CC BY
338
ФИЛОЛОГИЯИ РУС РУССКАЯ ФИЛОЛОГИЯ Ф. Хамрокулов
ЛИНГВОСПЕЦИФИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРНОСТИ СИНТАКСИЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ РУССКОГО И УЗБЕКСКОГО ЯЗЫКОВ
Ключевые слова: синтаксические связи, количественное отношение, управление, примыкание, согласование
Синтаксические связи в количественном отношении в русском и узбекском языках почти одинаковы: синтаксические связи сочинительного (открытый ряд, закрытый ряд), подчинительного (управление, примыкание) и координативного характера функционируют в обоих языках. Различия между синтаксическими связями русского и узбекского языков проявляются в различных вариациях.
Отдельные виды подчинительной связи активнее в одном языке по сравнению с другим. Так, согласование активно функционирует в русском языке, но пассивно в узбекском языке. Некоторые исследователи узбекского языка, например, А.Бердиалиев и Х.Мамадов, даже отрицают наличие согласования в системе словосочетания узбекского языка [4.]. Активное применение согласования в русском языке, пассивное - в узбекском отмечается и другими исследователями. Например, А.Чариев утверждает, что в русском языке широко применяется согласование. Для узбекского же языка согласование не характерно. Квантификаторы, квалификаторы (имеются в виду определения с разными значениями - Ф.Х.) и слова в узбекском
языке, находясь в препозиции, всегда сохраняют свою исходную форму, они не согласуются с определяемым в числе и падеже. Ср.: единственное число - яхши бола "хороший ребенок", множественное число яхши болалар "хорошие дети" [8, 48-49].
Функционирование примыкания намного активнее в узбекском языке, чем примыкание в русском языке. Примыкание в узбекском языке во многих случаях совпадает с согласованием в русском языке: определительные конструкции в русском языке образуются путем согласования, а в узбекском языке конструкции подобного характера образуется путем примыкания. Согласование в структуре словосочетания узбекского языка имеет место лишь в конструкциях, первый компонент которых выражен личными местоимениями I и П-го лица, и то они называются не согласованиями, а координативной связью [1]. Некоторые виды подчинительной связи, отсутствующие в одном языке, существуют в другом. Например, связь, называемая изафетом, характерна для узбекского языка [ 2.], но отсутствует в русском языке.
Термин изафет появился в тюркологии в связи с функционированием трех типов определительных словосочетаний, в соответствии с чем в грамматическую терминологию были введены понятия первого, второго и третьего изафета. Этим термином в арабском языке обозначаются сопряженное сочетание или присоединение одного имени к другому, т.е. определение имени при помощи последующего в родительном падеже.
При согласовании в русском языке определяющий компонент бывает подчиненным и в смысловом, и в грамматическом отношениях: мой карандаш - мои карандаши, твоя рука - твои руки и т.п. (Правда, в третьем лице, когда определение выражается формой родительного падежа, так как формы его, её. их в конструкциях его брат, ее отец, их мать относятся к типу не согласующихся определительных компонентов).
В узбекском языке такие определенные компоненты, как менинг «мой» сенинг "твой", унинг «его», оиланинг «семьи» и т.п., также являются не согласующимися компонентами. Они только, как и поясняющий компонент, семантически подчинены поясняемому и зависят от него лексически.
В узбекском языке между определяющими и определяемыми компонентами существуют несколько типов логико-грамматической связи. Логически определяющий компонент подчинен определяемому первый поясняет второй. Грамматически между этими компонентами существуют два вида связи: I) примыкание, 2) комбинированное согласование, когда второй, поясняемый компонент, принимает особые морфологические показатели - выразители категории лица и числа определяющего, 3) проявляется особая разновидность примыкания, когда определяющий компонент выражен причастной формой глагола [7, 68]
В узбекском языке, в отличие от русского, согласование в словосочетаниях типа менинг каламим, "мой карандаш", сизнинг дустингиз "ваш друг", может иметь скрытое выражение. Такие выражения отдельными исследователями отмечаются как одночленные определительные конструкции. Например, А.Сафаев подчеркивает, что "в узбекском языке двучленным определительным конструкциям, в которых определительный компонент выражается личными местоимениями 1-го и 2-гс лица единственного и множественного числа - менинг каламим "мой карандаш", сенинг аканг "твой старший брат", сизнинг шахрингиз "ваш город" могут по содержанию соответствовать и одночленные определительные конструкции, в которых выражено только определяемое с аффиксом принадлежности: каламим "мой карандаш", аканг "твой старший брат", шахрингиз "ваш город" и т.д. [7,69]. В этих определениях не учтено то, что согласование русского и узбекского языков в именных неюммуникативных конструкциях различается, что характеризуется законом лингвистической экономии и грамматической многофункциональности .
Определительные конструкции узбекского языка, в отличие от аналогичных конструкций русского языка, активно передают экономию за счет редукции определительного (поясняющего) компонента. Грамматическая многофункциональность характеризуется тем, что в подобных случаях маркеры притягательности -м (им), -иг (инг). -миз (-имиз).-нгиз (ингиз) кроме функции притя-жательности, в имплицитной форме выполняют и функцию определения в маркированном родительном падеже, в результате
чего и синтаксическая связь (согласование) между компонентами определительных конструкций имеет имплицитное выражение.
Существенные различия наблюдаются в материальных оформлениях (маркерах) подчинительной связи русского и узбекского языков.
Как известно, синтаксические связи в сопоставительно изучаемых языках тесно связаны со словоизменением, в свою очередь, словоизменение сильно переплетено с грамматическими категориями существительного и глагола. Поэтому подчинительная связь немыслима без грамматических категорий, ибо маркеры отдельных грамматических категорий одновременно являются средствами выражения подчинительной связи русского и узбекского языков.
Категория числа (единственности - множественности) одинаково характерна и для русского, и для узбекского языков. Маркерами категории числа выражается согласование в определительных конструкциях. В русском языке, в отличие от узбекского, единственное число переплетено со средствами выражения категорий рода и падежа, множественное число - со средствами выражения падежа. Значение рода во множественном числе нейтрализуется. Словом, в русском языке специальный маркер -грамматический выразитель множественного числа отсутствует. Согласование при определительных конструкциях выражается грамматическими средствами рода и падежа. Ср.: Наша школа -наши школы "бизнинг мактаб - бизларнинг мактабларимиз
В узбекском же языке множественное число выражается аффиксом -дар, единственное число имеет нулевую форму: китоб
- китоблар "книга - книги". В отличие от русского, при согласовании в узбекском языке выразитель множественного числа может отсутствовать: менинг >аламим "мой карандаш", менинг >аламларим "мои карандаши".
В русском и узбекском языках при выражении подчинительной связи активную роль играет категория падежа.
Падежи русского и узбекского языков в количественном отношении совпадают, они являются различными лишь при выражении подчинительных связей.
Выражение подчинительной связи с падежными склонениями в русском языке разнообразно и отличается от выражения подчинительной связи узбекского языка. Так, в русском языке при выражении подчинительной связи падежные показатели сопутствуют выразителям категорий числа и рода. Кроме этого, при подчинительной связи, например, при согласовании функционируют три вида падежной парадигмы с разными грамматическими маркерами; высокий стол "баланд стол" (им. п.), высокому столу "баланд столга"; интересная книга "к;изицарли китоб" - интересной книгой "цизицарли китоб билан", чистое небо "тиник; осмон" -чистого неба "тиник; осмонга". Синтаксическая связь подобного типа в узбекском языке имеет иной характер. Во-первых, в узбекском языке выразителем согласования при словосочетании (при определительных конструкциях) является только показатель родительного падежа; во-вторых, большинство определительных конструкций образуется при помощи примыкания; в-третьих, падежные показатели, кроме родительного, в редких случаях и именительного (при изафете), являются выразителями управления, а не согласования, т.е. падежные показатели узбекского языка при выражении согласования внутри словосочетания отсутствуют. Кроме этого, в узбекском языке выразителями подчинительной связи являются отдельные аффиксальные морфемы, а не флективные окончания, как в русском языке.
Характерным для узбекского языка является то, что при выражении отдельных типов подчинительной связи, показатели некоторых падежей могут иметь нулевую форму. Это свойственно показателям родительного (к;аратк;ич) и винительного (тушум) падежей узбекского языка, что не характерно для окончаний родительного и винительного падежей русского языка. Ср.: Чой ичди "выпил чая", Китоб ^иди "читал книгу" и т.д. Есть случаи, в которых при выражении подчинительной связи обязательно имеются показатели родительного и винительного падежей. Например, подчинительная связь между компонентами словосочетаний типа: Масжиднинг з^овлиси "двор мечети", Алининг китоби "книга Али", Алишерни курмок;"увидеть Алишера", одамларни ^урматцилмок; "уважать людей",
мадрасада уцимоц "учиться в медресе", институтни битирмо>
"закончить институт" имеет обязательную маркированную форму.
При выражении синтаксических (подчинительных) связей между русским родительным и узбекским (к;аратк;ич келишиги) падежами имеются существенные различия. В русском языке словоформа с родительным падежом иногда употребляется с предлогами, и вместе с предлогами эта словоформа выражает подчинительную связь. При выражении подчинительной связи узбекская словоформа с родительным пацежом не обращена к предлогу, сам предлог в узбекском языке отсутствует. Правда, словоформа с родительным падежом в узбекском языке иногда управляется послелогами, при которых выражается не согласование (координация), а управление. В таких случаях родительный падеж, его выразитель, выполняет стилистическую функцию, а не синтаксическую (грамматическую). Например, дарахтнинг орцасида яширинмок; -дарахт орк,асига яширинмо> "спрятаться за деревьями".
В русском языке, в отличие от узбекского, при выражении синтаксических связей словоформы с родительным падежом могут присоединяться и к глаголам (бояться учителя, написать письмо), что не характерно для словоформ с родительным падежом узбекского языка.
В узбекском языке, как и в русском, существительные категории одушевленности - неодушевленности различаются. Но эти различия при выражении синтаксической связи не имеют значения. В русском же языке категория одушевленности - неодушевленности при выражении синтаксической связи имеет свое влияние. Словоформы одушевленных существительных с родительным и винительным падежами имеют одинаковую маркерную оформленносгь: род. п. - сын - а; впн.п. - сына. В свою очередь, при выражении синтаксических связей неодушевленные существительные с именительным и винительным падежами имеют одинаковую немаркированную форму: Им.п. - дверь, вин.п. - дверь.
Наиболее существенное различие между падежами русского и узбекского языков выявляется в том, что при выражении синтаксических связей падежи русского языка употребляются вариативно - с предлогами и без предлогов. В этом отношении русские
падежи бывают: I) падеж, употребление которого сопровождается предлогами (предложный падеж); 2) пацежи, которые употребляются и с предлогами, и без предлогов (родительный, дательный, винительный, творительный падежи), 3) падеж, употребляемый без предлогов (именительный падеж) [5, 29-30]. При выражении синтаксических связей падежи (кел ишикл ар) узбекского языка такого деления не имеют. При выражении синтаксических связей в нем активно функционируют и единицы вспомогательных частей речи -союзы, предлоги, послелоги и частицы.
При выражении синтаксических связей в русском и узбекском языках союзы являются полифункциональными грамматическими средствами. Полифункциональность союзов при выражении синтаксических связей заключается в том, что они (союзы) представляются выразителями и сочинительных (сочинительные союзы), и подчинительных (подчинительные союзы) связей.
Союзы узбекского языка А.Бердиалиевым делятся на два вида: I) синтаксические, 2) семантические. Синтаксические союзы монофункциональны. При их помощи только присоединяются грамматически равноправные компоненты, между которыми осуществляется синтаксическая связь. Семантические союзы многофункциональны, они, во-первых, соединяют компоненты, между которыми осуществляется синтаксическая связь; во-вторых, значение синтаксических конструкций вытекает из значения союзов, при помощи которых образованы эти конструкции. Эта особенность союзов одинаково характерна и для русского, и для узбекского языков. Следует отметить, что деление союзов на синтаксические и семантические охватывает систему союзов и сочинительного, и подчинительного характеров.
При выражении синтаксических связей союзы синтаксического и семантического характеров одинаково (почти безразлично) функционируют в русском и узбекском языках. При выражении синтаксических связей существенное различие между русскими и узбекскими языками наблюдается в синтаксических конструкциях, образованных при помощи предлогов и послелогов.
Известно, что предложные образования синтаксических связей характерны для русского языка, послеложное образование - для
узбекского. Ш.Рахматуллаев утверждает, что и предлоги, и послелоги входят в состав словоформ, которым они сопутствуют [5, с. 77]. Поэтому в образовании словоформ они функционируют активнее, чем единицы других служебных частей речи.
Различие между предлогами русского языка и послелогами узбекского языка заключается в том, что предлоги являются выразителями подчинительной связи в синтаксических конструкциях, компоненты которых обладают предметным значением, значением предмета и его признака, значением предмета и его действия - состояния (ключ от квартиры, вредный для здоровья, выйти из дома). Предлоги при этом являются выразителями синтаксической связи в конст-рукциях, компоненты которых обозначают предмет и его действие -состояние (дадаси билан су^батлашмо^"разговор с отцом", укаси учун олмоц "взять для брата").
Синтаксическая связь, выразителями которой являются предлоги, в узбекском языке формируется при помощи словоформ с разными падежными показателями: ключ от квартиры -хонадоннинг калити (координация), вредный для здоровья (управление) - соглицга зарар (управление), выйти из дома (управление) - уйдан чигмог (управление). В отдельных случаях синтаксическая связь с предложным выражением русского языка в узбекском языке имеет эквивалент синтаксической связи и с послеложным, и падежным выражениями: вредный для здоровья
- соцлицга зарар II согаик учун зарар.
В русском языке при выражении подчинительных связей предлоги сопутствует словоформам разных падежных парадигм. Так, предлоги за, под сопутствуют словоформам в винительном и творительном падежах, предлог между - словоформам родительного и творительного падежей, предлог с - словоформам родительного, винительного и творительного падежей. Подобная особенность характерна при выражении подчинительной связи и для послелогов узбекского языка. Например, послелоги билан. учун. каби. оркали сопутствуют словоформам именительного падежа, послелоги кадар. томон. Караганда сопутствуют словоформам направительного (тушум келишиги) падежа;
послелоги бурун, илгари. кейин. бери. бош>а. кура и др. -словоформам переходного падежа.
При выражении синтаксических связей в русском и узбекском языках немаловажную роль играют и частицы. Функция частиц -обеспечение выразительности синтаксических связей, тесно связанных с явлением конверсии [6, 770].
В "Русской грамматике - 1980" имеется параграф, где частицы по функции делятся на: частицы-союзы, частицы-наречия, частицы-междометия и частицы-вводные слова, из них частицы-союзы (а, и, ведь, да, даже, так, просто, только, же, и, вот и, ну и, оно и, так как и др.) принимают участие при выражении * сочинительной связи, обладающей разными значениями . В узбекском языке, в отличие от русского языка, частицы под давлением конверсии являются выразителями и подчинительной связи, что утверждается исследованиями А.Бердиалиева [3.].
В узбекском языке частицы -у, -ю, -да, на, являются активными выразителями сочинительной связи внутри простого и сложного предложений. При помощи частиц -ми, -чи, -ну, шекилли, гуё, мисли и т.д. выражаются подчинительные связи внутри сложноподчиненного предложения узбекского языка: Она юраги сезгир эмасми, у Олимжоннинг кайфиятини сезиб юрарди. Айтчи обод гулшанинг цаер? Скажи-ка, где твой благоустроенный край?
Различие между синтаксическими связями русского и узбекского языков наблюдается и при выражении сочинительной связи. Известно, что при сочинительной связи образуются однородные ряды. При однородных рядах каждый" из компонентов может принимать морфологические показатели категорий падежа, числа и т.д. Иногда показатели грамматических категорий в обобщенном виде могут присоединяться только к последним компонентам сочинительного ряда. В подобных случаях последующий компонент сочинительного ряда может принимать аффиксы категорий числа, лица и падежа, что не характерно для последующих компонентов сочинительного ряда русского языка. Ср.: примеры журнални, китобни, газетани, журналларни, китобларни, газеталарни, варагламог - "перелистывать
журналы, книги, газеты" - журнал, китоб, газеталарни
варагламог - "перелистать журналы, книги, газеты" и т.д.
При выражении синтаксических связей активную роль играют не только флективные показатели грамматических категорий лица, числа, рода, падежа, но и аффиксальные морфемы грамматических категорий падежа, числа, лица; союзы, предлоги, послелоги и частицы в функции союзов, немаловажную роль играют и лексические единицы всех знаменательных частей речи. При выражении синтаксических связей функционируют и такие языковые средства, которые, как и просодические явления, имеют тесную связь с лексическими единицами отдельных знаменательных частей речи.
Мы понимаем, что указанная работа не исчерпывает полностью проблему синтаксической связи в сопоставительном плане, поскольку изучение синтаксических связей в сопоставительном аспекте только начинается, динамизируется и в ближайшей перспективе будет развиваться.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бердиалиев А. Координатив алока хакида // Узбек тили ва адабиёти. - 1983.-№ 2.
2. Бердиалиев А.;Носиров X. Узбек тилида изофали конструкция-лар. //УТА. - 1973,-№3.
3. Бердиалиев А. Ук.докт.дисс. Его же Эргаш гапли кушма гапларда синтактик алока ва синтактик мунособатлар. /Тошкент, Университет. 1993.
4. Мамадов X., Бердиалиев А. Суз бирикмаларида мослашув борми?/ /Узбек тили ва адабиети. - 1973,- № 3.
5. Рахматуллоев Ш. Узбек ва рус тилларини киёслаш. - Тошкент: Узбекистан, 1953.
6. Русская грамматика. Том I. - М.: Наука, 1980.
7. Сафаев А. Исследование по синтаксису узбекского языка. Ташкент: Фан, 1965.
8. Чариев. Синтаксико-семантические признаки родительного падежа в узбекском и английском языках. - Ташкент: Фан, 1990.
Лингвоспецифические характерности синтаксических связей русского и узбекского языков
Ф. Хамрокулов
Ключевые слова: синтаксические связи, количественное отношение, управление, примыкание, согласование
В статье на базе объемного фактологического иллюстративного материала рассматриваются лингвоспецифические характерности синтаксических связей русского и узбекского языков. Особое внимание уделяется классификации синтаксических связей по способу и средствам их выражения, а также по выражаемым семантическим оттенкам. В статье всесторонне характеризуются показатели грамматических категорий глаголов - доминирующих элементов при глагольном управлении, а также аффиксальные морфемы, грамматические категории падежа, числа, лица, союзы, предлоги, послелоги и частицы в функции союзов. Немаловажную роль играют и лексические единицы всех знаменательных частей речи, выполняющих в предложении различные синтаксические функции.
Linguospecific Characteristics of Syntactical Ties between Russian and Uzbek Languages
F.Khamrokulov
Key words: syntactical ties, quantitative relation, government, adjoining, agreement
Designing on the premise of voluminous illustrative factological material, the author dwells on linguospecific characteristics of syntactical ties of Russian and Uzbek languages. Special attention is paid to classification of syntactical ties according to the way and media of their expression; expressive semantic shades being taken into account as well. The author universally characterizes the indices of grammatical categories of verbs - dominating elements providing verbal government: affixed morphemes; categories of case, number, person; prepositions and postpositions; particles; conjunctions. Lexical units of all semantic parts of speech performing various syntactical functions in the sentence are of no minor role either
