CC BY
53
ИСКУССТВО И КУЛЬТУРА
Вестник Омского университета, 2003. №3. С. 101-104.
vttk ппй.ЙО П1
© Омский государственный университет 1 ^ uuo.o^.ui
ЛИТЕРАТУРНАЯ ЭСТЕТИКА ПРОЛЕТКУЛЬТА В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИОННОЙ
КУЛЬТУРЫ
А.В. Карпов
Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов, кафедра искусствоведения
192000, Санкт-Петербург, ул. Фучика, 15
Получена 23 апреля 2003 г.
This article is devoited to some problems of russian literature of 1920th. This material is investigated in the context of culture of revolutionary Russia. In the article is paited special attention to different aspects of this main subject, among them: social, ideological, estethical particularities of russian literature.
Литературно-эстетическое сознание послереволюционной России формировалось под воздействием и взаимодействием мировоззренческих ориентаций и художественных предпочтений нескольких социально-культурных общностей: «новой» и «старой» интеллигенции, массового реципиента и власти. «Новая» интеллигенция абсолютизировала традицию интеллигенции «старой», дореволюционной, видевшей в литературной деятельности способ идеологической борьбы и формирования новой социальной реальности. Массовый реципиент (читатель) исходил в своих представлениях и предпочтениях из принципов доступности (понятности), ясности, простоты, развлекательности, «красивости», предсказуемости, современности литературного произведения. Принцип «современность» в новых культурно-политических условиях означал «революционность», через призму которой интерпретировались литературно-художественные тексты. Власть (партийно-государственный аппарат) исходила из понимания культуры как средства воспитания масс, используя литературу в качестве инструмента влияния партии и государства в политике и культуре. Новая литературная культура, таким образом, являла собой результат сотворчества интеллигенции, массы и власти.
Непременными атрибутами «биографии» переломных эпох являются два дополняющих друг друга феномена - кризис культурной идентичности и культурный синтез [1]. Отсюда - рождение потребности в созидании иных смысловых систем (идеологий, учений, концепций, проектов), охватывающих различные сферы картины мира
и социальной практики (интеллектуальную, эстетическую, художественную, этическую, религиозную) и как результат - сложение новой культурной целостности и адекватной ей идентичности. Элементы нового вводятся не только путем творческой деятельности, но и посредством критического переосмысления культурного наследия, приписывания новых значений «старым» традициям и ценностям.
Послереволюционное время - эпоха радикальных культурных и художественных проектов, одним из которых явилась программа «пролетарской культуры», выдвинутая идеологами массового социально-культурного движения Пролеткульта. Программа «пролетарской культуры» в полной мере отвечала потребности культурного синтеза как в силу своей многосторонности (художественно-эстетическая, морально-этическая, научно-философская сферы) и подчиненности единой цели - формированию качественно иного типа культуры, так и в силу презентации себя в качестве «итоговой формулы» мирового процесса культурного развития. В литературно-эстетической составляющей пролеткультовского проекта можно выделить социально-культурные, культурно-идеологические, собственно эстетические и организационно-практические основания.
Социально-культурной основой пролеткультовской программы явилось уникальное явление в истории русской культуры - «рабочая интеллигенция». Под «рабочей интеллигенцией» понимается субкультурная общность рабочих, культурно-досуговая активность которых была направлена на освоение культурного наследия
путем образования и самообразования (система внешкольного образования, просветительные общества, рабочие клубы, общества самообразования, библиотеки); самореализацию путем творческой деятельности (рабочие театры и драматические кружки, литературное творчество, журналистская деятельность); самоопределение путем критического мышления (противопоставления себя, с одной стороны, власти, а с другой -«малосознательным» рабочим, антиинтеллигентские настроения, особый стиль поведения). Революция высвободила творческую энергию этого слоя, стремившегося из субкультурного стать доминирующим .
Теоретическую (культурно-идеологическую) основу программы Пролеткульта составляли теория культуры A.A. Богданова и альтернативные модели «пролетарской культуры», сформировавшиеся в социал-демократической среде еще до революции. Революционный переворот резко активизировал культуро-творческие искания идеологов «нового мира» и пролеткультовский проект явился первым концептуально завершенным. Основные принципы пролетарской культуры состояли, по Богданову, в следующем: культурная преемственность («сотрудничество поколений») путем критической переоценки культурного наследия; достижение демократизации научного знания; развитие критического мышления у рабочего класса и эстетических потребностей на основе социалистических идеалов и ценностей; товарищеское сотрудничество; самоорганизация рабочего класса. Богданов рассматривал «пролетарскую культуру» не как наличное состояние культуры пролетариата и врожденную классовую привилегию, а как итог планомерной и длительной работы. Однако богдановский проект, востребованный революционной эпохой, будучи отчужденным от своего создателя, начал жить собственной жизнью, включаясь в иные, чуждые его первоначальной логике социально-культурные и художественно-эстетические контексты.
Собственно литературно-эстетические принципы Пролеткульта сводились к следующему. Рассматривая искусство всецело как социальное явление, идеологи Пролеткульта полагали, что сущность произведений искусства обусловлена классовой природой творцов художественных ценностей. По A.A. Богданову, искусство - «одна из идеологий класса, элемент его классового сознания»; «классовость» искусства состоит в том, что «под автором-личностью скрывается автор-класс» [2]. Основной социальной функцией искусства считалась функция укрепления господства главенствующего класса или социальной группы. По мысли идеологов Пролеткульта, «пролетар-
ская» литература должна вытеснить литературу «буржуазную», взяв у «старой» литературы «лучшие образцы», опираясь на которые следует искать свои новые формы. Таковым образцом считалась классическая литература. В качестве основы литературного творчества должны выступать «простота, ясность, чистота формы», отсюда рабочим поэтам следует «учиться широко и глубоко, а не набивать руку в хитрых рифмах и аллитерациях» [3]. Новый писатель, по A.A. Богданову, может и не принадлежать к рабочему классу по происхождению и статусу, но способен выразить основные принципы нового искусства
- товарищество и коллективизм. Другие пролет-культовцы полагали, что творцом новой литературы должен был стать писатель из рабочей среды - «художник с чистым классовым миросозерцанием» [4]. Новое искусство связывалось его теоретиками с «ошеломляющей революцией художественных приемов», с появлением мира, не знающего ничего «интимного и лирического», где отсутствуют индивидуальные личности, а есть лишь «объективная психология масс» [5].
Революция породила новые культурные феномены, творческие концепции, художественные объединения и группы и даже массового писателя - «вчерашнего нечитателя» [6]. Синдром массового графоманства был настолько велик, что рукописи заполнили до отказа редакции журналов - никто не знал, что с ними делать в силу беспомощности этих «творений» в художественном отношении.
Пролеткульт был первым, кто взялся направить «живое творчество масс» в организованное русло. В литературных студиях Пролеткульта «ковался» «новый писатель». К 1920 г. в стране активно работало 128 литературных пролеткультовских студий. Программа студийной учебы была весьма обширной - от основ естествознания и методов научного мышления до истории литературы и психологии художественного творчества. О программе литературной студии дает представление журнал Петроградского Пролеткульта « Грядущее»:
1. Основы естествознания - 16 ч.;
2. Методы научного мышления - 4 ч.;
3. Основы политической грамоты - 20 ч.;
4. История материального быта - 20 ч.;
5. История формирования искусства - 30 ч.;
6. Русский язык - 20 ч.;
7. История русской и зарубежной литературы
- 150 ч.;
8. Теория литературы - 36 ч.;
9. Психология художественного творчества -4 ч.;
10. История и теория русской критики - 36 ч.;
Литературная эстетика пролеткульта в контексте русской революционной культуры
103
11. Разбор произведений пролетарских писателей - 11 ч.;
12. Основы газетного, журнального, книгоиздательского дела - 20 ч.;
13. Устройство библиотек -8 ч. [7].
Осуществление такой программы было невозможно без участия интеллигенции, в отношении к которой у пролеткультовцев причудливо переплетались антиинтеллигентские настроения и осознание того, что без интеллигенции невозможно культурное развитие. В том же «Грядущем», но годом ранее, читаем: «В литературном отделе за сентябрь и половину октября происходили регулярные занятия в литературной студии <...>. Занятия происходят четыре раза в неделю; читали лекции: по теории стихосложения т. Гумилев, по теории словесности т. Синюхаев, по истории литературы т. Лернер, по теории драмы т. Виноградов, по истории материальной культуры т. Мищенко. Кроме того, т. Чуковским были прочитаны доклады о Некрасове, Горьком и Уот Уитмене. Лекции т. A.M. Горького по болезни временно отложены» [8].
Что подвигло интеллигенцию на участие в работе Пролеткульта? М.В. Волошина (Сабашникова) в своих мемуарах пишет: «Разве не было это исполнением моего самого сокровенного желания открыть нашему народу путь к искусству. Я была так счастлива, что ни голод, ни холод, ни тот факт, что у меня не было крыши над головой и каждую ночь я проводила где придется, не играли для меня никакой роли». Отвечая на упреки знакомых, почему она не саботирует большевиков, Волошина говорила: «То, что мы хотим дать рабочим, ничего общего не имеет с партиями. Тогда я была убеждена, что большевизм, такой чуждый русскому народу, удержится лишь недолгий промежуток времени, как переходная ситуация. Но то, что получат рабочие, приобщаясь к культуре общечеловеческой, это останется и тогда, когда большевизм исчезнет» [9]. Для многих представителей русской интеллигенции сотрудничество с большевиками и различными советскими культурными учреждениями было невозможно в принципе. Русский поэт H.A. Бунин записал свой дневник 24 апреля 1919 г.: «Подумать только: надо еще объяснять то тому, то другому, почему именно не пойду я служить в какой-нибудь Пролеткульт! Надо еще доказывать, что нельзя сидеть рядом с чрезвычайкой, где чуть ли не каждый час кому-нибудь проламывают голову, и просвещать насчет «последних достижений в инструментовке стиха» какую-нибудь хряпу с мокрыми от пота руками! Да порази ее проказа до семьдесят седьмого колена, если она даже «антиресуется» стихами!» [10].
Пролетарское литературное творчество поре-
волюционной России представляет собой самостоятельный предмет для культурологического и литературоведческого исследования. В пролетарской поэзии, по словам Е. Добренко, нашел свое отражение весь «спектр массовой психологии эпохи», совершалось «рождение новой коллективной личности» [11]. «Коллективность», направленная против индивидуализма, считалась пролеткультовцами лучшей формой развития индивидуальности. Однако баланс между коллективностью и индивидуальностью был быстро нарушен. Литературная студия провозглашалась основой творчества, в котором «отдельные части творческого процесса будут выполняться разными лицами, но с полной внутренней согласованностью», в результате чего будут создаваться «коллективные произведения», отмеченные «печатью внутреннего единства и художественной ценности» [12].
В начале 1920-х гг. масштаб студийной деятельности (в том числе литературной) Пролеткульта существенно сократился. Из 128 студий, существовавших в 1920 г., осталась лишь 21 студия в 1921 г. После упадка Пролеткульта на рубеже 1921-1922 гг. идея «новой культуры» (литературы, искусства) отнюдь не умерла. Она была подхвачена многочисленными группами и группировками, каждая из которых стремилась возглавить литературный процесс. Литературная культура характеризовалась тем, что каждая группа стремилась опереться на партийно-государственный аппарат; власть же со своей стороны искусно манипулировала борьбой литературных группировок.
В результате революционного переворота эстетические идеи «рабочей интеллигенции» и их идеологов получили возможность для организационного оформления, а в художественный процесс оказались вовлечены общности, стремившиеся к культурной индивидуализации, будучи лишь в малой степени социализироваными. Становлению новой литературной эстетики и шире - литературной культуры означало, по мысли идеологов «пролетарской культуры», трансформацию всех ее составляющих: литературно-культурная среда - писатель - литературное произведение - литературная критика - читатель. В их концепциях революция становилась самой литературой, а литература - революцией.
[1] Хренов H.A. Логика художественного процесса Нового времени // Искусство Нового времени: опыт культурологического анализа. СПб.: Але-тейя, 2000. С. 170-171.
[2] Богданов A.A. О пролетарской культуре: 19041924. Л.; М.: Книга, 1924. С. 105, 130.
[3] Там же. С. 196.
[4] Плетнев В. Ф. О профессионализме // Пролетарская культура. 1919. № 7. С. 37; Жизнь Пролеткульта // Гудки. 1919. № 1. С. 30.
[5] См.: Гастев А.К. О тенденциях пролетарской культуры // Пролетарская культура. 1919. № 910. С. 33-45.
[6] См.: Добренко Е. Формовка советского писателя. СПб.: Академ, проект, 1999.
[7] Наша культура // Грядущее. 1920. № 9-10. С. 2223.
[8] Там же. 1919. № 7-8. С. 30.
[9] Волошина (Сабашникова) М.В. Зеленая змея: Мемуары художницы. СПб.: Андреев и сыновья, 1993. С. 267-268, 269.
[10] Бунин И.А. Окаянные дни. Л.: АЗЪ, 1991. С. 44.
[11] Добренко Е. Левой! Левой! Левой! Метаморфозы революционной культуры // Новый мир. 1992. № 3. С.234-235.
[12] Керженцев П. Организация литературного творчества // Пролетарская культура. 1918. № 5. С.23-26.
