературоведы (В. В. Кожинов, С. Г. Бочаров, Г. Д. Гачев и др.), которым Бахтин был известен по книге «Проблемы творчества Достоевского», разыскали почти забытого к тому времени автора и предложили ему свою помощь. С их поддержкой Бахтин подготовил второе издание книги о Достоевском (1963), а затем книгу «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (1965), которые стали событиями в литературоведении и сделали имя Бахтина широко известным. Так книга о Достоевском во второй раз повлияла на судьбу Бахтина - в этот раз она спасла его от забвения.
В 1969 г. из-за проблем со здоровьем Бахтин переехал в Москву. Крупных работ здесь он уже не писал, ограничиваясь небольшими набросками и интервью. В 1973 г. филолог В. Д.
Дувакин, собиравший устные мемуары деятелей русской культуры, записал на магнитофон серию бесед с Бахтиным, которая позже вышла в виде книги [2].
Бахтин умер в 1975 г., уже будучи широко известным и всемирно признанным представителем гуманитарной науки [3; 5].
Сегодня М. М. Бахтин прочно вписан в историю науки и историю России. Память о нем тщательно сохраняется его учениками и последователями. В городах, где он когда-то жил, проводятся конференции, издаются сборники научных трудов, создаются музейные экспозиции, посвященные жизни и творчеству ученого. Наследие Бахтина и его личность многогранны: с очередной конференцией и в каждом прочтении его идеи открываются с новой, часто неожиданной стороны.
Библиографический список
1. Бахтин М. М. Собрание сочинений : в 7 т. / М. М. Бахтин. - М. : Русские словари, Языки славянской культуры, 1997-2012.
2. Беседы В. Д. Дувакина с М. М. Бахтиным. - М. : Прогресс, 1996. - 342 с.
3. Конкин С. С. Михаил Бахтин: страницы жизни и творчества / С. С. Конкин, Л. С. Конкина. -Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1993. - 400 с.
4. Сомкин А. А. Философия «ответственной личности» М. М. Бахтина / А. А. Сомкин // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. - 2013. - № 1. - С. 69-77.
5. ClarkK. Mikhail Bakhtin / K. Clark, M. Holquist. - Boston : Harvard University Press, 1984. - 398 p.
References
1. Bahtin M. M. Sobranie sochinenij : v 7 t. / M. M. Bahtin. - M. : Russkie slovari, Jazyki slavjanskoj kul'tury, 1997- 2012.
2. Besedy V. D. Duvakina s M. M. Bahtinym. - M. : Progress, 1996. - 342 s.
3. Konkin S. S. Mihail Bahtin: stranicy zhizni i tvorchestva / S. S. Konkin, L. S. Konkina. - Saransk : Mordov. kn. izd-vo, 1993. - 400 s.
4. Somkin A. A. Filosofija «otvetstvennoj lichnosti» M. M. Bahtina / A. A. Somkin // Gumanitarij : aktual'nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. - 2013. - № 1. - S. 69-77.
5. ClarkK. Mikhail Bakhtin / K. Clark, M. Holquist. - Boston : Harvard University Press, 1984. - 398 p.
Поступила в редакцию 26.01.2015.
Сведения об авторе
Сычев Андрей Анатольевич - доктор философских наук, профессор кафедры философии Историко-социологического института ФГБОУ ВПО «Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева». Сфера научных интересов - философия культуры, прикладная этика. Автор более 170 научных и учебно-методических работ.
Тел.: 8 (927) 177-32-65
E-mail: sychevaa@mail.ru.
Sychev Andrey Anatolyevich - doctor of philosophical sciences, professor of the chair of philosophy of Ogarev Mordovia State University. Research interests: philosophy of culture, the applied ethics. The author of more than 170 scientific publications.
