CC BY
9
«ЛИРИЧЕСКИЙ МИР» КАК ОДНО ИЗ ПРОЯВЛЕНИЙ ЭКЗИСТЕНЦИОНАЛЬНЫХ ИСКАНИЙ ГЕРОЕВ ПРОИЗВЕДЕНИЙ Г. И. ГАЗДАНОВА ПРИ ВОСПРИЯТИИ ИМИ МУЗЫКИ
А. А. Кухтенкова
Ключевые слова: лексические текстовые парадигмы, лейтмотив, лирический мир.
Keywords: lexical textual paradigms, leitmotif, lyrical world.
DOI 10.14258/filichel(2021)1-09
Многие исследователи [Боярский, 2003; Диенеш, 1995; Красав-ченко, 2000; Кузнецова, 2013; Матвеева, 2001] подчеркивают «психологизм»/«автопсихологизм», «психологическую многозначность» произведений Г. И. Газданова, отражение в них «духовной психобиографии» [Асмолова, 2006, с. 5-6, 14]. Ю. В. Матвеева отмечает, что проза Г. И. Газданова характеризуется направленностью «творчества внутрь» и станет отныне достоянием русского литературного зарубежья, формой реализации и формой воплощения его экзистенциального самосознания» [Матвеева, 2001, с. 149].
Цель статьи — изучение лексической организации смежных лейтмотивов в творчестве Г. И. Газданова, а именно: выявление взаимодействия лексических репрезентаций двух сквозных в произведениях писателя лейтмотивов, определяющих специфику его творчества: поиски героев гармонического состояния (что определяется ими как «лирический мир») и музыка. Основной инструмент исследования — понятие «лексические текстовые парадигмы» (далее по тексту — ЛТП). Опираясь на работы В. В. Степановой, Н. С. Болотновой, Л. Г. Бабенко, Е. Е. Котцовой, мы определяем ЛТП как иерархически соотносящиеся текстовые объединения семантически и функционально сближенных слов, организованных по типу синонимов, или антонимов, или на основании ассоциативно-деривационных и гипонимических отношений, расширяющих свои границы в тексте, в том числе за счет индивидуально-авторских ассоциатов, а также интегрирующиеся с ними собственно текстовые словесные ряды (лексические повторы, кореференты, индивидуально-авторские ассоциативные объединения) (см. подробнее: [Кухтенкова, 2019, с. 8]).
Межтекстовый лейтмотив лирический мир отражает часть внутреннего мира героев писателя, их экзистенциальные поиски. Поиски гармонического существования, эмоциональной гармонии противопоставлены в романах напряженной работе, утомительным разрушительным усилиям для построения утешительной и положительной схемы, трагическому душевному изнеможению, душевной усталости как постоянно действующему медленному яду, состоянию тоски, постоянной печали, постоянному волнению, нервной дрожи, нервной депрессии, непонятной и беспредметной тревоге, тягостному томлению. Для героев, ищущих лирический мир, характерны контрастные состояния: счастливое спокойствие!судорожный восторг/эмоциональная катастрофа. Герой-рассказчик объясняет метаморфозную подмену действительности лирическим миром: действительность создаем мы, такую какой она нам нужна, какой она должна быть.
Микрополе лирический мир при помощи синонимов, ассоциатов, в том числе семантических «компаньонов» (см. подробнее: [Василенко, 2017, с. 13]) прежде всего актуализируется в последнем романе Гайто Газданова «Эвелина и ее друзья». Этот роман в «значительной мере итоговый, завершающий лирическую исповедь, начатую «Вечером у Клэр», и наименее изученный в форме «речевого потока». Газданов продолжает творить духовную автобиографию своего вымышленного героя, расширяя и обобщая авторское представление «о нравственно-гуманистических "опорах" человеческого существования в мире» [Алексеева, 2012, с. 94]. В названном романе репрезентация этого лейтмотива ассоциируется со счастьем, гармоничным состоянием героев. Союз друзей (герой-рассказчик, Мервиль, Артур, Андрей, Эвелина), их встречи герой-рассказчик определяет как погружение в коллективный сентиментализм или конфликты сентиментального характера, движение чувств, вздрагивающих, как флаги на ветру, что соответствует лирическому миру, связанному с трогательными отношениями, душевной гармонией; яркое сравнение передает острую, подвижную чувствительность, особую символическую значимость (флаги). В диалоге рассказчика и Мервиля в какой-то мере сближаются, но не отождествляются представления о лирическом мире и нирване: Это то, что тебя всегда пугало и что я, напротив, готов приветствовать каждый раз, когда у меня появляется эта возможность. — Нирвана? — сказал Мервиль. — Во всяком случае, состояние, которое не требует от тебя никаких усилий, в котором вообще нет таких понятий, как необходи-
мость, желание...22. Следовательно, понимание лирического мира варьируется в сознании героев, и один из них, видимо, не согласен в полном сближении этих двух состояний, так как нирвана соотносится с отрешением действия.
Временную потерю Мервилем лирического мира герой-рассказчик называет сентиментальным фиаско. Понятия «сентиментальное» и «романтическое» сближаются, но первое прежде всего подчеркивает чувственный/эмоциональный момент. Лексема романтический в текстах писателя связана с мечтательным настроением, состоянием, души героя, идеализацией действительности, игрой воображения (романтические мечты, романтические преувеличения, романтические представления, романтические причины, романтическая натура, наивно романтически).
Проявление лирического мира в состояниях Эвелины соответствуют ее бурным увлечениям (охватывало бурное чувство, бурные перемены, неудержимый разгон эмоционального движения, эмоциональные глубины, блаженное небытие). Ее чувства опережают события ... которые кончались так же внезапно, как начинались. Такое проявление лирического мира не связано с пониманием нирваны, о чем свидетельствуют наречие меры и степени внезапно, векторные антонимы кончаться/начинаться, синлексивный интенсив неудержимый разгон, синонимы-интенсивы (бурный/ое, неудержимый), образ множества глубины.
Лирический мир предполагает чувство влюбленности героя. Рассказчик говорит: В этот период моей жизни я тоже не представлял себе существования без мысли о Сабине, и это тоже был, конечно, лирический мир, где слова некоторых стихотворений приобретали магическое значение, понятное только ей и мне и еще, может быть, тому умершему поэту, который в случайном вдохновении сказал именно то, что должны были бы сказать мы.
Приведем частотность употребления ключевого словосочетания лирический мир: в романе «Эвелина и ее друзья» — 10 раз; в романе «История одного путешествия» — 5 раз, с метафорическими существительными (лирические пассажи, лирический океан, лирические путешествия, лирический поток); в романе «Пробуждение» — 4 раза (почти всегда — о поэзии); в романе «Призрак Александра Вольфа» — 3 раза в метонимическом словосочетании (лирические рассказы). Любовь Мервиля к Сильвестер неразделима с определенным музыкальным звучанием,
22 Здесь и далее цитирование фрагментов текста Г И. Газданова «Эвелина и её друзья» (1 968) осуществлено по изданию: Газданов Г И. Малое собрание сочинений. СПб., 2014.
которое характеризуется контекстуальными синонимами (лирические! прозрачные) и соотносится с лирическим настроем: И когда я встречаю взгляд ее глаз, — сказал Мервиль, прерывая себя, — мне кажется, что до меня доходят далекие звуки рояля, лирические и прозрачные, такие, которых я, конечно, никогда не слышал в действительности.
Текстовым синонимом к перифразе лирический мир выступает словосочетание лирическая стихия (на метонимической основе) как символ вдохновения. Катализатором является не только музыкальное звучание определенной душевной чувствительности, но и поэзия: ... возникновению поэзии — теоретически по крайней мере — предшествует какая-то лирическая стихия, движение чувств, какое-то, в конце концов, душевное богатство. Метафора лирическая стихия и фразеологизм душевное богатство подчеркивают характер интересов, избранности; движения чувств — значимый компонент в семантике лейтмотива лирический мир. Магия лирического мира подчеркивается состоянием Мервиля, которое ассоциируется с лирическим оцепенением: И вот теперь ты находишься в лирическом оцепенении (попал в плен лирической стихии = поглощен ею).
Ассоциативным фоном лирического мира выступает магическое эмоциональное устремление как стимул романтического отношения к жизни.
Основу лирического мира составляют романтические идеи (блаженного растворения, напоминающего сладостную смерть), ассоциативно связанные с иллюзиями и противопоставленные действительности (подробнее см.: [Кухтенкова, 2016]).
Мервиль как был, так и остался романтиком (идеалист-мечтатель. — А. К.). Я (рассказчик) считаю тебя неисправимым романтиком. Я считаю, кроме того, что ты никогда не хотел отказаться от своих иллюзий и измерить то расстояние, которое их отделяло от действительности. ... ты, бедный и беззащитный романтик. Таким образом, Мервиль и герой-рассказчик не представляют своего существования без лирического мира, его эмоционального богатства. Потребность иллюзорного мира передается синонимами сожаления о герое бедный, беззащитный, синонимическим компаньоном неисправимый.
Андрей, по причине эмоциональных блужданий Мервиля, называет его Дон Кихотом, чье бурное чувство счастья сравнивается с потерянным раем. Аллюзия на странствующего рыцаря подсказывает соответствие лирического мира романтическим преувеличениям. Лирический
мир героя противопоставлен действительности: вещи могут казаться им не такими, каковы они в действительности.
Герой-рассказчик лирический мир понимает как метаморфозный переход от действительности к иллюзиям, ему предшествует судорожное ожидание несбывшихся надежд. В определении судорожное здесь вкладывается отрицательное значение (слишком нетерпеливое), что проявляется и в подчеркивании ирреальности происходящего сочетанием насильственная правдоподобность, а частотность указанного состояния определяется прилагательным очередной. Судорожное желание создать себе какое-то подобие жизни, которое создает романтические преувеличения желаемого душевного существования героя.
Он признается в том, что его мысли о Сабине были лирическим миром, ... но все происходящее — результат необыкновенной и счастливой случайности и что это, конечно, не может быть длительным, как путешествие в поезде, как полет в аэроплане.
Между состоянием лирического мира (лирического/сентиментального путешествия на какое-то время) и возвращением в реальное существование находится состояние счастливой пустоты: Теперь все это было конечно, и одновременно с чувством избавления я ощущал ту счастливую пустоту, о которой я забыл за это время, в которую сейчас вливались эти мелодии... Я подумал тогда, что самое важное сейчас было все-таки именно это — звуковое путешествие...
Счастливая пустота воспринимается героем-рассказчиком как выход из лирического мира, но еще не действительная жизнь (промежуток между состоянием лирического транса и реальностью, переживанием случившегося). Теперь все это было кончено, и одновременно с чувством избавления я ощущал ту счастливую пустоту; Это было иллюзорным ограждением от внешнего мира и уходом от всего, что меня иногда так тяготило в отношениях с людьми и в необходимости поддерживать эти отношения. В целом, по отношению к союзу пяти друзей, используются такие антонимы, как отраженное «мнимое» существование, к которому они стремятся, что рассказчик определяет как ошибку, чем-то похожую на оптический обман и противопоставляет настоящей жизни. Именно это сравнение, с точки зрения рассказчика, передает сущность лирического мира. Сами герои, стремящиеся достичь лирический мир, не определяли его как оптический обман. Можно говорить о специальном создании противоречия в изображении лирического мира в произведении Г. И. Газданова: с одной стороны, он характеризуется как иллюзорный оптический обман, с другой — не раз изображался как ре-
альное счастье в любви молодых людей, как счастливое ощущение этой перемещающейся массы мускулов и чувств. Последнее не является иллюзией, миражом.
Рассказчик свидетельствует о том, что Мервилю все труднее и труднее вновь находить тот лирический мир, вне которого он не представлял себе счастья.;. все остальное имело для него второстепенное значение ... Герой-рассказчик с недоумением иногда вспоминал о Мервиле и его судорожных поисках лирического мира, без которого жизнь казалась ему пустой.
Представление о лирическом мире не всегда помогает Мервилю обрести гармоничное состояние: жизнь проходит в судорожных, но чаще всего неуспешных попытках найти какое-то гармоническое эмоциональное равновесие, которое иногда кажется мне недостижимым. Син-лекса гармоническое равновесие контрастирует с интенсивом судорожных, определяющим движение чувств к лирическому миру.
Межтекстовое ассоциативно-синонимическое поле лирический мир активно соотносится в языке произведений Г. И. Газданова с лейтмотивом музыка, который разнообразно представлен в текстах писателя [Андреева, 2010; Марков, 2011; Кадырова, 2013; Косенкова, 2014]. На протяжении всего текста романа «Эвелина и ее друзья» идет музыкальное сопровождение того, что связано с пониманием лирического мира, и музыка присутствует как «катализатор» этого состояния.
Первые строки этого романа можно рассматривать как «своеобразную увертюру, как его музыкальный код» [Алексеева, 2012, с. 95]. Два лейтмотива (лирический мир и музыка), несмотря на их близость (пересечение), не «покрывают» в текстах писателя друг друга. Лейтмотив музыка соотносится обычно с «музыкальнымрассказом», восприятием музыкального произведения героем, с именем композитора, искусством импровизатора, участием разных инструментов. В то время как лирический мир предполагает особое состояние, которое стремится сохранить в себе молодой герой, ищет его (нередко судорожно). И «катализатором» этого состояния является не только музыка.
Эти два лейтмотива трудно разделить в языке Г. И. Газданова: в одних романах, рассказах писатель акцентирует лирический мир/путешествия/сентиментальный транс вместе с музыкальным звучанием, в других — только музыкальный рассказ («Пробуждение», «Возвращение Будды», «Вечер у Клэр»). И при этом Г. И. Газданов не использует номинацию лирический мир, хотя это состояние героев, воспринимающих музыку. Но герои акцентируют внимание на самой музыке, а не на своем состоянии поглощенности лирическим миром.
Крайнюю степень неразделенности этих лейтмотивов находим в романе «История одного путешествия», где возникает художественный образ стремительного лирического потока жизни в рамках шумного музыкального рассказа: Володя уходил, оборачиваясь, и музыка все гремела вслед ему, все возвращалась — и потом, уже отойдя далеко, он все повторял про себя этот шумный, как мир, музыкальный рассказ. И тогда все, что он знал печального и нехорошего, скрылось и исчезло; и жизнь вдруг представилась ему, как стремительный лирический поток. — Только движение, только полет, только счастливое ощущение этой перемещающейся массы мускулов и чувств.
Дополнительные фрагменты микрополя «музыка» в романе «Эвелина и ее друзья» включают экспрессивизирующие текст метонимические словосочетания (звуковая тень, тень скользнула, исчезла, звуковое путешествие, звуковое движение), в романе «Возвращение Будды» — воздушный танец палочки и музыкальные переливы, а также имена композиторов, музыкальных произведений.
Описания музыкальных концертов являются для героев романа счастливым предзнаменованием лирического мира (было предрешено, суждено произойти). Видения-сны (в воображении) для героя-рассказчика (музыкальное вступление, в недалеком будущем) намекают на обретение желаемого состояния. В соответствии с этим меняется темпоральный вектор (не тогда, теперь, сейчас, вдруг): ... вдруг передо мной возникли: теплая ночь на Ривьере, стеклянный ресторан над морем и тот удивительный импровизатор, игра которого теперь в моем воображении была чем-то вроде музыкального вступления к тому, что сейчас происходило, что было предрешено и что уже существовало, быть может, в недалеком будущем, которое ожидало нас всех в этом случайном соединении: и что, вероятно, не могло произойти иначе, чем ему было суждено произойти. Здесь важен акцент на субъектноличност-ном переживании времени.
Поиски Мервилем лирического мира, его ожидание или его временная потеря — находят выражение в напоминаниях о любимых представлениях, иллюзиях: ... сейчас возникало представление о далеком и прозрачном мире (об иллюзиях, мечтах. — А. К.), похожем на удаляющийся пейзаж, облака, воздух, деревья, влажный шум реки. Исполнение знакомого произведения производит сильное впечатление на Мерви-ля: внутреннее волнение, смятение героя находит выражение и во внешнем проявлении (дернулось лицо), которые было не раз замечено рассказчиком и раньше. Выбор «Венгерскойрапсодии» композитора Ф. Листа не случаен, так как эта музыка проникнута импровизацией: обилие
мелизмов (всевозможные украшения звуков), лиричное, мелодическое развитие с контрастными элементами обеспечивают вариацию звучания и разнообразие музыкальных тем. Пунктирный аккомпанемент и ладовые обороты портретируют поиски героев лирического мира, это отмечает герой-рассказчик: По-видимому, игра пианиста полна совершенно определенного содержания. Ты видишь, и у тебя, и у меня она вызвала одну и ту же мысль. Музыкальный, а вместе с ним и лирический мир при помощи сравнения становится пейзажным, используется водная метафора и метонимический синестетический (тактильно-слуховой) образ: вливались мелодии и влажный шум реки.
Повторяющийся звук (плачущий и долгий) скрипки в романе «Призрак Александра Вольфа» выражает мельчайшие оттенки проявления человеческой души, которая стремится к лирическому миру: Играл оркестр венгерских цыган — с плачущими звуками скрипок, с неизменными и тягостно-соблазнительными удлинениями мелодии, которые внезапно обрывались и вслед за которыми начинался быстрый ритм... Маркерами переживания героя можно считать характеристику музыкального звучания через олицетворения мелодий (плачущие, тягостно-соблазнительные).
Для творчества Г. И. Газданова характерна антропоморфная музыкальная метафора (немая симфония), что не передается словами, фразами (родовая и видовая лексемы здесь становятся контекстуальными синонимами, противопоставленными указанной метафоре): То, что приближало ее к Мервилю, было похоже на немую симфонию, в которой слова были только далеким и неверным отзвуком чего-то, что не укладывалось в последовательность фраз и что было в эти минуты важнее всего другого. Немая симфония как далекий неверный отзвук имплицирует лирический мир.
Роман «Эвелина и ее друзья» заканчивается описанием гармонии музыки и человека, создающей лирическое состояние. Эта музыка звучит во время встречи пятерых друзей, что говорит о неразделимости их союза, объединенного идеей лирического мира. Против этого союза бессильны обстоятельства, время (так же, как год тому назад) и расстояние:
На эстраде певец в русской вышитой рубахе, с гитарой в руках пел глубоким баритоном и его гитаре вторил под сурдинку оркестр... Все было так же, как год тому назад. ... в это пространство, зал кабаре, не доходили и не могли дойти никакие отзвуки внешнего мира.
Итак, лейтмотив лирический мир в произведениях Г. И. Газданова представлен варьирующимся ассоциативным межтекстовым микро-
полем, центр которого сосредоточен на выражении иллюзорного состояния счастья, влюбленности, одухотворенности, гармонического существования. «Катализаторами» этого состояния, кроме музыки, являются поэзия, искусство. Выразителями этой семантики становятся, с одной стороны, контекстуально-синонимические сверхсловные единства, актуализирующие динамику чувствительности, ее интенсивность, с другой стороны, атрибутивные словосочетания, варьирующие название лирического мира.
Наиболее подробно и ярко лейтмотив лирический мир представлен в романе «Эвелина и ее друзья». Ассоциативно-синонимическое микрополе контрастно воспринимается на фоне подробно воссозданном во многих произведениях Г. И. Газданова состояниями душевной усталости, печали, ледяного томления, душевных катастроф. Явление лирического мира в произведениях Г. И. Газданова как результат поисков писателем сущности гармонического состояния перекликается с им же открытыми, похожими душевными состояниями, такими как третья жизнь (см. одноименный рассказ); полет как «устремление, порыв» (роман «Полет»), нирвана (роман «Возвращение Будды»).
Идея лирического мира особо значима в идиолексиконе Г. И. Газда-нова, поскольку это одно из ярких проявлений исповедального начала в произведениях писателя. Установлено, что изображение лирического и музыкального мира в языке произведений Г. И. Газданова активно взаимодействуют друг с другом. Кроме того, эти два лейтмотива локализованы в разных группах произведений писателя.
Библиографический список
Алексеева Н. В. Поэтические функции круга в романе Г. И. Газдано-ва «Эвелина и ее друзья» // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. 2012. № 4 (2). С. 95-97.
Асмолова Е. В. Своеобразие художественного психологизма в романах Газданова : дис. ... д-ра филол. наук. М., 2006.
Василенко А. Г. Графически выделенное слово в лексической организации текста (на материале художественных и публицистических произведений Ю. В. Трифонова) : дис. ... канд. филол. наук. Новосибирск, 2017.
Кухтенкова А. А. Лексико-тематическая сетка ассоциативно-семантического микрополя литературного героя (по роману Г. И. Газданова «Эвелина и ее друзья») // Вестник Брянского государственного университета. 2016. № 3. С. 141-147.
Кухтенкова А. А. Лексические текстовые парадигмы в языке произведений Г. И. Газданова: структура, семантика, функционирование : дис. ... канд. филол. наук. Новосибирск, 2019.
Лушникова Г. И., Осадчая Т. Ю. Реализация проблематики «реальное/иллюзорное» в постмодернистском романе Али Смит «Зима» // Филология и человек. 2020. № 2. С.114-126.
Мансков А. А. Сказка и реальность в новелле С. Д. Кржижановского «Украденный колокол» // Филология и человек. 2020. № 3. С. 87-97.
Матвеева Ю. В. Экзистенциальное начало в творчестве Гайто Газданова // Дарьял. 2001. № 2. С. 147-179.
Синегубова К. В. Лирический поиск в «разных стихотворениях» Д. Самойлова // Филология и человек. 2017. № 1.
Шубин Р. В. Двойничество в рассказах В. Шукшина (в аспекте русской герменевтики) // Филология и человек. 2015. № 4. С. 59-69.
Источник
Газданов Г. И. Малое собрание сочинений. СПб., 2014.
References
Alekseyeva N. V. Poeticheskiye funktsii kruga v romane G. I. Gazdanova «Evelina i yee druz'ya» [Poetic functions of the circle the novel by G. I. Gazdanov «Evelyn and her friends»]. Vestnik Vyatskogogosudarstvennogo gumanitarnogo universiteta [Vyatka state University for the Humanities Bulletin]. 2012. No 4.
Asmolova E. V. Svoyeobraziye khudozhestvennogo psikhologizma v romanakh Gazdanova [Originality of artistic psychologism in Gazdanov's novels]. Doctor of Philol. Diss. Moscow, 2006.
Vasilenko A. G. «Graficheski vydelennoye slovo v leksicheskoy organizatsii teksta (na materiale khudozhestvennykh i publitsisticheskikh proizvedeniy YU. V. Trifonova)» [Graphically marked words in lexical organization of text in Trifonov's literary and public writings by Yu. V. Trifonov)]. Cand. of Philol. Diss. Novosibirsk, 2017.
Kukhtenkova A. A. Leksiko-tematicheskaya setka assotsiativno-semanticheskogo mikropolya literaturnogo geroya (po romanu G. I. Gazdanova «Evelina i yee druz'ya) [A. A. Kukhtenkova The lexico-thematic grid of the associative-semantic microfield of the literary hero (based on the novel by G. I. Gazdanov «Evelina and her friends»)]. Vestnik Bryanskogo gosudarstvennogo universiteta [Bryansk state University Bulletin]. 2016. No 3.
Kukhtenkova A. A. Leksicheskiye tekstovyye paradigmy v yazyke proizvedeniy G. I. Gazdanova: struktura, semantika, funktsionirovaniye
[Lexical text paradigms in the language of works by G. I. Gazdanov: structure, semantics, functioning]. Cand. of Philol. Diss. Novosibirsk, 2019.
Lushnikova G. I., Osadchaya T. Yu. Realizatsiya problematiki «real'noye/illyuzornoye» v postmodernistskom romane Ali Smit «Zima» [Lushnikova G. I., Osadchaya T. Yu. Realization of the «real / illusory» problematic in Ali Smith's postmodern novel «Winter»]. Filologiya i chelovek [Philology & Human]. 2020. No 2.
Manskov A. A. Skazka i real'nost' v novelle S. D. Krzhizhanovskogo «Ukradennyy kolokol» [Manskov A. A. Fairy tale and reality in the novel by S. D. Krzhizhanovsky «The Stolen Bell']. Filologiya i chelovek [Philology & Human]. 2020. No 3.
Matveyeva Yu. V. Ekzistentsial'noye nachalo v tvorchestve Gayto Gazdanova [Existential theme the novel by G. I. Gazdanov]. Daryal [Darial] 2001. No 2.
Cinegubova K. V. Liricheskiy poisk v «raznykh stikhotvoreniyakh» D. Samoylova [Lyrical Search in «Different Poems» by D. Samoylov]. Filologiya i chelovek [Philology & Human]. 2017. No1.
Shubin R. V. Dvoynichestvo v rasskazakh V. Shukshina (v aspekte russkoy germenevtiki) [Shubin R. V Duality in V. Shukshin's stories (in the aspect of Russian hermeneutics). Filologiya i chelovek [Philology & Human]. 2015. No 4.
List of sources
Gazdanov G. I. Maloye sobraniye sochineniy [Small collection of works]. St. Peterburg, 2014.
