CC BY
24Д. В. Самотовинский
(Иваново)
ЛУИ ЛЕ РУА, ИЛИ LUDOVICUS REGIUS, ИЗ КУТАНСА (ПОРТРЕТ ФРАНЦУЗСКОГО ГУМАНИСТА XVI ВЕКА)
Луи Ле Руа (Loys Le Roy), который, как и подобало в то время интеллектуалу, был известен ещё и под латинизированным именем Ludovicus Regius, родился около 1510 г. в нормандском городе Кутанс1. О его семье исследователям ничего не известно. Очевидно лишь, что она не отличалась ни знатностью, ни достатком. Начатки образования Ле Руа, вероятнее всего, получил в местной епископальной школе. Исследователи предполагают, что способности мальчика заметили учителя, а затем Филипп де Коссе, епископ Кутанса с 1529 г., гуманистически образованный человек, поэт, философ, лингвист и придворный. Именно его покровительство позволило Ле Руа, как считается, продолжить обучение в Париже в коллеже Аркур2, где учились выходцы из Нормандии, а затем поступить в знаменитый Королевский коллеж «двух языков» (будущий Коллеж де Франс), учрежденный Франциском I в 1530 г. при активном участии выдающегося эллиниста Гийома Бюде. В коллеже, который стал центром гуманистической культуры Франции, Ле Руа несколько лет изучал греческий в компании с Адрианом Турнебом и Жаком Амио под руководством знаменитых Пьера Дане и Жака Туссена. Но на этом обучение Ле Руа не закончилось. 12 ноября 1535 г. он прибыл в Тулузу, чтобы изучать в местном университете право. Всё богатство приезжего состояло в рекомендательных письмах, в том числе от Гийома Бюде к Жану де Пену, епископу Рьё, одному из самых образованных людей города. Ле Руа заручился его покровитель-
© Самотовинский Д. В., 2009
1 Излагая биографию гуманиста, мы опираемся на исследования Г. Беккера и В. Гундершеймера, авторов наиболее фундаментальных исследований жизни и творчества Ле Руа. См.: Becker A. H. Un humaniste au XVIe siecle: Loys Le Roy (Ludovicus Regius) de Coutances. Paris, 1896; Gundersheimer W. L. The Life and Works of Louis Le Roy. Geneva, 1967.
2 Becker A. H. Op. cit. P. 1.
ством и поступил к нему в услужение, исполняя обязанности личного секретаря.
22 апреля 1540 г. Ле Руа вернулся в Париж, где ему сразу же пришлось принять участие в похоронах Гийома Бюде. Ле Руа увековечил его имя в биографии - «Жизнь Бюде» (1540). На её написание его вдохновил Филипп де Коссе. Он же настоял на том, чтобы Ле Руа посвятил её канцлеру Франции Гийому Пуайе. Благодаря этому молодой человек вскоре становится секретарем Пуайе. С этого момента Ле Руа начал жизнь, как он выражался, «скитающегося придворного». Гуманист следовал за двором в Мелен, Рам-буйе, Реймс, Фонтенбло. Несколько месяцев Ле Руа пребывал при императорском дворе, путешествовал по Италии, жил в Турине, служа секретарём у Франсуа Эрро (в то время - президент городского парламента). За свою жизнь Ле Руа служил многим вельможам, пытался заручиться покровительством королевских особ. Досуг, когда бы можно было предаться учёным занятиям, был редкостью в этой жизни «скитающегося придворного, отвлекаемого делами, находящегося обычно при великих деятелях, когда они встают [ото сна], укладываются [в постель], принимают пищу, не имеющего возможности заниматься наукой среди бесконечных оскорблений и среди стольких помех и беспокойств»3. Причём высокие покровители были, как правило, скупы. В одном из писем Ле Руа сообщал: «Каждый день я хожу кругами [вокруг вельмож] в качестве просителя: я обращаюсь и к королеве-матери, и к кардиналу Лотарингскому, и к герцогу Гизу, ко всем, кто обладает величайшим могуществом и способен помочь и облагодетельствовать меня. Я напоминаю им о моих трудах и бдениях. Они же оказывают мне благодеяния на словах, но когда приходит время исполнить свои обещания, все выходит иначе»4. Лишь в 1572 г., когда после кончины Дени Ламбена, Ле Руа досталась должность преподавателя греческого языка при Королевском коллеже, он получил более или менее стабильный источник дохода.
Несмотря на трудные условия, Ле Руа на протяжении нескольких десятилетий активно занимался тем, что он считал сво-
3 Так Ле Руа вспоминал о своей жизни при дворе в 1558 г. Цит. по: Becker A. H. Op. cit. P. 9.
4 Письмо адресовано канцлеру Оливье и датируется февралем 1560 г. Цит. по: Gundersheimer W. L. Op. cit. P. 19.
им призванием, - переводом на французский и комментированием древнегреческих авторов. Уже в 1547 г. Ле Руа преподнёс новому королю Генриху II (через одного из вельмож, возможно, кардинала Карла де Гиза5) рукопись с переводом двух книг Исократа, благодаря чему был замечен при дворе. В 1550-1551 гг. Ле Руа посетил Лондон, передав письмо от кардинала Дю Белле королевскому канцлеру Педжету. Также Ле Руа был представлен королю Эдуарду VI, и преподнёс ему перевод уже упоминавшихся речей Исократа с добавленным к ним переводом фрагмента из «Киропедии» Ксенофонта.
В 1551 г. впервые состоялась публикация переводов Ле Руа6: вышли в свет «Три книги Исократа» (о двух из них, уже шла речь), а также «Тимей» Платона и одна из речей Демосфена. В 1553 г. был опубликован перевод платоновского «Федона», в 1555 г. - перевод ещё одной речи Демосфена и нескольких книг «Государства» Платона (I, II и X книги; полный перевод этого диалога был завершён к 1558 г., но опубликован был лишь после смерти гуманиста, в 1600 г.). В 1558 г. вышел в свет перевод «Пира» Платона, а в 1568 г. - «Политики» Аристотеля. Также известно, что Ле Руа перевёл сочинения Аристотеля «О душе», «Никомахова этика», но они так и не были опубликованы. В 1572 г. Ле Руа выполнил перевод второй книги труда Гийома Бю-де «О филологии» (этот перевод был опубликован лишь в 1861 г.), предназначавшийся для Карла IX, не владевшего латынью. В 1575 г. вышел перевод «Семи речей Демосфена». В
1567 г. Ле Руа издал оригинальное сочинение «О происхождении, древности, развитии и превосходстве политического искусства»7, которое должно было стать предисловием к изданию переводов «Государства» и «Политики». В нём гуманист рассматривал историю античной политической мысли, считая её вершиной творчество Платона и Аристотеля.
Усилия Ле Руа по переводу древнегреческих авторов делали его видным участником процесса возрождения эллинского
5 Ibid. P. 11.
6 Сведения о публикациях Ле Руа, их хронологии мы брали у
В. Гундершеймера, так как труд Г. Беккера, как установлено, содержит ряд серьёзных неточностей.
7 «De l’origine, antiquite, progres, excellence et utilite de l’art politique».
наследия, начатого Гийомом Бюде. Для Ле Руа, как и для его современников, древнегреческая мудрость была не историческим феноменом, фактом из истории культуры, а актуальным знанием, освоение которого жизненно важно, чтобы правильно выстраивать свою деятельность. В предисловии к переводу двух речей Исократа, преподнесенных в 1547 г. новому королю Генриху II, Ле Руа пояснил, что перевел их «потому, что они, как мне кажется, удивительным образом подходят нынешним временам»8. В
1568 г. вышло первое издание «Политики» Аристотеля, которую гуманист считал «очень полезной и подходящей для нашего образа жизни»9.
Однако, будучи переводчиком и комментатором древних авторов, Ле Руа не считал, что можно ограничиться только воспроизведением знаний древних. Он убеждал современников, опираясь на «опыт», пойти дальше древних, ибо природа не отказала им в дарованиях, а античное наследие, при всем к нему почтении, не обладает ни полнотой, ни непогрешимостью, ни универсальностью, ни хорошей сохранностью. Более того, он резко обрушивался на своих коллег по цеху. «Вечные подражатели, -писал Ле Руа, - беспрестанные переводчики или комментаторы, сокрытые в чужой тени, - вот истинные рабы, в которых нет ни капли отваги и которые иной раз не осмеливаются сделать то, что они длительное время готовили»10.
Возникает недоумение, когда столь резкие слова раздаются из уст человека, посвятившего себя переводу и комментированию древних авторов. Думается, что речь здесь идёт не о критике переводческой и комментаторской деятельности как таковой, а о том, что её нельзя воспринимать как самоценную, как конечную цель учёных занятий, ибо наследие античности не есть абсолютная и непререкаемая истина (так могут думать только «рабы» древности, к которым Ле Руа себя не относил) и требует разви-
8 ^t. no: Gundersheimer W. L. Op. cit. P. 12.
9 Ibid. P. 48.
10 Le Roy L. De la vicissitude ou variete des choses en l’univers, et concurrence des armes et des lettres par les premieres et plus illustres nations du monde, depuis le temps ou a commence la civilite, et memoire humaine jusques a present. Paris, 1988. P. 433.
тия. И действительно, переводя и комментируя, гуманист не только воспроизводил наследие древних, но и критиковал его, демонстрируя современному читателю, что в нем актуально, приемлемо, а что нет, и нуждается в переосмыслении, в замещении новым, согласно особенностям «этого времени». В частности, Ле Руа указывал, что создал комментарии на свои переводы «Политики» Аристотеля и «Государства» Платона, «чтобы приспособить их к обычаям и делам этого времени» (а fin de les accommoder aux moeurs et negoces de ce temps)11. Оба античных мыслителя, будучи в глазах Ле Руа «мужами превосходными», «иной раз ошибались»12. В комментариях к «Пиру» Ле Руа поясняет свой отказ перевести фрагмент текста его несоответствием современным понятиям о морали: «Последующие слова Алки-виада и Сократа полны большой вольности, каковая царила в то время, особенно в Афинах; мне кажется, что неуместно их сегодня излагать. <...> Это предназначалось для тех времен и для распущенного образа жизни их страны. Но я не предложу французам речей, которые ни к их нравам не подходят, ни христианской религии не соответствуют»13.
Переводя древних греков на французский, Ле Руа не просто возрождал древность, но и стал видным участником движения за развитие национального языка, которое начало набирать силу ещё в 1540-х гг. В 1549 г. увидело свет знаменитое сочинение Жоашена Дю Белле «Защита и прославление французского языка». Дю Белле, друг и даже в определённом смысле соавтор Ле Руа14, считал, что в настоящее время французский язык
11 Слова взяты из «Послания» королевскому секретарю Клоду де Л’Одеспену, которое предваряет трактат «О происхождении.» (1568), созданный Ле Руа как предисловие к своим переводам «Политики» Аристотеля и «Государства» Платона (Le Roy L. De l'origine, antiquite, progres, excellence et utilite de l’art politique. Paris, 1567. P. 3).
12 Ibid. P. 31.
13 Цит. по.: Gundersheimer W. L. Op. cit. P. 44.
14 В историографической традиции бытовало мнение, что Дю Белле в своих «Сетованиях» («Les Regrets», сонеты LXI-LXX) высмеивал Ле Руа, когда писал о некоем придворном «педанте» («un pedant»), которому свойственны вероломство, склонность к обману, неверность королю, атеизм и педантизм14. Исследователь В. Гундершеймер убеди-
«подобен растеньицу и стебельку, который ещё никогда не цвёл»15. Но уже сейчас, по его мнению, «все науки могут быть верно и полно изложены на нём; ведь есть немалое число книг греческих и латинских, и даже итальянских, испанских и других, переведённых на французский язык многими превосходными перьями нашего времени»16. А со временем, выражал надежду Дю Белле, «наш язык» «достигнет такой высоты и величия, что сможет сравняться даже с греческим и латинским, произведя, как и они, своих Гомеров, Демосфенов, Вергилиев и Цицеронов»17, но это при условии, что французы будут развивать свой язык путём перевода греческих и латинских авторов на французский и путём создания собственных произведений, подражая лучшим из древних писателей.
Современники видели смысл переводческой деятельности Ле Руа не только в возрождении античного наследия, но и в развитии национального языка: в королевской привилегии на издание «Трёх книг Исократа» от имени короля Генриха II говорилось, что монарх приветствует усилия, направленные на то, «чтобы красноречие с философией творились на нашем языке, совер-
тельно доказал, что указанные сонеты не имеют никакого отношения к Ле Руа. Дело в том, что «Сетования» вышли в 1558 г. В этом же году вышло первое издание «Пира» Платона в переводе Ле Руа. В комментариях к диалогу Ле Руа приводил поэтические фрагменты из античных авторов, которые перевёл на французский не кто иной, как сам Дю Белле. «Несомненно, — пишет Гундершеймер, — что в тот момент, когда появился «Пир», отношения между обоими были сердечные, и не имеется признаков, что они когда-либо были иными» (Gundersheimer W. L. Op. cit. P. 16). Также исследователь подчёркивает, что в предисловии к «Пиру» Ле Руа выражает благодарность Дю Белле, характеризуя его как выдающегося поэта. В свою очередь, на титульном листе «Пира» Дю Белле поместил хвалебный сонет и стих на латыни, посвящённые Ле Руа (Ibid.). В сонете Ле Руа именуется «нашим французским Платоном», который «преподал нам аттические красноречие и учёность» (Ibid.).
15 Дю Белле Ж. Защита и прославление французского языка / Пер. с фр. А. Михайлова и М. Толмачёва // Эстетика Ренессанса: Антология: В
2 т. / Сост. и науч. ред. В. П. Шестаков. М., 1980. Т. 2. С. 239.
16 Там же. С. 241.
17 Там же. С. 240.
шенства которого мы желаем не меньше, чем процветания и роста нашему королевству»18.
Ле Руа занимался не только переводами на французский, подавляющая часть его оригинальных произведений, которые мы рассмотрим ниже, - также на французском. Конечно, некоторые его сочинения и не могли быть написаны на латыни, поскольку адресовались французам и представляли собой публицистические работы на злобу дня. Однако некоторые труды Ле Руа были предназначены для всей образованной Европы, например, труд «О превратности, или разнообразии вещей во вселенной» (1575), который был переведён на итальянский и английский языки. Ле Руа не просто желал использовать родной язык, чтобы быть услышанным соотечественниками, но и желал его развивать, поднимать до уровня греческого и латинского, как увещевал Дю Белле.
Впрочем, быть услышанным для него было не менее важным. Дело в том, что разгорающийся гражданский конфликт, вылившийся в затяжные Религиозные войны (1562-1598), побудил Ле Руа выступить в новом качестве - политического и религиозного мыслителя и публициста. Уже в разгар первой войны, скорее всего осенью 1562 г., вышел его первый памфлет - «О смутах и раздорах, происходящих между людьми из-за различия рели-гий»19. По форме это был трактат о религиозных конфликтах вообще, о войнах же во Франции говорится в нем лишь в частности и в незначительной мере. Но всё же в контексте происходивших событий он не мог не читаться как публицистическая работа на злобу дня. Основные «послания» этой работы следующие: религиозные конфликты не имеют никакого смысла и оправдания с религиозной точки зрения, более того, они отвратительны, приносят неисчислимые бедствия и страдания, губительны для государства. Следующая его работа «Призыв к французам жить в согласии и наслаждаться благом мира»20 (1570) имела уже явный публицистический характер. В сочинении «О превосходстве королевского правления, а также призыв к французам твердо его
18 Gundersheimer W. L. Op. cit. P. 13.
19 «Des troubles et differens advenances entre les hommes par la diversite des religions».
20 «Exortation aux francois pour vivre en concord et jouir du bien de la paix».
держаться, не ища гибельных перемен»21 (1575) Ле Руа доказывал своим соотечественникам преимущества монархии как формы правления вообще и в частности для Франции. Появление этого сочинения, на наш взгляд, стало ответом на тираноборческие идеи гугенотов (Ф. Отман), которые ставили под сомнение королевский суверенитет (в 1576 г. Ж. Боден опубликовал свои знаменитые «Шесть книг о государстве», в которых более пространно обосновывал необходимость сильной монархии). Таким образом, в условиях ожесточённого религиозного конфликта Ле Руа выступил как проповедник веротерпимости и мира, которого можно достигнуть во Франции только под сенью сильной монархической власти, что позволяет причислить его к идеологам движения «политиков».
Чем же была обусловлена подобная позиция? Ле Руа, будучи католиком, мог бы ратовать за войну, как крайнее средство искоренить «ересь». Для сознания большинства католиков и протестантов была характерна дихотомия единственно истинной религии откровения и всех остальных исповеданий - ложных, выдуманных (извращенных, если речь шла о «ереси») человеком, а в конечном счете, конечно, самим Сатаной. Подобное мировидение исключало даже нейтральное отношение к иным религиям, как и возможность сосуществования представителей разных исповеданий в рамках одной социальной целостности - семьи, корпорации, государства, христианского мира. В религиозном единстве и чистоте социальной целостности виделся залог коллективного спасения и угодности Богу. Таким образом, и для католиков, и для протестантов религиозный конфликт имел конструктивную функцию - функцию очищения христианского мира от извращений22. Но в отличие от большинства своих современников Ле Руа не видел в конфликте никакого смысла. Более того, войны оценивались им как великое бедствие, хаос, в который вверглась Франция, да и большая часть мира. Подобная позиция была укоренена в картине мира, гумани-
21 «De l’excellance du gouvernement royal avec exortation aux frangoise de perseverer en iceluy, sans chercher mutations perniceuses».
22 Согомонов А. Ю., Уваров П. Ю. Парадоксы вывихнутого времени, или Как возникло социальное // Конструирование социального. Европа. V-XVI вв. / Сост. П. Ю. Уваров, И. В. Дубровский. М., 2001. С. 148-152.
стической по своей природе. Ле Руа была свойственна особая ренессансная религиозность в духе Марсилио Фичино23, с трудами которого Ле Руа был хорошо знаком. Ле Руа не принимал присущей массовому сознанию традиционной дихотомии единственно истинной религии откровения и всех остальных исповеданий, воспринимаемых как абсолютно ложные и противные Богу. Подчеркивая, что христианская вера, полученная от самого Иисуса Христа, есть единственная «истинная и чистая», он, исходя из идеи врожденной религиозности и единой (богоугодной) сути всех религий, отказывается от ее абсолютного противопоставления иным вероисповеданиям. Люди всех религий «устремляются к одному и тому же, одни - путем истинным, другие - ложными, а именно: признавать Бога, всеобщего отца и подателя всех благ, взывать к Его милости и молить Его, чтобы Он обратил внимание на их нужды, а также не наносить вреда или обиды другому...»24. Вероисповедания сходны по своей сути и отличаются лишь второстепенными деталями. Но, несмотря на это, сетует Ле Руа, «из-за этого различия [во внешней стороне религии] они теряют всякую человечность, обращая любовь, столь проповедуемую всеми религиями, во вражду более чем смертельную»25.
Кроме того, религиозные войны означали для Ле Руа смуту, могущую привести к гибели государства и общества. И уж во всяком случае война была не тем временем, когда сильные мира заботились о культуре и интеллектуалах. Убеждая французов в одном из памфлетов «жить в согласии и наслаждаться благом мира», Ле Руа среди прочих выгод социальной стабильности выделяет наиболее близкую ему: он предвкушает, что с наступлением мира «науки и дисциплины станут почитаемы как никогда, и
23 См.: Кудрявцев О. Ф. Ренессансный гуманизм и «Утопия». М., 1991. С. 227-229; Ревякина Н. В. Идеи толерантности в итальянском гуманизме XV века // Гуманитарное измерение меняющегося мира. Иваново, 2002.
С. 101-109; Черняк И. X Культура Возрождения и проблема гуманистической религиозности // Культура Возрождения и религиозная жизнь эпохи. М., 1997. С. 5-13; Он же. Философия религии Марсилио Фичино // Атеизм, религия, современность. Л., 1976. Вып. 2. С. 50-64.
24 Le Roy L. Des troubles et differens advenans entre les hommes par la diversite des religions. Lyon, 1568. F. 2v.
25 Ibid.
добрых людей будут чтить по их заслугам»26. Мир - самое благоприятное время для возрождения и развития «наук и искусств», самое благоприятное для людей учёных, к которым Ле Руа принадлежал и сам себя относил.
В 1567 г. Ле Руа публикует небольшой трактат на французском «Рассуждение о французской и всеобщей истории этого времени». Из него мы узнаём, что Екатерина Медичи настоятельно просила Л. создать историю Франции, начиная со времён образования королевства. Гуманист извинялся, что не выполнил её «повеление», ссылаясь на материальные трудности, и предлагал ей в качестве компенсации это «Рассуждение»27. В нём Ле Руа излагает свои взгляды на историописание, довольно традиционные для его времени, и выдвигает идею «всеобщей истории» современности, охватывающей как Старый, так и Новый Свет. Только в рамках такого подхода, по мнению гуманиста, можно рассматривать современные события, связанные бесчисленными нитями с другими происшествиями в разных странах и даже на разных континентах28.
В 1575 г. вышло в свет самое знаменитое сочинение Ле Руа -«О превратности, или разнообразии вещей во вселенной, и совместном изменении воинских деяний и наук29 у первых и самых славных народов мира, начиная с тех времен, когда возникли гражданские нравы и память человеческая, до настоящего времени» (1575)30. Этот труд исследователи XX века назвали «глав-
26 Le Roy L. Exhortation aux Frangois pour vivre en concorde, et jouir du bien de la paix. Paris, 1570. F. 4v-5r.
27 Le Roy L. Consideration sur l’histoire frangoise et universelle de ce temps. Lyon, 1567. P. 3-4.
28 Об этом см.: Самотовинский Д. В. «Совершенная история» в представлении французского гуманиста XVI в. Луи Леруа (По сочинению «Рассуждение о французской и всеобщей истории этого времени», 1567) // Возрождение: Общественно-политическая и историческая мысль, человек в гуманизме / Под ред. Н. В. Ревякиной. Иваново, 2003. С. 54-65.
29 Речь идет о том, что военное дело, могущество, с одной стороны, и культура, с другой, изменяются в едином ритме: они совместно расцветают и совместно угасают.
30 «De la vicissitude ou variete des choses en l'univers, et concurrence des armes et des lettres par les premieres et plus illustres nations du monde,
ным», «итоговым» и даже «суммой» французского гуманиста. Ещё в XIX столетии значение этого сочинения оценивалось скромно. В одной из энциклопедий можно было прочесть, что «это есть собрание анекдотов и отдельных трактатов, плод необъятной начитанности. Любознательные все еще изучают этот труд»31. В XX веке состоялось «открытие» этого труда, и вместе с этим совсем иное значение обрела фигура французского гуманиста в истории Возрождения. Ле Руа был наречён «основателем истории цивилизации и даже, во многих отношениях, современной концепции философии истории»32. Новый взгляд, по нашему мнению, был связан с актуализацией в XX веке проблематики мировой цивилизации и локальных цивилизаций, преемственности и разрывов в мировом историческом процессе, исторического прогресса, относительности в оценке культур. В Ле Руа увидели предтечу Шпенглера и Тойнби.
К сожалению, исследователям не известно, когда и как у Ле Руа возник замысел этого труда, когда проходила работа над ним. Очевидно лишь, что это сочинение было глубоко укоренено в предыдущем творчестве гуманиста - вплоть до того, что не только идеи ранних произведений нашли в нём своё более полное развитие, но и целые крупные фрагменты ранних сочинений были в него перенесены почти дословно.
Исследователи XX века определяли труд «О превратности», как уникальный для своего времени. Мнение французского исследователя Лефранса о Ле Руа как зачинателе жанра истории цивилизации мы уже приводили выше. Исследователь Бланчерд в 1944 г. также подчеркивал, что в отличие от современников, в том числе и Ж. Бодена, Ле Руа интересовала «общая суть социальных тенденций, которые конституируют цивилизацию»33. «В то время, как кто-то пытался создать синтез анналов или институтов наро-
depuis le temps oi a commence la civilite, et memoire humaine jusques a present».
31 Bibliographie Universelle. Paris. [S. d.] T. 24. P. 257.
32 Формулировка видного французского историка культуры Абеля Лефранса (1922). Цит. по: Blanchard W. B. Introduction // Leroy L. De la vicissitude ou variete des choses en l’univers. Princeton, 1944. P. XI.
33 Ibid. P. IX.
дов, - писал исследователь, - Ле Руа старался воспроизвести в одном скромном томе основные очертания цивилизации с самых ранних времён до современности»34. В. Гундершеймер в 1967 г. отмечал, что Ле Руа «нельзя отнести ни к традиции повествовательных историков, ни к традиции методологов»35. Сочинение «О превратности», по его мнению, - это «попытка представить обзор человеческой истории, чтобы определить ее наиважнейшие черты, ее самые впечатляющие достижения и общие модели изменения»36.
Ле Руа сам сознавал новизну своего сочинения, характеризуя его написание как «предприятие столь высокое, длительное, трудное, на которое еще никто не посягал»37. В каких же терминах сам автор определял свой труд? Один раз в тексте произведения мы встречаем такое определение: «discours des armes et des lettres» — «рассуждение о военных деяниях и науках»38. В этом определении, данном мимоходом, обозначен предмет сочинения («les armes et les lettres») и его характер («discours»). Слово «dis-cours» подчёркивает, что в сочинении рефлексия о действительности преобладает над её описанием, что описание весьма явно подчинено задаче проиллюстрировать некие идеи. Выражение «les armes et les lettres» синонимично выражению «la puissance et sapience» - «могущество и мудрость»39. «Les letters», «la sapience» - это всё, что, как бы мы выразились, относится к «духовной культуре». «Les armes», «la puissance» - это военные деяния, завоевания, основание государств, осуществление господства. В тексте встречаются и более пространные определения предмета: «военное искусство, красноречие, философия, математические науки, медицина, музыка, поэзия, архитектура, живопись, скульптура, ваяние»40; «все вещи человеческие»: «военные деяния, науки, языки, искусства, государства, законы, нравы»41; «могущество, мудрость, науки, книги, ремесло, произведения [искус-
34 Ibid .
35 Gundersheimer W. L. Op. cit. P. 102.
36 Ibid.
37 Leroy L. De la vicissitude. P. 18.
38 Ibid. P. 131.
39 Ibid. P. 118.
40 Ibid.
41 Ibid. P. 426.
ства], познание мира»42. Произведение Ле Руа посвящено осмыслению исторической эволюции всего перечисленного многообразия проявлений человеческой активности.
Главная идея произведения - «превратность (la vicissitude43) человеческих вещей». Согласно Ле Руа, в определённые эпохи, которые он называет «героические века», «наблюдается обычно, как военное искусство, красноречие, философия, математические науки, медицина, музыка, поэзия, архитектура, живопись, скульптура, ваяние расцветают вместе и [через какое-то время] вместе приходят в упадок»44. Расцвет и упадок «дел человеческих» происходит в соответствии с непреложным законом природы, согласно которому все земные явления зарождаются, растут, достигают расцвета, а затем приходят в упадок и гибнут. Согласно Ле Руа, впервые «могущество и мудрость» достигли своих вершин у древних египтян, затем у ассирийцев, персов (книга, или глава, IV), греков (глава V), римлян (главы VI, VII), арабов (глава VIII) и, наконец, в «этот век» (ceste aage) - в эпоху автора (главы X, XI). Расцвет «мудрости и могущества» в «этот век» начался, согласно Ле Руа, с появлением Петрарки, олицетворявшего «мудрость», и Тамерлана, олицетворявшего «могущество»45. Среди прочих «удивительных вещей» современности
42 Ibid .
43 Ж. Боден употреблял в том же значении латинское слово «vicissi-tudo». См: Боден Ж. Метод легкого изучения истории. Гл. VII [фрагмент] / Пер. Д. В. Самотовинского // Гуманизм Возрождения и вызовы времени: Идеи мира, согласия, толерантности, апология современности в сочинениях гуманистов / Сост., перев., предисл. и коммент. Н. В. Ре-вякиной, Д. В. Самотовинского, П. Н. Чечулина. Иваново, 2006. С. 66.
44 LeRoy L. De la vicissitude. P. 118.
45 В. Гундершеймер выражает свое недоумение: какая же связь между происходящим в Азии и Европе? «Как исследователь истории, - пишет он, - Леруа мог отчетливо понять, что связь между воинскими подвигами Тамерлана и интеллектуальным возрождением в Европе есть всецело и единственно хронологическая» (Gundersheimer W. L. Op. cit. P. 113). Но заметим, со своей стороны: то, что современному исследователю кажется всего лишь совокупностью отдельных событий, для Ле-руа - единый исторический феномен, «героический век», основанный на естественно-астрологическом факторе. Например, Ж. Боден в синхронности разбросанных в пространстве событий видел не случайность, а закономерность, имеющую естественно-астрологический характер:
Ле Руа отмечает как деятельность множества выдающихся филологов, риторов, историков, поэтов, математиков, астрономов46, так и военные деяния турок и персов. Особыми поводами для гордости за свой век для гуманиста были великие географические открытия, изобретение книгопечатанья, артиллерии, компаса. Ле Руа, как и его современник Ж. Боден, доказывал, что «этот» век не менее славен, чем предыдущие «героические эпохи». И если современность пока не достигла таких же высот в «свободных искусствах», то в технических новшествах и познании земного шара она значительно превзошла древних.
Однако, согласно Ле Руа, современный «героический век» также должен завершиться упадком - таков природный закон. Более того, Ле Руа высказывает опасение, что мир в целом, завершив свой природный жизненный цикл, близится к концу и через какое-то время ввергнется в состояние «первоначального Хаоса (ancien Chaos)»47. По сути, гуманист видит историю мира, как подчинённую большому циклу, что сближает его мировоззрение не столько с христианской философией истории, сколько с античными представлениями.
Ле Руа был не одинок в опасениях на счёт будущего своего века и в эсхатологических ожиданиях. XVI век ознаменовался религиозным расколом Европы, породившим жесточайшие конфликты. В тревожной атмосфере XVI в. ожидание новых культурных достижений сопровождалось чувством опасения за будущее цивилизации. Например, Дж. Кардано, восхищенно перечисляя достижения своего века (великие географические открытия, книгопечатание, компас, артиллерия) вдруг замечает: «За этим,
«Мы видим также, что в великую конъюнкцию в знаке Стрельца в год 74 от [Рождества] Иисуса Христа вся Палестина была разорена, Иерусалим стерт с лица земли.; в то же самое время в Европе были гражданские войны, случилась жестокая смерть четырех императоров.» (Bodin J. Les six livres de la republique. Paris, 1986. L. IV. P. 70).
46 Ле Руа перечислил около двухсот имен учёных мужей своего времени, среди которых Джованни Боккаччо, Лоренцо Валла, Пьетро Помпонац-ци, Пико делла Мирандола, Марсилио Фичино, Гийом Бюде, Жак Амио, Адриан Турнеб, Эразм Роттердамский, Николай Коперник и многие др.
47 LeRoy L. De la vicissitude. P. 426-428.
по всему вероятно, последуют, для правильного чередования блага и зла, великие несчастья: самомнение возрастет, великие искусства будут пребывать в упадке и пренебрежении, и надежное смениться ненадежным»48. Но за этим пессимистическим высказыванием неожиданно следует иное: «Но все это произойдет в других местах, а мы тем временем насладимся расцветом жиз-ни»49. Трудно понять основания подобного оптимизма, но ясно, что в сознании Дж. Кардано напряженно сосуществовали пессимистический прогноз и надежда на лучшее. Другой современник Луи Ле Руа, Дж. Вазари, допускает мысль, что достигшие своего расцвета искусства, «которые, как человеческие тела, родятся, растут, стареют и умирают», вскоре могут придти в упадок50. Жоашен Дю Белле в сонетах «Древности Рима» не только проводит идею «непостоянства» человеческих дел, но и предрекает светопреставление, когда вселенная и всё, что ни есть в ней, погибнет, «навечно сокрывшись во чреве Хаоса (Au ventre du Chaos eternellement closes)»51.
Однако после изложения своих фантазий-прогнозов о грядущих катаклизмах, Ле Руа неожиданно меняет тему и заканчивает свое сочинение призывом современников к активности и творчеству: «.Не должно цепенеть людям доброй воли, но скорее исполниться бодрости, усердно трудясь в том призвании, к которому они определены, чтобы сохранить по мере своих сил столько прекрасных вещей, возрожденных или новоизобретенных, утрата которых была бы почти невосполнимой, до тех пор, пока будет угодно Богу, чтобы они существовали, и передать их тем, которые придут после нас, подобно тому, как мы получили их от наших предков, особенно благие науки»52. «По этому случаю, - продолжает Леруа, - дабы придать им (современникам. -Д. С.) больше мужества, будет добавлено одно изыскание о распространенном среди людей мнении, согласно которому всегда
48 Кардано Дж. О моей жизни. М., 1938. С. 172.
49 Там же.
50 Вазари Дж. Жизнеописание наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих. М., 1956. Т. 1. С. 154-155.
51 Du Bellay J. Les antiquitez de Rome // Du Bellay J. Oeuvres choisies. Paris, 1841. P. 178.
52 LeRoy L. De la vicissitude. P. 427.
утверждалось и утверждается, что не говорится ничего, что не было бы сказано прежде, дабы благодаря этому [изысканию] они узнали, что истина открыта не полностью, и нашим предшественникам принадлежит не все знание»53. Этим пассажем автор подводит читателя к теме XII (последней) главы, в которой призывает своих современников не посвящать себя всецело изучению античного наследия, но (по примеру тех же древних) изобретать и делать открытия самим, обретая тем самым бессмертие и в памяти людей, и на небесах. Для этого есть все условия: науки возрождены, природа, как и в древности, порождает талантливых людей. Главное - не полагать, что в настоящий момент всё познано, открыто и изобретено.
Таков пафос последней главы сочинения «О превратности». Пожалуй, никогда в гуманизме проблема сохранения и трансляции культуры не вставала так остро и не решалась в столь героическом ключе.
Луи Ле Руа скончался 1 июля 1577 года в Париже. Его сочинения пережили автора и пользовались немалой популярностью в XVI столетии во Франции и за её пределами. Так, например, памфлет «О смутах и раздорах, происходящих между людьми из-за различия религий» издавался восемь раз (в 1562, 1563, 1567, 1568, 1569, 1572, 1573, 1596 гг.); «Рассуждение о французской и всеобщей истории этого времени» - семь раз (в 1567, 1568 (2 издания), 1570, 1571, 1579, 1588 гг.); «О превратности, или разнообразии вещей во вселенной» - шесть раз во Франции (в 1575, 1576, 1577, 1579, 1583 и 1584 гг.), два раза в Италии (1585, 1592) на итальянском языке и один раз в Англии (1594) на английском. Удивительно, но XVII, XVIII и XIX века почти забыли о гуманисте и его произведениях. «Открытие» Ле Руа состоялось лишь в конце XIX - начале XX века.
53 ГЬіа. Р. 428. 188
