CC BY
159
М. А. Аникин
«ЛЮБОВНАЯ СЦЕНА» ДЖУЛИО РОМАНО (К РЕЦЕПЦИИ «БОЖЕСТВЕННОЙ КОМЕДИИ» ДАНТЕ В ИСКУССТВЕ ИТАЛИИ XVI ВЕКА)
Взаимоотношения литературы и живописи всегда были интереснейшим предметом исследования для художников, историков искусства, филологов (см., например, труды Леонардо да Винчи, работы Д. Мережковского, исследования Н. Дмитриевой и др). При этом не всегда сюжеты, взятые художником из того или иного литературного источника, однозначно прочитываются. Есть в истории искусства множество так называемых «скрытых сюжетов». Обратимся к одному из таких примеров.
На постоянной экспозиции Государственного Эрмитажа в настоящее время представлена картина Джулио Романо (1499-1546), получившая название «Любовная сцена» (ГЭ 223, холст, переведена с дерева, масло, 163^337).
В истории своего бытования картина получала различные наименования. Среди них можно вспомнить такие, как « Марс и Венера» (Лабенский), «Галантная сцена» (сат. 1773), «Александр и Роксана» (кат. 1958). Довольно подробно история этого выдающегося произведения изложена в каталоге «Джунти» 1994 года (автор — Т. К. Кустодиева)1.
Напомним о некоторых суждениях исследователей, обращавшихся к рассматриваемому сюжету. Так, Ф. Харт (1958) считал, что старуха, стоящая в дверях, предупреждает о возвращении мужа, а собака — символ верности — в данном случае свидетельствует о том, что верность нарушена2. П. Баролски (1978), исходя из общего характера сцены (в частности, украшение кровати рельефом с изображением сатира, насилующего женщину), трактует ключи, висящие на поясе старухи, как сексуальный символ (заметим в скобках, что ключи — это мужской сексуальный ситмвол)3. По мнению известной исследовательницы Ферино Пагден (1989) сюжет взят не из античной истории или мифологии, а скорее из круга Пьетро Аретино4.
Тот же Ф. Харт (1958) заметил стилитстическую близость « Любовной сцены» к таким произведениям Джулио Романо, как «Избиение камнями св. Стефана» (церковь Санто Стефано, Генуя), «Мадонна с кошкой» (Национальная галерея Каподимонте, Неаполь), «Св. семейство со святыми» (церковь Санта Мария дель Анима, Рим). Уже упомянутая Ферина Пагден отнесла «Любовную сцену» к последнему римскому периоду творчества художника.
Как заметила Т. К. Кустодиева, «картина не включалась в издания об Эрмитаже прошлого столетия «по причине неблагопристойности сюжета».
Существуют сомнения в авторстве Джулио Романо. Так, Н.Н. Никулин высказал предположение (1965), что «Любовная сцена » могла быть написана Хендриком Гольциусом (1558-1617) по несохранившемуся оригиналу Джулио Романо около 1600 г.5
Сомнения в авторстве вполне понятны, ведь и Ферина Пагден писала об эрмитажном шедевре, как о необычной по теме, величию и живописной виртуозности картине, «которая не имеет аналогий в итальянской живописи XVI века». Недавно в журнале
© М. А. Аникин, 2008
«Номи» вышла обстоятельная статья Н. П. Лавровой, где она приводит ряд аргументов в пользу версии о том, что картина посвящена тайной связи Федерико II Гонзага и Изабеллы Боскетти6.
Наконец, последней версией можно назвать предположение О. Я Неверова, предлагающего считать сюжетом этого монументального произведения любовь Юпитера и Алкмены — см. книгу упомянутого автора « Любовные позиции эпохи Возрождения»7.
При должном уважении к последним версиям надо признать, что каждая из них в чем-то уязвима и в целом не отвечает монументально-поэтическому «духу» этого шедевра. Кроме того, по самому архетипу обнаженный юноша ничем не напоминает всепобеждающего Юпитера (пусть даже и принявшего образ мужа Алкмены — атлетичного Амфитриона). Более того, как известно, Юпитер не терпел подсматривания и лишал зрения того из смертных, кто осмеливался на столь дерзкий поступок.
Вообще представляется, что мотив подсматривания «служанки» вовсе не соответствует тому, что в действительности изображено художником. Для того чтобы понять это, достаточно более внимательно присмотреться к фигуре так называемой «служанки»: в ее одежде и лице обнаруживается много странного. Еще больше вопросов возникает при взгляде на мощную мускулатуру левой руки и мощной, выпирающей из-под странных одежд, правой ноги «служанки». П. Баролски был прав, когда указывал на ключи, как на сексуальный символ. Он только не довел дело до конца, не разглядел в «служанке» самого мужа, незаметно проникшего в закрытые покои. Судя по тому, что ему удалось открыть запертые на два замка изнутри двери (художник четко изобразил выдвинутые языки замков), неизвестный не просто подсматривает, но продуманно настигает любовную пару на месте преступления. Обманутый муж явно давно готовился отомстить неверной жене и ее любовнику — выражение злобной радости на его уродливом лице говорит само за себя.
Если это хозяин дома, тогда понятно, почему собака так радостно кидается ему навстречу. Заметим, что будь это служанка, знающая о собаке в доме, она бы не решилась подсматривать за любовными играми господ, опасаясь, что собака может выдать ее своим лаем. Хозяину же этот лай уже не мешает, ибо он выяснил все окончательно и входит в спальню, чтобы совершить грозный суд.
Перед нами действительно — сцена измены, прелюбодеяния. Вот почему кровать украшена рельефом с изображением сатира.
Так какой же сюжет изобразил в этом произведении Джулио Романо?
Думается, есть лишь один сюжет в истории итальянской культуры, который полностью отвечает образному строю этого монументального шедевра. Это — сюжет о несчастных Паоло и Франческе, души которых попали во второй круг ада (см. Данте «Божественная комедия»). Вспомним, что Франческа, дочь Гвидо да Поленто, синьора Равенны, была выдана замуж за Джанчотто Малатеста, некрасивого и хромого: в лице «хозяина» явно читаются уродливость и какая-то ущербность, и сами просторные одежды не призваны ли скрыть безобразие обманутого мужа?
Когда Джанчотто узнал, что его молодая супруга вступила в любовную связь с его красивым младшим братом Паоло, он убил обоих (это случилось ок. 1288 г.). Нельзя не обратить внимание на сходство очертаний лица «хозяина» и молодого любовника. При всей уродливости первого легко читается идентичный подбородок, обнаруживается сходство носов-«уточек», ушей, схожи очертания губ.
В свете сказанного становится понятным, почему свободолюбивая кошка прижала уши: в следующее мгновение здесь должна разыграться трагедия, прольется кровь. Не случайно тела любовников как бы подернуты серовато-мертвенным светом (и потому вполне закономерно Н. Н. Никулин посчитал это признаком северной школы, приписывая авторство Гольциусу). Не случайно радующаяся неожиданному явлению хозяина собака вместе с тем как бы пытается остановить его, перегородив путь в тайную опочивальню. Не случаен и кроваво-красный цвет боковины роскошной кровати, на которой возлежат любовники, настолько занятые собой, что даже не слышат звука тихо открывшейся двери — двери в адский мрак: мастер изображает за спиной входящей фигуры лишь черноту. Сама эта открытая дверь символизирует собой скорый переход из мира запретных радостей под роскошным балдахином любви в мир вечного мрака, где, по Данте, они будут так же неразлучны, как и в эрмитажном произведении Джулио Романо.
Симптоматично, что художник прямо указывает на хромоту т. н. «служанки» — ее обнаженная стопа изображена с перекошеными и уродливыми пальцами, наезжающими друг на друга, выразительно говорящими об этом дефекте. Как известно, Джанчотто был хромым. Повязка на голове «служанки» — тоже немаловажная деталь. Можно вспомнить, что белые повязки на голове (т. н. воскрылия) носили фарисеи (законники). Именно как законник поступает Джанчотто, убивая своего брата и изменницу-жену. Повязка на мужской голове есть в наследии Джулио Романо, см., например фреску в Мантуе с изображением Юпитера.
Есть и еще одна интересная и немаловажная деталь, указывающая на генезис любви Паоло и Франчески. Вспомним, что они полюбили друг друга, когда вместе читали книгу. Легким, но вполне очевидным намеком на это служит узор ленты балдахина у изголовья (с левой стороны), сложенной так, что она напоминает собой раскрытую книгу.
Все перечисленные детали и наблюдения, а самое главное, весь монументальнопоэтический строй этого шедевра итальянской живописи начала XVI века дают основание утверждать, что в основу композиции мастером был положен сюжет из бессмертного произведения Данте. «Любовная сцена» может и, думается, должна рассматриваться как великолепная, до мельчайших деталей продуманная «иллюстрация» истории любви и гибели Паоло и Франчески, о которых творец «Божественной комедии» писал:
Любовь сжигает нежные сердца,
И он пленился телом несравнимым,
Погубленным так страшно в час конца.
Любовь, любить велящая любимым,
Меня к нему так властно привлекла,
Что этот плен ты видишь нерушимым.
Любовь вдвоем на гибель нас вела;
В Каине будет наших дней гаситель.
1 Кустодиева Т. К. Итальянская живопись XIII-XVI века. СПб., 1994. С.214-215.
2 Hartt F Giulio Romano. New Haven, 1958. Р. 217-218.
3Barolsky P. Infinité Jest. Wit and Humor in the Renaissance Art. Columbia; London, 1978. P. 132-133.
4Ferino Pagden S. Giulio Romano pittore e disegnatore a Roma // Giulio Romano. Milano, 1989.
5Никулин Н. Джулио Романо или Гендрик Гольциус? // Труды Гос. Эрмитажа. Ленинград, 1965. Т 8. С. 49-60.
6 Лаврова Н. П. Картина Джулио Романо «Любовная сцена» в свете золотых октав Лудовико Ариосто // Новый мир искусства: Журнал культурной столицы. 2002. № 1(24), С. 38-41.
7Неверов О. Я. Любовные позиции эпохи Возрождения. СПб., 1998.
