CC BY
30
УДК 811.161.1 https://doi.org/10.34680/2411-7951.2022.1(40).68-71
В.Г.Дидковская
ЛОКУС ИТАЛИЯ В РОМАНЕ М.СТЕПНОВОЙ «БЕЗБОЖНЫЙ ПЕРЕУЛОК»
Статья посвящена анализу средств художественного решения итальянской темы в романе М. Степновой «Безбожный переулок». Автор выявляет главные ассоциативно-тематические поля, участвующие в создании сюжетно-композиционной структуры романа и формирующие образ Италии, Тосканы. Проведено сопоставление локуса Италия в обыденном языковом сознании носителей русского языка и в авторском изображении. Отмечено, что важную роль в романе играет прием топоэкфразиса, раскрывающий характеры героев на основе их соотнесения с определенным локусом. Подчеркнуты связи образов итальянского пространства в романе М.Степновой с «Образами Италии» П.П.Муратова. В статье показано, как объективная реальность интерпретируется в авторском тексте. В итоге формируется символическое представлением о стране как о месте, где можно просто жить и быть человеком.
Ключевые слова: ассоциативное поле, Италия, локус, топос, топоэкфразис, Тоскана
Роман М.Степновой «Безбожный переулок» еще не стал объектом исследования в литературоведческих
и лингвистических работах, однако обратил на себя внимание критиков и стал предметом обсуждения в Интернет-сообществах. Диапазон его критических и читательских оценок чрезвычайно широк: от «великолепный роман» до «безнравственная книга, никогда не читайте». Следует отметить, что сама тема романа определяется не менее разнообразно: о преодолении советского прошлого, о судьбе человека в постперестроечный период, о его мечте уехать из России в «прекрасную Италию». Но в первую очередь, как представляется, это роман о всепоглощающей любви, которая сильнее смерти. Местом этой любви, ее волшебной рамой автор делает «золотую Тоскану».
Изучению пространства художественного текста и пространства в художественном тексте посвящены работы многих ученых [1-4] и др. Поскольку термины топос и локус, означающие базовые понятия в такого рода исследованиях, используются с разными значениями и в разных целях, уточним их употребление в предлагаемой статье. Термин топос, как в большинстве современных филологических исследований, означает «значимое для художественного текста <...> место разворачивания смыслов, которое может коррелировать с каким-либо фрагментом реального пространства, как правило, открытым» [5].
Термин локус обычно употребляется для обозначения конкретного пространственного образа, иными словами, топос и локус соотносятся как открытые и закрытые пространственные образы. Вместе с тем один и тот же пространственный образ может называться и топосом, и локусом «в зависимости от осмысления его как национального символа с актуализацией в его репрезентации оценочных смыслов или реального описания с превалирующими в тексте денотативно-референциальными оттенками» [7]. Отметим еще одно понимание локуса в [3, с. 440]. В этой работе Ю.М.Лотмана локус рассматривается как способ моделирования художественного пространства, при котором герой произведения соотносится с определенным местом, то есть приносит с собой определенный locus. По отношению к герою эти места являются «функциональными полями», попадание в которые равносильно включению в конфликтную ситуацию. Так, пространственные отношения у Толстого выступают в качестве языка для выражения нравственных отношений: Платон Каратаев, например, приносит русскую деревню во французский плен. В этом случае само «место» становится героем произведения, носителем и выразителем авторской идеи, как Италия — Тоскана в романе М.Степновой «Безбожный переулок» [8; далее страницы указываются по этому изданию].
Локус Италия присутствует в русской литературе со времени «флорентийских хождений», особую значимость приобрел в творчестве писателей XIX и начала XX вв., прежде всего в текстах поэтов «серебряного века». Но и в современной литературе последних десятилетий — от концептуальной прозы до детективных романов — он сохраняет свое присутствие как пространственный образ в художественном тексте, отсылающий к действительности. Как отмечает И.В.Дергачева, «итальянский текст» актуализирует одновременно концептуальные образы различной природы и семантики — исторические, геокультурные, мифопоэтические. Образы итальянского геокультурного ландшафта формируют авторский миф об Италии как об «утраченном рае» [9].
В когнитивном аспекте локус можно рассматривать как пространственный концепт, словесным воплощением которого служит ассоциативное лексическое поле. В нем отражены как собственно языковой потенциал слова, так и «следы» его употребления в составе текстов. Ассоциативное поле определенного стимула — «это не только фрагмент вербальной памяти человека, но и фрагмент образа мира того или иного этноса, отраженного в сознании "среднего" носителя той или иной культуры, его мотивов и оценок и, следовательно, его культурных стереотипов» [10].
Как пространственный концепт локус имеет лексическое обозначение, в нашем случае это топоним Италия. Концепт Италия, несомненно, относится к ключевым в русской культуре, об этом говорит его присутствие в числе стимулов Русского ассоциативного словаря, который «позволяет проникнуть в социально-историческую память носителей русского языка» [11].
В ассоциативном поле на слово-стимул Италия присутствуют ожидаемые «географические» ассоциации, связанные с общими знаниями — страна, государство, Европа и др., а также имена собственные, маркирующие внутреннее «итальянское пространство»: Рим, Венеция, Сицилия. Ассоциации, связанные с итальянской культурой, скупы и однообразны: они отражают стереотипные знания (начало Возрождения, эпохи Возрождения, Колизей). Наиболее активны ассоциации, в которых закреплена оценка понятий, типовых ситуаций, событий: красота, курорт, любовь, отдых, розовая страна, сказочная страна, солнечная. Вполне ожидаемы и реакции бытового характера: мафия, обувь, спагетти [11, с. 241]. Этот «бытовой» образ Италии сформировался, как можно предположить, в основном под влиянием популярной литературы, а в последнее время — рекламных текстов.
Сопоставима ли «повседневная Италия» с ее образом в художественной литературе XXI в., какими языковыми средствами реализуется в ней содержание концепта Италия? Обратимся к тексту романа М.Степновой «Безбожный переулок», пространство которого организовано противопоставлением двух локусов: Россия, Москва — Италия, Тоскана.
Отличительной чертой текста романа, в том числе и связанной с локусом Италия, является его сложная интертекстуальность: автор создает своего рода «плетение словес», используя, явно и в виде намеков, прецедентные имена и высказывания: Пушкин, Тургенев, Мандельштам, Георгий Иванов, Набоков, Булгаков, Павка Корчагин, «Крейцерова соната», «Чистый понедельник», Джек Лондон, советские лозунги, библейские цитаты, детские стишки, цитаты из мультфильмов... «Прецедентно-окрашенным» является даже имя главного героя — Иван Сергеевич Огарев («нет, не родственник того и не товарищ — этого», с. 9). Именно этот герой открывает для себя Италию, которая становится для одинокого девятилетнего мальчика источником света и радости, а ее символом — имя Тициан: «Тициан ему нравился. Тициан был праздник — ворованный, тайный» (с. 38). Это имя становится первым в ряду других прецедентных имен — культурных маркеров итальянской темы: Италия, Флоренция, Возрождение, Санта-Мария-дель-Фьоре, Санта-Кроче, Сантиссима-Аннунциата, «прекрасные, ничего не значащие слова». Даже само имя Тициан сначала вводится в текст в его графическо-визуальной форме — «черные большие буквы на мелованной белой обложке». Так в романе формируется одно из лексико-тематических полей, манифестирующих локус Италия, которое по мере развития текста дополняется именами великих художников и названиями их произведений: Джотто, Леонардо, Рубенс, фра Филиппо Липпи, Саломея Карло Дольчи, Мадонна в гроте... Это Италия пока еще «не виденная», а вычитанная из художественных альбомов.
Названные прецедентные феномены (имена культуры) в совокупности своей формируют образ страны, хотя и воображаемой, но играющей важную роль для сюжетно-композиционной структуры романа. Такой способ изображения пространства в художественном тексте О.Клинг предложил называть топоэкфрасисом, охарактеризовав его как описание места действия, которое, с одной стороны, «сохраняет связь с топографическими прототипами, а с другой, создается по законам преображенной действительности, "второй реальности", трансформируется и деформируется как авторским видением (реальным автором), так и образом автора, "кругозором героя", а также имплицитным и эксплицитным читателем, другими способами фокализации текста. . понятие топоэкфрасис применимо в тех случаях, где место действия является героем литературного произведения» [12]. Таким героем в романе М.Степновой становится локус Тоскана, который в авторском видении становится символом идеальной человеческой жизни так же, как, например, и в стихотворении О.Мандельштама: «И ясная тоска меня не отпускает От молодых еще воронежских холмов К всечеловеческим, яснеющим в Тоскане» (Не сравнивай., 1937 г.). Именно Тоскана, по замыслу автора, становится местом, где герой научится жить свободно, где ждет его единственная любовь — покончившая с собой, но живая Маля.
Обращает на себя внимание, что среди культурных маркеров итальянского пространства отсутствуют прецедентные имена и высказывания из области литературы, поэтому особое значение приобретает цитата из «Божественной комедии» Данте, из первой песни «Ада»: «Земную жизнь пройдя до середины.». Как представляется, она становится ключом к интерпретации композиции романа как двучастной: первая часть включает главы с 1 по 5, вторая состоит из одной 6 главы. Содержанием первой части является повествование о жизни героя в аду, в инферно, который автор помещает в перестроечной и постперестроечной России, в Москве. Это место душевных мучений, страданий и безысходности, где нет света и любви, а человек как человек ничего не значит. Свой «утраченный рай» Иван Огарев нашел в Тоскане: «Куда там прочая Европа, весь остальной мир. Первой и единственной была создана Тоскана» (с. 295), место, где обитает Бог. Вместе с Тосканой в тексте романа возникает еще одна Италия, уже увиденная и любимая с первого взгляда, страна, где можно просто жить.
Как показали наблюдения, текстовое поле локуса Тоскана включает лексемы с семантикой отдых, счастье, а также лексику природы и ее зрительного восприятия, формирующие тему райского сада: отпуск, отдых, сад, тосканское солнце, виноградник, розовый куст, пинии, лавровая изгородь, горячий воздух, синий летний воздух, оливковые ветви — «вот таким и должен быть рай» (с. 367). Однако наиболее частотными в текстовом поле локуса Тоскана оказываются слова с общей семантикой света: золотой тосканский свет, баснословный тосканский свет, тосканское солнце, золотой персик, сфумато. Эта же лексика входит в текстовое поле Любовь, потому что источником света для Ивана Огарева становится Маля, умершая, но ждущая его в тосканском городе на горе: золотые глаза, бронзовые волосы, очерченная сияющей линией.
Важнейшим средством авторской концептуализации тосканского локуса является концентрированное использование лексики с общим значением времени, которая формирует доминантную тему локуса Тоскана (Италия) — «вечный мир и бесконечная жизнь». История здесь просто обитает: «Зачем искать новое место для города, если здесь жили этруски? Зачем ломать дом, если ему всего тысяча лет? Итальянцы были вписаны в свой ландшафт, стали его сущностью. Рим... существовал... во всех одиннадцати пространствах и временах — и был при этом совершенно живой» (297). Тема бесконечного времени эксплицируется разнотипными единицами, объединенными хронологической маркированностью: ожидание, будущее, навсегда, тысяча лет, XI век, Орсини, средневековый, шестнадцатый век, вилланова культура, террамары, древние римляне, протоиталики; она же символически решается в образе безымянного тосканского «citta del tufo», над пропастью, в котором живут прошлое и настоящее, живые и мертвые, в котором Иван Огарев, здесь и сейчас, видит «старуху, всю в черном, идущую за покупками уже тысячу лет» (с. 310).
Как и в обыденном языковом сознании, в концептуализации локуса Тоскана в романе используется код итальянской еды: вин санто, панини, мортаделла, пекорино с трюфелями, пицца, оливковое масло, кофе. Однако некоторые из этих слов автор наделяет особым смыслом: так, сыр становится «овеществленным» временем, сам способ его приготовления символически используется для обозначения жизни, в которой есть свобода и надежда: «Сыру было семь тысяч лет <...> Выдерживать — вот оно, самое главное — выдерживать месяцы и месяцы. <... > Пять лет ожидания. Они все верили в то, что у них есть будущее. Все до одного. Даже самый ничтожный средневековый смерд знал, что у него есть мизерные, но права. <... > У него был сыр. Он верил, что через двенадцать месяцев его дом, его жена, его дети и его сыр все еще будут тут, на этой земле» (с. 302). Эти ассоциативные смыслы лексемы сыр служит основанием для противопоставления Италии и России: «В России делали только творог. Он был готов уже к утру. И к вечеру скисал. Но до вечера нужно было еще дожить. На большее никто не надеялся. Какой уж тут сыр? Какое столетнее вино? Зачем пустые надежды людям, у которых нет никакого будущего?» (с. 302).
Наблюдения над текстом романа позволяют предположить, что при создании образа Тосканы М.Степнова могла пользоваться разными источниками, в частности, в «тосканском тексте» ее романа «прочитывается» влияние книги П.П.Муратова «Образы Италии». Так, сопоставление описания безымянного тосканского города в романе позволяет выявить лексические параллели с главой «Сан-Джиминьяно» из этой книги: дорога, поднимающаяся зигзагами к городу, поля и виноградники Тосканы, освещенные солнцем, вымощенная средневековая узкая улица, высокая башня, суровые каменные стены, старухи, сидящие на церковном крыльце... Но главное, что связывает два этих текста — осознание Италии как идеального места для освобождения жизни и возрождения души: «... не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души, живая страница нашей жизни, биение сердца. — такова Италия, и в этом ничто не может сравниться с ней» [13]. Герой романа «Безбожный переулок» Иван Огарев, потеряв все, что составляло смысл его жизни, делает то, о чем пишет в Эпилоге своей книги П.П.Муратов — возвращается в Италию «ею освобожденным», чтобы «в круге ее горизонта заключить свои дни».
Таким образом, локус Италия в художественном осмыслении М.Степновой создается соединением вербальных ассоциаций, типичных для языкового сознания носителей русского языка (красота, отдых, культура) и ассоциатов, отражающих субъективные авторские знания и представления об итальянской жизни. «Итальянский текст», сложившийся в романе «Безбожный переулок», формирует символическое представлением о стране как о месте, где время не властно над человеком, где можно просто жить.
1. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: «Языки русской культуры», 1999. 806 с.
2. Бахтин М.М. Эстетика художественного слова. М.: Искусство, 1979. 424 с.
3. Лотман Ю.М. Проблемы художественного пространства в прозе Н.В.Гоголя [Электр. ресурс] // Избранные статьи: В 3 т. Т. 1. Таллинн: Александра, 1993. С. 413-447. URL: http:// www.philologos.narod.ru/lotman/gogolspace.htm (дата обращения: 10.11.21).
4. Щукина Д.А. Пространство в художественном тексте и пространство художественного текста. СПб.: СПбГУ, 2003. 216 с.
5. Прокофьева В.Ю. Русский поэтический локус в его лексическом представлении (На материале поэзии «серебряного века»). СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2004. С. 31-32.
6. Меднис Н.Е. Венеция в русской литературе. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1999. С. 28, 44.
7. Прокофьева В.Ю. Категория пространство в художественном преломлении: локусы и топосы // Вестник Оренбургского гос. ун-та. 2005. № 11. С. 88.
8. Степнова М. Безбожный переулок. М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2020. 382 с.
9. Дергачева И.В. Образы Италии в художественном наследии Достоевского // Язык и текст. 2019. Т. 6. N° 4. C. 16. doi: 10.17759/langt.2019060403
10. Уфимцева Н.В. Языковое сознание: динамика и вариативность. М.: Институт языкознания РАН, 2011. С. 208.
11. Русский ассоциативный словарь (РАС): В 2 т. Т. 1 / Под ред. Ю.Н.Караулова. М., 2002. С. 3.
12. Клинг О. Топоэкфрасис: место действия как герой литературного произведения возможности термина) // Экфрасис в русской литературе: труды Лозаннского симпозиума / Под ред. Л.Геллера. М.: Изд-во «МИК», 2002. С. 97.
13. Муратов П.П. Образы Италии. М.: Республика, 1994. С. 562.
References
1. Arutyunova N.D. Yazyk i mir cheloveka [Language and the human world]. Moscow, 1999. 806 p.
2. Bakhtin M.M. Estetika khudozhestvennogo slova [Aesthetics of the artistic word]. Moscow, 1979. 424 p.
3. Lotman Yu.M. Problemy khudozhestvennogo prostranstva v proze N.V.Gogolya [Problems of artistic space in the prose of N.V.Gogol]. In: Izbrannye stat'i in 3 vols, vol. 1. Tallinn, 1993, pp. 413-447. Available at: http:// www.philologos.narod.ru/lotman/gogolspace.htm (accessed on: 10.11.21).
4. Shchukina D.A. Prostranstvo v khudozhestvennom tekste i prostranstvo khudozhestvennogo teksta [Space in a literary text and the space of a literary text]. St. Petersburg, 2003. 216 p.
5. Prokofeva V.Yu. Russkiy poeticheskiy lokus v ego leksicheskom predstavlenii (Na materiale poezii "serebryanogo veka") [Russian poetic locus in its lexical representation (based on the poetry of the Silver Age)]. St. Petersburg, 2004, pp. 31-32.
6. Mednis N.E. Venetsiya v russkoy literature [Venice in Russian literature]. Novosibirsk, 1999, pp. 28, 44.
7. Prokofeva V.Yu. Kategoriya prostranstvo v khudozhestvennom prelomlenii: lokusy i toposy [The Category of space in artistic refraction: loci and topoi]. Vestnik Orenburgskogo gos. un-ta, 2005, no. 11, p. 88.
8. Stepnova M. Bezbozhnyy pereulok [Godless Lane]. Moscow, 2020. 382 p.
9. Dergacheva I.V. Obrazy Italii v khudozhestvennom nasledii Dostoevskogo [Images of Italy in the artistic heritage of Dostoevsky]. Yazyk i tekst, 2019, vol. 6, no. 4, p. 16. doi: 10.17759/langt.2019060403
10. Ufimtseva N.V. Yazykovoe soznanie: dinamika i variativnost' [Language Conscience: dynamics and variety]. Moscow, 2011, p. 208.
11. Karaulov Yu.N., ed. Russkiy assotsiativnyy slovar' (RAS) in 2 vols, vol. 1 [Russian associative dictionary]. Moscow, 2002, p. 3.
12. Kling O. Topoekfrasis: mesto deystviya kak geroy literaturnogo proizvedeniya vozmozhnosti termina) [Topoekphrasis: scene as a hero of fiction literature]. In: Geller L., ed. Ekfrasis v russkoy literature: trudy Lozannskogo simpoziuma. Moscow, 2002, p. 97.
13. Muratov P.P. Obrazy Italii [Italy's images]. Moscow, 1994, p. 562.
Didkovskaya V.G. Locus Italy in M.Stepnova's "Godless Lane" novel. The article is devoted to the analysis of the means of artistic solution of the Italian theme in M.Stepnova's "Godless Lane" novel. The author identifies the main associative-thematic fields involved in the creation of the plot-compositional structure of the novel and forming the image of Italy, Tuscany. The comparison of the Italy locus in the everyday language consciousness of native speakers of the Russian language and in the author's image is carried out. It is noted that an important role in the novel is played by the method of topoecrasis, revealing the characters' personalities based on their correlation with a certain locus. The connections of the images of the Italian space in the novel by M.Stepnova with the "Images of Italy" by P.P.Muratov are emphasized. The article shows how objective reality is interpreted in the author's text. As a result, a symbolic idea of the country is formed as a place where you can just live and be a person.
Keywords: associative field, Italy, locus, topos, topoecphrasis, Tuscany.
Сведения об авторе. Виктория Генриховна Дидковская — доктор филологических наук (10.02.01 — русский язык), доцент, кафедра филологии, Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого; ORCID: 0000-0002-2825-6409; Pobeda.49@yandex.ru.
Статья публикуется впервые. Поступила в редакцию 25.01.2022. Принята к публикации 05.02.2022.
Ссылка на эту статью: Дидковская В.Г. Локус Италия в романе М.Степновой «Безбожный переулок» // Ученые записки Новгородского государственного университета. 2022. № 1(40). С. 68-71. DOI: 10.34680/2411-7951.2022.1(40).68-71
For citation: Didkovskaya V.G. Locus Italy in M.Stepnova's novel "Godless Lane". Memoirs of NovSU, 2022, no. 1(40), pp. 68-71. DOI: 10.34680/2411-7951.2022.1(40).68-71
