CC BY
262
В.В. Сидоров.
ЛОКАЛЬНЫЕ ВАРИАНТЫ ВОЛОСОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ
В статье продолжается полемика с В.В. Никитиным по вопросам происхождения и этнокультурных взаимодействий волосовской культурно-исторической общности. Делается вывод о различном происхождении средневолжских и волго-окских локальных вариантов волосовской культуры.
Ключевые слова: археология, неолит-энеолит, археологическая культура, культурно-историческая общность, волосовская культура
V.V. Sidorov
LOCAL VARIATIONS OF THE VOLOSOVSKAYA CULTURE
The paper develops the discussion with V.V. Nikitin on the question of origins and ethnocultural interactions of the Volosovskaya cultural and historical community. It is assumed that the Middle Volga and Volga-Oka local variations of the Volosovskaya culture are of different origins.
Key-words: archaeology, Neolithic-Eneolithic, archaeological culture, cultural and historical community, the Volosovskaya culture
Археологическая культура (АК) может рассматриваться как археологический след конкретной этнической общности. Как и этническая общность, она меняется со временем, и эти изменения отражают ее историю: изменение этнографического облика, хозяйственно-культурного типа, структуры общности. Они могут происходить как в результате собственного развития общества, так и под воздействием соседних культур. Задачей нашей науки и является реконструкция былого этнического облика, выяснение его динамики, причин и масштабов таких изменений. Археологическая культура, как и этническая общность, является полем циркуляции информации. И характер этих процессов отражает как структуру общности, так и характер взаимодействия с соседними общностями. Минимальной этнической общностью является та, в пределах которой максимально тесны родственные связи, то есть племя, обладающее единым диалектом, общей культурой, осознанием единства (что опять-таки есть проявление традиционных родственных связей). Выявив структуру локальных вариантов (ЛВ) археологической культуры, мы тем самым устанавливаем племенную структуру конкретного этноса. Она может меняться со временем -отдельные части племен могут изолироваться друг от друга, накапливая локальные особенности, могут устанавливать родственные связи с инокультурными общностями.
Смысл понятия культурно-историческая общность (КИО) не столь чёток, как АК и ЛВ. За ним может стоять как былое родство, что проявляется в близости архаичных пластов культуры, обеспечивающий потенциальную возможность их взаимодействия, так и нивелирующее влияние иной культуры - источника новаций при изменении хозяйственно-культурного типа.
Волосовская КИО проявляется в диффузии отдельных элементов культуры от Прибалтики до Приуралья. Такое распространение ее послужило основанием О.Н. Бадеру (Бадер, 1972), А.Х. Халикову (Халиков, 1990) видеть в ней тот компонент, который сформировал единство финских народов в лесной зоне Восточной Европы. Но на значительной части этой территории волосовская культура не является
© Сидоров В.В., 2012
Рис.1. Протоволосовская керамика верхневолжского локального варианта волосовской
культуры: Замостье II, V, XIII.
аборигенной - генетические корни ее в Волго-Окском междуречье, Среднем Поволжье, и вплоть до Белого моря отсутствуют. Здесь до конца IV тыс. до н.э. была сплошная территория племен льяловской культуры (культуры ямочно-гребенчатой керамики), насчитывавшей не менее 12 локальных вариантов, корни которых уходят в ранний неолит и далее. Западные соседи - племена Валдайской возвышенности и Верхнего Днепра - в эту пору почти не взаимодействовали с племенами льяловской культуры (единственное исключение - моложский локальный вариант (Сидоров, 1998), где контакты с валдайским наблюдаются и в мезолите, и в раннем неолите). Восточная граница льяловской культуры на позднем этапе не достигала Мокши и Ветлуги, здесь проходила линия контакта с камским гребенчатым неолитом.
Валдайская культура не ограничивается территорией собственно валдайской возвышенности. Аналогичные памятники распространены вплоть до Ладоги, а ее
Рис. 2. Протоволосовская керамика московско-клязьминского варианта волосовской культуры: Маслово Болото IV. Маслово Болото VIII. Верхнеднепровская керамика протоволосовского (10-12) и верхнего слоёв (13-17) Маслово Болото IV.
соседи в бассейне Даугавы и Ловати - и отнесены к руднянской культуре (Микляев, 1994). Отличия ее от валдайской незначительны, и их можно рассматривать как два ЛВ одной культуры. Весьма близок ей материал неманской культуры, но вопрос о соотношении этих локальных культур фактически ещё не ставился.
На рубеже IV-III тыс. до н.э. начинается экспансия с территории валдайской культуры на запад (на территорию нарвской культуры) и на восток - на территорию льяловской культуры. Ряд льяловских ЛВ прекращает своё существование. Исчезает московский вариант, единственный, который был в тесной связи с культурой бе-
лёвской (его продолжение - это карельская культура ромбоямочной керамики). Многочисленные памятники дубненского ЛВ льяловской культуры сменяют валдайские протоволосовские комплексы, тождественными комплексам селигерской группы. Между ними нет следов взаимодействия. Исчезает льяловская группа на поселении Языково - здесь непосредственно на позднельяловский комплекс налегает слой с валдайской керамикой (Сидоров, 1992). Такая же картина на озёрах волжско-клязьминского водораздела, на озёрах Плещеево, Неро, Ивановское. Валдайские памятники распространяются вверх по р. Костроме. Исчезает льяловское население по р. Клязьме. Экспансия с Валдая не привела к смешению валдайской и льяловской культур. Но далее на восток начинает проявляться смешение в керамических технологиях и орнаментах. Это заметно на Сахтыше. На стоянках самого многолюдного рязанского ЛВ нет протоволосовских (валдайских) комплексов, но есть смешанные - признаки обеих культур встречаются на одном сосуде.
При этом новое население приходит с полным комплектом культуры: керамика, полностью аналогичная валдайской, специфические каменные орудия, не характерные для льяловской культуры, но существовавшие на Валдае с раннего неолита, тот же набор амулетов, фигурных кремней. Памятники с костяным инвентарём дают одинаковые наборы на стоянках Усвятской группы и Ивановского торфяника, Языково и других. Очень близок к волосовским комплексам и набор костяных изделий Кривинского торфяника. Но появление сосудов с примесью раковины и пуха относится к более позднему моменту, чем валдайская экспансия.
Но смена населения вызвана не только экспансией с озёр Селигерской группы. В это же самое время верхнеднепровская культура вытесняет белёвскую с Десны и Оки. А.С. Смирнов (Смирнов, 1991) смешанные комплексы с ромбоямочной и с лапчатой верхнеднепровской керамикой объединяет в деснинскую культуру, но доказательств их сосуществования нет, зато есть - их раздельного существования. Если ромбоямочные сосуды встречаются с позднельяловскими, то «лапчатые» верхнеднепровские - только с валдайскими и волосовскими.
Вытеснение льяловских групп происходило и в Западной Мещере. На стоянках Маслова болота тоже появились новые комплексы с гребенчатой круглодонной керамикой. Она близка валдайской, но не тождественна ей. Можно противопоставлять ее любым комплексам верхневолжского региона (Дубна, Неро, Языково, Галичское озеро), протоволосовский материал которых одинаков (рис. 1). Венчики большинства сосудов волжских протоволосовцев скошенные и приострённые, часто подчёркнуты строчкой глубоких ямок, оставляющих жемчужины внутри, такие в московско-клязьминских встречаются единично. В орнаментации до половины сосудов присутствуют элементы геометризма. Для московско-клязьминских характерен простой орнамент из однообразноглубоко вдавленных наклонных оттисков, геометрические - единицы (рис.2). Но самое существенное - вместе с гребенчатой керамикой тут появляется верхне-днепровская «лапчатая», которая входит с нею в один комплекс (рис.2:10-12). На Волге же верхнеднепровской керамики на этом этапе нет. Следовательно, в бассейн Москвы и Клязьмы приходит иная, более южная группа, чем те, что пришли на Верхнюю Волгу.
Удалось заметить, что жилища верхне-волжских и клязьминских волосовцев существенно отличаются. Жилища Ивановских стоянок, Языково, Ловцы 1 почти не углублены, имеют обвязку стен и углублённой центральной части, и, что осо-
бенно бросается в глаза, в них мало ям, заполненных очажным мусором. Жилища Маслова Болота, Стрелки, Заречья на р. Шерне углублены и пол их буквально изрыт многочисленными ямами. Такие же полы имеют жилища Центральной Мещеры, поречья Оки. Но так же смотрятся жилища имеркской культуры.
Таким образом, верхневолжский и клязьминский ЛВ волосовской культуры имеют разное происхождение, но не чужды друг другу. Исходный компонент верх-нее-волжского ЛВ - селигерский вариант валдайской культуры, а клязьминского -верхнеднепровско-даугавский (руднянский). Максимум различий между ними фиксируется на протоволосовском этапе, но со временем, по-видимому, они сближаются. Если льяловские ЛВ развивались дивергентно, и на позднем этапе их различия максимальны, то для волосовской культуры характерно обратное - конвергентное развитие. Новации, возникающие в отдельных районах, в том числе как заимствования, очень скоро проявляются по всей общности.
Вариант волосовской культуры Валдайской возвышенности тоже не имел в своём составе ямочно-гребенчатого компонента. Нет его и в в усвятском, и прибалтийском (пиестиня) ЛВ. Моложский, мещерско-окский и, возможно, нижне-клязьминский ЛВ кроме исходных компонентов включают примесь льяловской культуры. Территориально обособлен локальный вариант озёр Воже-Лача, Кубенино, выделяемые С.В. Ошибкиной (1979) в тип Модлоны. Здесь протоволосовский материал не известен, то есть только волосовская - экспансия захватила край несколько позднее.
Сомнение в том, что средневолжские (преимущественно марийские) памятники обоснованно относятся к той же культуре, что волго-окские и валдайские воло-совские ЛВ, высказал впервые А.Л. Никитин (Никитин А.Л., 1972). Его позиция не встретила понимания. Точнее - здесь проявляются только разрозненные волосовс-кие элементы, позволяют включать их в одну КИО, но не одну АК.
На отсутствие погребений на многочисленных исследованных марийских стоянках обратил внимание В.В. Никитин. Здесь совершенно иной тип поселений - на высоких участках террас и на дюнах, квадратные землянки, с минимальным количеством столбовых ям, соединены переходами. Такая конструкция объединяет марийские волосовские жилища с гаринскими, но никак не с волго-окскими.
Не характерны для волосовской керамики ни венчики с наплывом внутри, ни Г- и Т-образные, крайне редки шнуровые штампы, не характерны и плоские днища. Отдельные элементы - разреженность и небрежность орнамента крупными штампами встречаются и на волосовской западной, но только на поздней. Ещё больше различий в каменных орудиях. Единственное, что их сближает, это использование крупного плоского скола, но этого не достаточно для типологического сближения. Самым массовым орудием в волосовской технике, обязательно присутствующим во всех комплексах, является трапециевидный скребок с пологой ретушью. На марийских памятниках можно с трудом найти скребок, хоть чуть приближающийся к во-лосовским стандартам. Среди волосовских ножей можно найти аналогии марийским, но не типичным волосовским с пологой ретушью по выпуклому и вогнутому лезвиям. Не характерны для марийских стоянок и свёрла со стержневидным жальцем, тоже обязательный волосовский элемент. По сути - это совершенно разные наборы типов.
В.В. Никитин (Никитин В.В., 1994) развивает идею В.П. Третьякова о формировании волосовской культуры из смешения балахнинского компонента с красно-
мостовским, восходящим к камскому гребенчатому неолиту, который он и называет протоволосовским компонентом. Но никаких элементов балахнинской (льяловской) культуры не вошло в состав здешнего раннего волосова. Kрасномостовский материал получил серию дат, значительно древнее (на 300 лет) западных протоволосовс-ких комплексов. Но и они не соприкасаются с местными льяловскими памятниками, которые не доживают до середины IV тыс. до н.э. На роль соседей, с которыми могли контактировать камские группы, претендует хвалынская, памятники которой открыты на р. Суре, или самарская энеолитические культуры. Отсюда могли происходить и особенности керамического теста марийской волосовской керамики. Таким образом, марийская волосовская культура не имеет в своих источниках ни одного компонента, из которого формировалась западная волосовская.
Kультуры не были изолированы друг от друга. Изредка элементы камского неолита проявляются и в волосовских западных комплексах. Это «шагающая гребенка», венчик с внутренним наплывом - явно восточные элементы, но они могли попасть в волосовскую и через имеркскую культуру. Рамчатый штамп и фигурные кремни гораздо раньше появляются именно на Валдае. ^к заимствования в волосовской культуре начинают встречаться плоское дно, плотный орнамент, нанесенный тонким зубчатым, гладким и скобчатым (створка раковины) штампами в композициях, соответствующих катакомбной и/или примокшанской культурам.
Сложным было взаимодействие с верхнеднепровской культурой. Появившись на вновь осваиваемой территории вместе с валдайской, она затем вновь появляется здесь в середине III тыс. до н.э. на стоянке Ивановская IV. Возможно, в это же время она появляется и на Средней-Нижней Оке. Но здесь она смешивается не с волосов-ской, а с имеркской культурой (Сидоров, 2003). Имеркская же, в свою очередь, вытеснила волосовскую с р. Мокши (или ассимилировала). Если имеркская культура формируется из репинской, то сама репинская, вероятно, имела источником тоже культуру днепровского бассейна. Примесь птичьего пуха в тесте - это черта именно днепровской керамической традиции. Затем верхне-днепровская культура появляется на территории волосовской уже в финале и перекрывает слои поздневолосовс-кие (рис.2:13-17). Её приход - результат давления культур шнуровой керамики. Распространяется она не во всех волосовских ЛВ. Так, ее нет на Валдае, озёрах Плещеево и Неро, на стоянках бассейна р. Дубны, но зато обильно представлена в Языково и в Центральной Мещере. Этническую структуру позднего этапа волосовской культуры приходится очерчивать по другим критериям, учитывая избирательность приятия мигрантов в лесную зону разных культур из лесостепи и южной кромки лесов.
Список литературы:
Бадер О.Н., 1972. О древнейших финно-уграх на Урале и древних финнах между Уралом и Балтикой // Проблемы археологии и древней истории угров. - М.: Наука. - С. 10-31.
Микляев AM., 1992. ^менный-железный век в междуречье Западной Двины и Ловати Мвтореф. канд дис. - С-Пб. - 24 с.
Никитин AÆ, 1974. Существовала ли волосовская культура? // СA. №2. - М. -
С. 27-33.
Никитин В.В., 1996. Каменный век Марийского края. Труды МарАЭ. Том IV. -Йошкар-Ола: МарНИЯЛИ. - 177 с.
Ошибкина С.В., 1978. Неолит Восточного Прионежья. - М.: Наука. - 234 с.
Сидоров В.В., 1992. Многослойные стоянки верхневолжского бассейна Варос и Языково // Многослойные стоянки Верхнего Поволжья. - М.: ИА РАН. - С. 4-103.
Сидоров В.В., 1998. Мстинско-моложская культура как историко-этнографическая общность // ТАС. Вып.3. - Тверь: Тверской объединенный музей. - С. 247-258.
Сидоров В.В., Энговатова А.В., 1996. Протоволосовский этап или культура? // ТАС. Вып. 2. - Тверь: Тверской объединенный музей. - С. 164-182.
Сидров В.В., 2003. Керамика стоянки Ибердус (из раскопок Б.А. Куфтина) // Археология восточноевропейской лесостепи. - Пенза: ПенГУ - С. 179-195
Смирнов А.С., 1991. Неолит Верхней и Средней Десны. - М.: «Черметинфор-мация». - 144 с.
Халиков А.Х., 1990. Волосовско-гаринская энеолитическая общность // Энеолит лесного Урала и Поволжья. - Ижевск: УдНИИ УрО РАН. - С. 10-16.
