CC BY
83
чает задачам советской власти, а также против утраты самого понимания русской классики как целостного явления, против выхолащивания христианской основы русской культуры. Голоса русских классиков были услышаны и соотнесены в эмиграции с трагическими отзвуками эпохи» (с. 483).
Антологию завершает раздел «Комментарии».
Т.Г. Гришина
2019.01.032. К.А. ЖУЛЬКОВА. ЛИТЕРАТУРНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В ТВОРЧЕСТВЕ Н С. ГУМИЛЁВА. (Обзор).
Ключевые слова: литературное путешествие; экзотический мир Востока; Африка; «итальянский» цикл; Гумилёв.
«Путешествие - центральная тема поэзии Н.С. Гумилёва», -отмечает д-р филол. наук И.Ф. Головченко (Пятигорск) (3, с. 33).
В разных жанрах и в разное время (в самых ранних и в последних произведениях) тема путешествия получает в творчестве Гумилева свое развитие - от географического интереса к дальним странам и экзотическим вещам до духовного путешествия - изменения личности лирического героя - и странствия во времени.
Первый сборник произведений Гумилёва открывается стихотворением, в котором уже задан образ путешественника, конквистадора: «Я конквистадор в панцире железном, / Я весело преследую звезду, / Я прохожу по пропастям и безднам / И отдыхаю в радостном саду»1.
В стихотворениях и поэмах Гумилёва разных лет представлены практически все типы «добровольного» путешествия: путешествие-туристическая поездка («итальянские» стихи), путешествие-открытие и путешествие-поиск («африканские» стихи), путешествие-завоевание («Африканская ночь», «Наступление») и путешествие-паломничество («Паломник»).
Анализируя несколько стихотворений «итальянского»2 цикла: «Венеция», «Фра Беато Анджелико», «Пиза», «Рим», «Падуан-ский собор», «Генуя», «Болонья», «Неаполь», «Вилла Боргезе»,
1 Гумилёв Н.С. Забытая книга. - М., 1989. - С. 34.
2 Гумилёв Н.С. «Итальянские стихи», с общим указанием места и года написания: «Италия, 1912» // Гумилёв Н.С. Колчан. - Пг.: Гиперборей, 1916.
«Флоренция», - И.Ф. Головченко обращает внимание на важные детали - во всех случаях в первой строфе задаются координаты времени суток, запечатлевается момент восприятия, создается «моментальная фотография». Например, «Поздно. Гиганты на башне / Гулко ударили три»1 («Венеция») или «Как эмаль, сверкает море, / И багряные закаты / На готическом соборе, / Словно гарпии, крылаты...» («Неаполь»).
Затем картина детализируется, дополняется конкретными подробностями, среди которых выделяется отсылка к историческому прошлому города или культурного объекта: «Здесь принцы грезили о крови и железе, / И девы нежные о счастии вдвоем, / Здесь бледный кардинал пронзил себя ножом» («Вилла Боргезе»).
В последней строфе «итальянских» стихотворений автор обращается к высшим силам или потусторонним существам.
Таким образом, большинство «итальянских» стихотворений имеют сходную композицию, которая не соблюдается лишь в трех из них: «Рим», «Генуя» и «Падуанский собор». Следовательно, ключевым понятием для «итальянского» цикла Гумилёва можно признать понятие времени: «от сиюминутного времени (день, вечер, утро, ночь) к вечному (воспоминания об истории города) через конкретные детали, прецедентные имена и феномены» (3, с. 33).
Африканские впечатления Гумилёва отражены в стихах сборника «Шатер», изданного в Севастополе в 1921 г. (последнем прижизненном сборнике поэта). По мнению д-ра филол. наук Е.Ю. Куликовой (Новосибирск) (2), подзаголовок: «Стихи 1918 г.» подчеркивает документальность личных переживаний в описании любимой поэтом страны: «Гумилёв видит мир сказочным и экзотическим, опираясь на личные впечатления, которые одновременно вымышлены и, безусловно, прожиты, вычитаны из книг и пройдены буквально сотнями дорог. География Гумилёва-путешественника подчинена литературным принципам: пространство "собирается" из цитат, которые выдаются за "впечатления", но в то же время остаются цитатами, отчего стихи обретают "картинность", становятся "артистическими стихами", не позволяющими забыть об условности того яркого мира, который создает поэт» (2, с. 149).
1 Цит. по: 3, с. 28.
Е.Ю. Куликова прослеживает в стихах этого цикла очевидное влияние французской культуры и увлечение африканскими мотивами французских художников (А. Дерена, А. Матисса, П. Гогена, П. Пикассо). Несмотря на то что экзотизм африканских стихов Гумилёва несколько иной, его привлекала «дикая» выразительность их красок, апеллирующая к «дикому» началу в человеке.
Вслед за А. Матиссом и А. Дереном, которые не только экспериментировали с красками, но и открывали новые миры, новые переживания, как бы снимали с цивилизации несколько слоев, показывая изначальную красоту бытия, и Гумилёв открывает дикую и безумную сторону «первобытия» и чистой природы, как, например, в стихотворении «Экваториальный лес».
Е. Ю. Куликова обращает внимание на то, что уже в ранних новеллах Гумилёва можно увидеть стремление к открытию дикого, пугающего начала в человеке. В новелле «Черный Дик» (1908), связанной не с африканской тематикой, а, скорее, с готическими повестями, обнаруживается отчетливый оттенок будущих абиссинских мотивов.
В документальной прозе («Африканский дневник» (1913)), представляющей ряд путевых заметок «странствующего поэта», Гумилёв, скорее, удивляется необычной, словно придуманной красоте африканского мира: «неестественно зеленая трава», «слишком раскидистые ветви деревьев», «большие разноцветные птицы». Нарочитая яркость и нереальность вызывают сравнение с русским лубком. А описание дороги в третьей главе «Африканского дневника» имеет явные переклички со стихотворением «Судан» («Шатер»).
«Взаимодействие поэзии, прозы и "факта" в творчестве Гумилёва - вот сочетание, которое делает его "путевые заметки" одновременно литературным произведением и историческим очерком», - полагает Е.Ю. Куликова (1, с. 49).
Таким образом, с помощью поэтических описаний и в документальном дневнике, и в фантастических рассказах, и в балладах, и в лирических стихотворениях Гумилёв создает экзотическое пространство Африканского континента.
С этим выводом совпадает мнение И.Ф. Головченко, акцентирующего внимание на том, что Гумилёв стремится в слове запечатлеть поэтический образ того или иного африканского государ-
ства, дать тем, кто никогда не бывал в этой стране, целостное представление о ней. Так, Судан предстает в стихах гигантским ребенком: «Люди молятся. Тихо в Судане, / И над ним, над огромным ребенком, / Верю, верю, склоняется Бог»1. А Абиссиния напоминает на карте спящую львицу: «Между берегом буйного Красного моря / И суданским таинственным лесом видна, / Разметавшись среди четырех плоскогорий, / С отдыхающей львицею 2
схожа, страна» .
И.Ф. Головченко (4) полагает, что поведенческий и художественный «травелог» Н. Гумилёва инспирирован в том числе и бегством от обыденности. Однако экзотизм Гумилева - это не бегство усталого и мечтательного декадента от европейской цивилизации, а стремление освоить новые для русской литературы пространства.
По мнению исследователя, для мировидения поэта характерно не столько акмеистическое, сколько романтическое понимание образа дороги, скитания как жизненного пути. Этот мотив реализуется и в драматургических текстах Гумилёва.
На примере пьесы «Дитя Аллаха» (1916) И.Ф. Головченко делает попытку доказать, что устремление в экзотический мир Востока, Скандинавии, Африки, пристрастие к «чужому», но не чуждому миру, в котором можно найти путь к «мистическому преображению», - не надеваемая маска, а отражение внутреннего мира поэта.
Сюжет драматической сказки «Дитя Аллаха», написанной для театра марионеток, развивается в абстрактном пространстве / времени: в метафизическом пространстве между раем и адом, в отвлеченно-фантастическом, экзотическом мире, с ярко выраженным восточным колоритом. Скитальцы в земной жизни остаются в пьесе Гумилёва странниками и после смерти. Странствие через смерть, которое должно было бы актуализировать антиномию жизнь / смерть, напротив, снимает ее.
Таким образом, созданная Гумилёвым драматическая сказка разрушает теоретические установки акмеистов, манифестирующих «простоту», «прямоту» и «честность». Как и многие лирические
1 Гумилёв Н.С. Забытая книга. - М., 1989. - С. 296.
2 Там же.
произведения Гумилёва, драма «Дитя Аллаха» показывает, что поэт строил литературные «путешествия» в «мистически трепетном, неопределенном топосе Вечности» (4).
Список литературы
1. Куликова Е.Ю. Абиссиния Гумилёва и Булыгина // Ученые записки ТНУ им. В.И. Вернадского. - Киев, 2017. - Т. 28 (67), № 2. - С. 48-54.
2. Куликова Е.Ю. О магистральных и маргинальных путях русской поэзии: «Чужие звезды» Николая Гумилёва и Павла Булыгина // Критика и семиотика. -Новосибирск, 2017. - № 2. - С. 146-164.
3. Головченко И.Ф. «Итальянский цикл» стихотворений Николая Гумилёва // Вестник РУДН. Серия: Литературоведение. Журналистика. - М., 2017. -Т. 22, № 1. - С. 28-35.
4. Головченко И.Ф. Путь к истине (В драматической сказке Н.С. Гумилёва «Дитя Аллаха») // Вестник Брянского государственного университета. - Брянск, 2017. - № 4 (34). - Режим доступа: Шр8://суЪег1ешпка.гц/аг1;1с1е/у/ри1;-к-181;те-у-(1гата11сЬе8коу-8кжке-п-8^итДуоуа-11йуа-а11аЬа
5. Головченко И.Ф. Семантический комплекс «путешествия» в дискурсе акмеизма (Н. Гумилёв, О. Мандельштам, А. Ахматова): Дис. ... докт. филол. наук. -М., 2017.
2019.01.033. К.А. ЖУЛЬКОВА. ОБРАЗ ДОМА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ в. (Обзор).
Ключевые слова: концепт; мотив; дом; текстовая доминанта; русская литература; драматургия; литература русского зарубежья.
Образ дома является одной из смысловых и сюжетных доминант русской литературы. Однако если в классической литературе дом - сакральное место, константа национальной ментально-сти, миромоделирующее ядро, символ самого человека, то в русской литературе начала ХХ в. он начинает видоизменяться. Выявить традиционные и новые смыслы образа как в дореволюционной и советской России, так и в литературе русской эмиграции помогает исследование произведений разных жанров (проза, драматургия).
В статье Е.В. Параскевой (СурГПУ) (4) рассматривается специфика функционирования мотива дома на материале ранних повестей «знаньевского» периода творчества И.С. Шмелёва и бо-
