CC BY
74
УДК 101
М.К. ПЕТРОВ: ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ МЕТОД В ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ И СОЦИОЛОГИИ ЗНАНИЯ
В.П. Римский1-*, С.И. Рубежанский2)
^Белгородский государственный институт искусств и культуры 2)Белгородский государственный национальный исследовательский университет
^е-шаП: [email protected]
Полемика двух философов, Э.В. Ильенкова и М.К. Петрова, позволяет ясно увидеть две линии в развитии «советского европеизма» - идущую от немецкой классики и британской аналитической философии. В статье разбираются аргументы сторон и освещается предыстория этого спора, затронувшего широкий спектр проблем «науки о науке», истории философии и теории культуры.
Ключевые слова: советская философия, советский европеизм, канон науки, Гегель, противоречие, Восток и Запад, античное пиратство.
Советские философы, особенно представители ростовской философской школы, в 60-е годы на волне развития «творческого марксизма» возрождают традиции использования институционального метода в истории философии и социологии знания (науки), предполагающего исследование социально-исторического генезиса, развития и социальной детерминации, опосредованной «духовным производством», знания, науки, философии и других форм сознания. В.И. Толстых в монографии «Духовное производство. Социально-философский аспект проблемы духовной деятельности»1, итоговой для этого направления советской философии, совершенно справедливо говорит о приоритете ростовской школы в социологии знания и упоминает имена Е. Я. Режабека, Г. В. Старк, И. В. Ватина, Ю. Р. Тищенко, но совершенно не говорит о вкладе М.М. Карпова, А.В. Потёмкина и, разумеется, М.К. Петрова. Почему-то пропущена и книга Н.В. Мотрошиловой «Познание и общество (Из истории философии XVII-XVIII веков)», и монография под её «ответственной» редакцией «Социальная природа познания. Теоретические предпосылки и проблемы», и такая знаковая статья М.К. Мамардашвили, Э.Ю. Соловьева, B.C. Швырева «Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии», как статья М.К. Мамардашвили «Анализ сознания в работах Маркса» 2. Разумеется, в библиографии они упоминаются, что не скажешь о тексте монографии.
Тогда была реализована попытка сосредоточиться на достаточно узком понимании «институциональных факторов», связав их с таким феноменом, как
1 Духовное производство. Социально-философский аспект проблемы духовной деятельности. Под ред. В.И. Толстых. М., 1981.
2 Мотрошилова Н.В. Познание и общество (Из истории философии XVII-XVIII веков). М., 1969; Социальная природа познания. Теоретические предпосылки и проблемы. М., 1979; Мамардашвили М.К. Анализ сознания в работах Маркса. Вопросы философии. 1968. № 6. С. 14-25; Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев B.C. Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии // Философия в современном мире. Философия и наука. М., 1972. С. 28-94.
«духовное производство» (ещё один эффективный эпистемологический концепт «творческого марксизма» в советском философско-смысловом поле). «Структура духовного производства, - писали М.К. Мамардашвили, Э.Ю. Соловьева и B.C. Швырев, - обнаруживает себя (и соответственно может быть зафиксирована и подвергнута анализу) двояким образом: с одной стороны, в качестве особых социальных образований и отношений (типичные для данного общества формы разделения, обособления умственного и физического труда, экономическое положение и социальный статус интеллигенции, институты, в которых организуется духовная деятельность, формы трансляции знания и культуры (здесь выделено нами - авт.) в обществе и т.д.); с другой стороны, в качестве особой организации субъективности самого агента духовного производства. Речь идет о переживании индивидом, осуществляющим духовную деятельность, своего объективного социального положения, своей «роли мыслящего» - переживании, которое отливается не просто в те или иные «настроения», «душевные состояния», а в предельно формальные и абстрактные представления об отношениях между сознанием и самосознанием, мышлением и субъектом мысли; поступком и реализующимся в нем намерением и т.д.»3. Думаем, что эти методологические принципы не утратили своей актуальности, но требуют определённого уточнения и переосмысления.
Конечно, всё это - дела давно минувших лет, связанные со статусной конкуренцией и «идеологической борьбой» внутри якобы единой «советской философии»... Главное, что именно в этих работах 60/70-х годов ХХ века отечественные философы ушли от догматических связей между «общественным бытием» и «общественным сознанием» и ввели опосредствующее «звено» -«духовное производство» - с его многомерными институциональными и структурными конфигурациями, что способствовало формированию институционального метода в историко-философских исследованиях, хотя приоритет в русской философии очевидным образом принадлежит Г.Г. Шпету4. Так, Г.Г. Шпет параллельно с М. Шелером (в лучшем случае, т.к. непонятно - было ли здесь влияние последнего, ведь они могли встречаться в Германии) и задолго до К. Манхейма5 использовал институциональный метод не только и в истории философии, и в разработке собственной «положительной философии», хотя и здесь скорее было влияние именно марксовой традиции6. Это, как говорится, ещё один сюжет как для
у
сравнительно-философского исследования как философии Г.Г. Шпета , так и работ М.К. Петрова, который, к сожалению, прошёл мимо истории русской философии .
3 Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев B.C. Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии // Философия в современном мире. Философия и наука. М., 1972. С. 33.
4 Подробнее см.: Римский В.П., Рубежанский С.И., Терехов В.В. Опыт реконструкции историко-философских методов в философии Г.Г. Шпета // Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». № 14 (211). Вып. 33. Белгород, 2015. С. 5-20.
5 См.: Шелер М. Проблемы социологии знания. М., 2011; Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994.
6 См.: Римский В.П., Терехов В.В. Аккультурация диалектики немецкого идеализма и марксизма в философии Г.Г. Шпета // Наука. Культура. Искусство / Научный рецензируемый журнал БГИИК. № 3(7). Белгород, 2015. С. 55-67.
7 См.: Римский В.П. Г.Г. Шпет и Э.В. Ильенков: хождение по марксистскому кругу, или Диалектическое дежавю русской философии // Философия Э.В. Ильенкова и современность: материалы XVIII Международной научной конференции «Ильенковские чтения». Белгород, 28-29 апреля 2016 г. / под общ. ред. А.Д. Майданского. Белгород, 2016. С. 154-159.
Что не мешает некоторым авторам использовать его идеи в конструировании схем истории русской философии и истории России.
Более странной выглядит та забывчивость в оценке отечественной традиции социологии знания и институционального метода, в том числе и её марксистской версии, которой страдают некоторые молодые исследователи. В последние четверть века традиции социологии знания в исследовании истории философии, развивает, в частности, В.А. Куренной , один из основателей такого институционального проекта постсоветской философии, как журнал «Логос», ведущего недвусмысленный диалог с дореволюционным «Логосом» и его евро-ориентированной философской установкой. Его работы интересны вдвойне: он не только рассматривает проблемы методов историко-философских исследований (прежде всего институциональный метод), но и применяет их в интерпретации истории европейской и отечественной философии, в том числе и в интересных институциональных и биографически-контекстных реконструкциях эволюции феноменологии в Европе и России (например, в его работах присутствует философия Г.Г. Шпета и русских неокантианцев). Однако, В.А. Куренной, как и многие другие авторы, переносит, по нашему мнению, на взаимоотношение критико-имманентного (исследование идей философов, заложенных в их текстах, опубликованных и не опубликованных) и институционального методов принципы истории и социологии науки, понимая философию, как и Гуссерль, в качестве «исключительно науки», что не совсем так , ибо философия, будучи «знанием», отличается от «научного знания» и не совсем с наукой совпадает.
Этот момент связан с сознательной или неосознаваемой абсолютизацией институционального фактора и его сведением в основном к рассмотрению «университетской академической корпорации» и близкой «журнально-издательской среды» в истории философии, что и порождает иллюзии в понимании философии в качестве исключительно «науки». Это и есть «диатрибическая философия» (кстати, слово «диатриба» любил употреблять Г.Г. Шлет) и «профессорская трактовка» её специфики9. Так что, очень часто всё новое оказывается хорошо забытым «старым»...
Возвращаясь к личностям М.М. Карпова и А.В. Потёмкина и их влиянию на М.К. Петрова, отметим, что именно под их руководством и при их поддержке он в 60-е годы публикует перевод сборника на английском языке «Наука о науке», а также ряд статей в соавторстве с ними, в том числе в прорывном сборнике «Социология науки»10. Разумеется, М.М. Карпов и А.В. Потёмкин были одними из первых, кто в
8 См.: Куренной В. Философия и институты: случай феноменологии // Логос 1991-2005. Избранное: В 2 т. Т. 1. М., 2006. С. 54-83; Куренной В. К вопросу о возникновении феноменологического движения // Логос. 1999. №11-12 (21). С. 156-182; Куренной В. Заметки о некоторых проблемах современной отечественной истории философии // Логос. 2004. № 3-4 (43). С. 3-29; Куренной В. Уединение университетского философа // Логос. 2007. №6 (63). С. 63-75; Куренной В. Философский проект «Логоса»: немецкий и русский контекст // «Логос» в истории европейской философии: Проект и памятник. М., 2006. С. 13-72, и др.
Над этим, кстати, задумывался и Г.Г. Шпет под влиянием Л. Шестова, и Э.В. Ильенков, и его соратники См.: Порус В. Н. Спор о рационализме: философия и культура (Э. Гуссерль, Л. Шестов и Г. Шпет) // Густав Шпет и современная философия гуманитарного знания. М., 2006. С. 146-167; Ильенков Э.В. Диалектика и мировоззрение // Ильенков Э.В. Философия и культура. М., 1991. С. 345365; Потёмкин А.В. О специфике философского знания. Ростов-на-Дону, 1973.
Причём, в её идеализированной «гумбольдтовской версии», отличной и от российских, и от британских, и от французских, и от североамериканских университетских моделей.
9 См.: Потемкин А.В. Метафилософские диатрибы на берегах Кизитеринки. Ростов н/Д., 2003.
10 Карпов М.М., Петров М.К., Потёмкин А. В. Мировой и национальный стандарты распределения научной деятельности // Всесоюзное совещание по количественным методам в социологии: Материалы секции количественных методов изучения развивающейся науки. М., 1967; Наука о науке: сб. ст. Перевод М.К. Петрова; ббщая ред. В.Н. Столетова; спец. ред. М.М. Карпова,
собственных работах и в руководстве аспирантами, продвигали марксистский
*
концепт «духовное производство» в «перестройке» марксистской методологии и социологии знания в творческом направлении. Можно сколь угодно спорить о природе данного соавторского коллектива, но именно благодаря их поддержке и обмену идеями с ними была защищена вторая петровская диссертация, фактически стоящая у истоков советской философии и социологии науки 60/70-х годов11. И мы думаем, что самостоятельный вклад М.К. Петрова в социологию знания и институциональный метод в историко-философских исследованиях несколько больше и глубже, даже если не брать во внимание посмертно опубликованные его работы, написанные в конце тех же 60-х годов прошлого века и позже.
Во-первых, институциональный метод и подход к древнегреческой философии явно присутствовал в первой диссертации М.К. Петрова, изданной недавно стараниями Г.В. Драча12, и это было видно по тому, как исследователь критически и творчески использовал идеи Дж. Томсона, в работах которого марксистский институциональный метод и социология знания представлены в несколько схематической форме (первая диссертация М.К. Петрова требует особого, вдумчивого изучения). Но главное, имелась и опубликованная рецензия М.К. Петрова на книгу
13
Дж. Томсона, изданную в СССР13, работы которого, как и других зарубежных авторов, он читал, разумеется, в оригиналах.
И, во-вторых, наиболее открыто собственное понимание специфики институциональной методологии в истории философии и социологии знания М.К. Петровым было представлено в дискуссионной статье на страницах журнала «Вопросы философии», во многом из-за которой он и поплатился карьерой преподавателя в университете, что не ново для истории отечественной философии ... Остановимся на этой «скандальной» и превосходной статье М.К. Петрова.
Эта статья посмертно была опубликована в расширенном варианте, т.е. имеются как бы две версии статьи14, которые мы хотели бы сравнить и дать собственную интерпретацию некоторых принципиальных положений.
Первое, что бросается в глаза при чтении статьи: М.К. Петров ведёт полемику применительно не к «исследовательским парадигмам» в интерпретации истории философии, а к её «учебным курсам», к «школьной философии», как в это время её интерпретировал А.В. Потёмкин в своих лекциях в РГУ 1968-1972 годов и первой
А.В. Потёмкина. М., 1966; Социология науки. Отв. ред. Ростов н/Д, 1968; М.К. Петров, А.В. Потёмкин. Наука познает себя // Новый мир. 1968. № 6; и др.
М.К. Петров первым ввёл этот термин «перестройка», ставший ныне одиозным.
11 Петров М.К. Философские проблемы «науки о науке». Автореф. дисс. на соиск. уч. степени канд. философских наук. Ростов н/Д, 1967; Петров М.К. Философские проблемы «науки о науке» // Петров М.К. Философские проблемы «науки о науке». Предмет социологии науки. М., 2006. С. 11-168 (Посмертно опубликованный текст второй диссертации, по которому в принципе можно восстановить процент авторства М.К. Петрова в коллективной монографии «Социология науки» и процент соавторства М.М. Карпова и А.В. Потёмкин. Но надо ли?).
12 Петров М. К. Проблемы детерминизма в древнегреческой философии классического периода. Отв. ред. Г.В. Драч. Ростов-на-Дону, 2015.
13 Петров М.К. Рецензия на кн.: Томсон Дж. Исследования по истории древнегреческого общества. Первые философы. М., 1959 // Вестник древней истории. 1959. № 14.
Что Бог не даёт, то к лучшему, - гласит русская поговорка: М.К. Петров писал «в стол», но зато честно, объективно, без экзотерических и эзотерических ухищрений (хотя таковые были и в его пожизненных публикациях, как и в публикациях близких ему авторов).
14 Петров М.К. Предмет и цели изучения истории философии // Вопросы философии. 1969. №2. С. 126-136; Петров М.К. Предмет и цели изучения истории философии // Петров М.К. Историко-философские исследования. М., 1996. С. 75-93.
монографии15, за которую он поплатился не меньше, чем М.К. Петров за свою статью, или «диатрибической философии» - более поздняя потёмкинская номинация16. Интересно, что у А.В. Потёмкина речь шла о понимании философии как «мировоззрения» и «знания» (как бы не совсем «науки»!), что опять же выводит нас на прерванную традицию дореволюционных споров, столь остро в то время эксплицированную Г.Г. Шпетом.
Такой взгляд на историю философии под углом «университетских курсов» до сих пор остаётся актуальным: мы по-прежнему редко встретим исследовательские, монографические и авторизованные, версии истории философии, будь то всемирной, европейской или отечественной, но зато находим в обилии «учебные» и «лекционные» историко-философские курсы. И в них перед нами разворачивается всё та же гегелевская «традиция», в которой содержаться всё те же интерпретационные схемы и догмы истории философии, заложенные в «немецкой классической философии».
Об этом М.К. Петров очень недвусмысленно пишет в обеих версиях статьи: «Вслед за Гегелем наши курсы, хотя и имплицитно, содержат идею о всемирно-историческом развитии форм общественного сознания, что практически приводит к концентрическому расположению материала, к появлению в едином курсе и в едином контексте китайской, индийской, античной и т.п. философии, для которых постулируется единство механизма и общего направления движения. При этом, естественно, подчеркивается то, что все эти процессы объединяет, и, не менее естественно, отводится на периферию, а то и уничтожается то, что делает эти процессы специфичными, непохожими друг на друга. При этом неизбежно теряется чёткость в определении предмета, и курс предстает бесконечным и в высшей степени однообразным перечислением имен и школ, где каждое имя и каждая школа, будь они китайскими, индийскими или греческими, получают стандартный набор альтернативных характеристик: материализм - идеализм; прогрессивность -
17
реакционность и т.д.»17. И далее следуют образцы историко-философских схематизмов: «Даже с идеализмом Платона, он в наших и не наших курсах выдается за образец философского идеализма, за эталон, по которому мерят затем и Канта, и даже Гегеля, дело обстоит далеко не бесспорным образом»18. В журнальной версии это звучит, кстати, более резко, т.к. под схему подпадает и «материализм»: «Античный материализм и идеализм выглядят в наших курсах досадным реликтом попыток Гегеля и кантианцев истолковать греков в нормах самосознания»19. И далее следует разбор модернизаторских переводов текстов античных философов (явно из его первой диссертации). И следует вывод: «Этим, собственно, и обосновывается теоретически право на ретроспективу - введенный еще Аристотелем обычай взбираться на колокольню собственной системы, понимая ее как необходимый
15 Потёмкин А.В. О специфике философского знания. Ростов н/Д., 1973.
16 Потёмкин А.В. Проблема специфики философии в диатрибической традици. Ростов-на-Дону, 1980.
17 Петров М.К. Предмет и цели изучения истории философии // Петров М.К. Историко -философские исследования. М., 1996. С. 76; Петров М.К. Предмет и цели изучения истории философии // Вопросы философии. 1969. №2. С. 127.
18 Петров М.К. Предмет и цели изучения истории философии // Петров М.К. Историко -философские исследования. М., 1996. С. 83.
19 Петров М.К. Предмет и цели изучения истории философии // Вопросы философии. 1969. №2.
С. 130.
момент на пути развития, и избирательно анализировать оттуда историю по принципу
20
«предшествования»» .
Но самое интересное, что М.К. Петров для журнала оставил самые «безобидные» смысловые проблемные узлы в догматической интерпретации истории философии. В рукописной версии их восемь, а не пять, как в журнальной статье. Так, пропал вопрос «Должна ли в историю философии включаться история теологии?», где он отмечает, что без истории христианской теологии «средневековье остается наиболее темным и малопонятным пятном в истории философии. Более того, теологическая реставрация Аристотеля в учении Фомы Аквинского, смысл споров аверроистов и томистов, усиление номинализма, складывание деистической схемы -все это предстает чем-то совершенно произвольным и загадочным, в отрыве от духовной атмосферы того времени: от становления наций и абсолютистских монархий, от ересей и средневековых коммун, от реформации, попыток устранить посредующие звенья между человеком и богом. Без учета теологических учений и реформационного сдвига в предмете теологии невозможно понять ни английский материализм XVII в., ни расцвет сенсуалистических схем, ни немецкую классику. Пока трудно сказать, в каком именно объеме должна быть представлена в курсе история теологии, но разобраться с этим вопросом нужно. И становление науки и становление философии нового времени теснейшими узами связано с христианской догматикой, а в деизме даже позитивно использует эту догматику для разработки новых категорий и принципов»21. Если и в наше время эти идеи «учёным философам» кажутся крамольными, то что можно было бы ожидать от марксистско-ленинской профессуры?
Исчез и вопрос «Должен ли курс строиться как история философских идей или как история философов?»: в этом разделе рукописи М.К. Петров писал о необходимости сопряжения «реалистической истории» философских идей и «номиналистической истории» философов-людей: «В принципе необходимы, видимо, оба пути: историко-философский «реализм», когда вклад отдельных философов или философских групп берется лишь в отношении к общему движению философской проблематики, а также, и историко-философский «номинализм», когда центр тяжести
анализа переносится на философствующих людей, а общее движение философской
22
проблематики показывается производно, как продукт деятельности философов»22. Предложение М.К. Петрова сопрягать в историко-философских исследованиях «историю идей» и «историю людей», создающих эти идеи, до сих остаётся актуальным для самого широкого проблемного поля наук и философии.
И, наконец, исчез такой безобидный вопрос, выводимый из предыдущего: должны ли членения курса подчиняться хронологии или содержанию? Здесь он размышляет о том, что если мы принимаем за основу «гносеологический принцип» исследования и изложения историко-философских процессов как «истории идей» (деление её на «материализм» и «идеализм» и т.п.), то мы с трудом можем объяснить и понять очевидные «разрывы» в истории философии: например, переход от якобы сугубо логической и рациональной философии Аристотеля к этическим и эстетическим построениям стоицизма и эпикурейства; от схоластической теологии - к
20 Петров М.К. Предмет и цели изучения истории философии // Петров М.К. Историко -философские исследования. М., 1996. С. 89; Петров М.К. Предмет и цели изучения истории философии // Вопросы философии. 1969. №2. С. 132.
21 Петров М.К. Предмет и цели изучения истории философии // Петров М.К. Историко-философские исследования. М., 1996. С. 81, 82.
22 Там же. С. 85.
Декарту и к локковскому отказу от «теологическим костылей»; «революционный переворот Канта», которого вряд ли правомерно рассматривать в качестве «предтечи Гегеля»; и т.п. Здесь у М.К. Петрова присутствует тот принцип марксистской социологии знания и сознания, который исходит из социогенеза знания и сознания, необходимости выводить историю идей из «форм бытия», прежде всего «бытия конкретно-исторических людей». Разумеется, для ростовской философской школы и представителей отечественного творческого марксизма в этом ничего нового не было . Но для догматиков, для которых марксистская «научная философия» была «вершиной»...
В этом плане правомерными выглядят итоговые выводы М.К. Петрова: «Поскольку марксистская философия признается вершиной философского развития, то кое-кому кажется, что отсюда уж всё как есть видно и марксистская история философии может освободить себя от черной работы кропотливых конкретно-исторических исследований, идти во всеоружии всезнания «обратным путем»: не по линии вывода форм сознания из форм бытия (выделено нами - авт.), а совсем напротив, по линии вывода форм бытия из заведомо известных и ясных (с колокольни марксизма все видно!) форм сознания»23. Кто ж из «академиков» и «профессоров» мог такое стерпеть от какого-то «кандидата наук», да ещё беглеца из лингвистики?
В этом плане философия и должна была рассматриваться, прежде всего, как социальный институт, имеющий свою собственную историю, связанную не столько с «историей классов», сколько с историей духовного производства идей в конкретно-исторических условиях и формах. Фактически М.К. Петров призывал исследовать историю философии в рамках истории философских школ, в способах институализации философии, в том числе в образовании, в связи философии с наукой и образованием, с научными и образовательными институтами в ту или иную эпоху, и т.п.
В конце уместно задать вопрос: неужели институциональный метод был утрачен в постсоветской российской философии, увлеченной очередной «переоценкой ценностей» и усвоением новомодных философско-мыслительных схем и новых догматических практик? Надеемся, что это не совсем так.
Список литературы
1. Духовное производство. Социально-философский аспект проблемы духовной деятельности. Под ред. В.И. Толстых. М., 1981.
2. Ильенков Э.В. Диалектика и мировоззрение // Ильенков Э.В. Философия и культура. М., 1991.
3. Куренной В. К вопросу о возникновении феноменологического движения // Логос. 1999. №11-12 (21). С. 156-182.
4. Карпов М.М., Петров М.К., Потёмкин А. В. Мировой и национальный стандарты распределения научной деятельности // Всесоюзное совещание по количественным методам в социологии: Материалы секции количественных методов изучения развивающейся науки. М., 1967.
5. Куренной В. Заметки о некоторых проблемах современной отечественной истории философии // Логос. 2004. № 3-4 (43). С. 3-29.
6. Куренной В. Уединение университетского философа // Логос. 2007. №6 (63). С. 63-75.
7. Куренной В. Философский проект «Логоса»: немецкий и русский контекст // «Логос» в истории европейской философии: Проект и памятник. М., 2006. С. 13-72.
8. Куренной В. Философия и институты: случай феноменологии // Логос 1991-2005. Избранное: В 2 т. Т. 1. М., 2006. С. 54-83.
Именно так формулировал этот принцип «социогенеза знания, сознания и философии» в те годы и до конца жизни А.В. Потёмкин, научный руководитель и друг М.К. Петрова.
23 Петров М.К. Предмет и цели изучения истории философии // Петров М.К. Историко -философские исследования. М., 1996. С. 89.
9. Мамардашвили М.К. Анализ сознания в работах Маркса. Вопросы философии. 1968. № 6. С. 14-25. Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев B.C. Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии // Философия в современном мире. Философия и наука. М., 1972. С. 28-94.
10. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994.
11. Мотрошилова Н.В. Познание и общество (Из истории философии XVII-XVIII веков). М., 1969.
12. Наука о науке: сб. ст. Перевод М.К. Петрова; ббщая ред. В.Н. Столетова; спец. ред. М.М. Карпова, А.В. Потёмкина. М., 1966.
13. Петров М.К. Рецензия на кн.: Томсон Дж. Исследования по истории древнегреческого общества. Первые философы. М., 1959 // Вестник древней истории. 1959. № 14.
14. Петров М. К. Проблемы детерминизма в древнегреческой философии классического периода. Отв. ред. Г.В. Драч. Ростов н/Д., 2015.
15. Петров М.К. Философские проблемы «науки о науке». Автореф. дисс. на соиск. уч. степени канд. философских наук. Ростов н/Д., 1967.
16. Петров М.К. Философские проблемы «науки о науке» // Петров М.К. Философские проблемы «науки о науке». Предмет социологии науки. М., 2006. С. 11-168.
17. Петров М.К. Предмет и цели изучения истории философии // Вопросы философии. 1969. №2. С. 126-136. Петров М.К. Предмет и цели изучения истории философии // Петров М.К. Историко-философские исследования. М., 1996. С. 75-93.
18. Петров М.К., Потёмкин А.В. Наука познает себя // Новый мир. 1968. № 6.
19. Порус В. Н. Спор о рационализме: философия и культура (Э. Гуссерль, Л. Шестов и Г. Шпет) // Густав Шпет и современная философия гуманитарного знания. М., 2006. С. 146-167.
20. Потёмкин А.В. О специфике философского знания. Ростов-на-Дону, 1973.
21. Потёмкин А.В. Проблема специфики философии в диатрибической традици. Ростов-на-Дону, 1980.
22. Потемкин А.В. Метафилософские диатрибы на берегах Кизитеринки. Ростов-на-Дону, 2003.
23. Римский В.П. Г.Г. Шпет и Э.В. Ильенков: хождение по марксистскому кругу, или Диалектическое дежавю русской философии // Философия Э.В. Ильенкова и современность: материалы XVIII Международной научной конференции «Ильенковские чтения». Белгород, 28-29 апреля 2016 г. / под общ. ред. А.Д. Майданского. Белгород, 2016. С. 154-159.
24. Римский В.П., Рубежанский С.И., Терехов В.В. Опыт реконструкции историко-философских методов в философии Г.Г. Шпета // Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». № 14 (211). Вып. 33. Белгород, 2015. С. 5-20.
25. Римский В.П., Терехов В.В. Аккультурация диалектики немецкого идеализма и марксизма в философии Г.Г. Шпета // Наука. Культура. Искусство / Научный рецензируемый журнал БГИИК. № 3(7). Белгород, 2015. С. 55-67.
26. Социальная природа познания. Теоретические предпосылки и проблемы. М., 1979.
27. Социология науки ; Отв. ред. Ростов н/Д, 1968.
28. Шелер М. Проблемы социологии знания. М., 2011.
M. K. PETROV: INSTITUTIONAL METHOD IN THE HISTORY OF PHILOSOPHY AND SOCIOLOGY OF KNOWLEDGE.
V.P. Rimskiy1), S.I. Rubezhansky2)
1) Belgorod state institute of arts and culture
2) Belgorod state national research university
1 2)
, )e-mail: [email protected]
The article considers the M. K. Petrov's contribution to the development of Soviet philosophy, the specifics institutional method of M. K. Petrov in the history of philosophy and philosophy of science.
Key words: institutional approach, history of philosophy, sociology of knowledge, spiritual production, sociogenesis.
