CC BY
108
УДК 8.09 ББК 83.3Р5-8
Мякотных Ольга Викторовна
соискатель кафедра русской и зарубежной литературы Уральский государственный педагогический университет
г. Екатеринбург Myakotnykh Olga Viktorovna Applicant for a Degree Chair of the Russian and Foreign Literature Urals State Pedagogical University Yekaterinburg Лирика Н.П. Огарева: к проблеме изучения N.P. Ogarev’s Lyrics: To the Problem of Study
Статья посвящена судьбе «ближайшего друга и соратника А.И. Герцена» (Г.Г. Елизаветина) - Огарева - в критике и литературоведении, а также определению его места в истории русской поэзии.
The article is devoted to the fate of «the nearest and the best friend of A.I. Herzen» (G.G. Yelizavetin) N. P. Ogarev, in critical articles and national theory and history of literature, as well as to his place in the history of the Russian poetry.
Ключевые слова: Н.П. Огарев, лирика, изучение, жанр,
литературоведение.
Key words: N.P. Ogarev, lyrics, study, genre, theory and history of literature.
В отечественном литературоведении сложился устойчивый стереотип, согласно которому Огарев предстает как «великий русский мыслитель», «крестьянский профессиональный революционер», «самоотверженный борец против самодержавия» или же как «русский революционный поэт», «поэт-демократ и патриот» [7, 270; 12, 89; 20, 3]. В памяти читателей и критиков Огарев долго оставался как автор большого количества - около ста пятидесяти
- статей, брошюр, листовок, революционных прокламаций, один из создателей вольной русской прессы за границей, талантливый публицист и литературный критик. Большинство статей или книг, посвященных либо творческому пути, либо жизни Огарева, почти всегда начинаются примерно следующим образом: «Н.П. Огарев - революционер, поэт, публицист» [см.: 3, 831]. В нашем понимании Огарев-революционер, общественный деятель, мыслитель, автор социально-философских и эстетических трактатов явно заслонил Огарева-поэта. Если же предметом изучения и становилось творчество Огарева, то в центре внимания оказывалось прежде всего идейно-тематическое содержание
его произведений и очень редко - поэтика. Причем исследователи, как правило, значительное место в своих работах уделяют художественному своеобразию поэм, повестей в стихах или мемуарно-автобиографической прозы Огарева, нежели его лирике. Закономерным является первостепенный интерес исследователей к идейному развитию «неутомимого искателя истины» (С. Лищинер), его политической деятельности, мировоззрению, в частности философским взглядам.
Однако сам Огарев считал себя прежде всего поэтом, а поэзию - своим главным жизненным призванием. Еще в 1831 году Огарев писал другу А.И. Герцену: «Ей одной [поэзии - О.М.] предан я, она моя жизнь, моя наука, моя философия, моя политика. Еще ни к чему меня не привело рассуждение, но поэзия возвысила меня до великих истин...» [16, 264].
Современная Огареву критика преимущественно акцентировала внимание читателей на эмоциональном тоне и на соответствующей этому тону интонационно-мелодической выразительности его лирики. Так, часть либерально настроенных критиков - В.П. Боткин, Ап. Григорьев, С.С. Дудышкин, А.В. Дружинин, П.В. Анненков и др. - сводила творчество Огарева к интимной, печально-меланхолической лирике, ограничиваясь общими, туманными определениями. Зачастую признавая в Огареве поэтический талант, критики рассматривали его поэзию вне связи с мировоззрением, эпохой, общими закономерностями литературного процесса. Отсюда - утвердившаяся и в дальнейшем все более укрепившаяся точка зрения на Огарева как представителя «чистого искусства», поэта безысходной тоски и печали, певца интимных чувств, безнадежной грусти и разочарования, автора грустных и лирически-проникновенных стихотворений, печатавшихся в «Отечественных записках» и «Литературной газете» [2, 118; 4, 54; 6, 38].
Но были и другие оценки лирики Огарева. Так, Н.Г. Чернышевский, рецензируя сборник стихотворений Огарева 1856 года, дал основополагающее для своего времени определение характера его поэтического творчества. Критик-демократ отмечал, что «Огарев имеет право занимать одну из самых блестящих и чистых страниц истории нашей литературы», потому что в его
поэзии «нашел себе выражение важный момент в развитии нашего общества» и отразилось «лицо типическое», а именно «чувства и мысли целого поколения освободительного движения». «В лирической поэзии, - писал Чернышевский, -личностью автора затмеваются обыкновенно все другие личности, о которых говорит он. У г. Огарева напротив: когда он говорит о себе, вы видите, что из-за его личности выступают личности тех, которых любил или любит он.» [21, 564 - 565].
В статье «Литературные мелочи прошлого года» Н.А. Добролюбов также относил Огарева к людям «высшего разбора», «людям будущего». «Эти люди, -утверждал критик, - почерпнули жизненный опыт в своей непрерывной борьбе и умели его переработать силою своей мысли; поэтому они всегда стояли в уровень с событиями.» [8, 72].
Следует заметить, что если эстетствующая критика (А.В. Дружинин, П.В. Анненков, В.П. Боткин) видела заслугу Огарева исключительно в лиризме и уделяла первостепенное внимание анализу интимно-камерных мотивов его поэтического творчества, то революционно-демократическая (в лице Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова) рассматривала поэзию Огарева в целом как отражение конкретной исторической эпохи. В лиризме его произведений критики увидели отзвук настроений целого поколения 1830 - 1840-х годов XIX века.
Очевидна односторонность, ограниченность подобных оценок, объясняющаяся, в частности, и тем, что критике была неизвестна большая часть поэтического наследия Огарева: она могла судить лишь о незначительном количестве не собранных еще воедино его стихотворений, разбросанных по различным журналам за ряд лет. Так, С.А. Рейсер напоминает, что «1856 год -год эмиграции - был для Огарева годом гражданской смерти. Называть имя Огарева в подцензурной печати становится делом трудным и небезопасным, а вскоре и вовсе невозможным. Огарев оказался искусственно выключенным из хода развития русской поэзии, и нельзя сказать, чтобы цензура и власти в этом не преуспели» [18, 21].
Критика поэзии Огарева с эстетической точки зрения, начатая Боткиным, была подхвачена в начале XX столетия дореволюционным литературоведением. Так, Н.Н. Мендельсон, проведя грань между Огаревым-общественным деятелем и Огаревым-художником, писал следующее: «хотя как человек и гражданин Огарев не будет забыт никогда, как поэт он уже во многих отношениях принадлежит истории» [15, 220].
Еще более безапелляционную характеристику дает поэту Ю.И. Айхенвальд. Отказывая творчеству Огарева в общественно-художественном значении, он тенденциозно заявил о том, что Огарев «весь в прошлом»: «Среди живых и сам живой. он не может обойтись без умерших, без ушедших. Для него жизнь - привидение. Его душа являет собою ... кладбище, и поэт склепа, Огарев при романтическом свете луны бродит вокруг этих нравственных могил, извлекает грустные аккорды со струн своей немногострунной арфы и вызывает уснувшие призраки, “родные тени мертвецов”» [1, 148].
Подобные суждения о пафосе и эмоциональной тональности лирики Огарева нередки были и в работах советских литературоведов. Так, по представлениям С.А. Рейсера, первый сборник стихотворений Огарева 1856 года пронизан мотивами «лирического созерцания с оттенком обреченности» [18, 15]. Чтобы убедиться в этом, по мнению исследователя, достаточно вспомнить названия некоторых стихотворений: «Хандра», «БаШт», «Много грусти!», «Разорванность» и др.
В оценке личности и поэзии Огарева встречались крайности, прямо противоположные трактовки. Так, например, Н.Ф. Щербина отмечал, что «в характере музы г. Огарева кипит жажда практической деятельности, и вся она устремлена к действительности. Звуки его поэзии вылетают из груди, исполненной избытком внутренней энергии» [цит. по: 9, 61]. П.П. Перцов же, напротив, считал его «самым мрачным из русских поэтов» [17, 164]. Другой пример: С. А. Венгеров относил Огарева к разряду так называемых
«второстепенных поэтов»: «отсутствие выдержки и усидчивости,
беспредметная мечтательность, лень и привычка к жизни изо дня в день, без определенной цели, помешали творчеству Огарева развернуться в полном
объеме. Тем не менее, небольшая книжка его стихотворений отводит ему очень видное место в ряду второстепенных поэтов наших» [5]. Г.Г. Елизаветина же полагает, что «выход сборников стихотворений (1856, 1858, 1863) привлек к себе внимание и утвердил за Огаревым репутацию одного из крупных русских поэтов его времени» [9, 59].
Такой разброс мнений о поэте, как правило, свидетельствует о том, что в литературоведении не сложилось сколько-нибудь целостного представления о его поэтическом творчестве, о том, какое место оно занимает в истории отечественной литературы. Вероятно, одна из причин этого заключается в том, что имя Огарева всегда стоит на втором плане, уступая первый А.И. Герцену. Показательно в этом отношении суждение С.А. Иоффе, который полагает: «. талант Герцена настолько блестящ, обаяние его выдающейся личности настолько велико, что поневоле отнесешь на его счет и то, что по праву должно принадлежать его скромному, вечно пребывающему в тени другу» [13, 59].
По нашим наблюдениям, в литературоведении отсутствует и целостное представление о жанровой системе лирики Огарева. Это связано прежде всего с недостаточной изученностью ее отдельных жанровых форм. Неоднократно отмечалось, что стихотворные произведения Огарева с трудом поддаются жанровой классификации, представляют собой «безжанровые лирические произведения». Так, С.А. Рейсер обозначает все лирические произведения Огарева внежанровым термином «стихотворение», аргументируя свою позицию весьма неубедительно, но в духе эпохи (если вспомнить, что его работы писались в 40 - 50-е годы XX века): в лирике Огарева, с точки зрения исследователя, настолько тесно переплелись личное и общественное начало, что трудно понять, где «звучат мотивы интимной лирики», а где дают о себе знать «публицистические тенденции» его творчества [18, 27].
Как и С.А. Рейсер, современный исследователь Г.С. Комарова также полагает, что «на протяжении всего творчества почти все произведения Огарева трудно квалифицировать определенной жанровой характеристикой», ибо для него характерно «внежанровое мышление». Стихотворения Огарева «не имеют никакой традиционной ориентации на жанр», - утверждает исследовательница,
обосновывая это следующим образом. Во-первых, с точки зрения Г.С.
Комаровой, полная «свобода в выборе формы» была сознательной
художественной позицией Огарева, связанной с его «напряженными поисками новых художественных возможностей» [14, 44]. Нам кажется сомнительным первый аргумент исследовательницы: «напряженные поиски новых
художественных возможностей» не отменяют жанровые традиции, а, скорее, подразумевают лишь свободное обращение поэта с последними, означают поиск им «новых» жанровых форм, которые вступят во взаимодействие со «старыми».
Во-вторых, поэт демонстративно «отказывается от жанрового принципа размещения стихотворений», избегает подзаголовков, указывающих на
конкретную жанровую форму лирического произведения, предпочитая «заголовки иного, свободного звучания (например, “отрывки из
автобиографии”, “фантазии”, “журнал энциклопедий” и т. д.)», что, полагает Комарова, говорит о «полной нескованности никакими правилами формы» [14, 44]. Данный аргумент, однако, также звучит недостаточно убедительно, особенно если вспомнить поэтическое творчество М.Ю. Лермонтова, который сам только два своих стихотворения назвал «элегиями» (1829 и 1830 гг.). Между тем, «с большей или меньшей долей условности к "чистой" элегии можно было бы, вероятно, отнести около полутора десятка произведений поэта» [11, 183 - 184]. Отсутствие «жанровых» заглавий или подзаголовков не может свидетельствовать в пользу внежанрового («свободного») мышления того или иного поэта.
В-третьих, «для Огарева была важна не жанровая определенность произведения, а концептуальность», причем не только и не столько отдельного «отрывка», сколько «всей лирической массы». Именно поэтому, считает Комарова, «поэт нарочито подчеркнуто» в своих стихотворных сборниках «помещает поэму среди стихотворений, а иногда одно стихотворение оказывается “стиснутым между двумя поэмами”»: «Все свое поэтическое творчество Огарев воспринимал как сплошной нескончаемый поток лирических высказываний, фиксирующих развитие душевной жизни поэта»
[14, 111 - 112]. Однако не совсем ясно, что понимается исследовательницей под так называемой «лирической массой», «нескончаемым потоком лирических высказываний»: то ли речь должна идти о «лирическом дневнике» поэта (ранее Комарова отмечает: «. поэзия Огарева 30-х годов есть не что иное, как самораскрытие души, его дневник, его исповедь перед самим собой и читателем» [14, 33]); то ли о «поэтическом романе» (она же: «. Лирический герой обретает нереальное подобие биографии, истории его жизни. Стихотворения, как мозаичные части, которые сцепляются, дополняют друг друга, создают “общий рисунок” - складываются в нечто похожее на “роман”» [14, 53 - 54]); то ли о тенденции к циклизации в поэтическом творчестве Огарева («творчество Огарева иллюстрирует процесс. формирования лирического цикла...» [14, 53]). Не вдаваясь в спор о том, что имела в виду исследовательница, считаем нужным отметить, что даже кажущееся «хаотичное» расположение стихотворений в лирических сборниках Огарева отнюдь не отменяет их жанровой определенности. Кроме того, известно, что Огарев всегда очень требовательно относился к отбору материала для каждого из своих поэтических сборников, поэтому вряд ли мы имеем дело с произвольной подборкой стихотворений и поэм. Возможно, речь должна идти о некоем целом (будь то цикл, лирический дневник, лирический роман или просто сборник стихов), представляющим собой самостоятельный стихотворный жанр, выполняющий функцию единого, завершенного в себе художественного произведения.
Никоим образом не умаляя достоинств работы Г.С. Комаровой, одной из первых обратившейся к изучению лирических циклов Огарева, мы все же не можем принять вывод исследовательницы о внежанровом характере лирики поэта. Заметим, что Комарова противоречит сама себе, поскольку в диссертации упоминается и жанр элегии («элегический монолог»), и дружеское послание, и «стихотворения новеллистического типа» (имеется в виду, видимо, жанр лирической новеллы) в поэтическом творчестве Огарева.
Очевидно, в своем понимании жанровой системы поэтического творчества Огарева Комарова опирается на не разделяемую нами концепцию
атрофии жанров [см.: 10], сформулированную В.Д. Сквозниковым, согласно которой лирика в процессе своего исторического развития постепенно отказывается от жанрового мышления [19].
Можно отметить, что из всего жанрового состава огаревской лирики чаще всего внимание исследователей привлекали такие жанры, как песня (при этом, как правило, имеются в виду прежде всего ее агитационные образцы); послание, нередко сопровождаемое определением «дружеское»; эпиграмма, «политическая сатира» (В.В. Афанасьев), «политический памфлет» (С.С. Конкин), «стихотворная повесть» (Г.Г. Елизаветина) или «сюжетное
стихотворение» (В. И. Коровин), а также близкая к ним жанровая разновидность
- «лирическая новелла» с ее «описательностью и фабульностью, обязательной объективизацией лирического я» (О.В. Зырянов). Кроме того, упоминаются в исследованиях, посвященных поэтическому творчеству Огарева, жанры романса, баллады, молитвы, лирического монолога без обоснования их жанровой специфики.
Итак, проведя обзор критической и научной литературы, мы пришли к выводу о том, на сегодняшний день решен вопрос лишь о месте Огарева в истории освободительного движения и материалистической философии. Однако поэзия Н.П. Огарева представляет собой художественный феномен, не исследованный в полном объеме. В большей степени не освоенными являются вопросы, связанные с поэтикой, в том числе - поэтикой жанров. В целом, жанровая система лирики Огарева не была еще предметом специального изучения. Хотя отдельные жанры (лирическая новелла и песня, например) время от времени становились объектом внимания исследователей.
Библиографический список
1. Айхенвальд, Ю.И. Огарев [Текст] / Ю.И. Айхенвальд // Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей : в 2 т. - М. : ТЕРРА книжный клуб : Республика, 1998. - Т. 1. - С. 147 -150.
2. Анненков, П.В. Записка о Н.П. Огареве [Текст] / П.В. Анненков // П.В. Анненков и его друзья. Литературные воспоминания и переписка 1835 - 1885 годов. - СПб. : А.С. Суворин, 1892. - С. 117 - 119.
3.Большой энциклопедический словарь [Текст] / под ред. А.М. Прохорова. - М. : Большая Российская энциклопедия ; СПб. : Норинт, 1997. - 1456 с.
4. Боткин, В.П. Н.П. Огарев [Текст] / В.П. Боткин // Современник. - 1850. - № 1. - Отд. VI. - С. 42 - 74.
5.Венгеров, С.А. Н.П. Огарев (1813 - 1877) [Электронный ресурс] / С.А. Венгеров // Lib.ru/Классика : [сайт]. URL: http://az.lib.ru/o/ogarew n p/text 0010.shtml.
6.Григорьев, А.А. Русская изящная словесность в 1852 году [Текст] / А.А. Григорьев // Москвитянин. - 1853. - кн. I. - С. 1 - 64.
7.Гурвич, С., Птушкина, И. От изучения биографии к исследованию поэтики [Текст] / С. Гурвич, И. Птушкина // Вопросы литературы. - 1977. - № 3. - С. 270 - 275.
8. Добролюбов, Н.А. Литературные мелочи прошлого года [Текст] / Н.А. Добролюбов // Добролюбов Н.А. Сочинения : в 4 т. - М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1862. - Т. 4. - С. 393 -458.
9. Елизаветина, Г.Г. Н.П. Огарев (175 лет со дня рождения) [Текст] / Г.Г. Елизаветина // Литература. - 1988. - № 9. - С. 3 - 63.
10. Ермоленко, С.И. К теории лирического жанра: основные проблемы изучения [Текст] / С.И. Ермоленко // Семантическая поэтика русской литературы. К юбилею профессора Н.Л. Лейдермана : сб. науч. тр. / Урал. гос. пед. ун-т. - Екатеринбург, 2008. - С. 30 - 44.
11. Ермоленко, С.И. Лирика М.Ю. Лермонтова: жанровые процессы [Текст] / С.И. Ермоленко / Урал. гос. пед. ун-т. - Екатеринбург : Изд-во «АРГО», 1996. - 420 с.
12. Зубков, М. Эпическая поэзия Н.П. Огарева [Текст] / М. Зубков // Русская литература. - 1963. - № 4. - С. 89 - 99.
13. Иоффе, С.А. Николай Огарев [Текст] // С.А. Иоффе / Иоффе С.А. Стихов мелодия живая: Этюды о поэтах. - Иркутск : Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1983. - С. 38 - 64.
14. Комарова, Г.С. Поэтика лирических циклов Н.П. Огарева [Текст] : дис. ... канд. филол. наук : 10.01.01 / Комарова Галина Семеновна. - Саранск, 1982. - 150 с.
15. Мендельсон, Н. Н.П. Огарев [Текст] / Н. Мендельсон // История русской литературы XIX века / под ред. Д.Н. Овсянико-Куликовского : в 2 т. - М. : Изд-во т-ва «Мир», 1910. - Т. 2. - С. 220 - 225.
16. Огарев, Н.П. Избранные социально-политические и философские произведения [Текст] : в 2 т. / Н.П. Огарев ; под общ. ред. М.Т. Иовчука и Н.Г. Тараканова. - М. : Гослитиздат, 1956. - Т. 2. - 683 с.
17. Перцов, П.П. Н.П. Огарев [Текст] / П.П. Перцов // Философские течения русской поэзии / сост. П. Перцов. - СПб. : Типография М. Меркушева, 1899. - С. 163 - 172.
18. Рейсер, С.А. Н.П. Огарев [Текст] / С.А. Рейсер // Огарев Н.П. Стихотворения и поэмы : в 2 т. - Л. : Сов. писатель, 1937. - Т. 1. - С. 5 - 25.
19. Сквозников, В.Д. Лирический род литературы [Текст] / В.Д. Сквозников // Теория литературы : в 4 т. - М. : ИМЛИ РАН, 2003. - Т. 3 : Роды и жанры (основные проблемы в историческом освещении). - С. 421 - 465.
20. Степанищев, С.С. Н.П. Огарев [Текст] / С.С. Степанищев. - Л. : Ленингр.
типография № 11 Главполиграфпрома, 1964. - 60 с.
21. Чернышевский, Н.Г. Стихотворения Н. Огарева [Текст] / Н.Г. Чернышевский // Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч. : в 15 т. / под общ. ред. В.Я. Кирпотина. - М. : Гослитиздат, 1947. - Т. 3. - С. 564 - 565.
Bibliography
1. Aikhenvald, Yu. I. Ogarev [Text] / Yu. I. Aikhenvald // Aikhenvald Yu. I. Silhouttes of the Russian Writers: In 2 V. - Moscow: TERRA Book House: Republic, 1998. - V. 1. - P. 147 -150.
2. Annenkov, P. V. Notea About N. P. Ogarev [Text] / P. V. Annenkov // P. V. Annenkov and His Friends. Literary Memoirs and Correspondence of 1835 - 1885. St.-Petersburg: A. S. Suvorin, 1892. - P. 117 - 119.
3. Big Encyclopedia [Text] / Ed. by A. M. Prokhorov. - Moscow: Big Russian Encyclopedia; St.-Petersburg: Norint, 1997. - 1456 p.
4. Botkin, V. P. N. P. Ogarev [Text] / V. P. Botkin // Contemporary. - 1850. - № 1. -Section VI. - P. 42 - 74.
5. Chernyshevsky, N. G. N. Ogarev's Poems [Text] / N. G. Chernishevsky // Chernishevsky N. G. Comp. Works: In 15 V. / Ed. by V. Ya. Kirpotin. - Moscow: Goslitizdat, 1947. - V. 3. - P. 564 - 565.
6. Dobrolyubov, N. A. Literary Trifles of the Last Year [Text] / N. A. Dobrolyubov // Dobrolyubov The Works: In 4 V. Moscow; Leningrad: Publishing House of AN SSSR, 1862. - V.
4. - P. 393 - 458.
7. Grigoriev, A. A. The Russian Elegant Literature in 1852 [Text] / A. A. Grigoriev // Moskvityanin. - 1853. - № I. - P. 1 - 64.
8. Gurvich, S., Ptushkina, I. From Biography Study to Poetic Research [Text] / S. Gurvich, I. Ptushkina // Questions of Literature. - 1977. - № 3. - P. 270 - 275.
9. Ioffe, S. A. Nikolay Ogarev [Text] // S. A. Ioffe / Ioffe S. A. The Lively Melody of Poems: Etudes About Poets. - Irkutsk: The East-Siberian Publishing House, 1983. - P. 38 - 64.
10. Komarova, G. S. The Poetic of Ogarev's Lyric Cycles [Text] : Dis. ... Candidate of Philology: 10.01.01 / Komarova Galina Simeonovna. - Saransk, 1982. - 150 p.
11. Mendelson, N. N. P. Ogarev [Text] / N. Mendelson // The History of the Russian Literature of XIX Century / Ed. by D. N. Ovsyanniko-Kulikovsky: In 2 V. - Moscow: Publishing House of the Union «Peace», 1910. - V. 2. - P. 220 - 225.
12. Ogarev, N. P. Selected Socio-Political and Philosophical Works [Text]: In 2 V. / N. P. Ogarev; Ed. by M. T. Iovchuk and N. G. Tarakanov. - Moscow: Goslitizdat, 1956. - V. 2. - 683 p.
13. Pertsov, P. P. N. P. Ogarev [Text] / P. P. Pertsov // Philosophical Trends of the Russian Poetry / Compil. by P. Pertsov. - St.-Petersburg: Publishing House of M. Merkushev, 1899. - P. 163 - 172.
14. Reiser, S. A. N. P. Ogarev [Text] / S. A. Reiser // Ogarev N. P. The Writings: In 2 V. -Leningrad: Sov. Writer, 1937. - V. 1. - P. 5 - 25.
15. Skvoznikov, V. D. Lyrical Kind of Literature [Text] / V. D. Skvoznikov // The Theory of Literature; In 4 V. - Moscow : IMLI RAS, 2003. - V. 3: Kinds and Genres (Main Problems in the Historical Conception). - P. 421 - 465.
16. Stepanishchev, S. S. N. P. Ogarev [Text] / S. S. Stepanishchev. - Leningrad : Len. Printing Office № 11, 1964. - 60 p.
17. Vengerov, S. A. N. P. Ogarev (1813 - 1877) [Electronic Resource] / S. A. Vengerov // Lib.ru/Classic : [Site]. - Access Mode: http://az.lib.ru/o/ogarew n p/text 0010.shtml.
18. Yelizavetina, G. G. N. P. Ogarev (The 175th Anniversary of Ogarev's Birth) [Text] / G. G. Yelizavetina // Literature. - 1988. - № 9. - P. 3 - 63.
19. Yermolenko, S. I. Lermontov's Lyric: Genre Processes [Text] / S. I. Yermolenko / Urals State Pedagogical University. - Yekaterinburg: «ARGO» Publishing House, 1996. - 420 p.
20. Yermolenko, S. I. To the Theory of Lyrical Genre: Main Problems of the Study [Text] /
5. I. Yermolenko // Semantical Poetic of the Russian Literature. To the Jubilee of Professor N. L. Leiderman: Collection of Scientific Works / Urals State Pedagogical University. - Yekaterinburg, 2008. - P. 30 - 44.
21. Zubkov, M. The Epical Poetry of N. P. Ogarev [Text] / M. Zubkov // Russian Literature. - 1963. - № 4. - P. 89 - 99.
