CC BY
238
УДК 75:081 ББК 45.2
Новикова Вера Павловна
кандидат филологических наук доцент
кафедра английского языка и методики обучения английскому языку Челябинский государственный педагогический университет
г.Челябинск Novikova Vera Pavlovna Candidate of Philology Associate Professor Chair of English Language and Methodology of English Language Teaching Chelyabinsk State Pedagogical University Chelyabinsk veranovik @mail.ru
Лингвопоэтический анализ образа сада
(на основе рассказа К. Мэнсфилд «Блаженство») A Linguopoetic Analysis of the Image of Garden
(on the basis of K.Mansfield's novel "Bliss")
Целью данной статьи является рассмотрение главных содержательных и языковых аспектов, участвующих в создании художественного образа сада в произведении К. Мэнсфилд «Блаженство». Для достижения цели исследования автор использует лингвопоэтический анализ, который позволяет оценить созданный образ максимально качественно и объективно, раскрывая особенности авторского мировидения.
The article below considers content and language aspects contributing to the formation of the image of garden in Katherine Mansfield's short story "Bliss". To attain the goal of the research the author uses linguopoetic method, which allows to achieve an objective and qualitative assessment of the image under consideration, along with revealing author's picture of the world.
Ключевые слова: лингвопоэтический анализ, художественный образ, образа сада, Кэтрин Мэнсфилд, Эдем.
Key words: linguopoetic analysis, artistic image, the image of the garden, Katherine Mansfield, Eden.
Специфика художественного знака, по словам Ю.М. Лотмана, заключается в том, что в искусстве обозначаемое (содержание) передается всей моделирующей структурой произведения, т.е. текст становится знаком; а составляющие текст единицы - слова, которые в языке выступают как самостоятельные знаки, в поэзии (в литературе вообще) становятся элементами знака, который в
искусстве определяется не как материальная данность, а как пучок функций [6]. По мнению Бахтина, «...каждый текст (как высказывание) является чем-то индивидуальным, единственным и неповторимым, и в этом весь смысл его (его замысел, ради чего он создан). Это то в нем, что имеет отношение к истине, правде, добру, красоте, истории» [2]. В художественном тексте все подчинено эстетическому идеалу художника. И образы автора, и персонажи, определяемые как основополагающие категории художественного текста, являющиеся носителями субъективного и объективного, служат ключами для восприятия и интерпретации эмотивного пространства текста [3]. По мнению Е.Борисовой, литературный образ - это конкретная, и в то же время обобщенная картина бытия, отражающая в той или иной мере мировосприятие художника слова, созданная им при помощи вербальных средств и художественно-композиционных приемов, и имеющая эстетическое значение. Качественное своеобразие литературно-художественного образа проявляется в том, что он создается с помощью естественного человеческого языка, который является материалом для художника слова. При создании образа не только тропы и фигуры речи, но и языковые единицы разных уровней (слово - словосочетание - предложение), вошедшие в узус, реализуют двойственность своей природы и выступают в преобразованном виде, являясь средством выражения не только основного содержания (фабулы), но и метасодержания (создания художественной действительности и эмоционально-эстетического воздействия на читателя) [4]. Г.Н. Поспелов отмечает и такое свойство художественных образов, как «эмоциональная выразительность деталей», и то, что они «всегда являются основным и самодовлеющим средством выражения содержания произведений» [7].
В рамках данной статьи проводится лингвопоэтический анализ образа сада. Лингвопоэтика объясняет, какими языковыми средствами и приемами эксплицируются смыслы в художественном тексте и оказывается эмоционально-эстетическое воздействие на читателя. При таком анализе непременно должны быть учтены сюжетно-композиционные характеристики произведения и актуа-
лизированные в нем данные вертикального контекста. Объем привлекаемой за-текстовой информации определяется как интенцией текста, так и интенцией интерпретатора. Цель лингвопоэтического анализа «состоит в том, чтобы определить, как та или иная единица языка включаются автором в процесс словесно-художественного творчества, каким образом то или иное своеобразное сочетание языковых средств приводит к созданию эстетического эффекта» (цит. по [4]). В отличие от лингвостилистического анализа, которому может быть подвергнут любой отрывок из любого текста, лингвопоэтический разбор можно начинать только тогда, когда прочитано и прочувствовано все произведение целиком. От исследователя требуется проникновение в идейный замысел писателя, знакомство с его мировоззрением и эстетической позицией, способом художественного мышления, отношением к культурно-филологической традиции [1].
Рассмотрим, какие глубинные смыслы несёт образ сада в произведении новозеландской писательницы К.Мэнсфилд «Блаженство». Несколько слов об авторе. К.Мэнсфилд по праву считается мастером новеллы, глубокого психологического анализа. В прозе К. Мэнсфилд отражены все философские искания той эпохи: роль инстинктов в поведении человека, описанные З.Фрейдом, «коллективное бессознательное» и «архетипы», открытые К.Юнгом, психологические теории М.Пруста и С.-Г.Коллет, мифологизм Д.Лоуренса, «интуитивизм» А.Бергсона и «поток сознания» У.Джеймса. Следуя чеховской традиции, автор показывает противоречивость, духовное одиночество, психологическую незрелость своих героев. Рассказ «Блаженство» входит в состав сборника рассказов "Bliss and Other Stories", вышедшего в свет в 1920 году. Сад в произведении К. Мэнсфилд «Блаженство» является важнейшим художественным образом, метафорически представляющим жизнь главной героини Берты Янг. Остановимся пoдpoбнee на описании героев новеллы: Берты Янг, её мужа Гарри и мисс Фултон. Говорящие фамилии - излюбленный приём английских авторов. Используя имя Bertha (германское имя, в его основе лежит такой ко-
рень как bert/berht, что означает свет, светлый) и фамилию Young (от англ. young - молодой, юный, неопытный), новеллистка с самого начала раскрывает внутреннюю сущность Берты - молодой, жизнерадостной женщины. Подтверждением данной трактовки служат многочисленные эпитеты и развёрнутые метафоры, используемые автором для характеристики Берты. Характеризуя Берту, автор выливает на страницы книги «потоки солнечной энергии и Света»: «But in her bosom there was still that bright glowing place—that shower of little sparks coming from it» [KM.]. Главная героиня находится всегда в движении, проявляя черты детского непринуждённого поведения. Использование инфинитивов, относящихся к лексико-семантической группе глаголов «действия», повтора синтаксической конструкции при перечислении, создают очень динамичную картину, ещё раз подтверждая активность и жизнелюбие героини: «Although Bertha Young was thirty she still had moments like this when she wanted to run instead of walk, to take dancing steps on and off the pavement, to bowl a hoop, to throw something up in the air and catch it again, or to stand still and laugh at—nothing—at nothing, simply» [KM.]. Отсутствие экспозиции и риторический вопрос, представляющий внутреннюю речь героини с использованием настоящего времени Present Simple и личного местоимения you как бы вводят читателя в круг знакомых Берты, делают его участником происходящего, погружают в определённую атмосферу. Именно с читателем Берта делится своим счастьем: «What can you do if you are thirty and turning the corner of your own street, you are overcome, suddenly, by a feeling of bliss—absolute bliss!..» [K.M.]. Художественная манера Мэнсфилд несёт в себе черты импрессионизма: её язык синкретичен, описания наполнены цветом, игрой полутонов и контрастов, характерных не только для описания природы, материального мира, но и мира души человека. Описание тёмной прохладной комнаты появляется сразу после описания солнечного состояния Берты: «It was dusky in the dining-room and quite chilly. But all the same Bertha threw off her coat; she could not bear the tight clasp of it another moment, and the cold air fell on her arms» [K.M.]. Прием контраста подобен монтажу, широко применяемому в кинематографе. Кон-
трапункт создают два несовместимых кадра, приводя к рождению нового смысла, новых интерпретаций на стыке. Контрапункт в литературном тексте создаётся Мэнсфилд, когда один смысловой пласт контрастирует с другим. Монтаж - особая форма художественного мышления, интерпретация материала путём отбора, сочетания отдельных фрагментов изложения или изображения. Монтаж в литературе осуществляется проще и легче, ибо возможности его в смысле различного рода опущений здесь гораздо шире, чем в кино, где зрительная логика не допускает той свободы отклонений, которую может позволить себе логика словесного, мысленного повествования (цит.по [5]). Роль детали, показанной крупным планом (или на первом плане в глубинной композиции), объединяет язык кино с современной прозой. Именно благодаря технике литературного монтажа образ сада становится ключевым в раскрытии внутреннего мира героини. В преддверии вечеринки, на которую Берта и её муж пригласили представителей так называемой «богемы» (they had people coming to dinner), делая последние приготовления, Берта распахивает окно в сад. Эффект монтажа позволяет оставить весь сад на заднем плане и поместить в фокус главную деталь - грушевое дерево: «The windows of the drawing-room opened on to a balcony overlooking the garden. At the far end, against the wall, there was a tall, slender pear tree in fullest, richest bloom; it stood perfect, as though becalmed against the jade-green sky. Bertha couldn't help feeling, even from this distance, that it had not a single bud or a faded petal» [K.M.J. Использование инверсии, уточняющей конструкции, создаёт эффект затемнения, когда изображение постепенно появляется из темноты. Читатель как бы переводит взгляд в глубину сада и глазами Берты смотрит на дерево. Использование эпитетов с положительной коннотацией - slender (стройный), perfect (идеальный), прилагательных в превосходной степени fullest, richest bloom, уверенность Берты в «непорочности» дерева: not a single bud or a faded petal, передаёт восторженное состояние Берты, её идеалистическую, во многом детскую картину мира. Сравнение дерева с кораблём, которому способствует метафорическое употребление слова becalmed (англ. becalme - зашти-
леть (о судне)) на фоне успокоившегося неба-моря (against the jade-green sky) создаёт ещё один мощный образ корабля-странника, нашедшего свой покой в бухте семейной жизни. Обратимся к деталям, представляющим «общий план» сада. В создании кинематографического эффекта общего плана участвуют многочисленные цветы: «Down below, in the garden beds, the red and yellow tulips, heavy with flowers, seemed to lean upon the dusk.... How strong the jonquils smelled in the warm room. Too strong?» [KM.]. Они яркие, благоухающие, меланхоличные. К Мэнсфильд воздействует на различные чувства читателя благодаря не только зрительным, но и «одорологическим» образам. Цветы можно сравнить с представителями богемы, которых ожидает Берта и её муж на ужин, и которым К. Мэнсфилд даёт ироничные говорящие фамилии: The Norman Knights, Eddie Warren (Нормандские Рыцари - прародители, основатели Британской цивилизации; Эдди -Кроличья Нора, гость, чей костюм и манеры напоминают кролика из «Алисы в стране чудес» Л.Кэролла). Интересно, что перечисляя все, из чего складывается жизнь Берты, из чего проистекает её состояние полного счастья и блаженства, главная героиня новеллы ставит в один ряд друзей, книги, музыку, портниху и даже нового повара, который готовит великолепные омлеты. Таким образом, автор иронизирует над обывательским мышлением Берты.
Быстрая смена крупного плана, и в фокус попадают две кошки, одна -серая, другая - черная, крадущиеся по саду: «A grey cat, dragging its belly, crept across the lawn, and a black one, its shadow, trailed after» [K.M.]. Использование глаголов с семантикой медленного вкрадчивого движения (drag, creep, trail), цветовых прилагательных (grey, black) придаёт данной сцене зловещий характер. Берта с отвращением отворачивается от окна, передергивая плечами. Читатель понимает, что Сад с его «безупречным» грушевым деревом, с прекрасными цветами оказывается в опасности. Но Берта ещё не знает об этом, она ещё полна восторженного чувства и света, переполняющих её. Появление следующей героини, подруги Берты (her women-finds), мисс Пёрл Фултон (aHra.pearl - жемчужина, река в США; aHra.Fulton - крупнейший рыбный рынок в США, пере-
кликается со словом англ. fool - дурачить), вносит новые краски в новеллу. Автор использует эпитеты, относящиеся к холодной цветовой гамме. Серебром переливается платье мисс Фултон, повязка на её платиновых волосах; лунный свет проходит сквозь её тонкие пальцы. Берта любуется ею как предметом искусства, как какой-то диковинкой. Мисс Фултон трансформирует сознание Берты, Берта высвечивает в своей памяти образ дерева, и на какое -то мгновение дерево, залитое серебряным светом луны, отождествляется Бертой с мисс Фултон: «And still, in the back other mind, there was the pear tree. It would be silver now, in the light of poor dear Eddie S moon, silver as Miss Fulton» [K.M.]. Берта С восторгом демонстрирует подруге сад, распахивая занавески, словно театральный занавес: "There!" she breathed. And the two women stood side by side looking at the slender, flowering tree. [K.M.]. Благодаря глаголу stood (англ. stand - статичное состояние) и использованию ing формы глаголов look (смотреть) и flower (цвести), создаётся эффект стоп-кадра. Далее автор сравнивает дерево с горящей свечой (like the flame of a candle). Сама свеча неподвижна, но её пламя трепещет, зрительно увеличивается, пытается дотянуться до самой луны: «Although it was so still it seemed, like the flame of a candle, to stretch up, to point, to quiver in the bright air, to grow taller and taller as they gazed—almost to touch the rim of the round, silver moon» [K.M.]. Столь яркая метафора с цепочкой инфинитивов, относящихся к лексико-семантической группе глаголов «действия» (to stretch - растягиваться, to quiver - трепетать, to grow - расти), завораживает читателя, создаёт атмосферу загадочности. Данный эпизод отсылает читателя в начало повествования, где с помощью инфинитивов такой же лексико-семантической группы описывается молодая жизнерадостная Берта. В фокус как бы попадает сразу два кадра, жизнерадостная Берта и мистическое, залитое серебром дерево. Охваченная своими чувствами, Берта уверена, что мисс Фултон разделяет её эмоции, испытывает такой же трепет перед удивительной тайной бытия. Ещё одним из проявлений монтажа в литературе является техника внутреннего монолога, особо подчёркивающая эффект сгущения времени. Прямые вопросы, вплетён-
ные в повествование и выделенные в отдельные строки, максимально приближают читателя, делают его участником повествования. «How long did they stand there? ...and wondering what they were to do in this one with all this blissful treasure that burned in their bosoms and dropped, in silver flowers, from their hair and hands?» [K.M.]. Образ сада и дерева появляется ещё раз в конце произведения, когда Берта становится случайным свидетелей обмена интимными нежностями между своим мужем и мисс Фултон, когда она понимает, что её муж изменяет ей с другой женщиной. Для полного понимания глубинной информации, заложенной в произведении, и адекватного декодирования индивидуально-авторского замысла читателю необходимо обладать определенными фоновыми знаниями и общефи-лoлoгичecкoй эрудицией. Совокупность знаний историко-культурного плана носит название «(глобальный) вертикальный контекст» и помогает прочитать художественный текст «между строк» [1]. Так, в данном тексте нет прямых аллюзий на библейский сад Эдем и Дерево познания. Однако, обладающий фоновыми знаниями читатель вдруг до конца раскрывает значение главных образов произведения: сада и грушевого дерева. Ведь именно в райском саду люди испытывали блаженство неведения, о котором нам все время говорит автор, которое выступает лейтмотивом всего произведения. Средствами реализации лейтмотива «Блаженство» в тексте выступают повторяющиеся лексемы, тропы, фразы, относящиеся к семантическому полю, которое неразрывно связано С темой рая (a feeling of bliss—absolute bliss!.. divine to happen.. perfect.. I'm too happy—too happy ..she had everything). Эти слова-лейтмотивы приобретают обобщенно-символическое значение, которым свойственна высокая смысловая и эмоциональная насыщенность. Две ползущие на животах по саду кошки отсылают читателя к образу ползущего змея-искусителя, который подтолкнул Еву на грехопадение. Холодная, скользкая, таинственная мисс Фултон - причина грехопадения Гарри, тоже ассоциируется со змеёй. Сексуальное влечение, которое Берта впервые испытывает по отношению к своему мужу во время вечеринки, соотносится с искушением. Само состояние эпифании, внезапного оза-
рения, напоминает состояние Евы, познавшей суть бытия: «Oh, what is going to happen now?" she cried [K.M.]. Сталкиваясь с пониманием своей собственной несостоятельности в мире, Берта, подобно Еве, испытывает душевные муки. Грушевое дерево, символ чистого и прекрасного, становится ключом познания трагического и безнравственного. Идеальный внешний и внутренний мир рушится, изгнание из «рая» происходит навсегда. Сад в конце новеллы превращается в «земную юдоль».
Лингвопоэтической анализ, подразумевающий выделение ключевых аспектов концептуального и эмотивного содержания, использование культурного кода, позволил внести уточняющие акценты в образ сада, а через него и в образ главной героини. Именно такой метод дает возможность оценить созданный образ максимально качественно и объективно, познакомиться с особенностями авторского мировидения, открывая для себя значение его внутренних потаённых смыслов.
Библиографический список
1. Ахманова, О.С Вертикальный контекст как филологическая проблема [Текст] / О.С.Ахманова, И.В.Гюббенет // Вопросы языкознания. 1977. - № 3. - С. 47-54.
2. Бахтин, М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа [Текст] / М.М. Бахтин // Литературно-критические статьи. - М., 1986. - С. 473 - 500.
3. Бабенко, Л. Г. Лингвистический анализ художественного текста: теория и практика: учебник: практикум [Текст] /Л. Г. Бабенко, Ю. В. Казарин. - М.: Флинта: Наука, 2009. -496 с.
4. Борисова, Е.Б. Художественный образ в английской литературе XX века автореф. дис.....д-ра. филол. наук [Текст] / Е.Б. Борисова. - Самара, 2010. - 18 с.
5. Курочкина, М.А. Лингвистический механизм создания эффекта монтажа в литературе [Электронный ресурс] / М.А. Курочкина // http://www.cspu.ru/uchenomu/magazines/2011 9.pdf
6. Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история [Текст] / Ю.М. Лотман. - М.: Языки русской культуры, 1996. - 464с.
7. Поспелов, Г.Н. Введение в литературоведение [Текст] // Г.Н. Поспелов. - М.: Высшая школа, 1988. - 588 с.
8. Mansfield, K. Bliss and Other Stories [Электронный ресурс] / K.Mansfield // http://www.gutenberg.org/files/44385/44385-h/44385-h.htm
Bibliography
1. Akhmanova, O.S. Vertical context as a philological problem [Text] / O.S. Akhmanova, I.S. Gubbenet // Questions of the language studies. 1977. -№3. P. 47 - 54.
2. Bakhtin, M.M. The Problem of the Text in Linguistics, Philology, and the Human Sciences: An Experiment in Philosophical Analysis [Text] / M.M.Bakhtin // Literary Criticism Articles. - M., 1986.- P. 473 - 500.
3. Babenko, L.G. Linguistic Analysis of Literary Texts: Theory and Practice. [Text] / L.G Babenko, U.V.Kazarin - M.: Flinta: Nauka, 2009. - 496 p.
4. Borisova, E.B. Artistic Image in English Literature of the XX Century. Author's Abstract of the Dissertation of Doctor of Philology [Text] / E.B.Borisova. - Samara, 2010. - 18 p.
5. Kurochkina M.A. Linguistic Mechanism of Montage Effect Making in Fiction [Electronic resource] / M.A.Kurochkina // http://www.cspu.ru/uchenomu/magazines/2011 9.pdf
6. Lotman, J.M. Inside the Thinking Worlds. Human - Text - Semiosphera - History [Text] / J.Lotman.- M.: Languages of Russian Culture, 1996. - 464p.
7. Pospelov G.N. Introduction into Literature Studies [Text] // G.N. Pospelov. -M.: High school, 1988.- 588 p.
8. Mansfield, K. Bliss and Other Stories [Electronic resource] / K.Mansfield // http://www.gutenberg.org/files/44385/44385-h/44385-h.htm
