CC BY
29
М. Г. Смольянинова (Москва)
Любен Каравелов в Москве
Специфическая особенность становления национальной культуры Болгарии в эпоху Возрождения— создание эмигрантских центров развития болгарской литературы. Поскольку в Османской империи власти часто запрещали вести культурно-просветительную работу, издавать литературные произведения (разумеется, если они не отличались туркофильской направленностью), возник ряд центров культурного развития за пределами Болгарии, где болгарские эмигранты вели активную борьбу за освобождение родины и просвещение нации. Литература эмигрантов зачастую оказывалась более выразительной, чем зажатое в тиски цензуры, во многом закрытое для передовых веяний литературное творчество внутри страны. Эти произведения нередко являлись авангардом болгарского литературного процесса, определяя направление его развития.
Москва внесла в национально-культурное возрождение болгарского народа немалую лепту. Именно здесь молодой историк Ю.И.Венелин в конце 20-х гг. прошлого столетия открыл для ученого мира, общественности России и Европы болгар— славянский народ, предки которого внесли большой вклад в древнюю общеславянскую культуру, народ, историческими превратностями судьбы ввергнутый в многовековое забвение. Ю.И.Венелин призвал россиян оказать помощь единоверным братьям-болгарам в их возрождении. «Пусть иностранцы, по неведению ли или по нерадению, мало о них заботятся, но тем непростительнее нам забыть болгар, из рук коих мы получили крещение, которые нас научили писать, читать, на коих природном языке совершается наше богослужение, на коих языке, большею частью, писали мы почти до времен Ломоносова»,— отмечал Ю.И.Венелин в своем знаменитом труде «Древние и нынешние болгаре...» '. Труд этот сыграл значительную роль в подъеме национального самосознания болгар и развитии их национальной культуры. Благодарные болгары на могиле рано умершего Ю.И.Венелина (он похоронен на кладбище в Даниловом монастыре в Москве) воздвигли беломраморный памятник, на котором было начертано: «Напомнил свету о забытом, но некогда славном, могущественном племени болгар, и пламенно желал видеть его возрождение».
Москва с ее Университетом стала крупным центром, куда, начиная с 40-х гг. XIX в. молодые болгары стекались для получения образования. «О, если бы несколько болгар могли образоваться в Московском университете!»— восклицал в 1842 г. Георгий Буси-лин, первый болгарин, поступивший в университет. С тех пор до освобождения Болгарии в 1878 г. это учебное заведение служило источником знаний для многих болгар, стремившихся к образованию и жаждавших деятельности на благо родного народа. Многие болгарские питомцы университета стали крупными писателями и критиками, учителями и учеными, общественными, культурными и политическими деятелями, составившими значительную часть формировавшейся национальной интеллигенции, внесшими большой вклад в развитие науки, культуры, литературы, эстетики, педагогики. Среди них—■ Нешо Бончев, Марин Дринов, Райко Жин-зифов, Любен Каравелов, Константин Миладинов, Никола Михайловский, Басил Попович, Илларион Стоянов, Савва Филаретов и многие другие. В Московском университете учился болгарский поэт Никола Катранов— прототип Инсарова в романе И.С.Тургенева «Накануне». В 40-70-е гг. прошлого века в Москве училось более 100 (а всего в России— более 700) болгар, которые, как правило, получали материальную поддержку со стороны русских государственных учреждений и общественных организаций.
Москва в середине XIX в. была одним из центров болгарского книгопечатания в России. Здесь были опубликованы на болгарском языке книги Георгия Бусилина, Константина Миладинова, Райко Жинзифова, Захария Княжеского и др. Здесь жечв начале 60-х гг. группой болгарских студентов издавался журнал «Братский труд», в четырех номерах которого были опубликованы сочинения, статьи и переводы Любена Каравелова, Райко Жинзифова, Басила Поповича, Нешо Бончева и др. В Москве же увидели свет и несколько книг болгарских авторов на русском языке, в частности, исторические труды Марина Дринова—«Заселение Балканского полуострова славянами» (1873) и «Южные славяне и Византия в X веке» (1876) и др.
Многие болгары, продолжавшие после завершения учебы жить в Москве, сотрудничали в русских (московских, петербургских и др.) газетах и журналах. Они были тесно связаны с представителями московской профессуры (М. П. Погодиным, О. М. Бо-дянским, С.П.Шевыревым и др.), славянофильства и других общественно-политических течений.
В Москве увидели свет и многие труды русских ученых, посвященные истории и культуре возрождавшегося болгарского на-
рода. Кроме уже упомянутого труда Ю. И. Венелина «Древние и нынешние болгаре...», здесь была опубликована его книга «О зародыше новой болгарской литературы» (1838), а также известный труд А.Д.Черткова «О переводе Манасиной летописи на словенский язык по двум спискам: Ватиканскому и Патриаршей библиотеки, с очерком истории болгар» (1842), книга «Болгарские песни из сборника Ю. И. Венелина, Н. Д. Катранова и других болгар» П.А.Бессонова (1855) идр. Москва с ее общественными и частными библиотеками в Х1Хв. стала в России одним из важнейших центров собирания и хранения болгарских рукописей и печатных книг— ценнейшего культурного наследия болгарского народа.
Большую помощь болгарам, стремившимся получить образование, оказывали славянофилы. В 1858 г. в Москве был создан Московский славянский комитет, работавший вплоть до 1878 г. Славянофилы поддерживали молодых болгар, оказывая им материальную помощь, помогая советами, изданием их трудов. Иван Аксаков периодически публиковал произведения В. Поповича, Р.Жинзифова в журнале «Русская беседа», в газете «День». Болгары жадно впитывали не только идеи славянофилов, но и мысли революционных демократов-— Белинского, Добролюбова, Чернышевского, Писарева. Сплав этих веяний захватывал болгар, содействовал утончению их сознания, выработке собственных позиций. И потому из московских воспитанников выросли в высшей степени богатые в интеллектуальном и творческом плане деятели болгарской науки и культуры. Они сыграли выдающуюся роль в формировании болгарской культуры как в эпоху Возрождения, так и в период после Освобождения Болгарии.
В Москве зарождалась новая болгарская литература: Нешо Бончев здесь сформировался как первый профессиональный литературный критик, Райко Жинзифов— как публицист и поэт, Любен Каравелов— как талантливый беллетрист.
'Одна из интереснейших особенностей литературы болгарского Возрождения— полилингвизм ряда писателей. Это явление исторически объяснимо: болгарская молодежь обучалась в России и Греции, во Франции и Англии, в Сербии и Румынии и в других странах, поэтому некоторые писатели создавали произведения на двух-трех и более языках. Таким был Петр Берон, издававший свои труды на болгарском, французском, немецком, греческом и латинском языках. Никола Пиколо писал стихи на греческом (сборники «Занятия любителя муз», 1838 г. и «Утехи», 1839 г.) и французском языках, владея также русским, английским, румынским, латинским, итальянским, немецким языками. Стихотворец
Георгий Пешков сочинял на болгарском, румынском и греческом языках. Дмитрий Великсин (1840-1896) творил на болгарском, французском и румынском языках. Он был студентом Сорбонны и одновременно посещал курсы французской литературы в Коллеж де Франс, и его произведение «Раны Болгарии» («Les plaies de la Bulgarie», Galaz, 1867), повествующее о рабской участи болгарского народа, и поэма «Лебединая песня болгарского изганника» («Le chant de cygne d'un exilé Bulgare»), посвященная Г.Раков-скому, написаны на французском языке. Григор Пырличев писал на болгарском и греческом языках. Парадокс болгарского литературного развития состоял в том, что этот талантливый художник создал на греческом языке поэтические шедевры— «Воевода» (1860) и «Скандербек» (1861), тогда как его стихотворения, написанные на родном языке, не стали крупным литературным явлением (язык их был искусственным, архаизированным). Пырличев обучался в Афинах. Здесь его поэма «Арматолос» («Воевода»), написанная на греческом языке, завоевала в 1860 г. первую награду на ежегодном поэтическом конкурсе, а сам поэт был увенчан лавровым венком. Греки по достоинству оценили редкий дар Пыр-личева и, назвав его «вторым Гомером», предложили ему королевскую стипендию для продолжения образования в Оксфорде или Берлине. Однако поэт отказался от нее и предпочел вернуться в Болгарию. Воспитанный на лучших образцах греческой литературы, испытавший на себе ее сильное влияние, поэт по возвращении на родину начинает бороться с засилием греческого языка в училищах и церквях. Диалектика развития литературных связей в Болгарии вела от сильного увлечения греческой культурой к отталкиванию от эллинизации болгар, к борьбе с грекоманией.
Во второй половине Х1Хв. все больше молодых болгар едет учиться в Россию. Некоторые из них, обратившись к литературному труду, писали по-русски. Так, рассказ Басила Поповича «Поездка в виноградник»,, повествующий о страданиях болгарского народа под османским игом, написан на русском языке и опубликован в журнале «Русская беседа» в 1859 г. Обучавшийся в России В.Друмев также писал рассказы на русском языке: «Из одесской жизни», «Из жизни болгар в Киеве», «Из жизни студентов в России» (1865-1869). Разумеется, написанию произведений на чужом языке предшествовало углубленное изучение литературы данной страны, что, как правило, отражалось в создаваемых сочинениях. В незавершенном рассказе «Из жизни студентов в России», носящем очерковый характер, автор размышляет о горькой судьбе «маленького» человека, о социальной несправедливости, царящей
7— 1594
в обществе. Отзвуки «Шинели» Гоголя, «Бедных людей» Достоевского, воздействие «натуральной школы» весьма ощутимы в этом рассказе, анализирующем русскую действительность.
Десять лет прожил в Москве Л.Каравелов (1857-1866). Эти годы сыграли важную роль в формировании его мировоззрения, в пробуждении интереса к литературе. Серьезное знакомство с русской художественной литературой и эстетической мыслью, несомненно, отразились на идейно-творческих позициях болгарского писателя.
В 1858 г. Каравелов стал вольнослушателем историко-филологического факультета Московского университета. Вплоть до 1864 г. он посещал университетские лекции (в частности, лекции О.М.Бодянского по «славянским наречиям», С.М.Соловьева по русской истории, С. В.Ешевского по всеобщей истории), в течение пяти лет получая стипендию члена Славянского благотворительного комитета В.А.Кокорева. Каравелов сблизился со славянофилами и учеными-славистами М.П.Погодиным, В.И.Ламан-ским, А. И. Афанасьевым, Н.А.Поповым и др. В то же время он посещал запрещенные революционные кружки, за что подвергался обыску и полицейскому надзору. Юноша зачитывался произведениями Гоголя, Достоевского, Шевченко, Вовчок, Чернышевского, Писарева, Белинского.
Первые стихи, переводы, критические статьи Каравелова были напечатаны в 1860 г. в журнале «Братски труд»— органе Московской болгарской дружины, объединявшей группу молодых сооте-, чественников, обучавшихся в Москве. В 1861г. опубликован его сборник «Памятники народного быта болгар», в котором представлены национальные сказки, пословицы, поговорки, описаны народные обряды, поверья, обычаи. В работе над этой книгой Ка-ревелову помогал русский этнограф, публицист, историк, участник революционного движения Иван Прыжов. Подготовка и опубликование «Памятников...»— это в какой-то степени и заслуга Ю. Венелина, призвавшего болгарскую интеллигенцию собирать национальный фольклор.
Повести и рассказы Каравелов писал на русском языке. Единственное беллетристическое произведение, написанное им в Москве по-болгарски,— это рассказ «Божко» (1858). Однако при жизни писателя этот рассказ не был опубликован на болгарском языке. Каравелов опубликовал его в «Русских ведомостях» в 1866 г.
Следующее свое сочинение Каравелов_пишет уже на русском языке — «Рассказ няни (из русской жизни)». Это произведение, написанное, видимо, в 1859 г. — первая попытка молодого болга-
рина мыслить и писать по-русски, попытка еще весьма неуверенная. Билингвизм Каравелова в этот период следует определить как продуктивный субординативный, ибо в произведении, написанном на русском языке, встречаются ошибки, нарушение закономерностей языковой системы. На его рукописи есть правка, сделанная Иваном Прыжовым. Каравелов сам чувствовал несовершенство своего произведения и никогда не публиковал его при жизни ни на русском, ни на болгарском языке. Впервые рассказ был опубликован лишь в 1964 г.2.
Начиная с 1860 г. и до конца жизни Каравелов писал беллетристику по-русски, блестяще овладев языком за сравнительно короткое время. В 1860 г. в газете «Наше время» опубликован на русском языке его рассказ «„Атаман". (Из болгарских нравов)». Лишь через десять лет он был переведен писателем на болгарский язык и под заглавием «Воевода» напечатан в издававшейся им газете «Свобода». Затем в русской периодической печати появляются повести и рассказы Каравелова «Неда» («Русский вестник», 1861 г.), «Бедное семейство» («Русские ведомости», 1862 г.), «Дон-чо», «На чужой могиле без слез плачут», «Турецкий паша» («Санкт-Петербургские ведомости»— 1864, 1866, 1866 гг.). В 1867 г. на страницах «Отечественных записок» увидело свет лучшее произведение болгарской возрожденческой беллетристики— повесть Л. Каравелова «Болгары старого времени». Затем все его повести и рассказы, опубликованные в русской периодике, были объединены в сборник «Страницы из книги страданий болгарского племени» (М., 1868 г.). В предисловии к этой книге Л. Каравелов написал: «Эти слабые очерки быта несчастной моей родины писаны мною на Руси, и теперь я братски посвящаю их тем русским людям, сердцу которых близко великое дело славянской свободы»3. В прозе болгарского писателя ощутимо влияние русской и украинской литературы (прежде всего произведений Н. В. Гоголя, Н. Г. Чернышевского, М. Вовчок)4.
Исследуя особенности художественного стиля произведений, опубликованных Каравеловым в Москве, можно заметить воздействие родного (болгарского) языка на иностранный (русский). Речь, порождаемая билингвом, обнаруживает элементы двух языковых систем, которыми владеет автор. Например, описывая костюм болгарского пастуха в повести «Турецкий паша», писатель обильно начинил русский текст болгарской лексикой. Вйедение в повествование болгарских слов придает ему особый колорит: «Пастух, одетый в белые узкие брюки, в кожух со складками назади, разукрашенный разноцветными сафьяновыми лоскутками, в
кожаные лапти, белые онучки, обернутые черными ремнями вплоть до самых колен, опоясанный красным поясом, на котором привязаны на цепочках ножик, огниво, кисия из кожи с табаком и пара ложек в футляре, красиво сплетенном; чанта, надетая через плечо, висит у него на левом боку, и в ней хранится все его хозяйство; за поясом— пистолет, а на плече гега (посох) и на голове черная баранья шапка. Вот весь костюм болгарского шопа пастуха... На огне варилась пища пастухов, триеница (похлебка из муки)»5. Как видим, в этом небольшом отрывке русский читатель сталкивался с болгарскими словами: кисия, чанта, гега, Шоп, триеница. Болгарские слова писатель-билингвист выделяет курсивом. Некоторые слова Каравелов поясняет: гега, триеница, другие же (чанта)— в тех случаях, когда назначение предмета ясно русскому читателю из контекста— писатель дает без пояснений.
Анализ произведений Любена Каравелова, опубликованных в Москве, позволяет сделать вывод, что у автора-билингва болгарский язык сопрягается с русским, как бы накладывается на него. Каравелов комбинирует элементы двух языковых систем на лексическом, семантическом и синтаксическом уровнях, привлекая элементы родного языка во фразеологию, синтаксис'и лексику иностранного. Этот стилистический прием он использует в соответствии с существующими в русском языке тенденциями фразеологического и лексического творчества, а также синтаксического словорасположения. В результате такой контаминации русский язык Каравелова не только обладает специфической образностью, сочностью, экспрессией, но и соответствует языковой норме русского языка. Начиная с 1860 г. билингвизм писателя можно считать продуктивным, ибо произведения билингва, принадлежащие вторичной языковой системе, построены в соответствии с ее законами.
В автопереводах, в болгарских редакциях рассказов и повестей, созданных писателем в Москве (нередко значительно расширенных, переработанных), основой языка является речь болгарского народа. Стихия народной речи сочетается со стихией книжной словесной культуры. В то же время в них чувствуется глубокое, разностороннее воздействие русского языка. В болгарской народной речи отрицание обычно стоит только при сказуемом и уже через него соотносится с другими частями речи (например «не искаме думи, а дела»). Каравелов же под воздействием русского языка довольно часто ставит отрицание непосредственно перед тем словом, которое логически отрицается («искаме не думи, а дела»). Такая практика обогатила синтаксис болгарского литератур-
ного языка. Влияние русского языка испытывает не только Любен Каравелов, но и другие писатели того времени. Но, безусловно, в произведениях Каравелова воздействие русского языка наиболее ощутимо. Подобное явление носит диалектический характер. Порой оно благотворно, однако в некоторых случаях Л. Каравелов 'злоупотреблял русизмами. Видимо, слишком глубокие следы вторичная языковая система оставила в его сознании. Например, он употребляет предлог из вместо от («той и из водата правил вино»), предлог после вместо след. после това— вместо след това. В его сочинениях можно встретить русские формы причастий и отглагольных прилагательных (убежден— вместо убеден, просвещена— вместо просветена). В своем дальнейшем развитии литературный язык впитал из этих заимствований то, что было органично для системы болгарского языка, и отбросил то, что было ему чуждо. Билингвизм Каравелова был прогрессивным явлением для развития родного языка (так же как в XIX в. в русской литературе был прогрессивным фактором билингвизм многих русских писателей, в творчестве которых широко представлен французский язык).
Творчество Л. Каравелова закладывало Основы болгарского литературного языка в период национального Возрождения. В нем народная речь скрещивалась, сопрягалась с новыми стилистическими языковыми формами и элементами, нередко привлеченными из русской литературы, и обогащалась благодаря этому. Оставаясь глубоко национальным болгарским писателем, Любен Каравелов способствовал укреплению болгарского языка, отбирая из народного говора лучшее, яркое, самобытное, дополняя его элементами из других языков.
Синтез национальной и иных языковых стихий, творческое взаимодействие двух и более языковых систем у Л. Каравелова и других многоязычных писателей эпохи национального Возрождения способствовало обогащению болгарского языка и явились предпосылкой того, что этот язык стал необычайно богатым по лексическому составу, фразеологической образности, синтаксическим конструкциям.
Некоторые исследователи полагают, что правомерно говорить о полилингвизме Каравелова, имея в виду его произведения, вышедшие в Сербии. Действительно, Л. Каравелов опубликовал в Сербии ряд произведений на сербохорватском языке: в 1868г.— повесть «]е ли крива судбина?» («Виновата ли судьба?»), в 1869г.— повести «Сока», «Наказао ]с бог» («Наказал ее бог»), «Горка судбина» («Горькая судьба»). Если художественные произведения,
написанные Каравеловым на русском языке, повествовали о болгарской действительности, то в сербском цикле болгарский писатель критиковал недуги сербского общества. Эти сочинения Кара-велова, как отмечал сербский критик XIXв. Светозар Маркович, фактически способствовали становлению реализма в Сербии. В то же время, будучи учеником русской реалистической школы, Кара-велов стал своеобразным проводником влияния русской литературы на сербскую. Однако спорным остается вопрос о том, на каком языке написаны эти произведения Каравелова, так как в архиве писателя рукописи данных сочинений на сербохорватском языке не обнаружены. Между тем рукопись повести «Виновата ли судьба?» на русском языке существует, она опубликована в 1964 г.6. Думается, обоснованы предположения исследователя Д.Лекова о том, что произведения сербского цикла написаны Каравеловым первоначально на русском языке, а затем переведены на сербохорватский 1.
Знаменательно, что даже художественные произведения, написанные Каравеловым в последние годы жизни, изданные им на болгарском языке в 1878г. («Нено», «Воздастся ли им?») и никогда не издававшиеся писателем на русском, имеют русские варианты—сочинитель писал их по-русски, а затем делал автоперевод на болгарский язык. Следовательно, языком художественного мышления при написании беллетристики для Каравелова до конца дней оставался русский.
Любен Каравелов писал повести и рассказы по-русски, а стихотворения по-болгарски. Интересно, что Тарас Шевченко так же создавал поэтические произведения на родном украинском языке, тогда как вся его проза, включая дневники, написана по-русски. Ф.И.Тютчев использовал русский язык только в поэзии, публицистика же и письма написаны по-французски или по-немецки. Поэмы Григора Пырличева написаны на греческом языке, а автобиография — на болгарском. Таким образом, языки, на которых пишет мультилингвист, часто бывают закреплены за определенными «сферами действия».
Каравелов публиковал свои произведения в четырех странах (России, Сербии, Румынии и Болгарии), причем он всегда учитывал адресат, сообразовывал свои творения с реципиентом. Писатель тонко чувствовал различия в литературных вкусах, потребностях читателей этих стран. В России он публиковал повести и рассказы, посвященные «страданиям болгарского племени». Именно эта проблематика чрезвычайно интересовала русскую публику, особенно славянофильские круги. В Сербии он сразу переключил-
ся с болгарской проблематики на сербскую (да еще и остросовременную), и его сочинения пользовались успехом у местного читателя. Переводя произведения, созданные в России, на болгарский язык, писатель существенно перерабатывал их с учетом восприятия болгарским читателем этих творений.
Каждая национальная литература формируется не изолированно, а в рамках межлитературного процесса. Значение автора, пишущего более чем на одном языке, возрастает. Саят-Нова внес вклад в развитие армянской, грузинской и азербайджанской литератур, Ян Коллар и Шафарик— в развитие чешской и словацкой литератур. Владимир Набоков оставил яркий след в русской и американской словесности, Чингиз Айтматов— в киргизской и русской литературах.
Своеобразие развития литературы эпохи болгарского Возрождения (в частности, полилингвизм ряда писателей) Болгарии той поры оказало воздействие на литературный процесс других стран. Так, поэзия Д. Великсина вошла в историю не только болгарской, но и румынской литературы, Григор Пырличев не только болгарский, но и балканский писатель, его творчество— олицетворение культурного единства балканских народов. Будучи болгарином, он писал об албанском национальном герое Скандербеге на греческом языке. Любен Каравелов — прежде всего болгарский писатель, но в то же время он и общеславянский литератор. Его творчество оказало воздействие на ход литературного процесса не только Болгарии, но и Сербии и России. Таким образом, можно с уверенностью говорить о межлитературной принадлежности ряда болгарских писателей эпохи Национального Возрождения.
Многоязычие болгарских писателей наложило яркий, своеобразный отпечаток на литературный процесс эпохи Возрождения и на[ развитие болгарской литературы в целом.
Примечания
1 См.: Ю. И. Венелин. Древние и нынешние болгаре... М„ 1829. с. 16.
2 См.: Из архива на Любен Каравелов. Ръкописи, материали, документа. Подбрали, подгтовили за печат Д. Леков, Л.Минкова, Цв.Унджи-ева. София, 1964, с. 122-137.
3 Л. Каравелов. Страницы из книги страданий болгарского племени. М„ 1868, с. 3.
4 См. работы: Цв.Унджиева. Любен Каравелов. София, 1968; Д. Леков. Проблеми на българската през Възраждането. София, 1970; Л. Мин-
кова. Украинската литература в контекста на преводната литература на Българското Възраждане// Славянская филология, т. 18. Доклада и статии на ЛХмеждународен конгрес на славистите. София, 1983, с. 231-240.
5 Л.Каравелов. Страницы из книги,.с9.
6 Из архива на Любен Каравелов...
7 Д. Леков. За белетристика на Любен Каравелов // Л. Каравелов. Избрани творби. София, 1985, с. 357-358.
