CC BY
48
Е. Ю. Балашова
ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ КОНЦЕПТ НАДЕЖДА В РЕЛИГИОЗНОМ ХРИСТИАНСКОМ ДИСКУРСЕ (НА СИСТЕМНО-ЯЗЫКОВОМ И ТЕКСТОВОМ МАТЕРИАЛЕ)
Данная статья посвящена исследованию национальной специфики лингвокультурного концепта «надежда» в религиозном православном и протестантском типах дискурса. Для получения более полного представления о структуре религиозного христианского дискурса в целом автор использует как системно-языковой, так и текстовый материал с применением лингвокогнитивного и лингвокультурного подходов к его анализу и интерпретации.
Исследование разнообразных видов дискурса является одной из наиболее актуальных проблем современной когнитологии и лингвокультурологии. Были созданы языковая, речевая, социо-коммуникативная, лингвокультурная, лингвосемиотическая и психолингвистическая модели дискурса. Однако изучение этого языкового феномена одновременно с позиций лингвокогнитивного и лингвокультурного подходов позволяет, на наш взгляд, существенно приблизиться к пониманию принципов его построения, а также выявить общенациональные и специфические особенности в составе такой сложно структурированной единицы, как дискурс.
Таким образом, мы предлагаем лингвокогнитивный и лингвокультурный анализ концепта надежда в православном и протестантском подвидах религиозного христианского дискурса, проведённый на текстовом и системноязыковом материале лексикографических источников. Представляется важным упомянуть, что данный лингвокультурный концепт является одной из трёх концептуальных доминант, пронизывающих религиозный христианский дискурс на семантическом, лексическом, ассоциативном, системно-языковом и текстовом уровнях.
Исследования лингвистического воплощения религиозного христианского дискурса показали, что его смысловым стержнем или концептуальной доминантой являются концепты вера, надежда, любовь. Однако необходимо подчеркнуть, что, хотя они и составляют единое целое в религиозном христианском дискурсе, вера, надежда, любовь представляют собой самостоятельные концепты, являясь необходимыми членами когнитивнодискурсивной парадигмы.
Прежде чем анализировать особенности употребления репрезентантов концепта надежда на текстовом уровне, необходимо выявить их семантическое наполнение и деривационные связи на уровне системно-языкового материала, а также выделить ядерные компоненты для всех лексем, объективирующих данный концепт и образующих единое семантическое поле.
По данным ПЦСС1 концепт надежда объективируют четыре единицы: надейный = надёжный, надеемый = чаемый, ожидаемый, нажелатися = надеяться и надеяние = надежда, ожидание. ССРЯ2 представляет 42 репрезентанта исследуемого концепта, 19 из которых обладают отрицательной коннотативной окраской (малонадёжный, безнадёжный, ненадёжный, пронадеяться и т. д.). Поскольку единицы надежда и надёжный присутствуют в словообразовательном гнезде, как в специализированном, так и в общеязыковом словарях, они
составляют ядро семантико-когнитивного поля концепта надежда в светском и религиозном православном дискурсах.
Целесообразно сравнить экспликаторы концепта hope в английском языке с экспликаторами концепта надежда в русском языке и сопоставить семантическую структуру совпавших единиц по данным толковых словарей современного русского и английского языков, а также словарей церковнославянского языков и библейских словарей протестантских издательств.
HCBD3 и ODB4 представляют только базовую лексему-репрезентанту, объективирующую концепт hope в английском языке. Общеязыковые словари современного английского языка предлагают достаточно разветвлённое словообразовательное гнездо лексемы hope. Так, по данным NARCT5 концепт hope объективируется следующими единицами: hope, hopes, hopefulness, hopeful, hopelessness, hopeless. MWT6 включает в гнездо лексемы hope такие дериваты, как hope, hopeful, hoping, hopeless, hoper. CIDE7 выделяет следующие единицы, номинирующие исследуемый концепт: hope, hopeful, hopefully, hopeless,
hopelessly, hopelessness.
Таким образом, при сопоставлении данных библейских и общеязыковых словарей английского языка совпадает только базовая единица, объективирующая концепт hope в английском языке. Представляется необходимым сравнить семантическую структуру базовой лексемы-репрезентанта концепта надежда / hope в русском и английском языках.
ТСЖВЯ8 определяет надежду как:
1) упованье, состоянье надеющегося;
2) опора, прибежище, приют;
3) отсутствие отчаянья, верящее выжиданье и призыванье желаемого, лучшего;
4) вера в помощь, в пособие (полагай надежду на Бога).
Компонентный анализ дефиниций лексемы надежда, представленных в
ПЦСС, позволяет выделить следующие семы в составе лексемы надежда: ожидание, желание, чаяние. Чаяние определяется как «ожидание, предположение, надежда и страх».
ODB выделяет такие единицы в семном составе лексемы hope, как
1) dependence on the faithfulness to God; 2) Christians must be strong in hope.
Зависимость надежды от веры фиксируется и ПЦСС, где вера определяется как 1) доверенность или вера, соединённая с упованием, - по выражению Сираха -вера надежды = несомненное ожидание помощи Божьей, отсюда вера чудодейственная; 2) твёрдость, постоянство в вере и уповании.
HCBD приводит следующие дефиниции лексемы hope:
1) trustful expectation, particularly with reference to the fulfillment of God’s promises;
2) anticipation of a favorable outcome under God’s guidance;
3) confidence that what God has done for us in the past guarantees our participation in what God will do in the future;
4) God is the ultimate ground and object of hope;
5) NT hope centers on the second coming of Christ;
6) Christian hope is the gift of God.
Сравнительный анализ семного состава лексемы надежда / hope по данным специализированных словарей позволяет выделить следующие семы, входящие в семантико-когнитивное поле упомянутого концепта в христианском
православном и христианском протестантском дискурсах:
1) взаимосвязь веры и надежды;
2) ожидание лучшего;
3) уверенность в Божьей помощи.
По данным общеязыковых словарей современного русского и английского языков в светском дискурсе концепт надежда / hope объективируется такими лексемами, как надежда / hope, hopefulness; надеяться / to hope; надёжный / hopeful, hoping; безнадёжность / hopelessness; безнадёжный / hopeless; надёжно / hopefully; безнадёжно / hopelessly.
Целесообразно было бы сопоставить семантическую структуру базовой лексемы-репрезентанта надежда / hope, представленную в общеязыковых толковых словарях русского и английского языков.
СРЯ9 предлагает следующие дефиниции данной лексемы:
1) ожидание, уверенность в осуществлении чего-нибудь радостного, благоприятного;
2) тот или то, на кого (что) надеются, кто должен (что должно) принести успех, радость, благополучие и т. п.
ТСРЯ10 определяет надежду как «желание, ожидание чего-нибудь радостного, приятного, соединённое с уверенностью в возможности осуществления».
Таким образом, данное определение позволяет выделить в структуре семантического поля исследуемой лексемы следующие семы: 1) желание; 2) ожидание чего-либо хорошего; 3) уверенность.
CIDE предлагает следующую дефиницию лексемы hope: «a desire for the future to be as good as you want it to be». Таким образом, из данной дефиниции можно выделить сему желание чего-либо хорошего.
LDELC11 представляет такие определения лексемы hope, как:
1) the expectation that something will happen as one wishes;
2) a person or thing that seems likely to bring success.
В OCD12 отражены следующие семы лексемы hope:
3) belief that something you want will happen;
4) something you wish for;
5) somebody / something that will help you get what you want.
Таким образом, в ядро концепта надежда / hope в светском дискурсе в русском и английском языках входят такие единицы, как:
1) желание;
2) ожидание;
3) кто-либо / что-либо, являющийся / являющееся объектом надежды (в религиозном христианском дискурсе, как православном, так и протестантском объектом надежды является Бог и Его обещание Спасения);
4) уверенность в осуществлении желаемого.
Лексема надёжный / hopeful также входит в число единиц, объективирующих концепт надежда / hope в русском и английском языках.
Большая часть толковых словарей описывает семантическую структуру данной лексемы, тогда как остальные выделенные нами единицы, также репрезентирующие исследуемый концепт (например, безнадёжный / hopeless; безнадёжность / hopelessness; надёжно / hopefully; безнадёжно / hopelessly), помещаются в словообразовательные гнёзда без предоставления их семантической структуры.
Так, СРЯ выделяет следующие семы в составе семантического поля лексемы надёжный:
1) внушающий доверие;
2) верный;
3) прочный.
ТСРЯ предлагает следующий семный состав исследуемой лексемы:
1) возбуждающий, внушающий доверие;
2) такой, на какого можно понадеяться, положиться;
3) достигающий цели, верный.
CIDE разделяет употребление лексемы hopeful c одушевлёнными и неодушевлёнными существительными: «If you are hopeful you have hope; if something is hopeful it gives hope».
Таким образом, в состав семантического поля данной лексемы можно включить такие семы, как:
1) having hope;
2) giving hope.
LDELC также отделяет варианты употребления лексемы hopeful с одушевлёнными существительными от вариантов использования данной лексемы с неодушевлёнными существительными:
1) (of people) feeling hope;
2) giving cause for hope of success.
OCD не отмечает разницы в использовании лексемы hopeful c категориями одушевлённых и неодушевлённых существительных. Данный словарь предлагает семантическую структуру упомянутой лексемы, ориентированную на прагматический аспект:
1) thinking that something good will happen;
2) making you think that something good will happen.
Сопоставив семы, выделенные толковыми словарями русского и английского языков, мы представляем следующую модель ядра семантического поля лексемы hopeful в светском дискурсе:
1) внушающий доверие;
2) верный, имеющий надежду;
3) надежда на нечто хорошее / достижение цели.
Таким образом, методика сопоставления лексических репрезентантов концепта надежда в русском и английском языках, а также построения их семантических полей на системно-языковом материале, позволяет выявить специфически национальные элементы значения в семантической структуре сравниваемых лексем. В свою очередь это даёт возможность достаточно последовательно структурировать тот или иной вид дискурса, а также получить представление о ментальной модели действительности, отражённой в русской и американской языковых картинах мира.
Моделирование исследуемого лингвокультурного концепта на текстовом материале показывает, что он имеет совершенно разную эмотивную окраску в православном и протестантском подвидах христианского дискурса.
Протестантский дискурс, достаточно пессимистичный по своей сути, отводит надежде в жизни верующего человека незначительное место. М. Лютер, основатель протестантизма, писал: «...Christians are merry men of God who are merry when there is nothing to be merry about.»13.
Западные исследователи считают, что протестантская реформа была одновременно и результатом глубокого эсхатологического брожения позднего средневековья, и важным фактором его роста и распространения14. Лютер верил в то, что надвигается конец света и «Страшный Суд», и жил в постоянном
ожидании этого. Г. Вёльфлин отмечал, что ощущение конца света в то время присутствовало в сознании каждого человека: «Рождение протестантской реформы не может быть понято вне атмосферы приближающегося дня Страшного Суда, которая существовала в то время в Европе, и особенно в Германии»15. Делюмо замечает, что «огромная популярность Лютера укрепляла и без того широко распространённое убеждение, что конец света близок»16.
Только слабость надежды на Спасение могла породить столь глубокие эсхатологические страхи, которые были распространены в протестантских странах Европы XVI и начала XVII века. Делюмо указывает на тот факт, что из 89 эсхатологических произведений, включённых в каталог Георга Драдиуса (Франкфурт 1625), только одно было написано католическим автором, тогда как
17
68 - лютеранскими, а 20 - кальвинистскими авторами .
Историк полагает также, что то, что относится к страху перед днём Страшного Суда, относится и к (тесно связанному с ним) страху перед сатаной. «В Лютере сочетались страх перед дьяволом и уверенность в том, что конец мира не за горами»1*. Успех лютеровских произведений обеспечил «передачу д-ром Мартином своего страха перед дьяволом многим сотням тысяч читателей»19. Таким образом, «демоническая литература» заменила в XVI веке популярный средневековый жанр жития святых20. Делюмо сообщает, что за период 1560-1570 гг. только в Германии было выпущено сто тысяч экземпляров работ, посвящённых демоническому миру, а за последние 12 лет XVI столетия история о Фаусте выдержала не менее 24 изданий.
Исследуя психологические основы протестантского учения, Э. Фромм утверждал, что протестантизм выражал и «новое чувство свободы и независимости, и чувство бессилия и тревоги»21. Представление Лютера о человеке отражало эту дилемму, стоящую перед людьми: «Человек теперь свободен от всех уз, связывающих его с духовными властями, но сама эта свобода делает его одиноким и полным тревоги»22.
Протестантство явилось ответом на духовные запросы испуганного, оторванного от своих корней индивида, которому необходимо было
23
сориентироваться в новом мире и найти в нём своё место .
Свободный, изолированный индивид сломлен ощущением своей убогости, и теология Лютера выражает это чувство бессилия и сомнения24.
Логическим следствием умаления значимости надежды в духовной жизни индивида явилось выдвижение его личной веры на передний план. Протестантский комментатор Альтхаус писал: «Оправдание, а с ним и всякая возможность спасения даётся людям только через веру, sola fide. Ибо оправдание и спасение зависят только от милости Божией, а она может быть получена только в акте веры. Этической деятельности человека и его «делам» здесь нет места... Только вера сохраняет нас к вечной жизни»25.
Таким образом, экзистенциальная неуверенность, эсхатологические страхи и теология «только веры» образуют концептуальное целое протестантского дискурса26. Можно сказать, что одной из когнитивных доминант данного типа дискурса является и концепт страх, который предопределяется отсутствием надежды.
Совсем другой эмоциональной окраской обладает концепт надежда в православном дискурсе. Вот как писал о надежде великий подвижник благочестия, игумен Синайской обители, преп. Иоанн Лествичник: «По моему разумению, вера подобна лучу, надежда - свету, а любовь - кругу Солнца. Все же они составляют одно сияние и одну светлость»21. И. Лествичник указывает на
неразрывную связь надежды с любовью: «Сила любви в надежде; ибо надеждою ожидаем воздаяние любви»28. «Надежда есть упокоение в трудах, она - дверь любви; она убивает отчаяние, она - залог будущих благ. Оскуднение надежды есть истребление любви; с надеждою связаны наши труды; на ней зиждутся подвиги; её милость Божия окружает»29.
Подобное восприятие надежды в корне меняет отношение к вере и Спасению. Последнее мыслится не как некое механическое воздаяние за достаточно пассивную индивидуальную веру, где дела не имеют значения (см. цит. Альтхауса), но как результат «активной добродетели» верующего: «Итак, пусть каждый останется при своём деле и утверждается в надежде... Домостроитель! Разрушь созданные в душах людей хитростью дьявола злые образы и созидай храм Божий, полагая в основание Сына Христа, тот краеугольный камень, на котором созидаются прекрасные дела правды. Поступая таким образом, ты, хотя бы и подвергался страданиям, терпи; не унывай, если будешь испытывать гонения и не уклоняйся, хотя бы тебе и пришлось терпеть голод, но с готовностью переноси всё, ради ожидаемого тобою приобретения райского наслаждения.»30.
Кроме того, в православном дискурсе надежда распространяется на всех: «Не лишай никого надежды, даже и самого отчаянного грешника, чтобы не ввергнуть в бездну греха, но протяни руку свою погибающему, говоря: Господь пришёл спасти не праведников, но грешников»31.
И. Златоуст подчёркивает, что важным свойством надежды является её крепость: «. утвердись в надежде, так как и ты сделаешься участником успокоения на лоне Авраама»32.
В православном миропонимании надежда представляет собой «радость, ожидаемую от Бога»33: «...чтобы, очистив душу, посеять в ней святые семена веры, радость надежды и сладость любви»34.
Таким образом, в православном дискурсе в состав концепта надежда входят такие когнитивные единицы, как свет, радость, упокоение, благо, милость Божия, крепость, всеобъятность.
В целом можно сказать, что относительно объективную модель того или иного вида дискурса позволяет получить методика его исследования в лингвокогнитивном и лингвокультурном направлениях, направленная на выявление особенностей функционирования и структуры концептуальной доминанты, на которой базируется и из которой вырастает дискурс.
Примечания
1 ПЦСС - Полный Церковно-Славянский Словарь / сост. протоиерей Г. Дьяченко. - М. : Отчий дом, 2002.
2 ССРЯ - Словообразовательный словарь русского языка : в 2 т. - М. : Рус. яз., 1985. - Т. 1. Словообразовательные гнёзда. А-П.
3 HCBD - Holman Concise Bible Dictionary. Broadman & Holman Publishers. Nashville, Tennessee, 2001.
4 ODB 2004 - Oxford Dictionary of the Bible. Browning W.R.F. Oxford University Press, 2004.
5 NARCT - The New American Roget’s College Thesaurus in Dictionary Form. -Published by the Penguin Group, 1978.
6 MWT - The Merriam-Webster Thesaurus. - Merriam-Webster Inc., Publishers, 1989.
7 СГОЕ 1999 - Cambridge International Dictionary of English. Cambridge University Press, 1999.
8 ТСЖВЯ - Даль, В. Толковый словарь живого великорусского языка / В. Даль. -СПб., 1996.
9 СРЯ - Ожегов С. И. Словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. -М. : Рус. яз., 1984.
10 ТСРЯ - Толковый словарь русского языка : в 4 т. Т. 2 / под ред. проф.
Д. Н. Ушакова. - М. : Терра, 1996.
11 LDELC 2004 - Longman Dictionary of English Language and Culture. Harlow, 2004.
12 OCD - Oxford Collocations Dictionary for Students of English. Oxford University Press, 2002.
13 Tracey K. Jones, JR. Our mission today. The beginning of a New Age / JR Tracey K. Jones // World Outlook Press 475 Riverside Drive New York. - 1963. - 27. - C. 149.
14 Delumeau, J. La peur au Occident (XIV-XVII siecles). Une cite assiegee /
J. Delumeau. - Paris: Libraire Artheme; Fayard, 1978.
15 Там же. С. 211.
16 Там же. С. 216.
17 Там же. С. 228.
18 Там же. С. 237.
19 Там же. С. 239.
20 Там же. С. 239.
21 Fromm, E. The fear of Freedom / E. Fromm. - London : Routledge and Kegan Paul, 1980a. - С. 52.
22 Fromm, E. Gesamtausgabe (Collected works) / E. Fromm. - Vol. 1. Stuttgart : Deutsche Verlags-Anstalt, 1980b. - С. 264.
23 Fromm, E. The fear of Freedom... С. 87.
24 Там же. С. 69.
25 Althaus, Paul. The theology of Martin Luther / Paul Althaus ; translated by Robert C. Schultz. - Philadelphia : Fortress Press, 1966. - С. 245-246.
26 Вежбицкая, А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. М. : Яз. слав. к-ры, 2001. - С. 92.
27 Лествица возводящая на небо преподобного Иоанна. - М. : Правило веры,
2001. - С. 460.
28 Там же. С. 466.
29 Там же. С. 467.
30 Творения Св. И. Златоуста. Т. 9. Кн. 2. [Репринт с изд. 1902]. - С. 993.
31 Там же. С. 994.
32 Там же. С. 994-995.
33 Там же. С. 994.
34 Там же. С. 993.
