CC BY
138
Philology
УДК 882
DOI 10.21661/r-114635
П.Х. Хунарикова
Лирический герой в поэзии А.А. Блока
Аннотация
В статье рассматривается путь лирического героя от влюбленного романтика, отчаявшегося, потерявшего веру человека, до ожесточенного борца за новую Россию. Автор отмечает, что Александр Блок в русскую литературу, в художественную культуру человечества вошел, прежде всего, как гениальный поэт бурной порубежной эпохи.
| Ключевые слова: поэзия, лирический герой, лиризм, Блок, поэт.
P.Kh. Khunarikova
A lyric hero in Block's poetry
Abstract
In the article the way of lyric hero is examined, how he changed from an in love romantic, despairing, losing a faith man, to the bitter fighter for new Russia. The author also points that Alexander Block entered the Russian literature, fiction of mankind, as a brilliant poet of the era.
| Keywords: poetry, lyric hero, lyricism, Block, poet.
Александр Блок в русскую литературу, в художественную культуру человечества вошел, прежде всего, как гениальный поэт бурной порубежной эпохи. Но на протяжении всей его творческой жизни - параллельно со стихотворными циклами - создавалась и развивалась своеобразная проза поэта - критические и философско-публицисти-ческие статьи» очерки, рецензии, остросовременные, озаренные гражданской страстностью и глубоким лиризмом поэта и «человека бесстрашной искренности». Вряд ли дискуссионные сейчас отдаленные временем и пересмотренные духовным опытом нашей жизни замечания и суждения (даже признанных филологов), в которых явно сказывается недооценка литературных и общественных выступлений Блока. Д.Е. Максимов, автор первой фундаментальной и синтетической работы о прозе поэта [3], Максимов утверждает большую и живую ценность прозаического творчества Блока: органически связанно со стихами общими идеями. Оно во многом раздвигает круг проблем, поднимаемых поэтом в лирике, углубляет и проясняет их решение, прибавляет к его облику «нечто новое, исключительно
важное, самоценное»; именно в прозе концентрируются значительные для Блока темы народа и интеллигенции, стихии, культуры и цивилизации, отчеканиваются «формулы его борьбы с декадентством, индивидуализмом, эстетизмом», наконец, в ней более наглядно, может быть, чем в лирике поэта, обнаруживается «логика его внутреннего пути к народной революции».
Существенно и то, что высокое качество блоков-ских статей Д.Е. Максимов видит не только Вих тесной связи со временем, в причастности к прогрессивному движению эпохи, но и в эстетической значимости их формы. Признание «художественной органичности и поэтической убедительности блоковской прозы» [4, с. 32], ее «смысловой и эмоциональней емкости и лирической точности» [4, с. 44] непосредственно вытекает из выдвинутого тезиса исследователем Г.А. Ма-лофеева, что «общепринятое в критике дискурсивное мышление часто уступало место художественному методу» [4, с. 32]. «Музыкальная спаянность» содержания с блестящей артистичностью формы и дает право рассматривать статьи и очерки Блока как замечательное явление словесного искусства. Мастерство Бло-
i
Филология
ка-прозаика все чаще подчеркивается последнее время в работах не только советских литературоведов, но и зарубежных исследователей.
Неоднократные высказывания самого поэта о своеобразии стиля его статей и рецензий также вскрывают художественную природу его критической мысли. Развертывая комментарий к поразившей его в рассказе Л. Андреева фразе в целую картину, Блок признается, что в этой фразе он слышит «трепет, объяснимый только образно.
Тем не менее в большинстве статей и рецензий раннего и позднего Блока-критика импрессионистические тенденции не приобретают даже той относительной последовательности, до которой они доходили в критических выступлениях Бальмонта или Ин. Анненского. Еще в 1904 году, разбирая основной сборник критических статей Бальмонта «Горные вершины» и, конечно, оценивая этот сборник уже прославленного тогда в символистских кругах поэта вполне положительно, он позволил себе выразить - осторожно и почтительно- некоторую неудовлетворенность методом бальмон-товской критики. «Не может быть спора о том, - писал он в своей рецензии, - что «субъективная» критика глубже, могущественнее, живее той - отжившей. Но и в ней, - сколько бы ни открывались перед нами пышные горизонты, - мы все будем знать, что есть еще и еще неизведанные дали. Никто не подаст спасительно руки, указующей на целое, на полноту. И хочется, чтобы кто-то протянул эту руку» [1].
Выразившееся в этих словах стремление Блока найти какие-то решения и ответы, выводящие за пределы возможностей импрессионистической критики, не подлежит сомнению. Первоначально это стремление осуществлялось в духе соловьевских идей еще в первой статье Блока о поэзии (1901-1902). «Соловьев-ский элемент» определенно улавливается в рецензиях Блока: 1903 года - на вторую симфонию А. Белого и 1904-1905 годов - на сборник стихов Поликсены Соловьевой «Иней», на книги Брюсова «Urbietorbi» (вторая рецензия) и «Stephanos» (первая рецензия). Во всяком случае вполне очевидно, что к туманной и аморфной импрессионистической стихии в критике и в художественном творчестве он, даже в те годы, относился без идеализации и рад был противопоставить ей противоположный регулирующий принцип. Реализацию такого принципа Блок, между прочим, увидел в поэзии Брюсова. «Умея ковать стихи, - писал Блок, вторично рецензируя брюсовский сборник «Stephanos», - Брюсов умеет ковать и идеи, не давать им расплыться.
Блок не любил теоретизировать по поводу своих писаний независимо от того, стихотворными они были или прозаическими, но он оставил некоторые общие суждения о своей критике и о литературной критике вообще, которые полностью распространяются и на его собственную критическую прозу и на основании которых можно заключить, что он отделял ее от общераспространенной критической литературы и склонен был сближать с языком искусства.
Наиболее общим признаком, характеризующим художественную природу блоковской прозы, как уже было сказано, является живая индивидуальность поэта, его человеческая суть, растворенная в самых больших и самых малых, противоречивых и непрерывных элементах структуры и содержания прозаических произведений Блока.
Понятно, что названные особенности мы встречаем не только в блоковской прозе, но и в родственной ей поэтической критике его современников. И, однако, общность не мешает видеть глубокие индивидуальные отличия, которыми проза Блока на этом фоне выделяется.
О лиризме блоковской прозы, в сущности, уже шла речь в связи с общей характеристикой словесных, главным образом патетически-эмоциональных, лейтмотивов, сопровождающих или представляющих авторское я Блока в его статьях и рецензиях. Но лиризм прозаических произведений Блока, конечно, выходит за пределы этих лейтмотивов и разливается широкими волнами по тексту подавляющего большинства этих произведений, внося в них особую, в известной мере ритмизирующую их интонацию [2].
Блок не избегает анализа и умозаключений, но они пронизываются, окружаются, а иногда почти оттесняются у него наплывающим лирическим переживанием. Мысль Блока - глубокая, выстраданная, насыщенная эмоцией - не превращается в рационалистическую конструкцию, чаще всего лишена «исследовательского аппарата» (даже простые библиографические ссылки в его тексте - сравнительно редкое явление). Все это имеет прямое отношение к художественной органичности, «непреднамеренности», поэтической непосредственности блоковской прозы, но в этом же - причина ее недостаточной формально-логической вооруженности, ее «незащищенности».
Лиризм, разлитый в прозе Блока и резко изменяющийся в ней по степени своей интенсивности, то крайне снижая свою силу, то значительно ее, увеличивая, часто и даже чаще всего сосредоточивается в ее образах, образных скоплениях и сочетаниях. Лирическое начало вносит в художественный объект элемент поэтического синтеза. Художественный образ - локально-словесный или более широкий, входящий в произведение как значимая тематическая часть - также синтетичен, полисемантичен по самой своей природе, соотнесен с общим смыслом произведения, в потенции наполнен этим смыслом, а значит, обращен и к личности автора. В этом внутренняя связь обеих поэтических ипостасей - лиризма и образности - в поэтическом искусстве вообще и в прозе Блока [4].
Лирика Блока располагает целой системой генерализирующих средств. Одно из них - отсутствие конкретных бытовых и психологических мотивировок сюжетных ситуаций.
В лирических стихотворениях Блок создает социально - нравственные и психологически бытовые за-
124 Интерактивная наука | 10 • 2016
Philology
рисовки, поэт сразу вводит нас в атмосферу душевного состояния героя и дает этому состоянию нравственную оценку, не объясняя причин его возникновения. Изображение лирической ситуации обычно начинается с ее констатации.
Возникновение лирической ситуации, даже если обозначены условия и время ее появления, не мотивируется. В этих случаях конкретизируются, и то очень относительно, обстоятельства ее протекания, сама же ситуация сразу раскрывается как некая данность. В ряде произведений отсутствие конкретной мотивировки лирической ситуации подчеркивается прямым контрастом между восприятием героя и течением его мыслей, обретающих характер душевного прозрения. Мотивировка как бы остаётся за рамками стихотворения, а открывающая его картина природы или бытовая зарисовка, нередко служащее в лирике формированию настроения героя, предстают частью сложного душевного переживания, а не поводом к нему. Так, например, построены многие стихотворения цикла «Родина».
Даже в тех немногих стихотворениях, где есть элементы фабулы, в какой-то мере мотивирующие лирическую ситуацию, мотивировка не имеет определенности, что позволяет трактовать ситуацию широко и многопланово, - например, в стихотворениях «На железной дороге» и «Перед судом».
Возможность расширительного прочтения лирической ситуации увеличивается и за счет характера ее изображения. Рисунок лишь намечен, имеет вид наброска. Предметная, портретная, пейзажная детали всегда условны -либо за счет подчеркнутой импрессионистичное™, либо, наоборот, намеренной традиционности. Для читателя открывается возможность сотворчества, многовариантной конкретизации изображенного. Традиционная известная деталь занимает большое место, например, в цикле «Родина». Это и «плат узорный до бровей», и тройка, - и песня ямщика, нищие избы, поле, степь, коршун и т. д.
Такая деталь, уже встречавшаяся читателю сколько-нибудь знакомому с русской культурой, играет здесь роль своеобразной сноски, отсылая его к фольклору, к поэзии Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова, прозе Гоголя, драме Островского, живописи Нестерова, Врубеля.
Исследователи не раз отмечали склонность Блока к литературным реминисценциям - речевым и стилевым.
Очевидно, прием цитации используется Блоком и на более высоком уровне мирообразов; концепций, идейных трактовок. Составляющее характерную черту самых разных философских жанров художественное мышление аналогиями актуализирует в сознании читателя духовный опыт, накопленный человечеством, что помогает художнику встать на путь больших обобщений.
Литература
1. Александр Блок, Андрей Белый: Диалог поэтов о России и революции / Сост., вступ. ст. коммент. М.Ф. Пьяных. Библиотека студента словесника - М.: Высш. шк., 1990. - 687 с.
2. Блок А. Собр. соч. В 8-ми т. Дальше произведения Блока цитируются по этому изданию с обозначением тома - римской цифрой, страниц - арабской. - М. - Л., 1960-1963.
3. Максимов Д.Е. Критическая проза Александра Блока // Блоковский сборник. Тарту.
4. Маяковский В. Полное собрание сочинений в тринадцати томах. - М.: Гослитиздат, 1959. - Т. 12. - С. 21.
