CC BY
57
Е. Б. Борисова. Лингвопоэтическая значимость словосочетаний 6 создании образа природы.
Так, например, слово Münzmallorka, служащее для обозначения солярия, включает в себя две основы: "Münze", что означает «деньги, монета», и "Mallorka", то есть название острова в Средиземном море. Соединение этих двух основ не случайно: Мальорка является излюбленным местом отдыха состоятельных немцев, где можно хорошо загореть. Дословный перевод данного новообразования невозможен. А при передаче только денотата «солярий» слово теряет как свою экспрессивность, так и свою «свежесть». Однако данный перевод представляется единственно возможным.
Как показывает исследование, при переводе с немецкого молодежного языка на русский возникает много трудностей, которые связаны как с лингвистическими, так и экстралингвистическими факторами (особенностями менталитета, уровнем развития молодежного подъязыка в России, наличием/отсутствием того или иного денотата в одном из пары языков). Выбор пути решения конкретной задачи зависит от многих факторов (целевой аудитории, коммуникативной ситуации и т. д.), но в любом случае при переводе на русский язык необходимо передать языковую живость и юмор, креативность и эмоциональность немецкого молодежного языка. Возможно, удачные варианты перевода войдут в русский язык молодежи, что таким образом будет способствовать развитию и обогащению его словаря.
Примечания
1. Augenstein S. Funktionen von Jugendsprache: Studien zu verschiedenen Gesprächsstylen des Dialogs Jugendlicher mit Erwachsenen. Tübingen, 1998; Neuland E. Jugendsprachen - Spiegel der Zeit // Internationale Fachkonferenz 2001 an der Bergischen Universität Wuppertal. Fr. a. M., 2003; Neuland E. Jugendsprache. Heidelberg, 1999; Потапова Р. К. К опыту создания баз данных неологизмов молодежной речи конца XX - начала XXI века // Вестник Московского университета: сб. ст. М., 2003. C. 120128; Henne H. Jugend und ihre Sprache: Darstellung, Materialien, Kritik. Berlin, 1994; Schlobinski P. Jugendliche und "ihre" Sprache. Sprachregister, Jugendkulturen und Wertesysteme. Empirische Studien. Opladen; Wiesbaden, 1998; Schlobinski P., Kohl G., Ludewigt I. Jugendsprache. Fiktion und Wirklichkeit. Opladen, 2003; David B. Jugendsprache zwischen Tradition und Fortschritt: ein aktuelles Phänomen im historischen Vergleich. Alsbach; Bergsten, 1987.
2. Schlobinski P., Kohl G., Ludewigt I. Указ. соч.; David B. Указ. соч.; Januschek F. Thema "Jugensprache". Bremen, 1989.
3. Hä?? Jugendsprachе unplugged. Ein Lexikon der Jugendsprache. Berlin; München, 2008. Далее в тексте это издание цитируется с указанием страниц в круглых скобках.
4. Henne H. Указ. соч.
5. Schlobinski P. Указ. соч.
6. Там же. С. 62.
7. Augenstein S. Указ. соч. C. 2.
8. Schlobinski P. Указ. соч. С. 27.
9. Там же. С. 29.
10. Henne H. Указ. соч.; Schlobinski P. Указ. соч.; Schlobinski P., Kohl G., Ludewigt I. Указ. соч.
11. Schlobinski P. Указ. соч. С. 30.
12. Там же. С. 30-31.
13. Там же. С. 30.
УДК 81'42
Е. Б. Борисова
ЛИНГВОПОЭТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ СЛОВОСОЧЕТАНИЙ В СОЗДАНИИ ОБРАЗА ПРИРОДЫ И ПРОБЛЕМА ПЕРЕВОДА (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА И. ВО «ВОЗВРАЩЕНИЕ В БРАЙДСХЕД»)
Статья посвящена изучению лингвопоэтической функции словосочетаний в контексте художественного произведения и проблеме филологического перевода фрагментов текста, содержащих пейзажные описания. Анализ эмпирического материала проводится на примере отрывка из романа Ивлина Во «Возвращение в Брайдсхед» на английском языке и его переводного варианта.
The author considers a philological approach to translation essential while rendering word-combinations in verbal art from Russian into English. Special attention should be paid to the functioning of usual and occasional word-combinations in the context of a literary work as well as to the quality of the target language. The study is based on the nature description from the novel "Brideshead Revisited" by E. Waugh.
Ключевые слова: словосочетание, лингвопоэти-ческая функция, образ природы, вертикальный контекст, перевод, узуальные/окказиональные словосочетания.
Keywords: word-combination, linguopoetic function, image of nature, vertical context, translation, usual/occasional word-combinations.
Сложность проблемы изучения словосочетаний заключается в том, что дихотомия «язык -речь» достаточно условна, границы между ее полюсами не всегда четко различимы [1]. Постепенность взаимоперехода «язык - речь» заставляет предположить, что существует единый, весьма протяженный лингвистический континуум (ре-чеязыковое пространство), в рамках которого язык и речь предстают как полюса многоступенчатой шкалы или, скорее, как экстремальные области спектра с размытыми границами между участками» [2].
В своем анализе словосочетаний мы, вслед за А. С. Микоян и С. Г. Тер-Минасовой, будем исходить из того, что в любом тексте можно выделить обычные, «узуальные» словосочетания,
© Борисова Е. Б., 2010
не создаваемые говорящим (пишущим) каждый раз заново, а воспроизводимые им в потоке речи, и словосочетания необычные, даже уникальные, обладающие лингвопоэтической значимостью, т. е. созданные автором с целью оказания определенного эмоционально-эстетического воздействия на читателя [3]. Об этих двух тенденциях следует помнить переводчику, чтобы не исказить стилистической тональности текста и не снизить лингвопоэтических качеств переводного текста. Анализ словосочетаний в таком плане может дать интересные результаты, когда речь идет о термине «перевод» как части филологического анализа [4]. Теоретическая значимость нашей работы заключается в дальнейшем развитии филологического подхода к переводу, согласно которому художественный перевод должен осуществляться на основе филологического и культурологического анализа текста, рассматриваемого в вертикальном контексте. Разработанная методика сравнительно-сопоставительного анализа на уровне словосочетаний поможет проникнуть в существо текста оригинала и максимально объективно оценить текст перевода. В качестве эмпирического материала мы воспользуемся отрывком из романа И. Во «Возвращение в Брайдсхед» в оригинале и переводе на русский язык. Это произведение явилось объектом многочисленных литературоведческих исследований, однако в сопоставительном плане не изучалось подробно.
«Возвращение в Брайдсхед» - одна из наиболее значимых и показательных книг писателя, широко известная как в Англии, так и за ее пределами. Эта книга - воспоминания главного героя о своей юности, проведенной в поместье Брайдсхед [5]. Во оказывается тонким пейзажистом, живописцем, сумевшим нарисовать яркие и живые картины тех мест, с которыми связана юность Чарльза Райдера. По мнению Г. А. Анджапаридзе, «дом, поместье, окрестности Брайд-схед по праву могут считаться самостоятельными героями книги» [6].
Действительно, несмотря на свою немногочисленность, пейзажные описания в романе занимают важное место. Первое, что бросается в глаза, даже при беглом взгляде на эти описания, - это попытка принять авторскую «отстраненную» позицию. Автор-рассказчик как бы наблюдает пейзаж со стороны. Пейзаж становится фоном, на котором разворачивается действие:
"(...) Beyond and about us, more familiar still, lay an exquisite man-made landscape. It was a sequestered place, enclosed and embraced in a single winding valley. Our camp lay along one gentle slope; opposite us the ground led, still unravished, to the neighbourly horizon, and between us flowed a stream - it was named the Bride and rose not two miles away at a farm called Bridesprings, where we
used sometimes to walk to tea; it became a considerable river lower down before it joined the river Avon - which had been dammed here to form three lakes, one no more than a wet slate among the reeds, but the others more spacious, reflecting the clouds and the mighty beeches at their margin. The woods were all of oak and beech, the oak grey and bare, the beech faintly dusted with green by the breaking buds; they made a simple, carefully designed pattern with the green glades and the wide green spaces - Did the fallow deer graze here still? -and, lest the eye wander aimlessly, a Doric temple stood by the water's edge, and an ivy-grown arch spanned the lowest of the connecting weirs" [7].
«(...) А дальше вокруг нас, еще более знакомый, расстилался изумительный искусственный ландшафт. Мы находились в замкнутой, отгороженной от мира неширокой долине. Наш лагерь был разбит на одном ее отлогом склоне, еще нетронутый противоположный склон поднимался перед нами к близкому дружественному венному горизонту, а между нами протекала речка -она называлась Брайд и брала начало всего в каких-нибудь двух милях отсюда возле живописной фермы, название Брайдспринг, куда мы нередко ходили пешком после обеда, ниже, перед тем как слиться с Эвоном, она становилась внушительной рекой, а здесь, перегороженная плотинами, разливалась, образуя три пруда, один -как мокрая сланцевая плитка в камышах, зато два других широко и свободно вмещали в себя отражения облаков и могучих буков. В лесу росли одни дубы и буки: дубы - черные, голые, буки - чуть припорошенные зеленью лопнувших почек; купы деревьев живописно и просто обступали то маленькую зеленую прогалину, то широкую зеленую поляну - паслись ли еще на них пятнистые олени? - а у воды, чтобы взгляд не блуждал бесцельно, был построен дорический храм, и последний водослив венчала увитая плющом арка» [8].
Сопоставительный анализ эмпирического материала на уровне словосочетаний проводился нами с привлечением материала различных английских и русских толковых словарей, в том числе и словарей сочетаемости слов [9]. Особое внимание при анализе материала было уделено качеству языка-цели, т. е. русского языка, который рассматривался прежде всего с точки зрения соблюдения норм его лексико-фразеологи-ческой сочетаемости.
В тексте отрывка много обычных, неконнота-тивных словосочетаний, легко воспринимаемых в речи. На русский язык они передаются узуальными словосочетаниями, соответствующими оригиналу как по содержанию, так и по форме: "wet slate" - «мокрая сланцевая плитка», "an ivy-grown arch" - «увитая плющом арка», "the lowest
Е. Б. Борисова. Аингвопоэтическая значимость словосочетаний 6 создании образа природы.
weir" - «последний водослив», "man-made landscape" - «искусственный ландшафт». Взятые изолированно, вне контекста, эти русские словосочетания можно считать вполне приемлемыми для перевода данных английских словосочетаний. Однако, когда они «внедряются» в ткань произведения словесно-художественного творчества, далеко не все из них оказываются оправданными эквивалентами оригинальных словосочетаний. Так, атрибутивное словосочетание "an ivy-grown arch" переведено как «увитая плющом арка», "the lowest of the connecting weirs" - «последний водослив». Соединенные глаголом «венчать» (в форме прошедшего времени «венчала»), в русском тексте они производят комическое впечатление (ср.: ". and ivy-grown arch spanned the lowest of the connecting weirs" - «... и последний водослив венчала увитая плющом арка») из-за неуклюжего сочетания существительного «водослив» (которое в русском языке употребляется, в основном, как технический термин) с устаревшим глаголом «венчать», употребляющимся преимущественно в поэтической речи. Между тем в английском языке слово "weir" толкуется как "a dam in a stream to raise the water level or divert it's flow" и гораздо более известно широкому англоязычному читателю, чем русскоязычному, технический термин «водослив». В то же время глагол "to span" лишен поэтических коннотаций и употребляется в повседневной речи, например: "A small bridge spanned the pond".
Следует также еще раз сказать о необходимости глубокого проникновения в вертикальный контекст романа, без знания которого невозможно понять, а следовательно, адекватно перевести художественное произведение с одного языка на другой [10]. В данном отрывке, например, есть предложение: ".where we used sometimes to walk to tea", которое является обычным для англичанина. Оно передано в русском переводе такой же обычной (хотя перевод в данном случае свободной) фразой: «.куда мы нередко ходили пешком после обеда» (речь идет о ферме Брайдспрингс). Русское предложение звучит гладко на «языке-цели». Тем не менее для правильного понимания этого предложения необходимо обладать определенным фоновыми знаниями, поскольку автор описывает воспоминания главного персонажа о своей юности, проведенной в английском поместье, где был определенный уклад жизни с традиционными пятичасовыми чаепитиями. Однако в переводе это не ощущается, так как «to tea» превращается в ничего не значащую русскую фразу «после обеда». Таким образом, предложение теряет особый английский колорит.
Пренебрежение русского переводчика вертикальным контекстом сказалось на качестве перевода и в следующем предложении. Сравнивая
один из прудов со сланцевой плиткой, И. Во пишет: "one (the lake) no more than a wet slate among the reeds.". Переводчик передает данное предложение в соответствии с нормами русского языка, однако без каких бы то ни было комментариев и пояснений: «один - как мокрая сланцевая плитка в камышах.». Для англичанина слово "slate" содержит представление о привычном мире окружающих его вещей: это материал, которым покрыты крыши английских загородных домов и городских особняков - "а piece of construction material used for roofing". В русском языке атрибутивное словосочетание «сланцевая плитка» в словарях не зафиксировано, а существительное «сланец» и прилагательное «сланцевый» имеют пометки «тех.» и «геол.» и толкуются, соответственно, как «горная порода, отличающаяся слоистостью своего строения (.), сланцевые породы». Таким образом, для русского читателя сравнение пруда со сланцевой плиткой останется непонятным и неуместным.
Следует отметить, что, к сожалению, некоторые узуальные словосочетания, не представляющие, казалось бы, особой трудности при переводе, переданы не совсем верно средствами русского языка. Например, словосочетание с определениями в постпозиции "the oak, grey and bare" переведено: «дубы, черные и голые», хотя у английского прилагательного "grey" в русском языке есть прямой эквивалент «серый», который в данном случае более точно передает цвет стволов деревьев ранней весной в авторском тексте.
Нарушает норму сочетаемости русского языка предикативная конструкция «.вмещали отражение облаков» (о прудах) вместо оригинальной ".reflecting the clouds", так как вода может «отражать что-либо», но не «вмещать отражение». Вызывает сомнение и правомерность употребления переводчиком обстоятельств меры и образа действия «широко и свободно» к сказуемому «вмещать», вместо английского прилагательного в сравнительной степени "more spacious", поскольку в тексте оригинала речь идет не о глубине прудов, а о площади, которую они занимают: ".the others (the lake) more spacious, reflecting the clouds.". К тому же наречие меры «широко» в сочетании с глаголом «вмещать» противоречит нормам сочетаемости русского языка.
Узуальное словосочетание "(made) a simple, carefully designed pattern" дает читателю представление об изображаемой местности, напоминает ему, что описываемый пейзаж создан трудом человека ("man-made"). Русское глагольное словосочетание с адвербиальными эпитетами «живо и просто обступали» (о деревьях) звучит нелепо и громоздко.
С другой стороны, русские варианты словосочетаний "gentle slope" и "mighty beeches" не
противоречат нормам сочетаемости русского языка и могут считаться приемлемыми: «отлогий склон» и «прибрежные буки».
К сожалению, попытки переводчика передать необычные английские словосочетания на русский язык в большинстве случаев терпят неудачу. Так, например, "an exquisite man-made landscape" переведено как «изумительный искусственный ландшафт».
Известно, что английскому слову "landscape" в русском языке соответствуют два слова: «ландшафт» и «пейзаж». Переводчик предпочел слово «ландшафт», может быть, потому, что в этом слове отражена «искусственность» пейзажа. Тем не менее окказиональное русское словосочетание «изумительный искусственный ландшафт» звучит «неуклюже» и вряд ли может быть признано эквивалентом английского "an exquisite man-made landscape". Это происходит, по-видимому, еще и потому, что существительное «ландшафт» не воспринимается носителями русского языка так же естественно, как существительное "landscape" англичанами, так как первое пришло в русский язык из немецкого только в XVIII в., т. е. гораздо позже, чем английское слово "landscape", пришедшее в английский язык из голландского гораздо раньше. В сочетании с прилагательным «искусственный» слово «ландшафт» воспринимается русским читателем как географический термин и не производит необходимого эстетического воздействия.
Вызывает сомнение и попытка русского переводчика создать русское окказиональное словосочетание «дружеский горизонт», звучащее неуклюже по-русски, вместо английского необычного атрибутивного сочетания "(to) the neighborly horizon".
Русскую метафору «слабо припорошенные зеленью лопнувших почек» (о буках) нельзя считать удачным эквивалентом английского словосочетания "...faintly dusted with the green of the breaking buds", поскольку глагол «припорошить» (быть припорошенным) в русском языке употребляется лишь тогда, когда речь идет о сыпучих субстанциях, т. е. о снеге, пыли, песке, муке, сахарной пудре и т. д.
Проведенный сравнительно-сопоставительный анализ описаний, создающих образ природы и их переводов на уровне словосочетаний, позволил выявить недостатки русского языка перевода (прежде всего, нарушение норм лексико-фра-зеологической сочетаемости слов) и наметить возможные пути преодоления этих недостатков, в частности, предложено дифференцированно подходить к легковоспроизводимым синтагматическим единицам и окказиональным, индивидуально-авторским словосочетаниям:
1) соблюдение норм (в первую очередь лек-сико-фразеологической сочетаемости) языка перевода;
2) необходимость разграничения тех частей текста, где автор пользуется готовыми, легко-воспроизводимыми единицами языка, и тех частей текста, где он проявляет себя как художник слова. В первом случае достаточно подобрать в языке перевода соответствующие узуальные словосочетания, не противоречащие нормам этого языка; во втором случае переводчику следует постараться донести до читателя лингвопоэти-ческие качества оригинальных словосочетаний с помощью равноемких образных выражений на языке перевода.
Данный анализ не имел целью найти недостатки у переводчика или усомниться в его компетентности. Нашей задачей было показать общую тенденцию, характерную для многих переводов прозаических произведений. В некоторых случаях наш анализ может показаться излишне педантичным. Однако такая педантичность была необходима, чтобы обратить внимание исследователей и переводчиков на качество русского перевода, которое страдает из-за того, что игнорируются нормы языка перевода. Результатом такого пренебрежения становится не всегда высокое качество формы переводного текста, которое приводит к искажению содержания оригинальных образов и, как следствие, к утрате лингвопоэтических качеств аутентичного текста.
Примечания
1. Савицкий В. М., Кулаева О. А. Концепция лингвистического континуума. Самара, 2004. С. 96.
2. Там же. С. 18-19.
3. Микоян А. С., Тер-Минасова С. Г. Малый синтаксис как средство разграничения стилей. М., 1981.
4. Задорнова В. Я. Словесно-художественное произведение на разных языках как предмет лингвопоэ-тического анализа: дис. ... д-ра филол. наук. М., 1992; Борисова Е. Б. Прагматика художественного перевода // Прагматика высказывания и текста. Самара, 1999. С. 139-144; Натитник А. В. Творческое использование языка и его границы при переводе: дис. . канд. филол. наук. М., 2006.
5. Анджапаридзе Г. А. Предисловие к третьему изданию избранных произведений И. Во. М., 1982. С. 9.
6. Там же. С. 18.
7. Waugh E. Brideshead Revisited. Harmondsworth, 1987. P. 25.
8. Во И. Мерзкая плоть. Возвращение в Брайдс-хед. М., 1982. С. 204-205.
9. Longman Dictionary of Contemporary English. L., 1998; Dictionary of English Language and Culture. L., 1996; Хорнби А. С. Конструкции и обороты современного английского языка. М., 1960; Гальперин И. Р. Большой англо-русский словарь: в 2 т. М., 1979; Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка. М., 1995; Демидов П. Н., Морковкин В. В. Словарь сочетаемости слов русского литературного языка. М., 1983.
10 См.: Гюббенет И. В. К проблеме понимания литературно-художественного текста (на английском материале). М., 1981.
