Ложная дилемма: исторический материализм или социальная философия? Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Дискуссионная трибуна:

Г.Д. ЧЕСНОКОВ

доктор философских наук, профессор кафедры философии Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации

Ложная дилемма: исторический материализм или социальная философия?*

Все, что было сказано нами относительно махистской трактовки опыта, можно в полной мере отнести и к используемой К.Х. Момджяном категории «деятельности вообще», представленной автором пособия по социальной философии в качестве уже реально существующей социальной субстанции. Но если субстанция-деятельность оказывается за границами человеческого опыта, а философ тем не менее настаивает на том, что она существует реально, то почему бы К.Х. Момджяну не последовать за Р. Декартом и прямо не сказать, что мы верим в существование субстанции, поскольку такое существование гарантировано нам самим Богом. После столь «убедительного» аргумента в реальности существования социальной субстанции наверняка никто уже не усомнится.

Что до категории деятельности, то ее, как мы уже отметили, можно толковать и материалистически, и идеалистически, и нас, в первую очередь, как раз и интересовало, на какой из этих двух возможностей

* Окончание. Начало см. № 1 за 2009 г.

остановится социальный философ К.Х. Момджян. Его ответ на этот «великий», как определил его однажды Ф. Энгельс, вопрос философии нас, признаться, не удивил, так как от признания субстанции можно прийти только к идеализму в понимании истории. «В противоположность мнению социально-философского материализма, - решительно заявляет К.Х. Момджян, - духовное в общественной жизни всецело определяет материальное, а не наоборот»1. Сказал, что отрезал. Очевидно, что для К.Х. Момджяна материализм в понимании истории - это не та позиция, на которой сегодня мог бы оставаться социальный философ. Ему (К.Х. Момджяну) по душе другая философская позиция, решительно отвергнутая в середине XIX в. К. Марксом и Ф. Энгельсом. «В прямую противоположность немецкой философии, спускающейся с неба на землю, мы здесь, - писали в «Немецкой идеологии» К. Маркс и Ф. Энгельс, - поднимаемся с земли на небо, те. мы исходим не из того, что люди говорят, воображают, представляют себе, - мы исходим также не из существующих только на словах мыслимых, воображаемых, представляемых людей, чтобы от них прийти к подлинным людям; и чуть дальше ... мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них нет развития (какая, в самом деле, может быть история у столь любезной К.Х. Момджяну категории «деятельности вообще»? Разумеется, никакой. -Т.Ч.); люди, развивающие свое материальное производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также свое мышление и продукты своего мышления. Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание. При первом способе рассмотрения исходят из сознания, как если бы оно было живым индивидом; при втором, соответствующем действительной жизни,

1 Момджян К.Х. Введение в социальную философию: Учеб. пособие. М., 1997, с. 266.

исходят из самих действительных живых индивидов и рассматривают

2

сознание только как их сознание»2.

Логика преподававшегося в советских вузах курса исторического материализма покоилась на том, что поступательное движение общества может быть представлено не некой суммой заранее установленных истин (положений), но как процесс восхождения от наиболее абстрактного представления о человеческом обществе ко все более и более конкретному знанию о нем. Самое общее и одновременно абстрактное представление об обществе связано с указанием на то, что общество является специфической частью природы В чем состоит эта специфика? На этот вопрос сторонники исторического материализма отвечали: общество есть саморазвивающаяся природа. Оно не остается на одном месте в силу того, что каждое новое поколение, неважно, осознают это люди или нет, продолжает выполнять работу, начатую до них их предшественниками. Материальное производство -вот подлинный мотор движения общественной жизни, и если бы этот мотор остановился, люди не смогли бы удовлетворять ни своих физиологических, ни тем более духовных потребностей.

Изучение общества в курсе исторического материализма открывалось изучением темы «материальное производство - основа общественной жизни людей», уяснением обучающимися того, что базисом общества служат материальные производственные отношения людей. Все без исключения критики марксизма (одни сознательно, другие не до конца) характеризовали материализм в понимании истории не иначе, как устранение существующего многообразия общественных отношений в результате искусственного, как они полагали, сведения всех человеческих отношений к одним только экономическим

2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.З, с. 25.

отношениям. Отсюда набившее оскомину обвинение и самого К. Маркса, но главным образом все-таки его учеников в том, что все материалисты склонны будто бы игнорировать духовную деятельность людей, роль которой по мере удаления общественного человека от периода «дикости» и «варварства» и вхождения человечества в период последовавшей за тем цивилизации неуклонно возрастает. В действительности сторонники материализма в понимании истории никогда не утверждали, будто общественные взгляды и идеи, в свою очередь, не оказывают никакого влияния на поступательное движение общества. Разумеется, такое влияние они оказывали и продолжают оказывать. Но ведь для философии главное - это не констатация того, что общество не пребывает в неподвижном состоянии, а то, имеет ли движение истории некую определенную направленность, а если все-таки имеет, то какие причины ее к этому побуждают.

К.Х. Момджян полагает, что для уяснения природы социального нет особой нужды задаваться вопросом, как могло появиться человеческое общество. Достаточно только понять смысл термина «социальность», и все, как говорится, станет на свои места. Чтобы этот смысл понять, требуется, сточки зрения К.Х. Момджяна, только лишь абстрагироваться от существующего конкретного общества и установить, что есть общего между существующим обществом и теми, что ему предшествовали. В обществе действуют люди, а каждый отдельный индивид непрерывно совершает какие-то только ему одному известные действия. Совокупность всех этих бесчисленных действий образует, согласно Момджяну, «деятельность вообще», и она определяется профессором К.Х. Момджяном как социальная субстанция.

Что же из всего сказанного мы узнаем для себя нового об обществе? Откровенно говоря, не слишком много. Мы узнали, во-первых, что существует некое абстрактное общество, которое

населяют не менее абстрактные индивиды, совершающие целенаправленные, как утверждал еще М. Вебер, действия. От этих бесчисленных действий как своего рода модусов деятельности К.Х. Момджян умозаключает о наличии в обществе еще и социальной субстанции. Последняя оказывается на деле не чем иным, как «деятельностью вообще». На этом социально-философский анализ общества у К.Х. Момджяна завершается. Ни о чем, кроме знания о социальной субстанции, социальному философу, как нас уверяют, знать не положено. Все известные до того категории исторического материализма (общественное бытие, общественное сознание, способ производства материальных благ, формы социальной общности людей, институты надстройки, формы общественного сознания, законы общественного развития, свобода и необходимость, прогресс и регресс и т. д.) в один момент оказались для социальной философии «лишними». Между тем природа одного неизвестного (социальность) раскрыта К.Х. Момджяном в его «Введении...» через другое неизвестное, насей раз только именуемое деятельностью. Что и говорить, автор проделал на редкость «глубокий» социально-философский анализ.

Понятие деятельности было выведено К.Х. Момджяном посредством простого абстрагирования от конкретных человеческих действий. Чем эта полученная путем столь нехитрой логической операции абстракция деятельности способна нам помочь при осмыслении многочисленных типов существующих обществ? Материалист К. Маркс, как известно, объяснил многообразие типов общества наличием в каждом из них своего способа производства. Но абстрактная деятельность сама по себе никаких различий в общество не внесет. Не случайно у К.Х. Момджяна различные типы обществ оказались предметом рассмотрения уже не социальной философии, а социологии. Общество, поясняет нам профессор, не может быть осмыслено на одном лишь философском уровне. Это, как он считает,

выглядело бы слишком просто. Общество должно исследоваться, по крайней мере, на трех разных уровнях: социально-философском, социологическом и историческом.

На первом «выясняется» природа социальности. Обнаружить ее можно, если ответить на вопрос: что представляет из себя социальная субстанция? Ответ К.Х. Момджяна таков: социальная субстанция есть «деятельность вообще». Это самый абстрактный, с его точки зрения, уровень рассмотрения общества, а точнее даже не общества, а того, что он назвал «чистой» социальностью. Второй уровень рассмотрения -социологический, по Момджяну, уже не столь абстрактен, как первый, но, в конечном итоге, он тоже абстрактен. На данном уровне речь идет об изучении того общего, что присуще целому ряду отдельных стран (античность, феодализм, капитализм и т. д.). Но, как, в конце концов, выясняется, только третий (исторический, как его характеризует К.Х. Момджян)) уровень социального познания позволяет исследователям опуститься до конкретных индивидов, живущих в обществе, доступном нашему чувственному восприятию. Конкретность в интерпретации автора заключается в том, что исследование общества на историческом уровне впервые поворачивается лицом к отдельному человеку. Правда, до уяснения законов общественного развития ни на одном из всех трех перечисленных уровней социального познания добраться, по утверждению К.Х. Момджяна, все равно не удастся. Спрашивается, какой же в таком случае смысл во всем его социальном философствовании и для чего оно вообще потребовалось, если установить закономерную природу развития человеческой истории, по утверждению автора, ни философия, ни науки не могут? Вопрос так и остался без ответа.

Блуждание среди трех сосен: чистый, напрочь лишенный реальности социум, абстрактное общество, в котором нет людей, а

значит, нет и жизни, и, наконец, «конкретная» человеческая история, в которой появились индивиды, но отсутствует объективная закономерность исторического развития. Это все, что дал трехуровневый анализ К.Х. Момджяном общества. К.Х. Момджян так и не сумел толково объяснить своим читателям, зачем он вообще придумал эту бессмысленную в социально-познавательном плане прогулку от социальной философии в историю через социологию. Как мы помним, К.Х. Момджян в начале своего «Введения...» бойко обвинял «истматчиков» в том, что те якобы подменили строго теоретический анализ хода общественного развития установлением априорных схем развития истории, «чем серьезно скомпрометировали идею социального философствования». Быть может, предложенный взамен материалистического трехуровневый анализ общества К.Х. Момджяном - это не кабинетные умствования автора, а именно конкретный анализ общественного развития? Мы этого не заметили. Автор обещал объяснить нам природу социальности, но вместо этого извлек из небытия категорию субстанции, с которой после Л. Фейербаха философы-материалисты предпочли за благо расстаться. Вернув из небытия категорию субстанции, автор учебного пособия тем самым поставил себя в один ряд с представителями старого спекулятивного философского знания, такими, к примеру, как те же философы-младогегельянцы, верившие в то, что с помощью их философии удастся изменить существующую действительность применительно к Германии 40-х гг. XIX в. «Философский бунт» младогегельянцев, как известно, провалился. «Неразумная» действительность оказалась сильнее их более чем «разумной» спекулятивной философии.

Аналогичный младогегельянскому «бунт» спекулятивно мыслящих социальных философов России 90-х гг. прошлого столетия против ранее преподававшейся в вузах Советского Союза марксистской социальной философии к повышению авторитета философии в сегодняшней России

уж, конечно, не привел. И это неудивительно. Марксистская философия - отнюдь не пустышка, как нам о том вещали после событий августа 1991 г. средства массовой информации, а чуть позже и какая-то часть философов-профессионалов. Сила материалистической диалектики в том, что она воспринимает действительность такой, каковой она и является на данный момент. Это не только наше личное мнение. Вот как охарактеризовал материалистическую концепцию истории философ, которого трудно заподозрить в том, что он будто бы идеализировал советскую действительность: «Марксизм - это не только грандиозная попытка созидания истории, предпринятая в XIX в.; это и попытка овладеть историей, практически и теоретически, придав единство рабочему движению и осветив действие пролетариата знаниями капиталистического процесса и объективного положения трудящихся»1. Как видно из приведенной нами цитаты, анализ К. Марксом капиталистической общественно-экономической формации Ж.-П. Сартр оценил как теоретическое овладение самой историей, а отнюдь не как знание лишь одного из ее этапов. Теоретическое же овладение историей означает на деле установление объективных законов ее движения и развития, и эту задачу, как известно, выполнил К. Маркс в своем «Капитале». «Предметом моего исследования в настоящей работе, -писал он, - является капиталистический способ производства и соответствующие отношения производства и обмена»2. Именно в данной сфере общественной жизни (в сфере материально-производственной деятельности людей) Маркс нашел ключ к пониманию современного ему общества, но, что гораздо более важно, еще и объективную тенденцию движения всей мировой истории.

1 Сартр Ж.-П. Проблема метода. М., 1994.

2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 6.

К.Х. Момджян оценивает исторический материализм с позиций собственного эклектического подхода к истории. Но ведь это примерно то же, что смотреть на Толстого или Шекспира глазами пусть и ныне живущего, но не поднявшегося до их уровня писателя. Найти недостатки у титанов такой писатель, пожалуй, что и сумеет, но встать в один ряд с ними никогда. В философии, подобно тому как в литературе, искусстве, политике, словом, во всех сферах человеческой деятельности действовали фигуры самого различного масштаба. Нас больше интересуют в данный момент исключительно выдающиеся мыслители прошлого, к которым мы относим и К. Маркса с Ф. Энгельсом. Видение мира, как и самой философии, даваемое с позиций марксовой диалектико-материалистической философии, отличается той глубиной, которая в принципе недоступна «многознающим» эклектикам. Ошибки по-настоящему великих философов (а от ошибок никто не гарантирован) также поучительны, как и их достижения, ибо за такими ошибками, как правило, скрываются объективные причины, которые требуют своего объяснения. Осмысление допущенных мыслителями ошибок всегда полезно, но очень важно, чтобы вместе с водой при этом не выплеснули ребенка. Об этом, к сожалению, приходится напоминать, главным образом, потому, что грозные призывы освободиться от зловредного исторического материализма, забыть о нем раз и навсегда, ценных идей в философию пока не принесли, и мы уверены, что и не принесут. В философии ценят лишь тех мыслителей, которые способны дать толчок движению творческой мысли и человеческого познания.

Мы, разумеется, не должны закрывать глаза на то, что историческому материализму в том виде, в каком он просуществовал у нас, в Советском Союзе, были присущи определенные слабости. Главная из них - это, бесспорно, догматизм мышления, не позволивший советским философам и обществоведам в целом своевременно заметить те новые тенденции исторического развития,

которые достаточно определенно начали проявляться как на Востоке, так и на Западе, вслед за сокрушительной победой нашей страны над фашизмом в ходе Второй мировой войны. Анализ этих тенденций, будь он проведен своевременно, позволил бы обогатить теорию исторического материализма, поднять ее на новую высоту. Этого не случилось. А поскольку новые тенденции (процессы глобализации, некоторая стабилизация капитализма за счет использования в производстве странами Запада новейших технологий, целенаправленная деятельность по созданию Западом своего рода витрин успешного процветания на примере отдельных стран Европы, Азии, Латинской Америки), но, главным образом, все-таки манипуляция с помощью все тех же средств массовой информации общественным сознанием населения стран Запада способствовали воссозданию иллюзии того, что капиталистический мир к концу XX столетия стал совсем не таким, каким он виделся создателям новой материалистической философии во второй половине XIX в.

Какая-то часть гуманитарной интеллигенции и в нашей стране, недостаточно хорошо усвоившая до того суть марксова учения, знакомясь с работами западных обществоведов в 70-80-е гг., с пониманием отнеслась к их тезису, что учение К. Маркса за минувшие сто лет после смерти его создателя основательно устарело. Возник невольный соблазн обогатить материалистическую диалектику системным подходом, объективную социологию К. Маркса - субъективной социологией М. Вебера, теорию общественно-экономических формаций - концепцией замкнутых локальных цивилизаций О. Шпенглера и А. Дж. Тойнби, признать в некотором смысле тождество советской и буржуазной систем ценностей и, как выразился в своем пособии К.Х. Момджян, стремиться к их «взамопроникновению и взаимодополнению». После этого оставалось лишь объявить, что

изучать работы К. Маркса и Ф. Энгельса столетней давности на фоне последних достижений западного обществознания уже не следует, и тогда духовное «обновление» советского общества можно было считать вполне завершенным. В области социальной философии «обновление», или как его еще до этого назвали, «перестройка», могло выразиться разве что в отказе от последовательного материализма и замене материалистической диалектики эклектикой.

Ф. Энгельс, вынужденный в свое время силой довлевших над ним обстоятельств обратиться к философским воззрениям метафизика Е. Дюринга, жаловался в письмах к друзьям на то, что ему приходится заниматься работой, которая его отвлекает от того, что ему на самом деле было тогда крайне интересно. И, тем не менее, начатую работу над «Анти-Дюрингом» Ф. Энгельс довел до ее логического конца. Соратнику К. Маркса важно было в этой книге донести до сознания своих единомышленников в рядах социал-демократической партии, что «материалист» Е. Дюринг к материализму К. Маркса никакого отношения не имеет. Интересно, что в работе, направленной против «материалиста» Е. Дюринга, Энгельс взял под защиту откровенного идеалиста Гегеля, которого эклектики клеймили в самых сильных выражениях. Для последовательных материалистов, какими были К. Маркс и Ф. Энгельс, последовательный идеалист Гегель представлялся мыслителем, стоящим к ним много ближе, нежели эклектик Дюринг, ибо идеализм гегелевского масштаба достаточно перевернуть с головы на ноги, чтобы получился материализм. Что до эклектика, то материалиста из него никогда не получится, независимо от того, поставят его на ноги или оставят стоять на голове.

Эклектика, подобно чертополоху, способна только заглушать животворные ростки философской мысли. Спрос на эту философию диктуется не познавательной потребностью существующего общества,

а модой. Прошла мода на философию Гегеля, появляется его неустрашимый критик Е. Дюринг. Уходит с развалом Советского Союза мода на марксизм, находятся подобные Дюрингу философы, готовые противопоставлять диалектике собственные философские спекуляции. Но так же, как это случилось и с Дюрингом, борясь против диалектики, тут же вытаскивают на свет незабвенную гегелевскую «триаду» (в пособии у К.Х. Момджяна - это трехуровневый анализ общества: социальная философия, социология, история). Эклектическая философия, прямо скажем, не безобидна. Она вовлекает в ряды своих сторонников, как правило, тех, кто недостаточно знаком с развитием мировой философской мысли, тем, что она не признает авторитетов. Вместе с тем эта философия, «сильная» в плане критики своих оппонентов, лишена какого-либо творческого потенциала. Она не выдвигает «сумасшедших» идей потому, что имеет «свои» идеи, взятые, правда, у кого-то напрокат. Ее «успехи» каждый раз оказываются кратковременными. Когда в общественном сознании завершается разброд, непременно выясняется, что мысли философов, еще недавно считавшиеся полностью опровергнутыми, продолжают не просто интересовать общество на новом витке его развития, но еще и давать людям правильные ориентиры в кардинально поменявшейся ситуации.

Мы убеждены, что когнитивный потенциал марксовой философии далеко не исчерпан. В подтверждение сказанному еще раз сошлемся на мнение западного философа и писателя Ж.-П. Сартра: «Марксизм далеко не исчерпал себя, он еще совсем юн, он едва только вышел из детского возраста, едва начал развиваться. Поэтому он остается фило-

софией нашего времени; его невозможно преодолеть, потому что еще не преодолены породившие его обстоятельства»1.

Нам бы очень не хотелось, чтобы отстаиваемая нами позиция была воспринята в том смысле, что мы желаем возврата к ситуации, когда в нашей стране преподавание философии было сведено к изучению взглядов представителей одной-единственной школы, в то время как работы других, в том числе крупных, философов пылились в спецхране. Мы и в советское время считали, что все богатство мировой философской мысли должно стать достоянием общества. Нельзя не осознавать, что время советских учебников по философии (а это, как мы помним, были учебники по диалектическому и историческому материализму) даже при том, что логика предмета марксистской философии выглядела в них более обоснованной, чем это сделано в семи десятках выпущенных сегодня учебников по философии (одобренных Министерством образования и науки РФ) прошло. Возврат к ним в том виде, в каком они были изданы 20 и более лет назад, был бы, по меньшей мере, странен. Ведь жизнь с тех пор ушла вперед, а философии не пристало отставать от жизни.

К. Маркс во введении «К критике гегелевской философии права», вскрывая несостоятельность младогегельянского взгляда на роль и место философии в Германии 40-х гг. XIX в., подчеркивал (в то время он, как известно, еще не стоял на позициях последовательного материализма), что философия не может быть иной, нежели взрастившая ее действительность, она, поточному выражению К. Маркса, «сама принадлежит к этому миру и является его дополнением,

1 Сартр Ж.-П. Проблема метода, с . 36.

хотя и идеальным»1. Новая российская реальность требует, естественно, от нас ведения преподавания на качественно новом уровне, а это, в свою очередь, требует переосмысления задач, стоящих ныне перед философией. Здесь мы как будто бы даже и сходимся с К.Х. Момджяном. Расходимся же мы с ним в том, что он предлагает решительно забыть об историческом материализме, как если бы его вообще не существовало. Мы же считаем, что сегодняшняя социальная философия должна непременно включить в себя и исторический материализм, по крайней мере, его философскую логику, без которой не может быть по-настоящему современной философии.

Тот «аутентичный марксизм», за который вслед за западными авторами так усиленно ратуют сегодня и некоторые вчерашние советские философы, если иметь в виду не термин, а то, что за ним должно стоять, не может быть не чем иным, как реконструкцией в условиях существующей действительности логики той самой материалистической философии, которую в XIX в. обосновывали К. Маркс, Ф. Энгельс, а позднее их ученики.

И последнее. Учебное пособие по социальной философии К.Х. Момджяна нельзя рассматривать изолированно от той «благотворительной» деятельности по улучшению «качества» преподавания обществознания в российских вузах, которую нам достаточно беспардонно навязывает Запад. Как показывает опыт, инициатива Дж. Сороса отнюдь не была бескорыстной. Она была нужна не России, а Западу, заинтересованному в том, чтобы внедрить в сознание жителей планеты мысль, будто знание философии современного Запада ценнее знания философии марксизма уже только потому, что первая отстаивает «общечеловеческие ценности». Все, что

и

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 421

так или иначе не согласуется с этими ценностями, а тем более им противоречит, должно быть отброшено, как «компрометирующее самую идею философствования».

Гоголевский незабвенный Павел Иванович Чичиков, которого знатные дамы города N вместе с их мужьями принимали за милейшего и добрейшего человека, на самом деле промышлял тем, что скупал мертвые души, которые, как он всех уверял, намеревался в скором времени переселить в Херсонскую губернию. Однако обман позднее обнаружился, и вчерашние почитатели Чичикова перестали его у себя принимать.

В философии все, как и в жизни. Это и не удивительно. Ведь она -часть существующей действительности. И если в ней совершается обман, если, допустим, надуманные философские спекуляции ни с того ни с сего начинают преподносить молодым людям, обучающимся в российских вузах, в качестве нового слова в философии, то никакая даже самая лучшая реклама эти спекуляции не спасет.

Чесноков Г.Д. Ложная дилемма: исторический материализм или социальная философия? Автор статьи поднимает проблему творческого потенциала материалистической концепции истории применительно к нашему времени. Эта концепция, выдвинутая Марксом., позволила выяснить специфику общества и его законов. Материализм дал возможность из всей совокупности общественных отношений выделить производственные отношения в качестве их реальной основы. Профессор Г.Д. Чесноков убежден в том, что познавательный потенциал исторического материализма еще далеко не исчерпан.

Ключевые слова: социальная философия, исторический материализм, когнитивный потенциал, материализм, идеализм, материалистическая концепция истории.

Chesnokov G.D. False diiemma: historical materialism or social philosophy?

The author of the article raises a problem of creative potential of the materialist conception of history in our time. This conception discovered by Marx made it possible to establish the basis of the specific nature of society and its laws. Professor G.D. Chesnokov is convinced that cognitive potential of historical materialism has not been exhausted yet.

Key words: solial philosophy, historical materialism, cognitive potential, materialistic conception of history, idealism, materialism.