CC BY
31
УДК 811.161.1 '38'373.612.2
ВО! 10.25513/2413-6182.2019.6(3).601-619
!ББЫ 2413-6182 вШБЫ 2658-4867
АКТИВНЫЕ ПРОЦЕССЫ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ XXI ВЕКА: ИНСТИТУЦИОНАЛЬНО ОБУСЛОВЛЕННЫЕ МЕТАФОРЫ
Л.В. Балашова
Саратовский национальный исследовательский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского (Саратов, Россия)
Аннотация: В статье анализируется роль сакральной лексики как источника ме-тафоризации в русскоязычных коммуникативных практиках XXI в. Объектом исследования стали языковые и речевые переносы на базе членов семантической группы «Служители религии, культов». Цель работы - выявить активные процессы в развитии метафорической подсистемы русского языка XXI в., источником которой стали члены данной группы; установить роль этого метафорического корпуса в репрезентации современной русской языковой картины мира. Материалом исследования послужили толковые и семантические словари и данные Национального корпуса русского языка XXI в. При анализе лингвистического материала применяется комплексная методика, включающая современные семантические, лингвокогнитивные и лингвокультурологические методы анализа языковых единиц в системно-структурном аспекте. Выявлены языковые и концептуальные факторы, обусловливающие разную степень вовлечения в процесс языковой метафориза-ции членов исследуемой группы. Проанализирована семантика языковых переносов и основные модели их формирования. Дана характеристика функционированию языковых метафор в текстах XXI в., основные тенденции в речевой трансформации языковых переносов. Выявлены продуктивные источники формирования речевых метафор в современной коммуникации, их семантика и связь с языковой метафорической подсистемой. Сделан вывод о продуктивности номинаций служителей религии, культов как источника метафоризации в русском языке XXI в. и репрезентации современной русской языковой картины мира.
Ключевые слова: русский язык XXI века, коммуникация, языковая и речевая метафора, модели метафоризации, языковая картина мира.
Для цитирования:
Балашова Л.В. Активные процессы в русском языке XXI века: институционально обусловленные метафоры // Коммуникативные исследования. 2019. Т. 6. № 3. С. 601-619. DOI: 10.25513/2413-6182.2019.6(3).601-619.
Сведения об авторе:
Балашова Любовь Викторовна, доктор филологических наук, профессор кафедры теории, истории языка и прикладной лингвистики
© Л.В. Балашова, 2019
Контактная информация:
Почтовый адрес: 410012, Россия, Саратов, ул. Астраханская, 83
E-mail: [email protected]
ORCID ID: 0000-0002-3979-2143
Дата поступления статьи: 18.04.2019 Дата рецензирования: 15.05.2019 Дата принятия в печать: 10.07.2019
Введение
Лексика, связанная с характеристикой различного рода сакральных реалий (религии, культы, оккультная деятельность и т. п.], занимает особое положение в мировидении и языковой картине мира (далее -ЯКМ] любого этноса [Балашова 1997; 2001; 2013; Бетехтина 1999; Бобырева 2007; Волошина, Астапов 1996; Грушко, Медведев 1996; Григорьев 2006; Живов, Успенский 1984; Карасик 2010; 2012; Лилич, Мокиенко, Степанова 1993; Наумов 2013; Орлова 2010; Wierzbicka 1990]. Именно это обусловливает активное вовлечение данного пласта лексико-семантиче-ской системы русского и иных языков в процесс метафоризации [Балашова 2007; 2010; 2014; 2016; Дементьев 2018; Кирилова 2011; Кондратьева 2014; Королёва 2003; Романова 2011; Hardy 2003; Johnson 1987; Lakoff 1987; Lakoff, Johnson 1980; Musolff 2000; Osborn 1967; Turner 1987]. Объектом нашего внимания стали члены семантической группы «Служители религии и культа; участники оккультной деятельности» (далее - СГ СРК], которая, согласно лексикографическим источникам [Баранов, Караулов 1994; БАС 1948-1965; БАС 2004-2017; Ефремова 2000; Лопатин 1998; МАС 1981-1984; Ожегов, Шведова 2008; РСС 1998-2007; Шведова 2011], включает достаточно большое число членов (около 250 единиц] и именует следующие категории лиц, по основному роду занятий связанных с сакральной сферой: (1] «Священники; церковные служители» (ср.: аббат, поп, викарий, дьякон, мулла, раввин]; (2] «Служители языческих культов» (ср.: жрец, шаман]; (3] «Монахи, участники религиозных объединений» (ср.: августинец, брамин, дервиш, лама]; (4] «Прорицатели, колдуны; лица, участвующие в оккультных действиях» (ср.: ведьма, волхв, спирит, хиромант]; (5] «Лица по их отношению к религиозным нормам, роли в культовых обрядах» (ср.: богомолец, праведник, богохульник].
Согласно словарным источникам, переносные ЛСВ фиксируются у относительно небольшого числа членов группы (примерно 20 %]. Однако языковые метафоры не отражают в полной мере метафорического потенциала исследуемого лексического корпуса, поскольку толковые словари современного русского языка, с одной стороны, содержат преимущественно литературные переносы (с некоторым вкраплением просторечных единиц], а с другой - не отражают в достаточной степени активные
процессы речевой метафоризации, присущие началу XXI в. В этой связи чрезвычайно интересным представляется проследить использование языковых и речевых (включая окказиональные] переносных ЛСВ на базе членов СГ СРК в современных текстах (материал для анализа извлечен из Национального корпуса русского языка (http://www.ruscorpora.ru/search-main.html] (далее - НКРЯ] 2000-2019 гг.
Метафоризация в обозначениях сакральной реальности
Как показал анализ, концептуально значимой оказывается степень активности метафоризации единиц из различных подгрупп.
Наибольшее число языковых (лексикографических) переносных ЛСВ фиксируется в 3-й подгруппе (далее - СПГ] «Монахи, участники религиозных объединений» - 14 лексем, которые: (а] обобщенно характеризуют верующих, соблюдающих определенные обеты из религиозных соображений - с возможной дифференциацией вида обета (по преимуществу - изоляция от мира и людей] (ср.: монах, монахиня, монашка, анахорет, отшельник, отшельница, затворник, затворница, подвижник, подвижница]; (б] конкретизируют религиозный / конфессиональный тип объединений (в нашем случае это только христианские объединения] - с возможной дифференциацией вида (ср.: иезуит, капуцин, столпник]. Переносные ЛСВ данных субстантивов, согласно классификации В.Г. Гака, относятся к полным метафорам («формирование переносного значения не связано ни с какими изменениями структуры слова» [Гак 1988: 1314]] (ср.: иезуит: 'член монашеского ордена католической церкви «Общество Иисуса», основанного в 1534 г.' ^ 'хитрый, двуличный, изощренно-коварный человек', тогда как один такой ЛСВ (иезуитка (разг.] 'хитрая, двуличная, изощренно-коварная женщина'] является частичной метафорой («образование нового значения связано с морфологическим изменением слова, с добавлением аффиксов к основе, используемой в переносном значении» [Там же]].
Околоядерную зону составляют члены трех СПГ:
• 1-я СПГ «Священники; церковные служители» - 10 субстантивов с переносными значениями, которые в первичном значении именуют священников и служителей либо без конкретизации религии, либо характеризуют духовных лиц и служителей исключительно христианской церкви (звонарь, инквизитор, исповедник, кардинал, книжник, начетчик, патриарх, пономарь, проповедник]; как и в предыдущем случае, одна номинация лица женского пола является частичной метафорой (ср.: инквизиторша (разг.] 'изощренно-жестокая женщина; мучительница'];
• 4-я СПГ «Прорицатели, колдуны; лица, участвующие в оккультных действиях» - 10 единиц, которые именуют только лиц со сверхъестественными способностями и преимущественно (за исключением провозвестников воли Бога - пророк, пророчица, прорицатель] связанных с
языческими культами и оккультизмом (ср.: ведьма, звездочет, кудесник, кудесница, чародей, чародейка, маг);
• 5-я СПГ «Лица по их отношению к религиозным нормам, роли в культовых обрядах» - 12 единиц, которые характеризуют либо верующих людей, странствующих по святым местам (ср.: богомол, паломник, паломница, пилигрим), либо лиц, соблюдающих религиозные нормы в максимальной степени или, напротив, неуважительно относящихся к религии и ее нормам (ср.: богомол, блаженный, блаженная, праведник, праведница, юродивый, юродивая, еретик, еретичка).
Наконец, периферийное положение занимают члены 2-й СПГ «Служители языческих культов» - 4 единицы с обобщенной семантикой (ср.: жрец, оракул) или называющих служителей античных культов (ср.: весталка, вакханка).
Таким образом, наиболее последовательно языковые метафоры формируются на базе единиц, так или иначе связанных с христианской религией и со славянской этимологией. Практически не представлены в лексикографических источниках переносы у именований служителей нехристианских религий; спорадически фиксируются языковые метафоры на базе языческой, оккультной терминологии. Таким образом можно констатировать, что картина мира, репрезентируемая языковыми литературными метафорами, ориентирована на носителя языка, исторически связанного с христианской (православной) религией, отчасти - со славянским язычеством и культурно ориентированного на европейскую (католическую и античную) культовые традиции.
Семантика языковых метафорических ЛСВ также достаточно показательна в концептуальном аспекте. В частности, семантические сферы «Природа» (фауна и флора) и «Артефакты» составляют чуть более 10 % исследуемого метафорического корпуса. Модулем сравнения в таких обычно становится денотативные и денотативно-ассоциативные компоненты первичного ЛСВ (ср.: кардинал1 'певчая птица отряда вьюрковых, с ярко-красным (цвета кардинальской мантии) оперением'; кардинал2 (спец.) 'название сорта красной краски'; богомол 'хищное насекомое, живущее в тропиках и субтропиках, питающееся насекомыми (название дано по характерной для них позе: наклоненное вперед туловище, опущенная голова и сложенные передние ноги)'). Абсолютное большинство метафорических ЛСВ (около 90 %) связано со сферой «Человек». Но только единичными примерами представлены переносы в составе семантического поля (далее - СП) «Физиология человека», метафорическая трансформация у которых обычно осуществляется на основе денотативно-ассоциативных компонентов, то есть на основе стереотипных внешних, не связанных непосредственно с сигнификативным слоем первичного ЛСВ ассоциациях (ср.: пономарь 'о человеке, читающем текст монотонно, невыразительно'). Ядро всей исследуемой метафорической системы составляют члены СП
«Человек как личность и часть социума», значения которых формируются на базе нескольких типов модулей сравнения: (а] денотативно-ассоциативные компоненты в составе первичного ЛСВ (ср.: звонарь (разг.-сниж.] 'о болтливом человеке, сплетнике']; (б] когнитивные (сущностные] и когнитивно-ассоциативные (сущностные с точки зрения стереотипных представлений носителей языка] компоненты в составе первичного ЛСВ (ср.: исповедник 'священник, принимающий исповедь' ^ 'о человеке, который вызывает доверие у других людей, умеет их выслушать и с которым люди охотно часто делятся самыми сокровенным'; начетчик (устар.] 'мирянин, допущенный к чтению религиозных книг в церкви или на дому у верующих' ^ 'человек, много читавший, но знакомый со всем поверхностно; лицо, догматически проповедующее какое-л. учение'].
По данным НКРЯ, в текстах XXI в. употребляется большинство языковых метафор. Исключение составляют лишь несколько типов переносов. Во-первых, не зафиксированы некоторые устаревшие именования, например артефактов (ср.: монашка 'курильная свечка, распространяющая при сжигании ароматный дым']. Во-вторых, это номинации предметных реалий из СП «Флора», «Фауна», «Артефакты», как правило, терминологического характера (ср.: кардинал1 (спец.] 'название сорта красной краски'; кардинал2 (зоол.] 'певчая птица отряда вьюрковых, с ярко-красным (цвета кардинальской мантии] оперением (водится в Северной и Южной Америке]']. Если в первом случае речь идет об общем устаревании переносного значения, то во втором - лишь об относительной неактуальности единиц с такой семантикой в большинстве современных текстов. Не случайно в специальных типах дискурса данные переносные ЛСВ активно используются; например: На сегодняшний день большим спросом владеют образы с уклоном на какой-то определенный цвет. А если еще этот цвет имеет название - кардинал, то ваш образ на 100 % будет популярным и иметь большой спрос. Как известно, цвет кардинал - это яркий оттенок красного цвета, который просто завораживает своей пикантностью // Красотка. 2018 (https://krasotka.cc/moda-i-stil/garderob/s-chem-nosit-yarkij-tsvet-kardinal-22-stilnyh-varianta-dlya-vesennego-garderoba-2018]; Кардиналы - семейство птиц отряда воробьинообразных, насчитывающее 42 вида (http://animalsglobe.ru/kardinali/].
Некоторые ограничения дискурсивного порядка можно выделить при использовании языковых метафор из сферы «Человек». Так, переносы, пополняющие СП «Физиология человека» полностью отсутствуют, например в политической коммуникации, которой в целом не свойственно акцентировать внимание на внешнем виде, физиологической составляющей личности, тогда как в художественном дискурсе подобного рода характеристики фиксируются регулярно (ср.: - Заладил свое, как пономарь, а мы - от общества. Б. Васильев. Дом, который построил Дед (1990-2000]]. Достаточно показательной с точки зрения ЯКМ, репрезентируемой НКРЯ
XXI в., представляется тот факт, что в политическом дискурсе, в современных масс-медиа крайне редко используются метафоры с семантикой, характеризующей неформальные, искренние межличностные отношения. Как правило, такие переносы употребляются при характеристике известных деятелей науки и искусства, оказывающих влияние на общую нравственно-этическую атмосферу в обществе (ср.: Художник по роду своей деятельности, конечно, не борец. Он выразитель идей, настроений, он -исповедник, но не борец. В. Молчанов, Консуэло Сегура. И дольше века... (1999-2003)).
Наиболее последовательно, как и следовало ожидать, во всех типах дискурса употребляются языковые переносы, в семантике которых дается экспрессивная оценка человека как личности и части социума. С помощью этого рода метафор могут характеризоваться герои произведения, обычные люди, политические и государственные деятели, известные и значимые (с точки зрения социума, автора публикации и т. п.) личности прошлого и настоящего и т. п. Приведем примеры.
• Социально-экономический, политический, научный, культурный, внутригрупповой статус и т. п. человека; оценка его роли в социально-политической, экономической, культурно-исторической жизни общества говорящим (ср.: Вот два «товарища по несчастью», недавние серые кардиналы Кремля, ныне опальные изгнанники, Гусинский и Березовский. Л. Ве-лехов. Посадка в Афинах (2003) // «Совершенно секретно», 2003.08.09; Не нужно быть экономическим оракулом, чтобы сообразить: эти 18 % включают нефть и нефтепродукты. П. Поспелов. Рубль похоронил рост ВВП // «Дагестанская правда» (Махачкала), 2004.12.23; Не нужно было быть экономистом, чтобы понять, что чудо - никакое не чудо, а Пиночет не кудесник, одаривший страну экономическим благоденствием. О. Поляковский. Неподсуден // «Вокруг света», 2003.09.15; Самые откровенные проповедники этой стратегии нового глобализма, например, З. Бжезинский, видят в качестве идеала создание новой мировой империи во главе с США. Л. Лесков. Универсальный эволюционизм // «Наука и религия», 2007; Советское прошлое дышит могучей историей.., взывает голосами жертвенных подвижников, плещет стягом Великой Победы. А. Проханов. Антисоветский Путин // «Завтра», 2003.08.13).
• Социально-политические, идеологические, научные, экономические, эстетические взгляды человека и их оценка говорящим (ср.: Смешно смотреть, как высоколобый интеллектуал вдруг превращается в глуповатого начетчика, твердящего заученные догмы, не вдумываясь в смысл произносимого. И. Голубничий. Сквозь сумерки // «Завтра», 2003.03.02; Я не добровольный жрец идеи, а просто человек с необычной судьбой. Г. Горелик. Андрей Сахаров. Наука и свобода (2004); Если судить о провале коалиции с левыми эсерами.., то он мог бы под влиянием естественной эйфории вспомнить про идейную девственность, предав анафеме еретика,
запятнавшего партию порочной связью с недавними пособниками кровавой колчаковщины. Бери половину акций у Форда - и он сразу запоет «Интернационал» // «Жизнь национальностей», 2002.10.14].
• Морально-нравственные, этические, поведенческие характеристики человека, его отношение к окружающим и их оценка говорящим (ср.: Ладно, что вы сами живете анахоретом, - но ведь там люди,у них дети, в конце концов! Д. Быков. Орфография (2002]; В назначенный день толпа ярко накрашенных, сильно декольтированных женщин, тряся грудями, с криками металась от борделя к борделю, соревнуясь с полицией в быстроте перебежек. Ни дать ни взять обезумевшие вакханки. Д. Асламова. Публичная девка должна быть сытой и сладкой, как арбуз // Комсомольская правда, 2004.08.24; Девушки должны быть освобождены немедленно,уголовное дело надо закрыть <...> Наши инквизиторы озверели и станут куда большими преступниками, чем бедные шалуньи. В. Новодворская. Узницы без совести // Комсомольская правда, 2012.04.11; Как говорят иезуиты-следователи: «Один патрон - один труп. Добро пожаловать, господин Маузер! // «Известия», 2002.08.02].
• Ситуативная характеристика личности (ср.: Встал в очередь паломников к статуе Петра, которые хотели подержаться за его ногу и загадать заветное желание. М. Шишкин. Венерин волос // «Знамя», 2005; А я будто не замечал пилигримов, как называл приезжавших полковник. А. Азольский. Диверсант // «Новый Мир», 2002].
Одной из типичных черт современной коммуникации становится шутливое или ироническое осмысление переносных ЛСВ, прежде всего, содержащих позитивную оценку личности или ограниченных книжным, высоким стилем речи (ср.: Моему доброму знакомому Ростиславу Борисовичу здорово досталось от праведников космической стерильности. А. Тарасов. С пистолетом на борту // «Знание - сила», 2011; Завтра тебя поблагодарят за участие в кастинге и дадут пенделя по твоей идеальной заднице, весталка ты хренова! Ю. Поляков: подземный художник // Труд-7, 2002.10.17]. Однако ирония или смена оценки с позитивной на негативную далеко не всегда выглядят уместными (ср. употребление субстанти-ва патриарх в книжном и высоком переносном значении 'глава и основоположник чего-л.' по отношению к уважаемому ветерану и к уголовному авторитету: Дмитрий Сафонов. Шашка для патриарха. Советский маршал к юбилею получил российский орден // «Известия», 2001.07.01; «Патриарху воровского мира, легенде дедушке Хасану» - золотом вьется эпитафия по траурной ленте. Д. Великовский, М. Гладкий. Не могу же я быть рабочим депо // «Русский репортер», 2013].
При функционировании языковых метафор в текстах XXI в. возможна также актуализация некоторых коннотативных компонентов, формирование экспрессивной оценки и изменение наличествующей прагматической оценки на противоположную. В ряде случаев этот процесс стано-
вится регулярным. В частности, у метафорических ЛСВ лексем проповедник, оракул при характеристике масс-медийных популяризаторов социально-политической концепции, позиции и т. п., не совпадающей со взглядами говорящего, актуализируется негативная оценка лица на базе кон-нотативных, но стереотипных компонентов: 'недоверие к искренности проводника идеи, его личной убежденности в правильности пропагандируемых взглядов; зависимость от более сильных и влиятельных участников политических процессов (обычно власти)'; 'недоверие к обоснованности пропагандируемой позиции' и т. п. (ср.: В моей компании политический проповедник с Первого канала, зевая, вывихнет челюсть, а отставной военный почувствует себя безродным космополитом. К. Кобрин. Набросок новой революционной практики // «Неприкосновенный запас», 2010); Вот почему его, автора «Галантного века», теперь и Евгений Киселев к себе в студию приглашает вещать о политике. Он стал оракулом. Точнее, что больше к нему подходит, пифией, чьим предсказаниям, как известно, патриции, цезари доверяли безоговорочно. Н. Кожевникова. Сосед по Лаврухе (2003)).
Фиксируется также изменение сигнификативного слоя некоторых переносных языковых значений. Например, регулярной становится нейтрализация компонентов, характеризующих физиологическую сторону человека, в метафорических ЛСВ с диффузной семантикой - сочетанием личностных и внешних свойств человека (ср.: ведьма (разг.-сниж., бранно) 'о безобразной и злой, сварливой женщине' - И вот - неизвестно даже из каких соображений: из малодушия ли, из жалости или уже просто по привычке - начинаешь торговаться с этой миловидной ведьмой. А. Мильчин. В лаборатории редактора Лидии Чуковской // «Октябрь», 2001; Тонкокостная ведьма из степного захолустья, захомутавшая отставного титулованного спортсмена с внушительным объемом собственности, выколотившая из него средства на открытие и рекламу собственного кабаре и умудрившаяся дело не провалить, а напротив, сделать прибыльным. А. Снегирев. Черный асфальт, желтые листья // Октябрь, 2014).
Однако наиболее значимой особенностью современной коммуникации является активное употребление в текстах не языковых, а речевых, не отраженных в словарях метафорических значений у членов СГ СРК. Показательно, что многие из них используются достаточно регулярно, что свидетельствует о стремлении таких переносов войти в языковую метафорическую систему языка.
Во-первых, это могут быть внелитературные (прежде всего жаргонные и просторечные) или, напротив, специализированные (терминологические) переносные значения, которые фиксируются у членов СГ СРК, имеющих словарные метафорические ЛСВ или не имеющих таковых. Основными модулями сравнения в этом случае становятся денотативное, денотативно-ассоциативное и функциональное подобие. Так, субстантив
звонарь фиксируется в текстах XXI в. не только в языковом разговорном ЛСВ 'болтливый человек; сплетник', но и в арготических значениях: 'доносчик'; 'сторожевая, служебная собака', причем первое из них имеет достаточно широкую сферу применения (ср.: - Продолжай, Аркаша, я догадываюсь, откуда звонок и чего этому звонарю нужно от нашей теплой компании. В. Пронин. Банда 8 (2005]; Где-то просто «покупался звонарь» -сторожевой собаке кидалось сало, - а после «спускались виси» и «отначи-вались нутряки», то есть сбивались подвесные и взламывались внутренние замки. А. Новиков, Д. Гронский. Гражданин начальник // «Автопилот», 2002.04.15]. Достаточно регулярно в НКРЯ (2000-2019 гг.] выявляются не отмеченные словарями терминологические номинации флоры, фауны, различного рода артефактов (ср.: В природе найдены многочисленные промежуточные формы, начиная от самой примитивной, недавно обнаруженной у глубоководной рыбы-«ведьмы», и вплоть до самого совершенного, как у нас. Р. Григорьев. Слоны и люди // «Знание - сила», 2008; Рыбки-кардиналы могут даже размножаться в неволе. А. Марголина. Легко ли сделать домашний риф? // «Наука и жизнь», 2007; Кардинал относится к раннеспелым сортам [сладких перцев] (https://ogorod-bez-hlopot.ru/pe-rec-kardinal.html]; Мама работала в салоне «Чародейка». В. Спектр. Face Control (2002); Увлажняющий защитный крем из серии «Ворожея» от «Невской косметики» (50 мл) содержит особый комплекс, созданный на основе молочного белка // «Даша», 2004].
Во-вторых, достаточно регулярно по аналогии с языковыми метафорами тех членов СГ СПК, что называют лиц мужского пола, формируются речевые переносные значения у словообразовательных дериватов, именующих служителей церкви, культа - лиц женского пола. Модули сравнения в этом случае также аналогичны мотивирующим субстантивам (ср.: Заразительный смех Ленусика привораживает, закабаляет. «Колдунья» -называют ее одноклассники. И впрямь есть что-то неуловимое, колдовское в ее обаянии. Е. Маркова. Тайная вечеря (1990-2000); Почту взломали после того, как я подготовил и отправил новую статью о Pussy Riot, где я их назвал российскими узницами и исповедницами наших дней. Е. Маетная. Репортаж // «Известия», 2013.03.26]. В ряде случаев такого рода речевые переносы формируют специфическую, связанную именно с гендерной составляющей систему концептуально значимых признаков (ср.: Вслед за тысячами рабочих и солдат, призванных на возведение града Петрова, там появились и жрицы греха. В. Колесников. Русский блуд // «Криминальный отдел», 2010; А вскоре из сауны вышли «заказчикиутех» <...> и вывели погрустневших жриц любви. «Калигула» и путаны // «Калининградские Новые колеса», 2004.11.11; Вокалистка команды - эффектная Скай Эд-вардс с глазами колдуньи - не упустила случая пошутить на рискованную тему. З. Александров. Британская группа Morcheeba выступила в Москве // «Труд-7», 2010.06.21; Однако вместо чтения проповедей стал зака-
тывать пьяные дебоши, считать на машинах столбы и заборы и вгонять в краску женщин комплиментами вроде «колдунья». Т. Тельпис. Под Воронежем священник-самозванец обманывает верующих? // «Комсомольская правда», 2008.05.20].
В-третьих, достаточно активно в современной коммуникации у лексем с языковыми метафорами и без таковых, фиксируются речевые переносные значения, в которых дается внешняя характеристика объекта (обычно человека] на базе стереотипных денотативно-ассоциативных представлений о внешнем виде, физиологических особенностях тех или иных служителей церкви, культов. Наиболее регулярно для такого рода характеристик используются сравнительные обороты, обстоятельства сравнения, предикативная позиция субстантива (ср.: Вера, одетая почти монашкой, перед выходом только веки едва подвела. А. Снегирев. Вера (2015); [Руслан, nick] Страшилище??? я этого не говорил. [Таня, nick] Противоположность роковым женщинам? [Руслан, nick] Монахиня. ICQ переписка (2008); Он не был таким седым, как Стенли, и походил не столько на пророка, сколько на дервиша в восточном бурнусе. В. Аксенов. Новый сладостный стиль (2005); Отрастил длинные волосы, как у попа, и сзади заплел в косичку. В. Войнович. Монументальная пропаганда // «Знамя», 2000; Он напоминал попика перед аналоем - и занимался похожим промыслом: начитывал по своим светящимся листам не то молитву, не то проповедь. В. Пелевин. Любовь к трем цукербринам (2014); Но пока я <...> стоял перед высокими персонами на манер медиума и шептал слова, ужасная мысль об их гневе, который обязательно возникнет сразу после этой моей нелепой диктовки, посетила меня. С. Есин. Маркиз Астольф де Кюстин. Почта духов, или Россия в 2007 году (2008); Явившийся как-то под вечер в редакцию человек смахивал то ли на «калику перехожего», то ли на паломника. А. Королев. Проделки зрячих слепцов // «Труд-7», 2001.06.19).
В-четвертых, достаточно регулярно за счет расширения, изменения сферы приложения языковых метафор, актуализации внутренней формы или первичного значения лексемы формируются окказиональные переносы. Такого рода употребления, как правило, включены в экспрессивные, часто иронические контексты, в которых обыгрывается именно «несовместимость» сферы приложения, экспрессивно-стилистических, денотативных и сигнификативных компонентов языкового переносного ЛСВ и окказионального употребления трансформированной метафоры. Приведем ряд примеров.
• В те годы его [сквер с Ташкенте] осенял основоположник марксизма, вернее, его голова, посаженная на высоченный столп <...> Карл-столпник - сзади его грива и как бы относимая ветром в сторону разбойная борода должны были символизировать горящий факел - многие годы озарял парады разношерстных ташкентских [проституток]. Д. Рубина. На солнечной стороне улицы (1980-2006) - лексема столпник в языке имеет
следующую семантическую структуру: 'в христианстве: святой преподобный, праведник, избравший для себя особый подвиг - стояние на столпе, как способ удаления от мира и сосредоточения на постоянной молитве' ^ 'обособившийся, мало общающийся с окружающими людьми, ведущий уединенный образ жизни человек'; при окказиональной характеристике неодушевленного объекта (с актуализацией внутренней формы) контекст приобретает шутливо-ироническое звучание.
• [steamer, муж] Чеснок - это серый кардинал, осталось вывести на кипящую воду всех фаворитов и фавориток... Коллективный. Про скорость (2015) - метафорическая в своей основе идиома серый кардинал 'о влиятельных людях (особенно в политике), действующих негласно и обычно не занимающих формальных должностей с такими полномочиями (первоначально - прозвище Жозефа дю Трембле - советника кардинала Ришелье)'; использование фразеологизма по отношению к продукту питания (с сохранением функционального подобия), употребление в аналогичных окказиональных значениях лексем фаворит, фаворитка придает процессу приготовления пищи шутливо-ироническую аналогию с придворными отношениями во Франции эпохи абсолютизма.
Но наиболее регулярно в современной коммуникации фиксируется расширение сферы действия языковых моделей за счет новых единиц, членов тех же СПГ. Примечательно, что модули сравнения (когнитивные, когнитивно-ассоциативные компоненты), основные сферы приложения речевых метафор обычно функционально аналогичны языковым переносам. Вот ряд примеров.
• Характеристика социального, экономического, научного, внутри-группового и т. п. статуса человека; его роли в социально-политической, экономической, культурно-исторической жизни общества, его влияния на других людей и социум в целом (ср.: Только проштудировав заново первоисточники «вероучителей», я понял (в основных измерениях) всю пустоту и нежизненность марксизма, его корневую противоречивость и демагогичность. А. Яковлев. Омут памяти. Т.1 (2001); Каких только слов и признаний не удостоился вчера актер [В. Золотухин]: вероучитель, домовой Таганки (этот эпитет ему дал Юрий Любимов). А. Плешакова. Москва проводила Валерия Золотухина // «Комсомольская правда», 2013.04.02; Даже если духовник президента по макроэкономике учитывал в своих расчетах и бесплатную квартиру, полученную в советское время, и бесплатное высшее образование.., то все равно советник ошарашивающе заблуждался. А. Пшеницын. Совесть отшибло // «Советская Россия», 2003.01.15; Бабаева Светлана. Еще не друзья, уже не миссионеры. Российско-американский саммит прошел лучше, чем ожидалось // «Известия», 2001.06.18; Как бы ни хотелось видеть работу совета непогрешимой - совет не папа римский, все делают ошибки, там во всю силу действует человеческий фактор, а это вещь непредсказуемая. Коллективный. Форум: Телегония
(2007]; Я не библиотекарь, а хранитель. Еще браминами нас называют. Д. Глуховский. Метро 2033 (2005]].
• Социально-политические, идеологические, экономические, научные и культурно-исторические взгляды человека (ср.: Есть два типа литераторов. Одних вдохновляет ежедневное общение, подогревающее честолюбие и, стало быть, способствующее творчеству. <...> Другие - чернокнижники, скука для них в радость, тусовка их отвлекает, уединение им на пользу, но они не на виду. Л. Звонарев. Юрий Дружников: В союзе скептиков я заведую отделом оптимизма // «Труд-7», 2005.09.16].
• Морально-нравственные, этические, поведенческие характеристики человека, его отношение к окружающим (ср.: На сцену вышла «праведница» Вера Васильева и с удовольствием прочла уничижительное письмо Валентина Николаевича с глубочайшими извинениями перед Ширвиндтом и уверениями, что он-де, Плучек, никаких статей никогда не писал. Е. Левина. Татьяна Егорова: Когда дело касается Андрюши, я беспощадна // «Комсомольская правда», 2001.03.02; Россия сейчас словно Илья Муромец на печи - не чувствует ни рук, ни ног. Но стоит ли ждать, когда придут к нам старцы да калики перехожие поить нас святой водой и пробуждать. Мы же не в сказке живем. Не поддавайтесь унынию, общайтесь, радуйтесь жизни. М. Галкин. Душа нараспашку // «Комсомольская правда», 2013.02.28].
Многие речевые метафоры, как и языковые, регулярно употребляются в иронических контекстах (ср.: Его экономический духовник греет душу сообщением, что уровень жизни в его России 40 % от американского (даже 47 %), а то вдруг ошарашивает, что и вовсе 6,6 %. А. Пшеницын. Совесть отшибло // «Советская Россия», 2003.01.15; Но поскольку всякий трудящийся человек [в СССР] изначально от природы несознателен, то ему полагались духовные пастыри. Таковыми в свое время в крупных экспедициях являлись политруки. Д. Саврасов. Про искателей алмазов (20032008]; Зюганов - одновременно и медиум, осуществляющий эту духовную связь с великим прошлым, и с некоторых пор его, прошлого, незаменимый атрибут, воплощенный в настоящем человеке. М. Фишман. Наперсники возврата // «Еженедельный журнал», 2003.03.11].
Безусловно, концептуальная и стилистическая уместность некоторых окказиональных метафор вызывает сомнения (ср. использование суб-стантива монахиня при характеристике лиц, подчинивших свою жизнь достижению сомнительного внешнего, а не внутреннего совершенства: Автор Ребекка Мид в 2006 году в журнале New Yorker писала, что женщины, обращающиеся к пластическим хирургам, - это современные «монахини красоты», отказывающиеся от всего ради служения идеалу. М. Вос-канян. Молодость вместо нефти // «Однако», 2010].
Заключение
Таким образом, можно констатировать, что СГ СРК относится к числу не только активных, но и продуктивных источников метафоризации в
русском языке XXI в. Это проявляется в регулярном использовании языковых метафорических значений в современной коммуникации, в формировании аналогичных речевых переносов у других членов СГ, в разнообразных экспрессивно-стилистических и семантических трансформациях языковых и (отчасти] речевых метафор. Не менее значимым представляется тот факт, что все эти процессы имеют системный и во многом моделируемый характер, отражающий концептуальную значимость сакральной сферы в современной русской языковой картине мира.
Список литературы
Балашова Л.В. Идиомы со значением «Власть» в современном российском политическом дискурсе // Политическая лингвистика. 2016. Вып. 58 (4). С. 12-21.
Балашова Л.В. Метафора в жанре жития древнерусской литературы // Жанры речи. Саратов: Изд-во Саратов. ун-та, 1997. С. 112-123. Балашова Л.В. Образ автора и адресата в жанре ежедневных православных молитв // Профессиональная риторика: проблемы и перспективы. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 2001. С. 118-120. Балашова Л.В. Русская метафорическая система в развитии: XI-XXI вв. М.: Рукописные памятники Древней Руси: Знак, 2014. 632 с. Балашова Л.В. Сакрализация смерти в традиционной и современной русской языковой картине мира // Язык в меняющемся мире. Киров: Изд-во ВятГГУ, 2013. С. 12-18.
Балашова Л.В. Христианские ценности в зеркале жаргонной метафоры // Язык и ментальность. Серия Славянский мир. Вып. 5. СПб.: СПбГУ, 2010. С. 9-14. Балашова Л.В. Человек и время в истории русского литературного языка //
Stylistyka. XVI. 2007. С. 55-81. Бетехтина Е.Н. Фразеологизмы с библейскими именами. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. 171 с.
Бобырева Е.В. Религиозный дискурс: ценности, жанры, стратегии (на материале православного вероучения): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Волгоград, 2007. 42 с.
Волошина Т.А. Языческая мифология славян / Т.А. Волошина, С.Н. Астапов. Ростов-на-Дону: «Феникс», 1996. 444 с. Гак В.Г. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте.
М.: Наука, 1988. С. 11-26. Григорьев А.В. Русская библейская фразеология в контексте культуры. М.: Инд-рик, 2006. 358 с.
Грушко Е.А. Словарь русских суеверий, заклинаний, примет и поверий / Е.А. Груш-ко, Ю.М. Медведев. Нижний Новгород: «Русский Купец»: «Братья Славяне», 1996. 559 с.
Дементьев В.В. Ключевые метафоры двухтысячных (на материале Рунета) // Проблемы речевой коммуникации / под ред. М.А. Кормилицыной, О.Б. Сиро-тининой. Саратов: Изд-во Саратовского гос. ун-та, 2018. Вып. 18, кн. 1. С. 69-77.
Живов В.М., Успенский Б.А. Метаморфозы античного язычества в истории русской культуры XVII-XVIII вв. // Античность в культуре и искусстве последующих веков. М.: Наука, 1984. С. 204-285.
Карасик В.И. Языковая кристаллизация смысла. Волгоград: Парадигма, 2010. 428 с.
Карасик В.И. Языковая матрица культуры. Волгоград: Парадигма, 2012. 448 с.
Кирилова И.В. Сакральная символика традиционной народной культуры как средство воздействия в политическом дискурсе // Политическая лингвистика. 2011. Вып. 1 (35). С. 135-138.
Кондратьева О.Н. Динамика метафорических моделей в русской лингвокультуре (XI-XX вв.): дис. ... д-ра филол. наук. Екатеринбург, 2014. 404 с.
Королева И.А. Православная сакрально-богослужебная лексика в современном русском языке и в художественном тексте: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 2003. 28 с.
Лилич Г.А., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. Библеизмы в русском, чешском и словацком литературных языках // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2: История, языкознание, литературоведение. 1993. Вып. 3. С. 51-59.
Наумов К.Д. Концептуализация мира на основе сакральных образов (на материале русской и польской идиоматики): дис. ... канд. филол. наук. Саратов, 2013. 356 с.
Орлова Н.М. Библейский текст как прецедентный феномен: дис. ... д-ра филол. наук. Саратов, 2010. 549 с.
Романова Н.Л. Своеобразие религиозной метафоры в современной немецкой прессе (на материале прессы ФРГ рубежа XX-XXI вв.) // Политическая лингвистика. Вып. 1 (35). 2011. С. 231-233.
Hardy V. Metaphoric Myth in the Representation of Hispanics: A Thesis for the degree of Master of Arts. Washington: Georgetown University, 2003. 115 p.
Johnson M. The Body in the Mind: The Bodily Basis of Meaning, Imagination, and Reason. Chicago: University of Chicago Press, 1987. 233 p.
Lakoff G. Women, fire, and dangerous things. What categories reveal about the mind. Chicago; London: University of Chicago Press, 1987. 614 p.
Lakoff G. Johnson M. Metaphors We Live By. Chicago: Chicago University Press, 1980. 256 p.
Musolff A. Mirror Images of Europe. Metaphors in the public debate about Europe in Britain and Germany. Munich : Iudicium, 2000. 214 p.
Osborn M. Archetypal Metaphor in Rhetoric: The Light-Dark Family // Quarterly Journal of Speech. 1967. Vol. 53. P. 115-126
Turner M. Death is the Mother of Beauty: Mind, Metaphor, Criticism. Chicago: University of Chicago Press, 1987. 208 p.
Wierzbicka A. Dusha (= soul), toska (= yearning), sud'ba (= fate): Three key concepts in Russian language and Russian culture // Z. Saloni (ed.). Metody formalne w opisie jezykow slowianskich. Bialystok: Bialystok University Press, 1990. P. 13-36.
Лексикографические источники
Баранов А.Н. Словарь русских политических метафор / А.Н. Баранов, Ю.Н. Караулов. М.: Помовский и партнеры, 1994. 330 с.
Большой академический словарь русского языка / гл. ред. Л.И. Балахонова. Т. 124. М.; СПб.: Наука, 2004-2017 (БАС 2004-2017). Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-образовательный: в 2 т.
М.: Русский язык, 2000. Лопатин В.В. Русский толковый словарь: Ок. 35 000 слов: 70 000 словосочетаний
/ В.В. Лопатин, Л.Е. Лопатина. М.: Русский язык, 1998. 834 с. Ожегов С.И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М.: ИТИ Технологии, 2008. 944 с. (Ожегов, Шведова 2008). Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений. Т. 1-4. М.: Азбуковник, 1998-2007 (РСС 1998-2007). Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп.
М.: Русский язык, 1981-1984 (МАС 1981-1984). Словарь современного русского литературного языка. М.; Л.: АН СССР, 19481965. Т. 1-17 (БАС 1948-1965). Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов
/ отв. ред. Н.Ю. Шведова. М.: Азбуковник, 2007. 1174 с. (Шведова 2011). Толковый словарь современного русского языка. Языковые изменения конца XX столетия / под ред. Г.Н. Скляревской. М.: АСТ, 2001. 894 с. (Скл. 2001).
References
Balashova, L.V. (2014), Russkaya metaforicheskaya sistema v razvitii: XI-XXI vv. [Russian metaphorical system in development: XI-XXI centuries]. Moscow, Studia Philologica Publ., (in Russian) Balashova, L.V. (2016), Idiomy so znacheniyem «Vlast'» v sovremennom rossiyskom politicheskom diskurse [Idioms with the meaning of "Power" in contemporary Russian political discourse]. Politicheskaya lingvistika [Political linguistics]. Vol. 58 (4), pp. 12-21. (in Russian) Balashova, L.V. (1997), Metafora v zhanre zhitiya drevnerusskoy literatury [Metaphor in the genre of the life of Old Russian literature]. Zhanry rechi: sb. nauch. tr. [Speech genres: collection of scientific works. Ed. by V. E. Goldin]. Iss. 1. Saratov: Colledge Publ., pp. 112-123. (in Russian) Balashova, L.V. (2001), Obraz avtora i adresata v zhanre yezhednevnykh pravoslav-nykh molitv [The image of the author and the addressee in the genre of daily Orthodox prayers]. Professional'naya ritorika: problemy iperspektivy [Professional rhetoric: problems and prospects]. Voronezh: Voronezh. un-ty Publ., pp. 118120. (in Russian)
Balashova, L.V. (2013), Sakralizatsiya smerti v traditsionnoy i sovremennoy russkoy yazykovoy kartine mira [Sacralization of death in the traditional and modern Russian language picture of the world]. Yazyk v menyayushchemsya mire [Language in a changing world]. Kirov: VyatGGU Publ., pp. 12-18. (in Russian) Balashova, L.V. (2010), Khristianskiye tsennosti v zerkale zhargonnoy metafory [Christian Values in the Mirror of Slang Metaphor]. Yazyk i mental'nost' [Language and Mentality]. Vol. 5. St.-Petersburg: SPbGU, pp. 8-15. (in Russian) Balashova, L.V. (2007), Chelovek i vremya v istorii russkogo literaturnogo yazyka [Man and Time in the History of Russian Literary Language]. Stylistyka. XVI. Opole, 2007. S. 55-81.
Betekhtina, Ye.N. (1999), Frazeologizmy s bibleyskimi imenami [Phraseological units
with biblical names]. St.-Petersburg: SPbGU Publ., 171 p. (in Russian) Bobyreva, Ye.V. (2007), Religioznyy diskurs: tsennosti, zhanry, strategii (na materiale pravoslavnogo veroucheniya) [Religious Discourse: values, genres, strategy: based on the Orthodox Faith. Dr. philol. sci. thesis diss.]. Volgograd, 40 p. (in Russian)
Dementyev, V.V. (2018), Klyuchevyye metafory dvukhtysyachnykh (na materiale Runeta) [Key Two-Thousand-Metaphors (on the Runet Material)]. Problemy re-chevoy kommunikatsii / pod red. M.A. Kormilitsynoy i O.B. Sirotininoy [Problems of Speech Communication]. Saratov: Saratov State Un-ty Publ., Vol. 18. Book 1, pp. 69-77. (in Russian) Gak, V.G. (1988), Metafora: universal'noye i spetsificheskoye [Metaphor: Universal and Specific]. Metafora vyazyke i tekste [Metaphor in Language and Text]. Moscow: Nauka Publ., pp. 11-26. (in Russian) Grigor'yev, A.V. (2006), Russkaya bibleyskaya frazeologiya v kontekste kul'tury [Russian Biblical Phraseology in the Context of Culture]. Moscow: Indrik Publ., 360 p. (in Russian)
Grushko, Ye.A., Medvedev Yu.M. (1996), Slovar' russkikh suyeveriy, zaklinaniy, primet ipoveriy [Dictionary of Russian superstitions, spells, will take and beliefs]. Nizh-niy Novgorod: «Russkiy Kupets» i «Brat'ya Slavyane» Publ., 560 p. (in Russian) Hardy, V. (2003), Metaphoric Myth in the Representation of Hispanics: A Thesis for
the degree of Master of Arts. Washington: Georgetown University Publ., 115 p. Johnson, M. (1987), The Body in the Mind: The Bodily Basis of Meaning, Imagination,
and Reason. Chicago: University of Chicago Press, 233 p. Karasik, V.I. (2010), Yazykovaya kristallizatsiya smysla [Language crystallization of
sense]. Volgograd, 448 p. (in Russian) Karasik, V.I. (2013), Yazykovaya matritsa kul'tury [The language matrix of culture].
Moscow: Gnozis Publ., 320 p. (in Russian) Kirilova, I.V. (2011), Sakral'naya simvolika traditsionnoy narodnoy kul'tury kak sred-stvo vozdeystviya v politicheskom diskurse [Sacral symbolism of traditional folk culture as a means of influence in political discourse]. Politicheskaya lingvistika [Political linguistics]. Vol. 1 (35), pp. 135-139. (in Russian) Kondrat'yeva, O.N. (2014), Dinamika metaforicheskikh modeley v russkoy lingvokul'ture (XI-XXvv.): Dis. ... dokt. filol. nauk. [Dynamics of metaphorical models in Russian linguistic culture (XI-XX centuries): Doct. philol. sci. thesis diss.]. Yekaterinburg, 404 p. (in Russian) Koroleva, I.A. (2003), Pravoslavnaya sakral'no-bogosluzhebnaya leksika v sovremen-nom russkom yazyke i v khudozhestvennom tekste: Avtoref. dis. ... kand. filol. nauk [Orthodox sacred-liturgical vocabulary in the modern Russian language and in the artistic text: Cand. philol. sci. thesis diss.]. Volgograd, 28 p. (in Russian) Lakoff, G. (1987), Women, fire, and dangerous things. What categories reveal about the
mind. Chicago; London: University of Chicago Press, 614 p. Lakoff, G. (1980), Johnson M. Metaphors We Live By. Chicago: Chicago University Press, 242 p.
Lilich, G.A., Mokiyenko V.M., Stepanova L.I. (1993), Bibleizmy v russkom, chesh-skom i slovatskom literaturnykh yazykakh [Biblicalisms in Russian, Czech and
Slovak literary languages]. Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Ser. 2: Is-toriya, yazykoznaniye, literaturovedeniye [Bulletin of St. Petersburg University. Ser. 2: History, linguistics, literary criticism]. Vol. 3. http://www.phil.spbu.ru> rabochaya/20121.pdf (data obrashcheniya 12.03.2019). (in Russian) Musolff, A. (2000), Mirror Images of Europe. Metaphors in the public debate about
Europe in Britain and Germany. Munich : Iudicium Publ., 214 p. Naumov, K.D. (2013), Kontseptualizatsiya mira na osnove sakral'nykh obrazov (na materiale russkoy i pol'skoy idiomatiki): Dis. ... kand. filol. nauk. [Conceptualization of the world on the basis of sacred images (on the material of Russian and Polish idiomatics): Cand. philol. sci. thesis diss.]. Saratov, 351 p. Orlova, N.M. (2010), Bibleyskiy tekst kak pretsedentnyy fenomen: Dis. ... dokt. filol. nauk. [Biblical Text as a Precedent Phenomenon: Doct. philol. sci. thesis diss.]. Saratov, 549 p. (in Russian) Osborn, M. (1967), Archetypal Metaphor in Rhetoric: The Light-Dark Family. Quarterly Journal of Speech. Vol. 53, pp. 116. Romanova, N.L. (2011), Svoyeobraziye religioznoy metafory v sovremennoy nemet-skoy presse (na materiale pressy FRG rubezha XX-XXI vv.) [The Peculiarity of the Religious Metaphor in the Modern German Press (on the material of the German press of the turn of the 20th-21st centuries)]. Politicheskaya lingvistika [Political linguistics]. Vol. 1 (35), pp. 231-234. (in Russian) Turner, M. (1987), Death is the Mother of Beauty: Mind, Metaphor, Criticism. Chicago:
University of Chicago Press, 157 p. Voloshina, T.A., Astapov S.N. (1996), Yazycheskaya mifologiya slavyan [Pagan mythology of the Slavs]. Rostov-na-Donu: «Feniks» Publ., 358 p. (in Russian) Wierzbicka, A. (1990), Dusha (= soul), toska (= yearning), sud'ba (= fate): Three key concepts in Russian language and Russian culture // Z. Saloni (ed.). Metody for-malne w opisie jezykow slowianskich. Bialystok: Bialystok University Press, pp. 13-36.
Zhivov, V.M., Uspenskiy B.A. (1984), Metamorfozy antichnogo yazychestva v istorii russkoy kul'tury XVII-XVIII vv. [Metamorphoses of ancient paganism in the history of Russian culture of the XVII-XVIII centuries]. Antichnost' v kul'ture i iskusstve posleduyushchikh vekov [Antiquity in the culture and art of the next centuries]. Мoscow: Nauka Publ., pp. 204-285. (in Russian)
Lexicographical sources Baranov, A.N. (1994), Slovar' russkikh politicheskikh metafor [Dictionary of Russian
political metaphors], Moscow, Pomovskii i partner publ., 330 p. (2004-2017), Bol'shoi akademicheskii slovar' russkogo yazyka [Great academic dictionary of the Russian Language], ed. by L.I. Balakhonova, vol. 1-24, Moscow, St. Petersburg, Nauka publ.
Efremova, T.F. (2000), Novyi slovar' russkogo yazyka. Tolkovo-obrazovatel'nyi [New dictionary of the Russian Language. Explanatory and morphotic dictionary], in 2 vol., Moscow, Russkii yazyk publ. Lopatin, V.V. (1998), Russkii tolkovyi slovar': Ok. 35 000 slov, 70 000 slovosochetanii [Russian explanatory dictionary: about 35,000 words, 70,000 phrases], Moscow, Russkii yazyk publ., 834 p.
Ozhegov, S.I., Shvedova, N.Yu. (2008), Tolkovyi slovar' russkogo yazyka [Russian explanatory dictionary], Moscow, ITI Tekhnologii publ., 944 p.
(1998-2007), Russkii semanticheskii slovar'. Tolkovyi slovar', sistematizirovannyi po klassam slov i znachenii [Russian semantic dictionary. Explanatory dictionary, systematized by classes of words and meanings], vol. 1-4, Moscow, Azbukovnik publ.
(1981-1984), Slovar' russkogo yazyka [Dictionary of the Russian Language], in 4 vol. ed. by A.P. Evgeneva, 2nd ed, Moscow, Russkii yazyk publ.
(1948-1965), Slovar' sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka [Dictionary of the modern Russian literary language], Moscow, Leningrad, AN SSSR publ., vol. 117.
(2007), Tolkovyi slovar' russkogo yazyka s vklyucheniem svedenii o proiskhozhdenii slov [Explanatory dictionary of the Russian language with the inclusion of information on the origin of words], ed. by N.Yu. Shvedova, Moscow, Azbukov-nik publ., 1174 p.
(2001), Tolkovyi slovar' sovremennogo russkogo yazyka. Yazykovye izmeneniya kontsa 20 stoletiya [Explanatory dictionary of the modern Russian language. Language changes of the late 20th century], ed. by G.N. Sklyarevska, Moscow, AST publ., 894 p.
ACTIVE PROCESSES IN THE RUSSIAN LANGUAGE OF THE 21ST CENTURY: INSTITUTIONALLY-CONDITIONED METAPHORS
L.V. Balashova
Chernyshevsky National Research Saratov State University (Saratov, Russia)
Abstract: The article analyzes the role of sacred vocabulary as a source of metaphoriza-tion in Russian communicative practices of the 21st century. The object of the study was language and speech transfers based on the members of the semantic group "Servants of Religion and Cult". The purpose of the work is to identify the active processes in the development of the metaphorical subsystem of the Russian language of the 21st century, the source of which became the members of this group; establish the role of this metaphorical corpus in the representation of the modern linguistic world view of the Russian language. The material of the study was the explanatory and semantic dictionaries and data from the National Corps of the Russian language of the 21st century. In the analysis of linguistic material, a complex methodology is applied, including modern semantic, linguistic-cognitive and linguocultural methods of analyzing language units in a system-structural aspect. The language and conceptual factors that determine the varying degree of involvement in the process of language metaphorization of members of the study group are identified. The semantics of language transfers and the main models of their formation are analyzed. The characteristic of the functioning of linguistic metaphors in the texts of the 21st century, the main trends in the speech transformation of language transfers are given. The productive sources of the formation of speech metaphors in modern communication, their semantics and connection with the language metaphoric subsystem are revealed. The conclusion is
made about the productivity of nominations of ministers of religion, cults as a source of metaphorization in the Russian language of the 21st century, and representations of the modern linguistic world view of the Russian language.
Key words: russian language of the 21st century, communication, language and speech metaphor, metaphorization models, linguistic world view.
For citation:
Balashova, L.V. (2019), Active processes in the Russian language of the 21st century: institutionally-conditioned metaphors. Communication Studies (Russia), Vol. 6, no. 3, pp. 601-619. DOI: 10.25513/2413-6182.2019.6(3).601-619. (in Russian)
About the author:
Balashova, Lubov Victorovna, Prof., Professor of the Chair of Language Theory and History, and Applied Linguistics
Corresponding author:
Postal address: 83, Astrakhanskaya st., Saratov, 410012, Russia
E-mail: [email protected]
ORCID ID: 0000-0002-3979-2143
Received: April 18, 2019 Revised: May 15, 2019 Accepted: July 10, 2019
