CC BY
34
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2019. № 2
Е.Ю. Булыгина, Т.А. Трипольская
ЛОГИЧЕСКИЕ И МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ МЕТАФОРЫ КАК ОБЪЕКТ ЛЕКСИКОГРАФИРОВАНИЯ В СЛОВАРЕ АКТИВНОГО ТИПА
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Новосибирский государственный педагогический университет», 630126, Новосибирск, Вилюйская, 28
Настоящее исследование посвящено метафорической интерпретации внеязыковой действительности и способам лексикографического отражения метафорического потенциала языка и особенностей механизмов регулярной многозначности в источниках нового поколения — активных / универсальных словарях русского языка.
Применительно к метафорическому значению проблема лексикогра-фирования максимально полной информации о языковом знаке включает необходимость / возможность экспликации механизма метафоризации, представляющего особенности метафорического (логического и мифологического) освоения мира. Прежде всего это касается отражения в словаре оснований для переноса наименования, осмысления релевантных для говорящих признаков, которые увязывают в картине мира социума объекты, относящие к разным тематическим областям.
Активная лексикография ставит задачу максимально полного представления информации о слове, а применительно к метафоре — это в первую очередь ее представление как познавательного процесса, связанного с культурой, историей, мифологией, психологией поведения социума.
Предпринятый анализ лексикографического описания метафорической семантики в Активном словаре русского языка свидетельствует о плодотворности попытки эксплицировать механизм метафоризации как когнитивный процесс познания и интерпретации внеязыковой действительности. Независимо от понимания места коннотативного содержания — в составе периферийной зоны лексического значения или вне его — информация об основании переноса наименования или о его затемненности / отсутствии в современном языке актуальна для исследователей, носителей и изучающих русский язык как иностранный.
Булыгина Елена Юрьевна — кандидат филологических наук, профессор кафедры современного русского языка и методики его преподавания Института филологии, массовой информации и психологии Новосибирского государственного педагогического университета (e-mail: [email protected]).
Трипольская Татьяна Александровна — доктор филологических наук, профессор кафедры современного русского языка и методики его преподавания Института филологии, массовой информации и психологии Новосибирского государственного педагогического университета (e-mail: [email protected]).
Исследование лексикографирования метафоры во всей многоплановости и сложности ее семантики, включая когнитивные аспекты, позволяет наметить актуальный круг проблем семантического и прагматического изучения языкового знака. Активный словарь входит в современный исследовательский контекст, с одной стороны, генерируя новые векторы научного поиска, с другой — осмысляя в лексикографическом ключе результаты этого поиска.
Ключевые слова: интерпретационная лингвистика; метафорический потенциал языковой системы; активный словарь; способы лексикографи-рования метафоры.
Проблематика интерпретационной лингвистики (далее — ИЛ) органично соединяет системно-структурное и коммуникативно-прагматическое исследование языка, однако задает и особый угол зрения: предполагает описание интерпретационного потенциала языковой системы и изучение творческой активности говорящих. Под интерпретацией понимается способ представления смысла, разное видение объекта или описываемых ситуаций коммуникантами. Объектами интерпретационных исследований становятся внеязы-ковая действительность, событие, которое человек воспринимает через призму своего языка, и язык как интерпретирующая система. Интерпретационные возможности лексической и грамматических систем в парадигме ИЛ рассматриваются не изолированно, напротив, учитывается потенциал разноуровневых единиц как семантически и прагматически дополняющих друг друга в представлении внеязыковой ситуации.
В поле зрения исследователей попадают вопросы языковой интерпретации событий мира реального, виртуального и внутреннего, а также понятие интерпретационных фильтров разных уровней, оказывающих влияние на выбор говорящим языковых средств.
Настоящее исследование посвящено метафорической интерпретации внеязыковой действительности и лексикографическим способам отражения метафорического потенциала языка и особенностей механизмов регулярной многозначности в источниках нового поколения — активных / универсальных словарях русского языка.
Идея словаря активного типа в общем виде сформулирована А. Реем и С. Делесаль, по мнению которых, словарь «не работает» до тех пор, пока в нем не содержится основных правил употребления слова, его существенных коммуникативных характеристик, которые помогли бы пользователю следовать принятым нормам коммуникации. «Словарь начинает жить с того момента, когда он обращается не к значению слов, а к их действию» [Рей, Делесаль, 1983:263]. Концепция активного / универсального словаря получила дальнейшее развитие в современной науке. Подобные лексикографические
проекты примерно в это же время обсуждались и в русистике: создание универсального словаря, включающего энциклопедическую, культурно-историческую и этнолингвистическую информацию о слове [Гак, 1988], проблема соотношения антропоцентрического и лингвоцентрического подходов в лексикографировании [Морковкин, 1988], а также концепция словарей активного типа под руководством Ю.Д. Апресяна [Апресян, 2004; Апресян, 2014]. Концепция универсального словаря формируется в рамках антропоцентрической лексикографии, включающей такие словари, как Русский семантический словарь под редакцией Н.Ю. Шведовой1, Русский ассоциативный словарь под редакцией Ю.Н. Караулова2 и некоторые др.
При ближайшем рассмотрении термины «активный» и «универсальный» понимаются зачастую как синонимы: так называемая активная информация о слове А. Рея и С. Делесаль, которые делали упор на прагматической составляющей в словарной статье, позволяющей увидеть коммуникативные «правила» употребления слова, в русской лексикографии, видимо, включается в универсальную информацию о языковой единице. Так, Ю.Д. Апресян, по сути, не разграничивает эти термины, акцентируя противопоставление активного и пассивного словарей. С его точки зрения, можно выделить два основных отличия «пассивного» и «активного» словарей: активные словари «предназначены для того, чтобы обеспечить нужды говорения или, более широко, нужды производства текстов. <...> Основная формула канонического активного словаря — существенно меньше слов <...>, но по возможности полная, в идеале исчерпывающая информация о каждом слове, необходимая для его правильного употребления в собственной речи говорящих» [Апресян, 2014: 6-7].
В силу этого понятна и закономерна попытка обращения / возвращения к принципу энциклопедизма в словаре: обсуждается круг вопросов о назначении словаря, адресате, объеме лексикографической информации, способах подачи материала, источниках и метаязыке; кроме того осмысляются понятия активности, интеграль-ности (описание лексики максимально согласуется с описанием его «грамматики» в широком смысле слова, то есть со сводом всех достаточно общих правил данного языка), ориентации на отражение «наивной», или языковой, картины мира и некоторые другие [Апресян, 2013: 447].
1 Шведова Н.Ю. Русский семантический словарь: В 2 т.М., 2000.
2 Русский ассоциативный словарь: В 2 т. / Ю.Н. Караулов, Г.А. Черкасова, Н.В. Уфимцева, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов.М., 2002 (РАС).
Вопрос о том, что именно должен включать активный словарь по сравнению с традиционными толковыми словарями, до сих пор остается открытым: нужна ли в словаре нового типа коммуникативно значимая информация (в каком объеме и каким способом представленная), включающая национально-культурную, идеологическую, гендерную, эмоционально-оценочную, а также коммуникативно-ситуативную составляющие.
Применительно к метафорическому значению проблема лексико-графирования максимально полной информации о языковом знаке включает необходимость / возможность экспликации механизма метафоризации, представляющего особенности метафорического (логического и мифологического) освоения мира. В первую очередь это касается отражения в словаре оснований для переноса наименования, осмысления релевантных для говорящих признаков, которые увязывают в картине мира социума объекты, относящие к разным тематическим областям. Известно, что в разных языках в процессах метафоризации могут быть востребованы различные признаки одного и того же предмета, поэтому экспликация оснований метафорического переноса актуальна для исследователей и для пользователей языка.
Изучение когнитивных метафорических моделей представления действительности успешно решается когнитивной лингвистикой, заявившей о себе в начале 1980-х годов (Дж. Лакофф, Р. Лангакер, Л. Талми, Ж. Фоконье, Д. Герартс, А. Ортони, Ч. Филлмор, У. Чейф,
A. Вежбицкая, Р.М. Фрумкина, Е.М. Кубрякова, Е.В. Рахилина,
B.З. Демьянков и др.). Так, метафора как способ осмысления мира рассматривается в работе Э. МакКормака «Когнитивная теория метафоры», в которой он дает определение метафоре как некоему познавательному процессу: причиной возникновения метафоры является сопоставление семантических концептов, в значительной степени несопоставимых человеческим разумом, путем определенных организованных операций. С одной стороны, метафора предполагает наличие сходства между свойствами ее семантических референтов, поскольку она должна быть понята, а с другой — несходства между ними, так как метафора призвана создать некий новый смысл. Она основана скорее на соответствиях в нашем опыте, чем на логическом сходстве [МакКормак, 1990]. Напомним, Дж. Лакофф и М. Джонсон считают, что «область-источник» и «область-цель» не связаны по своему существу [Дж. Лакофф, М. Джонсон, 2008].
Сведения о метафоре как способе интерпретации действительности, накопленные в рамках когнитивного подхода, ждут своего лексикографического осмысления, в частности это касается экспликации механизма метафорообразования.
Вопрос о необходимости / возможности лексикографической экспликации смысловой связи прямого и переносного значений не раз обсуждался в традиционной лексикографии.
Г.Н. Скляревская, рассматривая сущность семантических преобразований при метафоризации, отмечает, что «для определения сущности языковой метафоры необходимо прежде всего выделить и определить семантический элемент, участвующий в преобразовании смысловой структуры слова, то есть тот элемент, который связывает исходное и метафорическое значения и даёт импульс к развитию метафоры» [Скляревская, 1988: 19]. Этот смысловой элемент рассматривают как имеющий разный статус в структуре прямого значения (денотативная или коннотативная сема) [Журавлёв, 1982: 60; Черкасова, 1968: 10] или как признак, служащий основой для метафорического переноса, часто вообще не являющийся элементом этой структуры. Ср.: «такой признак, являясь устойчивой ассоциацией, связанной с представлением о явлении, которое обозначает слово, не может считаться ни дифференциальной семой, ни вообще конструктивным элементом значения» [Шмелёв 1973: 193, 231]. Представление о лексическом значении как открытой структуре, включающей семантическую периферию (коммуникативная или интегральная модель лексического значения) [Никитин, 1983; Стернин, 1985] примиряет две эти исследовательские позиции и позволяет говорить о двух механизмах образования денотативной и ассоциативной метафоры, лексикографирование которых имеет свою специфику.
Анализ словарных материалов показывает, что связь прямого и переносного значений последовательно отображается в семантиза-ции денотативной метафоры. Ср.: кремень. 1. Очень твердый минерал <...>. // Перен. О человеке твердого непреклонного нрава <...>; калейдоскоп. 1. Оптический прибор-игрушка в виде трубки <...>, в котором можно наблюдать быстро сменяющиеся разнообразные узоры. 2. Перен. Быстрая смена мелькающих образов, лиц, явлений, событий (БАС)3.
В ассоциативной метафоре обычно такая связь не отображается словарем, поскольку в исходном значении фиксируется минимальный набор дифференциальных признаков. Именно о таких случаях писала Е.Э. Биржакова, подчеркивая необходимость подобной информации для пользователя толкового словаря: например, зоо-ним тюлень должен в толковании содержать элементы 'толстый', 'неповоротливый' 'ленивый', которые «провоцируют» метафорическое значение [Биржакова, 1957]. Автор предлагает в толкование 'морское
3 Словарь современного русского литературного языка: В 17 т.Т. 5. М.; Л., 1950-1965 (БАС).
ластоногое млекопитающее' добавить характеристики «неуклюжий», «неповоротливый» и пр. Эта идея не получила поддержки лексикографов: минимизация информации в российской лексикографической традиции неразрывно связана с доминированием системного изучения языка, когда одной из задач являлось выделение дифференциальных признаков лексического значения, отличающих одно слово от другого и соответственно одну реалию от другой; отсутствие энциклопедической информации, которая эксплицирует связь языка и мышления; преобладание в языке ассоциативных метафор, требующих специальных пояснений, в корне бы меняло принятую лексикографическую схему и увеличивало бы объем словарной статьи; толковые словари в основном ориентировались на носителя русского языка, который владеет соответствующими фоновыми знаниями. Для традиционной лексикографии приведенные аргументы представляются вполне основательными.
Г.Н. Скляревская отмечает еще одну лексикографическую проблему: словарь иногда отражает не только вектор смыслового развития семантической структуры слова, но и в ряде случаев фиксирует обратное влияние переносного значения на исходное. «Биологические признаки» попугая (словарь дает комплекс научных и бытовых представлений о животном) не включают способность подражать звукам речи и др., однако производящее значение под влиянием метафоры толкуется как «птица, <...> способная выучиться путем подражания произносить слова» [Скляревская, 1988: 21].
Активная лексикография ставит другие задачи, а применительно к метафоре это в первую очередь ее представление как познавательного процесса, связанного с культурой, историей, мифологией, психологией поведения социума. Авторы «Активного словаря русского языка» (далее — АС) [Активный словарь русского языка, 2014] предлагают лексикографическую интерпретацию метафоры, которая вписывается в общую концепцию словаря: толкование; условия реализации лексемы; внеязыковая информация; коннотации; системные связи и особенности управления слова.
Нас интересует прежде всего представление в словарной статье мотивации метафорического значения: его связь с производящим значением, круг коннотаций и образных ассоциаций, связанных с исходным значением. Ср.: алмаз 1.2.
ЗНАЧЕНИЕ. 'Прозрачный кристалл алмаза с отшлифованными до блеска гранями, используемый как ювелирное украшение'
1. Образные употребления: алмазы росы, небо в алмазах; Над нами небосвод из черного бархата, усеян миллиардами мерцающих алмазов («Театральная жизнь», 2003. 08.25).
2. Коннотации: прекрасное; чистота, твердость [чистый и твердый, как алмаз]; большая ценность. <...> (Выделено нами — Б.Е., Т.Т.).
алмаз 1.3, часто ПРЕДИК; перен. уходящ.
Англичане называют эвкалипт алмазом лесов.
ЗНАЧЕНИЕ. 'Что-л. прекрасное или исключительно ценное' [по коннотациям большой ценности или прекрасного].
— Алмаз вы наш небесный, драгоценнейший господин директор, — дребезжащим голосом ответил помощник мага, — наша аппаратура всегда при нас (М. Булгаков). <...> [АС, 2014: 72].
В этом случае зафиксированные коннотации («чистый, прозрачный» и «дорогой, бесценный»), связанные с указанным значением 1.2, адекватно отражают направление, логику и основание метафорического переноса. Выявление коннотаций в этом случае не представляет трудностей: денотативная метафора развивает семантические признаки, заложенные в исходных значениях.
Однако само понятие коннотации, способы ее выделения и принципы лексикографирования для разных типов метафор остаются дискуссионными.
Понятие коннотации обсуждается в работах Ю.Д. Апресяна, Н.А. Лукьяновой, Г.Н. Скляревской, И.А. Стернина, В.Н. Телии и др. Спорными вопросами в трактовке коннотации являются: содержание коннотативного компонента и его место в структуре лексического значения или за его пределами.
В современной лингвистике существуют широкий и узкий подходы к пониманию коннотации4: узкое понимание коннотации исчерпывается компонентами оценочность, эмотивность, образность, интенсивность (чрезмерность признака), которые тесно связаны с денотативным содержанием лексического значения слова. При широком подходе, представленном в работах В.Н. Телии, коннотация — это «любой компонент, который дополняет предметно-понятийное <. > содержание языковой единицы и придает ей экспрессивную функцию на основе сведений, соотносимых с эмпирическим, культурно-историческим, мировоззренческим знанием говорящих на данном языке, с эмоциональным или ценностным отношением говорящего к обозначаемому, <. > с социальными отношениями участников речи и т.п.» [Телия, 1990: 236]. Такое определение коннотации вполне соотносимо с пониманием прагматического макрокомпонента значения.
4 См.: Апресян Ю.Д. Прагматическая информация для толкового словаря // Прагматика и проблемы интенсиональности.М., 1988. С. 3-22; Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц.М. 1985; Лукьянова Н.А. Экспрессивность в системе, словаре и речи // Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности.М., 1991. С. 157-178.
Иная позиция отражена в работах Ю.Д. Апресяна, который развивает идеи Д.Н. Шмелева [Шмелев, 1973]: «Коннотациями называются те закреплённые в языке образные представления, которые ассоциируются в сознании носителей языка с объектом или явлением, обозначенным данной лексемой, но не входят непосредственно в ее значение» [АС, 2014: 23]. Именно это понимание коннотации нашло отражение в Активном словаре русского языка, оно вполне соотносимо с ассоциативными смыслами, которые вслед за А.Ж. Греймасом, В.Г. Гаком, М.В. Никитиным и И.А. Стерниным рассматриваются как периферийные элементы (часто диспозицио-нальные) интегральной (коммуникативной) модели лексического значения слова.
Лексикографическая фиксация коннотаций предполагает предварительное семантико-прагматическое исследование разных групп метафорической лексики в первую очередь ассоциативных метафор, связь которых с производящим значением часто не очевидна, порой затемнена и противоречива. Мотивация метафорического значения в этих случаях обусловлена представлениями / заблуждениями / мифами языкового коллектива: так, миф об особой хитрости лисы, трусости зайца, лености тюленя опровергается специалистами-этологами.
Иллюстративный материал толковых словарей, например, ТСУ5, демонстрирует вариативный потенциал метафорического значения, развивающего диспозициональные (мифологические) признаки периферийной зоны семантики лексемы: Андрюшка! Ах, тюлень ленивый (М. Лермонтов); — Какой вы, однако, тюлень, Володя! Вы всё сидите, молчите (А. Чехов).
Динамические процессы в метафорическом значении подтверждают материалы Национального корпуса русского языка6: Муж Ларисы Николаевны бы тюлень. Семья для него давно стала мягкой подушкой, а он для жены — принадлежностью квартиры. Придя с работы, он долго, с наслаждением обедал, потом спал. Потом, прочухиваясь, читал газеты и крутил приёмник (А. Солженицын. В круге первом); Севастопольский ополченец Павел, сероглазый и пухлый, как добрый тюлень, в очередной раз едет в Симферополь (Ю. Гутова. Родина и родина // «Русский репортер», 2014); Врачи больших городов рисовались маме сытыми, гладкими, как тюлени, и все как один — богатыми (Т. Соломатина. Девять месяцев, или «Комедия женских положений»); Замелькали спины, ноги,руки. Тёткин отфыркивался, как тюлень (И. Грекова. На
5 Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.Н. Ушакова.М., 1935-1940. Т. 1-4 (ТСУ).
6 Все примеры взяты из Национального корпуса русского языка [Электронный ресурс]. URL: ruscorpora.ru (дата обращения: 17.04.2018).
испытаниях); По лужам полз одинокий автобус, фыркая, как тюлень (Д. Колодан, К. Шаинян. Над бездной вод).
Представляется, что в соответствующей словарной статье активного словаря могла бы появиться информация об ассоциативных (коннотативных — в терминологии авторского коллектива) мета-форообразующих элементах: внешние признаки ('толстый', 'гладкий', 'неповоротливый'), поведение ('малоподвижный', 'ленивый', 'громко фыркающий').
Прекрасно понимая, что невозможно осуществить специальное семантико-прагматическое исследование каждой ассоциативной метафоры, все же отметим случаи, когда лексикографирование смысловой связи производящего и производного значений в АС требует уточнений, дополнений или корректировки.
Сосредоточим внимание на двух зонах словарной статьи АС: зона модификации значения, а именно образные употребления, и зона коннотации. По мнению авторского коллектива, эти два типа информации взаимообусловлены (см. толкование слова ангел, с. 85) и, как нам кажется, должны быть актуальными для лексикографи-рования метафоры.
Словарные материалы первого и второго томов АС представляют разные решения этой лексикографической проблемы. Пример последовательной реализации замысла авторов словаря рассмотрен нами выше (см. лексему алмаз).
В словах артист, актер, адвокат, агрессивный, волшебник, вулкан и др. не фиксируются образные употребления и коннотации, связывающие исходное и метафорическое значения, хотя последнее отражено в словаре и проиллюстрировано: артист 1 ЗНАЧЕНИЕ. 'Человек, профессией которого является исполнение произведений искусства в области А2' <...>. артист 2.1
Это лучшая парикмахерская города, там все мастера — артисты. ЗНАЧЕНИЕ 'Очень хороший профессионал, творчески выполняющий свою работу А2, причем А2 обычно выполняется руками'<...>. артист 2.2 До чего естественно разыграл оскорбленную невинность! Ну и артист! ЗНАЧЕНИЕ. 'Человек очень хорошо умеющий притворяться не тем, кем он является на самом деле, — как бы играть какую-то роль, что обычно отрицательно оценивается говорящим'. <...> [АС, 2014: 109-110].
Связь производящего и производного значений не актуализируется и при описании слова актер: между первым и вторым значением, маркированным пометой перен. (переносное), отсутствуют комментарии о коннотациях и образном употреблении. Адресат ожидал бы увидеть ряд ассоциативных смыслов, связанных или входящих в прямое значение, 'притворщик', 'изображать', 'шут', 'маска'
(РАС). Ассоциация с притворством находит свое отражение только в зоне синонимов [АС, 2014: 65]. Ср. также семантизацию метафоры адвокат — пометы перен. (неодобр.), — в которой отсутствует информация об образном употреблении и коннотации.
Вопрос о последовательности расстановки пометы 'переносное' требует отдельного обсуждения: далеко не всегда интерпретация метафоры как живой или стёртой толковыми словарями является бесспорной и актуальной. Отметим, что в АС наличие / отсутствие зоны образных употреблений не коррелирует с пометой переносное.
Чаще представлена зона коннотаций, связывающая прямое и переносное (с пометой перен.) значения, при отсутствии указания на образное употребление. Ср.: ворона 1 <...>. Коннотации: рассеянность, невнимательность. <...>. ворона 2, в функции сказуемого; перен., разг. Вот ворона!Забыла дома проездной. ЗНАЧЕНИЕ. 'Рассеянный, невнимательный человек, который часто что-то теряет или роняет' [по коннотации рассеянности, невнимательности] [АС, 2014: 257—258]. Подобный комментарий в скобках появляется от случая к случаю. Содержание значения, никак не соотносится с исходной семантикой (дикая птица размером немного меньше курицы, с мощным клювом <...>). Ассоциативное поле слова ворона включает следующие реакции: чёрная 19; белая 15; птица 8; каркает 7; каркнула, сыр 3; ворон, глупая, и лисица, каркала <. > 2; <. > лиса, на дереве <. >, растяпа, соловей <...> 1 (РАС), которые слабо мотивируют метафору о человеке рассеянном и невнимательном (исключение — единичная реакция растяпа), но актуализирует образные представления о глупом и тщеславном басенном персонаже. Предположим, что значение 'растяпа, ротозей' о человеке, упустившем что-то важное, является выводным из басенной ситуации: проворонил из-за собственной глупости и тщеславия. Со временем метафорическая интерпретация этого фрагмента внеязыковой действительности очевидным образом отдаляется от предложенной басенной характеристики, развивает семантику 'зевака, ротозей' (разг. неодобр.) и способствует возникновению мифологической связи между областью-источником и областью-целью. Это толкование в классических толковых словарях, включающее эмотивную оценку, в большей степени соответствует речевой практике, чем 'рассеянный, невнимательный' в АС. Иное развитие метафорической семантики наблюдается во французском языке: corbeau (ворона). 3. Homme avide et sans scrupule — Жадный и недобросовестный человек7. В итальянском метафора ворона (corvo) развивает семантику «приносящий несчастье» (ср. в русском: кар-
7 Le nouveau petit Robert. Nouvelle edition du Petit Robert de Paul Robert. Dictionnaires le Robert. Paris, 2002.
кать / накаркать); значение, связанное с басней, появляется только в устойчивом выражении fare come il corvo con cacio — поступать, как ворона с сыром, т.е. терять важную позицию или имущество из-за наивности, простодушия или тщеславия.
Рассмотренный пример свидетельствует о необходимости предварительного анализа коннотаций, способствующих развитию семантической структуры слова.
Не менее актуальным является исследование ассоциативных полей для единиц типа бульвар, не развивающих метафорические значения. Словарная статья в АС слова бульвар включает информацию об устройстве (Улица в городе, в середине которой по всей длине растут два ряда деревьев, между которыми устроено пространство, предназначенное для гулянья, или само это пространство), о соотнесении имени нарицательного с именем собственным, о возможном местоположении (на набережной). Обычно у топонимов улица, площадь и пр. «пассивные» словари не комментируют «урбанистическое» значение (в отличие от, например, итальянских толковых словарей, в которых используется комментирующая помета: in urbanística e toponomástica). Трудно согласиться, однако, с разработчиками АС, что у слова бульвар единственная коннотация «невзыскательный вкус массового читателя или зрителя». Эта коннотация ассоциативно связана с прилагательным бульварный, у которого отмечается второе значение «соответствующий неразвитому вкусу массового читателя или зрителя». По данным РАС, слово бульвар вызывает совсем иные ассоциации: Капуцинов, улица, Гагарина, прогулка, Цветной, широкий, авеню, аллея, большой, город, гулять, дорога, <...>, в Париже, <...>, для двоих, зеленый, зелень, идти, каменный, Монпарнас, <...>, погулять, полон народа, проспект, проституция, <. > скамейка, темный, теней, Юности. Отметим, что коннотация «невзыскательный вкус массового читателя или зрителя» оказывается не только спорной, но и избыточной: лексема бульвар не развивает метафорического значения, мотивировку которого призвана эксплицировать зона коннотации.
Как видим, поиск ассоциативных смыслов, формирующих зону коннотаций, может с большой степенью надежности опираться на материалы РАС.
Предпринятый анализ лексикографического описания метафорической семантики в АС свидетельствует о плодотворности предпринятой попытки эксплицировать механизм метафоризации как когнитивный процесс познания и интерпретации внеязыковой действительности. Независимо от понимания места коннотативного содержания — в составе периферийной зоны лексического значения или вне его — информация об основании переноса наименования
или о его затемненности / отсутствии в современном языке актуальна для исследователей, носителей и изучающих русский язык как иностранный. Кроме того, исследование лексикографирования метафоры во всей многоплановости и сложности ее семантики, включая когнитивные аспекты, позволяет наметить актуальный круг проблем семантического и прагматического изучения языкового знака. Активный словарь включается в современный исследовательский контекст, с одной стороны, генерируя новые векторы научного поиска, с другой — осмысляет в лексикографическом ключе результаты этого поиска.
Список литературы
1. Активный словарь русского языка / Отв. ред. академик РАН Ю.Д. Апресян. М., 2014.
2. Апресян Ю.Д. Предисловие // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / Под общ. рук. Ю.Д. Апресяна. М., Вена, 2004. С. 8-11.
3. Апресян Ю.Д. «Новый объяснительный словарь синонимов русского языка»: Предисловие ко второму изданию // Славянская лексикография. М., 2013. С. 445-470.
4. Апресян Ю.Д. Об Активном словаре русского языка // Активный словарь русского языка. Т. 1. М., 2014. С. 5-32.
5. Биржакова Е.Э. Об определении в толковом словаре слов, обозначающих животных // Лексикографический сборник. М., 1957. Вып. 2. С. 74-80.
6. Гак В.Г. Проблема создания универсального словаря (энциклопедический, культурно-исторический и этнолингвистический аспекты) // Национальная специфика языка и ее отражение в словаре / Под ред. Ю.Н. Караулова. М., 1988. С. 119-125.
7. Журавлёв А.Ф. Технические возможности русского языка в области предметной номинации // Способы номинации в современном русском языке. М., 1982. С. 45-109.
8. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем / Пер. с англ.; под ред. и с предисл. А.Н. Баранова. М., 2008. 256 с.
9. МакКормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория Метафоры / Под ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М., 1990. С. 358-386.
10. Морковкин В.В. Антропоцентрический версус лингвоцентрический подход к лексикографированию // Национальная специфика языка и ее отражение в словаре / Под ред. Ю.Н. Караулова. М., 1988. С. 131-136.
11. Никитин М.В. Лексическое значение слова: структура и комбинаторика. М., 1983. 127 с.
12. Рей А., Делесаль С. Проблемы и антиномии лексикографии / Пер. с фр. И.Ю. Доброхотовой // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 14: Проблемы и методы лексикографии. М., 1983. С. 261-301.
13. Скляревская Т.Н. Языковая метафора в толковом словаре: Проблемы семантики (на материале русского языка). М., 1988. 54 с.
14. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, 1985. 138 с.
15. Черкасова Е.Т. Опыт лингвистической интерпретации тропов (метафора) // Вопросы языкознания. 1968. № 2. С. 28-38.
16. Телия В.Н. Коннотация // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М., 1990. С. 236.
17. Шмелёв Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973. 278 с.
Elena Bulygina, Tatiana Tripolskaya
LOGICAL AND MYTHOLOGICAL FOUNDATIONS
OF METAPHOR AS THE OBJECT OF DESCRIPTION
IN THE ACTIVE TYPE DICTIONARY
Novosibirsk State Pedagogical University
630126, Novosibirsk, Vilyuskaya, 28
This article discusses a metaphorical interpretation of extralinguistic reality, methods of lexicographic reflection of a metaphorical potential of the language, and mechanisms of regular polysemy in active / universal dictionaries of the Russian language, new generation sources. With respect to the metaphorical meaning, the problem of linguistic sign in comprehensive lexicography is whether it is necessity and / or possible to explain a metaphorization mechanism that shows particularities of metaphorical (logical and mythological) development of the world. Active lexicography poses the task of fully presenting information about the word and applying to the metaphor as it is, representing the word as a cognitive process associated with culture, history, mythology, and psychology of social behavior. The analysis of a lexicographic description of metaphorical semantics in the Active Dictionary of the Russian language justifies the attempt of explicating the mechanism of metaphorization as a cognitive process of cognition and interpretation of extralinguistic reality. No matter how the place of connotative content may be understood, in the peripheral zone of lexical meaning or outside of it, it is instrumental for native speakers and learners of Russian as a foreign language to get information about how the name is transferred or why it is absent in the modern language. Studying the lexicography of metaphor in the entirety and complexity of its semantics enables us to outline the problems of a semantic and pragmatic analysis of the linguistic sign.
Key words: interpretational linguistics; the metaphorical potential of the language system; active dictionary; ways of lexicography of metaphor.
About the authors: Elena Bulygina — PhD, Professor, Department of Modern Russian Language and Methods of Teaching It, Institute of Philology, Mass Information, and Psychology, Novosibirsk State Pedagogical University (e-mail: [email protected]); Tatiana Tripolskaya — Prof. Dr., Department of Modern Russian Language and Methods of Teaching It, Institute of Philology, Mass Information, and Psychology, Novosibirsk State Pedagogical University (e-mail: [email protected]).
References
1. Aktivnyj slovar' russkogo jazyka [Active Dictionary of Russian Language]. Otv. red. Yu.D. Apresyan.Vol. 1, 2. Moscow, Yazyki slavyanskoy kul'tury Publ., 2014. (In Russ.)
2. ApresyanYu.D. Predislovie [Preface]. Novyj ob"yasnitel'nyj slovar' sinoni-mov russkogo yazyka [New explanatory dictionary of synonyms Russian language]. Otv. red. Yu.D. Apresyan. Moscow, Vienna: Yazyki russkoj kul'tury Publ., Viennese Slavonic Almanac, 2004, pp. 8—11. (In Russ.)
3. Apresyan Yu.D. Novyj ob"yasnitel'nyj slovar' sinonimov russkogo yazyka: Predislovie ko vtoromu izdaniyu [New explanatory dictionary of synonyms Russian language: the preface to the second edition]. Slavyanskaya leksikografiya [Slavic lexicography]. Moskva, Izd. Centr «Azbukovnik», 2013, pp. 445-470. (In Russ.)
4. Apresyan Yu.D. Ob Aktivnom slovare russkogo yazyka [About active dictionary of the Russian language]. Aktivnyj slovar' russkogo yazyka [Active Dictionary of Russian Language].Vol. 1. Moskva, Yazyki slavyanskoy kul'tury Publ., 2014, pp. 5-32. (In Russ.)
5. Birzhakova E.E. Ob opredelenii v tolkovom slovare slov, oboznachayush-chih zhivotnyh [On the definition in the explanatory dictionary of words denoting animals]. Leksikograficheskijsbornik [Lexicographic collections. Moskva, Izdatel'stvo inostrannyh i nacional'nyh slovarej, 1957.Vyp. 2, pp. 74-80. (In Russ.)
6. Gak V.G. Problema sozdaniya universal'nogo slovarya (entsiklopediches-kiy, kul'turno-istoricheskiy i etnolingvisticheskiy aspekty) [The problem of creating a universal dictionary (encyclopedic, cultural-historical and ethno-linguistic aspects)]. Natsional'naya spetsifika yazyka i ee otrazhenie v slovare [National features of language and its reflection in the dictionary]. Otv. red. Yu.N. Karaulov. Moskva, Nauka Publ., 1988, pp. 119-125. (In Russ.)
7. Zhuravlyov A.F. Tekhnicheskie vozmozhnosti russkogo yazyka v oblasti predmetnoj nominacii [Technical capabilities of the Russian language in the field of subject nomination]. Sposoby nominacii v sovremennom russkom yazyke [Nomination methods in modern Russian]. Moskva, Nauka Publ., 1982, pp. 45-109. (In Russ.)
8. LakoffD., Johnson M. Metaphors We Live By. University of Chicago Press, 2003, p. 256.
9. Makkormak E. Kognitivnaya teoriya metafory [Cognitive theory of metaphor], Teoriya Metafory [Theory of metaphor]. Pod red. N.D. Arutyuno-voj i M.A. Zhurinskoj. Moskva, Progress Publ., 1990, pp. 358-386. (In Russ.)
10. Morkovkin V.V. Antropocentricheskij versus lingvocentricheskij podhod k leksikografirovaniyu [The anthropocentric versus lingvocentric approach to lexicographical description]. Nacional'naya specifika yazyka i ee otrazhenie v slovare [National features of language and its reflection in the dictionary]. Otv. red. Yu.N. Karaulov. Moskva, Nauka Publ., 1988, pp. 131-136. (In Russ.)
11. Nikitin M.V. Leksicheskoe znachenie slova: struktura i kombinatorika [Lexical meaning of the word: structure and combinatorics]. Moskva, Vysshaya shkola Publ., 1983, p. 127. (In Russ.)
12. Rej A., Delesal' S. Problemy i antinomii leksikografii [Lexicographic problems and conflicts] Perevod s francuzskogo I.YU. Dobrohotovoj.No-voe v zarubezhnoj lingvistike [New in foreign linguistics]. Vyp. 14. Problemy i metody leksikografii. Moskva, Progress Publ., 1983, pp. 261-301. (In Russ.)
13. Sklyarevskaya G.N. Yazykovaya metafora v tolkovom slovare: Problemy se-mantiki (na material russkogo yazyka) [Metaphor in the explanatory dictionary: Problems of semantics (on the material of the Russian language)]. Vyp. 1. Moskva, Institut russkogo yazyka Publ., 1988, p. 54. (In Russ.)
14. Sternin I.A. Leksicheskoe znachenie slova v rechi [Lexical meaning of the word in speech].Voronezh, Izdatel'stvo voronezhskogo universiteta, 1985, p. 138. (In Russ.)
15. Cherkasova E.T. Opyt lingvisticheskoj interpretacii tropov (metafora) [Experience of linguistic interpretation of tropes (metaphor)]. Voprosy yazykoznaniya, 1968, № 2, pp. 28-38. (In Russ.)
16. TeliyaV.N. Konnotaciya [Connotation]. Lingvisticheskj ehnciklopedi-cheskij slovar' [Linguistic Encyclopedic Dictionary]. Gl. red. V.N. Yar-ceva. Moskva, Sovetskaya ehnciklopediya Publ., 1990, p. 236. (In Russ.)
17. Shmelyov D.N. Problemy semanticheskogo analiza leksiki [Problems of semantic analysis of vocabulary]. Moskva, Nauka Publ., 1973, p. 278. (In Russ.)
