CC BY
30
УДК 882
Воронежский государственный технический университет ст. преп. кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Новикова М.В.
Россия, г. Воронеж, тел. 89192466211 e-mail: litra. novikov@yandex. ru
Воронежский государственный технический университет студентка 1 курса строительного факультета направления «Журналистика» Саратова М.В.
Россия, г. Воронеж, тел. 8(920) 41839451 e-mail: hae.haeh@yandex.ru
М.В. Новикова, М.В. Саратова ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА РЮРИКА ИВНЕВА
Данная статья посвящена анализу любовной лирики Рюрика Ивнева, которая всегда полна противоречивых эмоций и настроений, но тем не менее пропитана высокой любовью и самими светлыми чувствами. Особенность любовной лирики Р. Ивнева - это использование приема антитезы. Осознание роли времени в жизни человека, а соответственно, и в любви, создает необычный образ лирического героя, который вечно вспоминает с сожалением о «секундах любви» и о счастливых мгновениях, которые у него когда-то были. Определенное сочетание знаков и символов в творчестве поэта раскрывает индивидуальный философский взгляд на отношения мужчины и женщины, неразрывно связанных с противопоставленными друг другу понятиями - счастьем и болью, радостью и тоской, весельем и скорбью. Явные параллели со стихиями дополняют неоднозначное представление автора о любви как о чем-то необузданном и удивительном, сокрушительном, всепоглощающем, неподчиненном ни одному живому существу. Поэт проводит параллели между мотивами любви и природными стихиями, где ключевыми становятся образы моря и пламени (огня). Выявленные особенности в соотношении образов, символов и др. деталей создают подробное представление Рюрика Ивнева о любви как о благе, где сочетаются и одиночество, и нежные воспоминания, и вневременные пласты. Любовь приобретает совсем необычную форму, охватывая все вокруг и становясь выше людей и их мира, их дел и проблем. Из любви между партнерами она перерастает в любовь, охватывающую все мирозданье.
Ключевые слова: Рюрик Ивнев, поэзия, лирика, стихотворение, образ, символ, мотив.
M.V. Novikova, M.V. Saratova LOVE POEMS OF RYURIK IVVNEV
The given article is devoted to the analysis of love poems of Ryurik Ivnev which is full of contradictive emotions and moods but nevertheless is imbued with strong love and deep feelings. One of Ivnev's favourite poetic method is antithesis. Realizing the role of time in human life and in love, the poet creates an unusual image of the lyrical hero who always remembers with regret about 'the moments of love' and the happy moments he used to have. A certain combination of signs and symbols in the poet's creativity reveals his individual phi-
© Новикова М.В., Саратова М.В., 2018
Voronezh State Technical University The chair of Russian language and cross-cultural communication Senior lecturer Novikova M. V.
Russia, Voronezh, 89192466211 e-mail: litra.novikov@yandex.ru
Voronezh State Technical University The department of construction Qualification: journalism 1st-year student Saratova M.V.
Russia, Voronezh, +7(920) 418-39-51 e-mail: hae.haeh@yandex.ru
losophy of relationships between a man and a woman which are deeply connected with such contradictive things as happiness and pain, joy and sorrow, gaiety and grief. The evident parallels with the elements complete the author's ambiguous notion of love as something unrestrained, amazing, smashing, and uncontrolled to any living creature. The poet makes parallels with the motives of love and natural elements from which the images of the sea and fire become the major ones. The specificity of relations between the images, symbols and other details reveals Ivnev's understanding of love as of the goodness which combines loneliness, tender reminiscences and eternal elements. Love obtains the most unusual form, covers everything in the world and rises above the world of people and their ordinary problems. From love between two partners it grows into the feeling overwhelming the entire universe.
Key words: Ryurik Ivnev, poetry, lyric, poems, image, symbol, motive.
Любовь для лирического героя Р. Ивнева - это высшее благо, но в то же время отношения между влюблёнными всегда приводят к разрыву. В этом проявляется двойственность реализуемых чувств. Однако как бы трагичен ни был финал любовной линии в поэзии Р. Ивнева, сам факт возможности пережить подобные чувства воспринимается как высшее счастье, посланное Богом. В стихотворении «Старик» поэт изображает героя, который проносит через всю жизнь когда-то испытанное чувство любви, и оно становится основой его земного существования. Герой благоговейно вспоминает счастливые моменты:
Он вспоминает о любви, как чуде, И говорит неслушающим людям.
«Она была моей» [1; с. 94].
Интересно и то, что влюблённый герой противопоставлен толпе: «Никому нет дела до него» [1; с. 94], «неслушающим людям»[1; с. 94], «и вот они забыты оба ми-ром»[1; с. 95] - это реализует мотив избранности, любовь, как истинное благо доступна не многим. Общество утратило возможность осознавать любовь, как главную ценностную координату. Портретные характеристики героя подчеркивают эту мысль: «какой-то высохший, мумиобразный старец,/ Быть может, даже - слепок восковой» [1; с. 94]. Герой предстаёт неким ортодоксом, проповедующим истинность любви в обществе, претерпевающим смену жизненных ценностей.
Любовь в творчестве Ивнева имеет двойственную интерпретацию во временном пласте. С одной стороны она одномоментна: герои, встречая друг друга, обретают любовь, для них она становится смыслом жизни, но часто союз между влюбленными распадается по необъяснимым причинам. Их общение прекращается, они теряют друг друга, но то чувство, которое им довелось испытать, продолжает жить в вечности. Физическое взаимодействие быстротечно, духовное вечно. Подтверждение тому мы находим и в выше упомянутом стихотворении. Старик утратил предмет любви, но сохранил самоощущение: «И шепчет он поблекшими губами, / «Она была моей» [1; с. 95].
С подобным мы сталкиваемся и в стихотворении «В старинной гостинице»:
Но тогда вся наша встреча
По-иному обернулась,
Оба сердца учащенно
Вдруг забились и зажглись.
«В старинной гостинице» [1; с. 146]
Поэт описывает случайную встречу в коридоре, которая ежесекундно вселила в сердца любовь - «блаженство наступило» [1; с. 147], но, с другой стороны, в финале герой вновь остается один:
Но вторично не приходит Изумительное чудо,-В полутемном коридоре Я один в полночный час.
«В старинной гостинице» [1; с. 147]
Но одиночество, отсутствие любимой, не мешает ему помнить о любви, нести это чувство сквозь время. Быстротечное живет в вечном. Причем, здесь снова дается отсылка к сказочной старине: «Я, как сказочный царевич, / В прошлый век перенесен» [1; с. 146], что вновь подчеркивает важность любовной составляющей для прошлого и невостребованность этого чувства в настоящем.
В стихотворении «Принеси мне о Грузии нежную весть» любовь вновь реализуется в двух временных категориях:
Я увидел тебя, это было случайно,
Что свело нас средь моря московских людей.
«Принеси мне о Грузии нежную весть» [1; с. 67]
С одной стороны поэт описывает одномоментную встречу, с другой, - те чувства, которые возникли у него и остались в душе навсегда. Хотя все в этом мире невечное, «все пройдет <...> Как секунды любви, как года и века» [1; с. 67], герой готов посвятить себя любви «у подножья горы, заливаемой лавой, / Я готов любоваться тобой и любить»[1; с. 67].
В стихотворении «Как две песчинки в дымном сне вселенной» снова реализуется мотив быстротечной влюбленности, переходящей в вечную любовь: Мы на мгновенье встретились с тобой. Да будет жизнь твоя благословенна, Неведомый, нежданный, спутник мой.
«Как две песчинки в дымном сне вселенной» [1; с. 126]
Причем, каждый раз, даже утрачивая связь с любимой, это чувство, которое она вызывает в герое, трансформирует его внутреннюю составляющую: Узрел я все, что побеждает горе, И то, чего достигнуть я не смог.
«Как две песчинки в дымном сне вселенной» [1; с. 126]
В соотношении вечности и любовного мгновения интересно стихотворение «Розы», где образ цветов реализует в себе любовное начало. Их запах пробуждает в герое давно пережитые чувства: «Запах роз увлек меня в пучину / Давних лет, полузабытых чувств» [1; с. 144]. Герой неустанно готов воспевать красоту роз, а как следствие, и саму любовь, хотя его могут подвергнуть осмеянию, поскольку многие писатели и поэты обращались к образу розы задолго до него. Любовь - это высочайшее благо, и «за блаженство нескольких минут» он готов отдать все [1; с. 144]. Важно отметить и тот факт, что слово блаженство становится частотным именно в любовной лирике Р. Ивнева, поскольку для него любовь - это высшая мера счастья. Чувства, пережитые когда-то, он хранит в себе всю жизнь, хотя они и не реализуются более. В этом мы снова видим антитезу «краткий миг любви» - любовь, оставшаяся в веках, но не как конкретные отношения мужчины и женщины, а как обобщающая сила созидания.
Интересен и тот факт, что образ роз является шаблонным, в связи с этим рождаются строки, содержащие самоиронию:
Пусть друзья кричат в негодованье, Как сектанты, в грудь себя бия: - Устарели эти воспеванья, Ты б еще приплел и соловья!
«Розы» [1; с. 144].
Появляется здесь и птичья символика, образ соловья, действительно достаточно частотен для поэзии. Так, соратник Р. Ивнева по имажинизму В. Шершеневич также неоднократно использовал образ соловья в поэзии - об этом свидетельствует диссертационное исследование М.В. Новиковой «Экфрасис в поэтической практике имажинистов (В. Шершеневич, А. Мариенгоф, С. Есенин)»: «Образ соловья в творчестве поэта-подразумевает любовные чувства и все, что связано с ними. Так встихотворении «Лирическая конструкция» (1919) соловей символизируетрасставание героя с возлюбленной и плачевные последствия любовной связи» [2; с. 61]. По ходу исследования приводится ряд стихотворений, где через образ соловья реализуется любовное начало. Это совпадение в творчестве поэтов неслучайно, поскольку главной задачей имажинизма было создание цепочки образов, а розы и соловей - это образы, вызывающие у читателя целый ряд ассоциаций, которые продолжают заложенный поэтом смысловой контент.
Таким образом, вся любовная лирика Ивнева выстраивается в антитезу «секунда любви» - любовь в вечности, что подтверждают все выше приведенные примеры, а также другие стихотворения:
Но с той же слепой, неразгаданной тайной Несутся секунды, секунды любви.
«Секунды любви» [1; с. 84]
Как взволнованный голос, как муки поэта, Как секунды любви, как года и века.
«Принеси мне о Грузии нежную весть» [1; с. 67]
Растворяясь в вечном гимне
Торжествующей любви.
«Мотыльки» [1; с. 69]
Стоит отметить и тот факт, что, хотя любовь для героя остается высшим благом, несмотря на скоротечный разрыв отношений, он все же испытывает страдание, горечь от потери предмета обожания. В стихотворении «Расставание» герой задается риторическим вопросом: «Кто учил на этой науки / Этой горькой науки - любви?» [1; с. 52]. С подобным мы сталкиваемся и в стихотворении «Не называй меня опять любимым»: «Пусть будет радость процветать в отчизне, / А наша боль окажется случайной» [1; с. 130]. В стихотворении «Ах, с судьбою мы вечно спорим» герой жалуется на свою горькую долю, утрату любви: «Я вчера задыхался от счастья, / А сегодня кричу от боли» [1; с. 45]. Страдания героя, вызванные утратой возлюбленной, видим мы и в стихотворении «Поезд тихо подходит к перрону»: «И не сможет никто отгадать, / Что на сердце, от взоров сокрытом,/ Затененного горя печать» [1; с. 78].
Р. Ивнев часто выстраивает параллель любовной стихии со стихиями природы, выбирая контрастные образы моря и пламени. Сами образы говорят за поэта, выражают его духовное восприятие:
Пахло нефтью, морем, рогожей, Вечер в небе затих - и застыл.
«Расставание» [1; с. 52-53]
Запах моря синонимичен запаху любви.
Я увидел тебя, это было случайно,
Что свело нас средь моря московских людей?
«Принеси мне о Грузии нежную весть» [1; с. 67]
Людская толпа подобна морской стихии, необъятной, бесконечной и этим сильнее напоминающей любовь, поскольку данное чувство также безгранично, бурливо, всепроникающее. Д.Тресиддер в «Словаре символов» дает следующее определение: «Море - во многих культурах - первичный источник жизни - бесформенный, безграничный, неистощимый и полный неожиданностей» [3]. Р.Ивнев понимает любовь, как первооснову вселенной, ключевую силу человечества. В связи с трактовкой Д.Тресиддера море есть ничто иное, как вторичный образ самой любви.
Образ моря характерен как для современников Р.Ивнева, например, «вечное море» мы находим в поэзии Марины Цветаевой («Молитва Морю», 1912 г.), так и для поэзии XIXвека, например, лирика В.А. Жуковского («Море», 1822 г.) и А.С. Пушкина («К морю», 1824 г.).
Море редко предстает стихией мира и спокойствия, море всегда возбуждает самые бурные, тревожные и мятежные чувства. Образ моря в любовной лирике Р.Ивнева отражает редкую грань между этими двумя крайностями. Море как бы постепенно нагнетает состояние лирического героя, подталкивает его к рассказу или созиданию.
Второй стихией, с которой поэт выстраивает параллель относительно любовных чувств, становится стихия огня. По определению Д.Тресиддера: «Пламя (огонь) - божественная энергия, очищение, откровение, преображение, возрождение, духовный порыв, искушение, честолюбие, вдохновение, сексуальная страсть; сильный и активный элемент, символизирующий как созидательные, так и разрушительные силы» [3]. В стихотворении «Вижу птиц синеющую стаю...» пламя реализуется именно в этом ключе, оно заставляют героя оживить в себе огонь любви:
Снова краски вспыхнули, как пламя.
Даже статуя могла б зашевелиться
От всего, испытанного нами
На уже исписанных страницах.
«Вижу птиц синеющую стаю...» [1; с. 70]
А в стихотворении «Мотыльки», напротив, пламя сокрушает влюбленных, образ огня здесь рализуется в двух смысловых составляющих, с одной стороны влюбленные, как мотыльки летят на огонь и гибнут, с другой огонь - это любовь, поглотившая их сердца:
Кто вступал в единоборство
С разрушительным огнём?
«Мотыльки» [1; с. 68-69]
Исследователь В.П. Кучин в работе «Функции образа-символа огня в лирике Рюрика Ивнева» указывает на всеобъятность образа пламени: «Стоит отметить, что ив-невский огонь практически всегда связан с любовью: к женщине, к матери, к человеку, к природе, к Богу и к жизни в целом» [4; а 55-59]. Это подтверждает мысль о том, что любовь Р. Ивнева, в каком бы образе она ни реализовалась, является мощной движущей силой.
Как и морская стихия, образ огня встречается и в произведениях поэтов XIX-ХХвеков, в частности, у символистов, и тоже связан с чувством любви. Так, в своем стихотворении «Женщине» (1899 г.) В. Брюсов метафорически называет женщину «ведьмовский напиток», который «жжет огнем». То есть его лирический герой испытывает такие же сильные и бурные чувства, как герой Р. Ивнева.
Вся любовная лирика Р. Ивнева противоречива, выстраивается на приеме антитезы вечного блага и страдания, одиночества и полноты, вечности и мгновения, стихийности моря и пламени. Но какое противопоставление ни выстраивал бы поэт, любовь всегда остается для него высшим благом, перерастая из любви мужчины и женщины в любовь всего сущего, мирозданья.
Библиографический список
1. Ивнев Р. Избранные стихи / Р. Ивнев. Москва: Художественная литература, 1965. 203 с.
2. Новикова М.В. Экфрасис в поэтической практике имажинистов (В. Шершене-вич, А. Маренгоф, С. Есенин): Дис. ... канд. филол. наук / М.В. Новикова. Воронеж, 2018. 231 с.
3. Тресиддер Д. Словарь символов. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/JekTresidder/index.php. (Дата обращения -15.03.2018).
4. Кучин В.П. Функции образа-символа огня в лирике Рюрика Ивнева / В.П. Кучин // Словесное искусство серебряного века и русского зарубежья в контексте эпохи («Смирновские чтения»). Сб. статей по итогам II Международной науч. конференции / Под общей редакцией Л.Ф. Алексеевой, В.Н. Климчуковой, С.В. Крыловой. Москва: Московский государственный областной университет, 2016. С. 55-59.
References
1. Ivnev R. Selected poems. Moscow, 1965. 203 c.
2. Novikova M.V. E^hrasis the poetic practice of the imaginists (V. Shershenevich, A. Mariengof, S. Esenin): Dissertation... PhD in philology. Voronezh, 2018. 231 c.
3. Tresidder J. The dictionary of symbols. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/JekTresidder/index.php. (Date of access -15.03.2018).
4. Kuchin V.P. The functions of symbolic image of fire in lyric of Ryurik Ivnev // Verbal art of the silver age and Russian foreign land in the context of the epoch ("Smirnov readings"). Moscow State Regional University, 2016. P. 55-59.
