CC BY
60
Тематический выпуск АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ
ЛИНГВИСТИКА: КУЛЬТУРНЫЕ СМЫСЛЫ _В ЯЗЫКЕ_
CIP&PL
AXIOLOSICAL LINGUISTICS: CULTURAL MEANINGS IN LANGUAGE
Thematic issue
http://philjournal.ru 2021 No2 6 0-70
Оригинальная статья
УДК 81.42
DOI: 10.29025/2079-6021-2021-2-60-70
Лингвокультурные коннотации лексемы БЕРЕЗА в русском языке и лексемы БАМБУК в китайском языке
Сунь Юйно
Российский университет дружбы народов,
117198, Москва, Российская Федерация, ул. Миклухо-Маклая, 6; ORCID ID: 0000-0002-0854-6097; e-mail: 876136269@qq.com
Резюме: В статье рассматриваются историко-культурные ассоциативные значения лексемы БЕРЕЗА в русской лингвокультуре и лексемы БАМБУК в китайской через анализ результатов процесса восприятия данных объектов, их концептов и образов носителями русского и китайского языка. Современные лингвистические исследования в рамках создания отдельной сферы когнитивных исследований - кон-нотологии - обеспечивают неизменный растущий интерес к компаративным исследованиям лингво-культурных компонентов как концептосфер в целом, так и отдельных базовых культурно маркированных понятий. Интенсификация межкультурных, политических и экономических связей России с КНР, наряду с насущной необходимостью максимально точного понимания и адекватной интерпретации информационного потока в процессе транскультурного взаимодействия подтверждают безусловную актуальность проводимого исследования, осуществляемого на материале доминантных фитонимических культуронимов, получивших предельную концептуализацию в двух сравниваемых лингвокультурах. В качестве материала исследования используются связанные с фитономенами БЕРЕЗА и БАМБУК фразеологизмы, пословицы, мифы, стихотворения и литературные произведения, а также исторические материалы, обычая и традиции двух наций. В работе в связи со спецификой эмпирического материала избрана комплексная методика, органично контаминирующая отдельные элементы и приемы компаративного, контекстного, дискриптивного и компонентного анализа в рамках когнитивного моделирования. В результате определено, что береза занимает значительное место в русской лингвокультуре. Женская сущность березы, мотивированная женским грамматическим родом и традиционными ассоциациями, придает ей значения «Родины», «матери», «невесты», «девочка», и связывает ее с любовью. Бамбук в Китае — стране бамбуковой цивилизации несет лишь положительные коннотации, в том числе «непоколебимое качество», «душевную чистоту», «скромный характер», «высокие стремления». Сделано заключение о том, что береза выступает качестве символа России в русском языке и не относится к числу концептов китайской культуры; а бамбук как олицетворение благородного мужа в китайском не имеет лингвокультурной коннотации в русском. Несмотря на несовпадающие значения в своих языках, березу и бамбук необходимо признать эквивалентами по таким признакам, как значимость в культуре и высокой частотности символического использования в поэзии и других прецедентных текстах.
Ключевые слова: коннотативное значение, компаративистика, лингвокультура, лексическая семантика, фитонимика, китайский язык, символ, эквивалент.
Для цитирования: Сунь Юйно. Лингвокультурные коннотации лексемы БЕРЕЗА в русском языке и лексемы БАМБУК в китайском языке. Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2021. №2. С. 60-70.
* ©Cym.K>HHO,2021.
[gv Q I This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License K^^KEI^H https://creativecommons. org/licenses/by/4.0/
Original Paper
DOI: 10.29025/2079-6021-2021-2-60-70
Linguistic and cultural connotations of the lexeme BIRCH in Russian and the lexeme BAMBOO in Chinese
Sun Yunuo
Peoples' Friendship University of Russia,
117198, Moscow, Russian Federation, Miklukho-Maklaya Str., 6;
ORCID ID: 0000-0002-0854-6097; e-mail: 876136269@qq.com
Abstract: The paper studies the historical and cultural associative meanings of the lexeme BIRCH in the Russian culture and the lexeme BAMBOO in Chinese by analyzing the results of the perception process of these objects, their concepts and images by native speakers of the Russian and Chinese languages. The relevance of the research is due to the growing attention of modern linguistics to comparative cultural studies, including the number of comparative works on the Russian and Chinese languages, the importance of describing linguistic and cultural differences for the development of international economic and cultural relations between China and Russia. The research material involves phraseological units, proverbs, myths, poems and literary works, as well as historical materials, customs and traditions of the two nations. This paper uses research methods such as descriptive, contextual, comparative, the method of component analysis and cognitive modeling. As a result, it was determined that birch occupies a significant place in the Russian culture with the meanings of "motherland", "mother", "woman", "bride", "girl". Bamboo in Chinese has only positive connotations, including "unshakable quality", "spiritual purity", "humble character", "high aspirations." It is concluded that birch as a symbol of Russia is a lacunar concept in the Chinese culture, while bamboo as the personification of a "perfect gentleman" in Chinese has no cultural connotation in Russian. Despite mismatched meanings in two languages, birch and bamboo must be recognized as equivalents in terms of cultural significance and the high frequency of symbolic use in poetry and other precedent texts.
Keywords: culture, connotation, Russian language, Chinese language, comparative linguistics, lexicology, phytonomen, symbol, equivalent.
For citation: Sun Yunuo. Linguistic and cultural connotations of the lexeme BIRCH in Russian and the lexeme BAMBOO in Chinese. Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics. 2021, no 2, pp. 60-70 (In Russ.)
Введение
Исследование коннотаций фитономенов в русской и китайской лингвокультурах относится к числу актуальных направлений современной лингвистики. Современные лингвистические исследования в рамках создания отдельной сферы когнитивных исследований - коннотологии - обеспечивают неизменный растущий интерес к компаративным исследованиям лингвокультурных компонентов как концептосфер в целом, так и отдельных базовых культурно маркированных понятий. Интенсификация межкультурных, политических и экономических связей России с КНР, наряду с насущной необходимостью максимально точного понимания и адекватной интерпретации информационного потока в процессе транскультурного взаимодействия подтверждают безусловную актуальность проводимого исследования, осуществляемого на материале доминантных фитонимических культуронимов, получивших предельную концептуализацию в двух сравниваемых лингвокультурах. В качестве предмета исследования выступают лексемы БЕРЕЗА и БАМБУК с особыми лингвокультурными коннотациями в сознании россиян и китайцев.
Цель статьи
Цель исследования заключается в определении историко-культурных ассоциативных значений лексемы БЕРЕЗА в русской лингвокультуре и лексемы БАМБУК в китайской через анализ результатов процесса восприятия данных объектов, их концептов и образов носителями русского и китайского
языка.
Обзор литературы
Коннотативное значение, как и сам феномен и механизмы порождения коннотативных компонентов в значении, является одним из наиболее детально разрабатываемых направлений современной как русской, так и западноевропейской когнитивистики, в её лингвокультурологическом направлении. Так, например, наиболее систематизированное описание коннотемы как символьные ментальные конструкции получили в концепции Л. Ельмслева, которая получила определение «коннотативной семиологии» [1: 139]. На основе дефиниции такого расхожего и широкого понятия как «слово» с учетом его значимост-ной составляющей («valeur»), по Ф. де Соссюру, т.е. места в парадигматической структуре ассоциатов и коррелятов, Л. Ельмслев аргументативно доказал достаточно распространенное и уже априори принимаемое на сегодняшний день положение об облигаторной аксиологической составляющей каждого из случаев расширения, модификации значения.
Культурно детерминированный механизм создания коннотативных компонентов был постулирован одним из известнейших теоретиков общего переводоведения середины XX века, Юджином Найдой [2: 45-71]. Выявление, описание и анализ национально специфических характеристик коннотемиза-ции стал возможен только в результате развития этнолингвистического направления современного языкознания.
Одним из наиболее широко распространенных в различных языковых системах механизмов формирования целостной семантической структуры и её динамического развития является метафорический перенос, который и был исследован с опорой на актуализацию коннотаций в 1962 г. Т. Павлом [3: 84]. При этом во главу угла при создании актуального (функционального) значения лексемы ставился именно контекстуальный (коннотативный) компонент, являвшийся сферой источником при переносе. В рамках данных исследований процессы коннотирования и расширения значения в лингвистике рассматриваются как органичная и неотъемлемая характеристика всякой системы естественного языка, обусловливающая его развитие, а не просто функционально-стилистически маркированный феномен.
Глубинные форманты этнонациолнального ассоциирования, по мнению О.Н. Ракитиной, представляют собой базис процесса коннотемизации, и в свою очередь обусловливаются многогранной структурой эмпирического и рефлексивного опыта в его ментальном и языковом представлении [4: 32]. С данных позиций коннотат может восприниматься как дихотомическое единство стилистического и эмотив-но-оценочного плана содержания единиц языка, при этом узуальность или же окказиональность адре-сантной интенциональной экспликации сопутствующих компонентов не будет играть никакой роли.
Методы и материал исследования
В работе в связи со спецификой эмпирического материала избрана комплексная методика, органично контаминирующая отдельные элементы и приемы компаративного, контекстного, дискриптивного и компонентного анализа в рамках когнитивного моделирования.
Материалом нашего исследования послужили связанные с фитономенами БЕРЕЗА и БАМБУК фразеологизмы, пословицы, мифы, стихотворения и литературные произведения в русской и китайской лингвокультурах, а также исторические материалы, обычая и традиции двух наций.
Результаты и дискуссия
Лингвокультурные коннотации лексемы БЕРЕЗА в русском языке
Береза является одной из наиболее распространенных видов лиственных деревьев на территории в России, в то же время видовое разнообразие данного семейства в рассматриваемом ареале достигает половины зарегистрированных разновидностей (более 50 из 100 известных), данный факт, безусловно, не мог не найти отражения в языковой системе, а потому дендроним «берёза» представляет собой одну из наиболее продуктивных концептем русской лингвокультуры.
К фитономену береза восходят многочисленные ойконимы и гидронимы, например, по данным Государственного каталога географических названий в Московской области встречаются ойконимы, такие как 3 деревни Березенки (в городских округах Чехов, Зарайск, Шаховская), 4 деревни Березняки (в городских округах Пушкино, Егорьевск, Сергиев Посад и Лотошино), деревня Березино (в городском округе Клин), деревня Березкино (в городском округе Руза), деревня Березниково (в городском округе Волоколамск), деревня Березня (в городском округе Ступино), деревня Березовый Мостик (в городском округе Ногинск), деревня Подберезное (в городском округе Раменское), село Березнецово (в городском округе Ступино), село Подберезники (в городском округе Коломна), поселок Березки (в городском
округе Солнечногорск), поселок Березки (в городском округе Чехов), хутор Березовка (в городском округе Истра); гидронимы, такие как 5 рек Березовка (левый приток р. Сестра, левый приток р. Нара, левый приток р. Ильятенка, левый приток р. Медведка, правый приток р. Пожня), река Березинка, река Березка и остров Березовый в середине оз. Святое; по Воронежской области встречаются 17 ойконимов и 2 гидронима; по Новосибирской области — 9 ойконимов и 24 гидронимов.
Следует учесть и достаточную частотность антропонимов, произведенных на основе данного ден-дронима: Березкин — герой рассказа Ю. Нагибина «Дети лепят из снега», Березовский, Березин, Берест.
Согласно данным «Словаря русского языка» под редакцией С.И. Ожегова: «Береза — лиственное дерево с белой корой», отчего ее часто сочетают с «белой». Словарь М. Фасмера фиксирует эту взаимосвязь, указывая, что общеславянское слово «береза» по этимологии родственно албанскому bardh (белый), готскому ЬаиЫз (светлый, блестящий), литовскому Ье^а (белее).
Интенсификация концептуальных компонентов фиксируется в паремиологическом составе русской лингвокультуры, даже вне рамок прямого именования, данный дендроним легко распознается представителями русскоязычного сообщества по функциональной представленности в известной загадке: Есть дерево об четыре дела: первое дело — мир освещает, другое дело — крик утешает, третье дело — больных спасает, четвертое дело — чистоту соблюдает (лучина, деготь для колеса, березовый сок, веник). Исконно различные части данного растения применялись в различных сферах деятельности русского человека: молодые почки, гриб «чага», который чаще всего можно встретить именно на данном дереве, березовые листья в виде крутого настоя использовались в медицинских целях; существовало поверье о кроветворных и очищающих свойствах березового сока, собираемого в период начала сокодвижения, обусловленного бурным весенним ростом корневой системы. О чудодейственных свойствах веников из березы до сих пор ходят легенды, ведь именно они избавляют не только от усталости, но и являются панацеей от множества болезней. Как в своем фундаментальном средневековом труде «Описание Московии» подчеркивал немецкий путешественник и ориенталист XVII века Адам Олеа-рий, на Руси невозможно найти ни единого поселения, будь то деревня или крупный город, где не существовал бы обычай «хожения» в чрезвычайно жаркие парные бани, где царит дух и веник березовый. Кроме того, стоит отметить, что в древности русский народ писал записки на бересте. В 1951 г. в Великом Новгороде была обнаружена первая берестяная грамота, которая содержала перечень феодальных повинностей в пользу трех землевладельцев [5: 83]. Береста как уникальный исторический документ дала возможность сохранить блестящую древнюю русскую культуру. В результате, березе неудивительно принадлежит особое место в русском языке.
Положительное отношение русских к березе отражена чрезвычайно часто употребляемыми в речи дериватами от слова «береза»: «березка» (уменьш.), «березонька» (уменьш.-ласкат.). Более того, береза входит на лидерство по количеству посвященных ей строк русскими поэтами. По наблюдению И.С. Куликовой, в русской художественной картине мира частотность лексемы «береза», совместно с «березка» и «березонька», наиболее высока — она встречается в 103 поэтических текстах и 80 прозаических из проанализированных 167. В лирике различных эпох образ березы наиболее часто используют С.А. Есенин (38) и Н.М. Рубцов (30) в сравнении с частотой употребления в работе других поэтов, таких как А.А. Фет (14), Н.А. Заболоцкий (9), Н.А. Некрасов (6), А.А. Блок (5), В.Я. Брюсов (5), М.И. Цветаева (3), И. Северянин (3), И.Э. Мандельштам (3), А.С. Пушкин (1), А.А. Ахматова (1), Б.Л. Пастернак (1) [6: 461].
Анализируя систему пейзажных образов в русской поэзии, М.Н. Эпштейн справедливо указывает, что «после березы нет другого дерева, в образе которого так часто олицетворялась бы Россия» [7: 68]. Действительно, Россия — страна как «березовый край», следовательно, береза — символ Родины в русском языке.
Например, в стихотворении «Береза» (1855 г.) князья П.А. Вяземского признавался: «Средь избранных дерев — береза / Не поэтически глядит; / Но в ней — душе родная проза / Живым наречьем говорит... / Из нас кто мог бы хладнокровно / Завидеть русское клеймо? / Нам здесь и ты, береза, словно / От милой матери письмо». Это была одна из первых попыток связать образ березы с образом России. В данном стихотворении поэт выражает ностальгические воспоминания на чужбине, оживляет в памяти картины русской природы. Под оборотом «русское клеймо» подразумевается символ, знак принадлежности к России. Риторический вопрос — «...кто мог бы...» является скрытым утверждением того, что вид русской березы не оставит равнодушным ни одного русского человека. Сравнение березы с
письмом милой матери иллюстрирует теплоту отношения и к матери, и к Родине. Поэт говорит о том, что увиденная за границей береза вызывает стойкую ассоциацию с Родиной — она согревает душу своим теплом и светом, становится вестью, которая направляет и придает силы, помогает пережить разлуку с близкими.
Уже в ХХ в. прочная связь ряда ассоциатов березы как исконно русского символа и природного экс-пликатора «русской души» - страдающей, зовущей, верной - была создана величайшим представителем русской поэзии Серебряного века С.А. Есениным. В стихотворении «Не жалею, не зову, не плачу...» (1922 г.) С.А. Есенин определяет Россию как «страну березового ситца»: «Ты теперь не так уж будешь биться, / Сердце, тронутое холодком, / И страна березового ситца / Не заманит шляться босиком»; в «Мой путь» (1925 г.) описывают чудную березу на Родине: «...По чужим пределам / Вернулся я / В родимый дом. / Зеленокосая / В юбчонке белой / Стоит береза над прудом. / Уж и береза! / Чудная...»; в «Вижу сон. Дорога черная...» (1925 г.) герой обращается за помощью к символу родной Руси — березе: «Эх, береза русская! / Путь-дорога узкая.../ Удержи ты ветками, / Как руками меткими./ За березовую Русь / С нелюбимой помирюсь».
Во время Великой Отечественной войны М.С. Бубеннов писал роман «Белая береза», воссоздающий события первых месяцев войны — наступление гитлеровских войск под Москвой осенью 1941 года и отпор, данный захватчикам советскими воинами. В образе главного героя романа Андрея Лопухова воплощены лучшие черты русского характера: сила, ум, стойкость, мужество. Героизм народа в тяжелые дни писатель запечатлел в лирическом образе белой березы, который проходит через все произведение в качестве символа Родины.
Помимо стихотворного творчества береза также нередко возникает в песенной лирике при обращении к теме Родины. К примеру, «У нас в каждой песне — береза, береза — под каждым окном.... / На каждой весенней поляне их белый живой хоровод. Ты тоже родился в России — березовом, милом краю» («Растет в Волгограде березка», 1965); «На белых стволах появляется сок — / То плачут березы, то плачут березы... / ...И Родина щедро поила меня / Березовым соком, березовым соком» («Березовый сок», 1971); «Мне уголок России мил — / Мой добрый отчий дом. / Стою, не глядя на часы, / Березкам шлю привет. / Такой задумчивой красы / Другой на свете нет!» («Уголок России», 1976); «...Земля березовых закатов... / ...Земля моя, я сын твоих берез. / Березки белые от бурь я уберег, / Чтоб вечно снились Родине моей / Березовые сны» («Березовые сны», 1976); «О чем эта песня плакучих берез, / Мелодия, полная света и слез? / О Родине, только о Родине» («О Родине, только о Родине», 1987) и многие другие.
В вышеупомянутых текстах песен нетрудно обнаружить материнский мотив, имплементируемый в текст именно дрионимом «береза» как символьным репрезентантом Родины, как большой (России), так и малой. Березовый сок здесь вызывает к жизни ассоциативный ряд материнства на основе сферы источника «материнское молоко», подкрепляемого прямым вербализатором «сын русских берез». Действительно, в русском языке береза еще несет коннотации, связывающие это слово с матерью, женщиной, а также с молодой девушкой, застенчивой невестой. Эти символические значения береза приобрела из культа славянской Берегини.
В соответствии с русской традицией в старинный весенне-летний праздник — Русалочий день или Семик, который праздновался в четверг на седьмой неделе после Пасхи, девушки шли в лес «завивать березу» и плести венки, украшать деревце лентами и заводить хоровод с песнями. Как поют в обрядовой песне, «Йо, йо, березынька, / Йо, йо, кудрявая! / Семик честной да Троица — / У девушек все праздничек!» [8: 140]. Смысл обрядов состоит в устранении бедствия, обеспечении плодородия земли и человека. Поэтому в нем должны были участвовать все девушки и молодые женщины, ибо именно они обеспечивали продолжение рода. Об этом свидетельствуют в одной из смоленских троицких песен: «Кто не идет /Венков завивать, /Положь того /Колодою дубовою, /Детей его /Кто венков не вьет / Того матка умрет!/А кто вить будет / Того жить будет!» [9: 66]. Такие славянские обряды сохраняются в наши дни в народных праздниках и на сцене. Самый знаменитый хоровод исполняла «Березка» в 1948 г. в летнем театре «Эрмитаж». Под мотив русской народной песни «Во поле березонька стояла.» поплыли по сцене девушки с веточками березы в руках. Отчего березу всегда сопоставляют с женским образом в русской лингвокультуре.
Благодаря тому, что у березы белый ствол, гладкая кора и изящная фигура, русские чаще всего ее восхваляют такими словами, как «молодая», «кудрявая», «гибкая», «стройная», «свежая», «тонкая» и т.д. Береза считается покровительницей юных девушек и символизирует девичество, чистоту, красоту.
Не случайно на Руси сложили загадку, где береза и девушка сливаются: «Стоит Алена, платок зеленый, тонкий стан, белый сарафан» и устойчивое сравнение: «стройная как березка», которое характеризует изящную девушку и воспринимается как высшая эмоциональная оценка внешности. Об этом свидетельствуют фразы исторической фантастики «Огнедева: Аскольдова невеста» Е.А. Дворецкой: «Это была девушка, уже зрелая, лет двадцати; рослая, стройная, как береза, она напоминала белотелое деревце еще и тем, что ее густые и длинные волосы...».
Надо сказать, новые грани «женской сущности» березы в поэзии открыл С.А. Есенин. Помимо ассоциации березы с Родиной, он еще создал ее тесную связь с девушкой, женщиной. Например, С.А. Есенин написал стихотворение «Зеленая прическа» в 1918 г., посвященное Л.И. Кашиной: «Зеленая прическа / Девическая грудь. / О тонкая березка, / Что загляделась в пруд? /...Я полюбил - печальный / Твой предосенний шум... /...И так, вдохнувши глубоко, / Сказал под звон ветвей: / ''Прощай, моя голубка, / До новых журавлей''». Л.И. Кашина вместе со своими детьми проживала в родном селе поэта. Они часто гуляли, играли, беседовал и ставили спектакли. Однако матери Сергея Александровича его отношения с замужней женщиной очень не нравились. Поэтому, автор в этом стихе передал свои чувства к Лидии Ивановне через аллегорическое сравнение с молодой стройной березой. Произведение построено на диалоге лирического героя с ласково называемой березкой, олицетворяющей прекрасную девушку. Созданию этого образа помогают метафоры «зеленая прическа», «девическая грудь», «косы — ветви». Мотив одиночества находит причины грусти в конце текста. Понятно, что проявление печали березы связано с уходящим летом, наступлением осени. Переходя на образ девушки, в воображении выстраивается ряд чувств — любовь, страдания от предстоящей разлуки.
Известны еще многие строки из стихотворений как С.А. Есенина, так и других поэтов, где береза выступает как символ девушки, а иногда невесты, в том числе «Березки! / Девушки-березки! / Их не любить лишь может тот, / Кто даже в ласковом подростке / Предугадать не может плод» (С.А. Есенин); «Березка в розоватой коже / Стоит, сережками струясь. / а на березке — темный глаз / на око девичье похожий» (И.Л. Сельвинский); «Под березкою-невестой, / За сухим посошником, / Утирается берестой, / Словно мягким рушником» (С.А. Есенин) и т.д. Притом, отождествление березы с красивой невестой подтверждает русская свадебная песня: «Как в долу — то березонька белехонька стоит, /А наша невеста белее ее. / Белее ее — снегу белого — лицо».
Поскольку береза в сознании русских понимается как девушка, невеста, она естественно не разделена от любви. Роль березы на помолвке записывается в Толковом словаре Даля: «Береза, как ответ свахе, согласие; осина, ель, дуб, отказ». Более того, в народе существует, так называемая, традиция «завивания березки» на праздник «Вознесения Христова». Связанная с этим примета призвана тотеми-зировать положительные компоненты концептуальных пространств «здоровье» и «семья», ведь сохранение этой «завивки» до Пятидесятницы обещает здоровую и благодатную жизнь объекту «завивания», а субъекту (девушке) - удачное замужество. О связи березы с любовью также свидетельствуют в литературном произведении, см. диалог молодой пары в романе А.Н. Толстого «Хождение по мукам»:
- Ты любишь меня, Даша?
- О, - она снизу вверх кивнула головой, - люблю до самой березки.
- До какой березки?
- Разве не знаешь: у каждого в конце жизни - холмик и над ним плакучая береза.
Отсюда русская фразеологическая единица «любить до самой березки» означает «любить до конца жизни», «любить до самой смерти», что показывает верность, преданность, неизменность любви.
Итак, береза как символ родины России занимает значительное место в русской лингвокультуре. Женская сущность березы, мотивированная женским грамматическим родом и традиционными ассоциациями, придает ей значения «матери», «женщины», «невесты», «девочка», и связывает ее с любовью.
Составляя контраст с характерными лингвокультурными коннотациями в русском языке, береза в китайском не имеет никаких коннотаций и не относится к числу концептов культуры. У нас символом женственности и любви служит как обычно ива. Что касается фитономена, олицетворяющего Родину Китай, древовидный пион официально рассматривается национальным цветком благодаря его великолепной внешности и ассоциируется с пожеланием государству богатства и процветания. Однако, в китайском фольклоре и классической поэзии древовидный пион встречается гораздо реже по сравнению с березой в русском, тем более в качестве символа Китая; причем, его символическая функция в большинстве случаев применяется для сатиры на кокетливую продажную женщину, легкую роскошную
жизнь, а также испорченные общественные нравы, на льнущих к сильным и богатым мира сего. В итоге, с учетом культурной значимости и частотности символического использования в поэзии и других прецедентных текстах, бамбук в китайской лингвокультуре можно считать фитономеном функционально эквивалентным березе в русской.
Лингвокультурные коннотации лексемы БАМБУК в китайском языке
По Толковому словарю С.И. Ожегова бамбук — «высокое и гибкое тропическое и субтропическое растение, древовидный злак с крепким полым стеблем». Из более чем 1200 видов в мире бамбука насчитывается более 500 видов, широко распространенных в Китае.
Фитономен бамбука в китайском языке, подобный березе в русском, часто употребляют в ойконимах. Согласно «Топонимии Китайской Народной Республики», названия 165 административных районов связано с фитономеном бамбука, из которых наиболее репрезентативна провинция Сычуань с 40 ойко-нимами, что является достаточно показательным, ведь примерно в два раза превосходит ойконимику с данным компонентом впровинции Хунань - 21, и многие другие, например, Чжэцзян - 19 ойконимов и Хубэй - 13. См. (букв. знач.: Северное бамбуковое село в провинции Сычуань), ^^Ш [(букв.
знач.: поселок Бамбуковый базар в провинции Хунань), (букв. знач.: село Бамбуковая роща в
провинциях Чжэцзян, Хэнань и Цзянси), ^^^ (букв. знач.: деревня Бамбуковый берег в провинции Чжэцзян), Ш (букв. знач.: поселок Бамбуковая черепица в провинции Хубэй), (букв. знач.:
село Бамбуковая жердь в провинции Хэнань).
Благодаря быстрому росту и сильной адаптивности к условиям, бамбук с давних времен использовался во всех аспектах жизни китайского народа: еде, одежде, жилье, транспорте и других. Согласно археологическим данным предметы из бамбука были раскопаны на территории стоянки древности Хэму-ду неолитической эпохи примерно 7000 лет назад в провинции Чжэцзяне; знак бамбука был обнаружен на керамике, раскопанной на стоянке древности Банпо культуры Яншао 6000 лет назад в городе Сиане [10: 36]. Действительно, китайские предки начали плести бамбуковые изделия еще в ранний период неолита. Мастерство резьбы по бамбуку сформировалось во времена династий Шан и Чжоу, когда бамбук становился важным народу материалом для изготовления одежды, обуви, писчей кисти, музыкальных инструментов, плота, мебели и даже для строения дома. Самое главное, бамбуковые дощечки были предназначены для письма и названы ^Ш [чжу цзянь], на них записаны древние китайские пиктографические иероглифы и сохранено большое количество бесценных документов до династии Восточная Хань, включая классические каноны конфуцианского учения «Лунъюй», «Шаншу», «Книга Ли» [11: 85]. Это безусловно способствовало развитию искусства своеобразной китайской каллиграфии и внесло огромный вклад в распространение древней китайской культуры.
Неотъемлемую роль бамбука в повседневной жизни народа подтверждают в китайском языке как сам иероглиф ^ (букв. знач.: бамбук) в качестве одного из самых ранних Цзягувэнь, дошедших до наших дней, так и иероглифы с графемой ^ (ключевой знак «бамбук» в верхней части иероглифа). Среди около 900 распознанных иероглифов Цзягувэнь в эпоху Инь и Шан присутствует 6 с графемой первый словарь китайских иероглифов составленный восточно-ханьским филологом
Сюй Шенем, содержит 151; «Словарь современного китайского языка» — 221, в том числе Ш (букв. знач.: древняя шпилька для волос), ® (букв. знач.: широкополая коническая шляпа из бамбуковой щепы для предохранения от дождя и солнца), Ш (букв. знач.: палочки для еды), Ш (букв. знач.: круглая бамбуковая коробка, особенно для вареного риса), Ш (букв. знач.: бамбуковый временный мост), Ш (букв. знач.: бамбуковый плот), Ж (букв. знач.: древний музыкальный инструмент с тринадцатью струнами), Щ (букв. знач.: струнный щипковый инструмент из бамбука), Щ (букв. знач.: кисть, ручка для письма и рисования) и т.д.
Поскольку бамбук тесно связан с жизнью народа и играет большую роль в развитии традиционной китайской культуры, в Китае постепенно формировалась так называемая «бамбуковая культура», т.е. обобщение при долгосрочной производственной практике и культурной деятельности характеристики бамбука как своего рода духовного облика и образцового поведения человека, составляющих характер китайской нации [12: 28]. Следовательно, бамбук, совместно с абрикосом муме, орхидеей, хризантемой, относится к числу «Четырех благородных мужей», и вместе с абрикосом муме, сосной — «Трех друзей в зимнее время». Особенно стоит отметить, что бамбук является одним из немногих фитономенов в китайском языке, которые несут лишь позитивные коннотации. Недаром испокон веков бамбук привлекал бесчисленных интеллигентов: одни рисовали его фигуру, одни описывали его характер, другие с
его помощью изображали свои чувства и стремления, в результате чего возникло в истории китайской литературы и искусства огромное количество мифов, стихов, проз, а также каллиграфических и художественных произведений про бамбук. По статистике в первом в Китае сборнике стихов «Книге песен», содержащем 311 стихотворений от династии Западная Чжоу по середину периода Весны и Осени (с 11 по 6 век до н.э.), насчитывается 5, в котором непосредственно упомянут бамбук; при исследовании поэтической работы в энциклопедии «Собрании древних и современных книг», составленной в динасдии Цин, обнаружено примерно 95 воспевающих бамбук литераторов из разных периодов [13: 53].
М^Й^Ш» (перевод: «Бамбук подобен человеку высокой морали. Почему? Корни бамбука устойчивы, что определяет его природу; увидев его корни, джентльмен думает о том, чтобы воспитать в себе твердый и непоколебимый характер. Бамбук стоит абсолютно прямо, чтобы себя поддержать; увидев его фигуру, джентльмен думает о том, чтобы быть честным и бескорыстным. Бамбук пустотел для принятия Дао; увидев его тело, джентльмен думает о том, чтобы смиренно принимать все полезное. Коленце бамбука достаточно крепко, чтобы задаться целью; увидев его коленце, джентльмен думает о том, чтобы закалять свою воль и быть неизменным при условиях будь то благоприятных или тяжелых. Именно поэтому бамбук считают благородным мужем и выращивают во дворе как что-то ценное») [14: 253]. Данный текст свидетельствует о постоянных лингвокультурных коннотациях у бамбука в китайском языке — «непреклонности», «благородстве и душевной чистоте», «смирении», «твердом стремлении». Теперь подробно анализируем каждую из них.
Бамбук вечнозелен, не засыхает на морозе, когда остальные растения увядают. Сильной жизнью бамбука и его непоколебимым качеством всегда восхищаются. Например, под пером Чжэн Баньцзяо, чиновника и литератора династии Цин, стихотворение «Бамбук укоренившийся в трещинах в камне»: « ^ё^Ш^ЙЖ, ^Ш^ЙЙ^Ф. И^^ШШ^К» (букв. знач.: «Бамбук закусывает
зеленую гору, пустил корни в трещинах в камне. Пережив бессчетные затруднения и удары, бамбук по-прежнему остается упорным, будь то дует юго-восточный ветер знойного лета или северо-западный ветер суровой зимы») [15: 158]. В первой строке употребляют олицетворение — лексема «закусывает» воплощает стойкость и сильную жизненность бамбука. В последней демонстрируют, что никакая трудность, никакие жесткие условия его не разобьют. Высоко ценя волевую натуру бамбука, Чжэн Баньцзяо намерен показать, что у него также непреклонный как у бамбука характер.
В наши дни при самом трудном этапе революции Коммунистической партии Китая в 30-ые годы прошлой века пролетарский революционер, военный деятель Фан Чжиминь написал эпическое стихотворение «Воспевание бамбука»: «ШН^^Й, ЙТ^ЙШ . (букв. знач.: «Несмотря на то, что тяжелый снег согнул бамбук, его ветви почти достигли до грязи на земле. Однако, когда разгуляется погода, взойдет красное солнце и тает снег, бамбук, освободившись от ношу, все равно держит голову высоко») [16: 382]. В данной аллегорической работе снег символизирует гоминдановских реакционеров, бамбук — смелых настойчивых борцов КПК и широкого китайского народа. Тьма скоро пройдет, солнце скоро поднимется, победа обязательно наступит. С помощью образа несгибаемого бамбука, Фан Чжиминь восхвалял твердый характер китайской нации.
В китайской бамбуковой культуре он касается двух жизненных направлений: вступить в общественную жизнь либо отойди далеко от общества. В первом случае бамбук олицетворяет честность, бескорыстие; во втором — элегантность, незаурядность. Его чистота и благородность чаще всего подтверждены в поэтическом творчестве. К примеру, строки династии Восточная Хань: ^ШШШ И ...йте^й^» Ш^^М^» (букв. знач.: «Я похожа на одинокий бамбук в пустыне, надеюсь, что смогу найти спутника жизни в горной долине...Вы придерживаетесь благородных норм морали, а я буду ждать вас с тоской») изображают образ одинокой девушки, которая с верностью ждет своего жениха. У нее сердце, как бамбук, чисто и честно [17: 153].
Знаменитый литератор Су Ши династии Северная Сун отметил, что в жизни не обойтись без бамбука, а то человек мещанским становится: ЖЙ^АШ, А
Ф^^^Е» (букв. знач.: «Лучше не есть мясо, чем жить без бамбука на жилище. Без мяса человек похудеет, а без бамбука станет вульгарным. Худой человек может полнеть, а вульгарного трудно лечить») [18: 392]. В сознании поэта бамбук представляет собой олицетворение изысканности, без
которого человек с пошлой душей неизлечим.
Бамбук пустотел, по-китайски — «S'h». Поскольку в китайском языке «пустой» означает иероглиф «$», либо «Ä», соответственно, словосочетание ассоциируется с «Ä'h», которое обозначает
скромность. Отсюда происходит коннотация, связывающая фитономен бамбук со свойством «смирения», «скромности». Об этом свидетельствуют во многих стихах, см. «ЖШЙ^^^^, ^M'^^BPÄ Я» (букв. знач.: «Вода скромна в желаниях, она моя подруга. Бамбук смирен, он мой учитель») (Бай Цзюйи); «йА^Й^...^^^!^, (букв. знач.: «Выдающийся добродетельный человек
обязательно любит бамбук...его прямые коленца символизируют непреклонный и сильный характер, полое сердце — скромность, т.е. относиться с уважением к мудрецам и милостиво к простым образованным людям») (Лю Юйси); «^^AffiÄ, Ä'hÄ^M» (букв. знач.: «Благородную мораль бамбука почитают, его скромный характер уникален в мире») (Чжан Цзюлин) и т.п.
Всеми силами устремляясь наверх, зеленый бамбук также уважают за его великие дерзания и высокие стремления, что представляет исключительно позитивное отношение к жизни. Немало литераторов изображает образ бамбука с целью утверждения в намерении. Например, в стихотворении танского поэта Пэй Юе: ЩШМШ&Ш&. МШШЯЯ^Ш, (букв. знач.:
«Несколько сочнозеленых бамбуков по форме выглядят как дракон, чрезвычайно крутая гора — вот где они растут. Для бесчисленных полевых цветов здесь расцвести вообще невозможно, лишь бамбук способен соперничать с весной красотой на такой холодной горе») эксплицировано с помощью бамбука необыкновенное стремление героя — выделяться из своей среды и превосходить лучших своими способностями; корифея поэзии Ду Фу восхищается бамбуком при самом тяжелом периоде жизни, тем самым выражает свою мечту о великих деяниях: «М^Щ-ШШШ^ЖЩЩШМШШ, Й^НА^НН» (букв. знач.: «Ветерок нежно обнимает красивый чистый бамбук...Я уже стар, у меня нет ни чинов ни денег, остался лишь высокомерный дух. Засмеялась, что становлюсь все более амбициозным, чем в молодежи»). Видно, хоть дряхл герой, но не утрачивает молодости души.
Одним словом, Китай, разумеется, заслуживает называться «страной бамбуковой цивилизации». Китайцы придают бамбуку лишь положительные коннотации, в том числе «твердое и непоколебимое качество», «душевную чистоту и благородство», «скромный характер», «великие дерзания и высокие стремления». Однако в русском языке бамбук вообще не имеет никакого символического значения, очевидно потому, что в большей части территории России бамбук не растет и для русской картины мира является фитономеном-экзотизмом.
Заключение
Береза как символ родины России и поэтический образ «матери» и «девочки» в русском языке не относится к числу концептов китайской культуры; а бамбук в качестве олицетворения «благородного мужа» в китайском не несет никакой лингвокультурной коннотации в русском. Несмотря на несовпадающие значения в своих языках, березу и бамбук необходимо признать эквивалентами по таким признакам, как значимость в культуре и высокой частотности символического использования в поэзии и других прецедентных текстах.
Список литературы
1. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка. М.: КомКнига; 2006. Доступно по: http://tlf.msk.ru/ school/elmslev.htm. Ссылка активна на: 26.03.2021.
2. Найда Е.А. Анализ значения и составления словарей. Новое в лингвистике. М.: Иностранная литература; 1962; 2: 45-71. Доступно по: https://classes.ru/grammar/149.new-in-linguistics-2/source/worddocu-ments/_2.htm. Ссылка активна на: 26.03.2021.
3. Говердовский В.И. История понятия коннотации. Филологические науки. М.: Наука; 1979; 2: 83-86.
4. Ракитина О.Н. Национально-культурная коннотация как семантическая категория (на материале русских и немецких слов, обозначающих участки рельефа в фольклорных текстах): Дис. ... канд. фи-лол. наук. Воронеж; 2005.
5. Арциховский A.B., Тихомиров М.Н. Новгородские грамоты на бересте. М.: Академия Наук СССР; 1953.
6. Куликова И.С. Мир русской природы в мире русской литературы: слова-названия растений в русской художественной картине мира. СПб.: САГАНаука; 2006.
7. Эпштейн М.Н. Природа, мир, тайник вселенной...: система пейзажных образов в русской поэзии.
М.: Высш. шк.; 1990.
8. Шангина И.И. Русские традиционные праздники. СПб.: Искусство; 1997.
9. Калинский И.П. Церковно-народный месяцеслов на Руси. М.: Художественная литература; 1990. Доступно по: https://www.litmir.me/br/?b=113909&p=1. Ссылка активна на: 26.03.2021.
10. У Цзинбо. Бамбуковая культура. Юньнань: Издательство национальностей; 2003. (На китайском языке).
11. Линь Цзюнь. Духовная коннотация китайской бамбуковой культурной традиции. Вестник Нань-тунского университета. Серия: Социальные науки. 2014; 5: 84-88. (На китайском языке).
12. Фань Юн. О бамбуковой культуре в районе Башу. Цивилизация реки Янцзы. 2020; 2: 27-30. (На китайском языке).
13. Лю Ситао. Китайская культура бамбука. Юньнаньское лесное хозяйство. 1999; 1: 52-56. (На китайском языке).
14. Тан Хуацюань. Сборник стихов Бай Цзюйиа. Хэнань: Издательство древних книг Чжунчжоу; 2010. (На китайском языке).
15. Линь Цзюнь. Эстетическая коннотация бамбука в традиционной китайской бамбуковой культуре. Вестник Хунаньского университета науки и технологий. Серия: Социальные науки. 2016; 19: 156-159. (На китайском языке).
16. Фан Чжиминь. Собрание Фан Чжиминя. Наньчан: Народное издательство Цзянси; 1999. (На китайском языке).
17. Суй Шусэн. 19 древних стихотворений. Шанхай: Китайское книгоиздательство; 2018. (На китайском языке).
18. Тан Синьхун. Собрание «Цы» Су Ши. Хубэй: Книгоиздательство Чунвэнь; 2015. (На китайском языке).
References
1. Elmslev L. Prolegomena to the theory of language. Moscow: KomKniga; 2006. Available at: http://tlf. msk.ru/school/elmslev.htm. Accessed: March 26, 2021 (In Russ.).
2. Naida EA. Analysis of the meaning and compilation of dictionaries. New in linguistics. Moscow: Foreign Literature; 1962; (2): 45-71. Available at: https://classes.ru/grammar/149.new-in-linguistics-2/source/word-documents/_2.htm. Accessed: March 26, 2021 (In Russ.).
3. Goverdovsky VI. (1979). History of the concept of connotation. Philological sciences. Moscow: Nauka; 1979; (2): 83-86. (In Russ.).
4. Rakitina ON. National and cultural connotation as a semantic category (based on Russian and German words denoting relief areas in folklore texts): Dis. ... Cand. philol. sciences. Voronezh; 2005. (In Russ.).
5. Artsikhovsky AB., Tikhomirov MN. Novgorod letters on birch bark. Moscow: Academy of Sciences of the USSR; 1953. (In Russ.).
6. Kulikova IS. The World of Russian Nature in the World of Russian Literature: Words-Names of Plants in the Russian Artistic Picture of the World. Saint Petersburg: SAGANauka; 2006. (In Russ.).
7. Epshtein MN. Nature, the world, the secret of the universe...: a system of landscape images in Russian poetry. Moscow: High school; 1990. (In Russ.).
8. Shangina II. Russian traditional holidays. Saint Petersburg: Art; 1997. (In Russ.).
9. Kalinsky IP. Church and People's Months in Russia. Moscow: Fiction literature; 1990. Available at: https://www.litmir.me/br/?b=113909&p=1. Accessed March 26, 2021 (In Russ.).
10. Wu Jingbo. Culture of bamboo. Yunnan: Book house Nationalities; 2003. (In Chinese).
11. Lin Jun. The Spiritual Connotation of Chinese Bamboo Cultural Tradition. Journal of Nantong University. Series: Social Science. 2014; (5): 84-88. (In Chinese).
12. Fan Yong. About the bamboo culture in the Bashu region. The Yangtze River Civilization. 2020; (2): 27-30. (In Chinese).
13. Liu Xitao. Chinese bamboo culture. Yunnan Forestry. 1999; (1): 52-56. (In Chinese).
14. Tang Huaquan. Selection of Bai Juyi's Poems. Henan: Zhongzhou Ancient Books publishing house; 2010. (In Chinese).
15. Lin Jun. The aesthetic connotation of bamboo in traditional Chinese bamboo culture. Journal of Hunan
University of Science and Technology. Series: Social Science. 2016;(19):156-159. (In Chinese).
16. Fang Zhimin. Collection of Fang Zhimin. Nanchang: People's book house Jiangxi; 1999. (In Chinese).
17. Sui Shusen. 19 ancient poems. Shanghai: Chinese book publishing house; 2018. (In Chinese).
18. Tan Xinhong. The Works of Su Shi's ''Ci''. Hubei: Chongwen book house; 2015. (In Chinese).
История статьи:
Получена: 30.04.2021 Принята: 18.05.2021 Опубликована онлайн: 25.06.2021
Article history:
Received: 30.04.2021 Accepted: 18.05.2021 Published online: 25.06.2021
Сведения об авторе:
Сунь Юйно, аспирант кафедры общего и русского языкознания, Российский университет дружбы народов, Москва, Российская Федерация; e-mail: 876136269@qq.com.
Bionote:
Sun Yunuo, postgraduate student, Peoples' Friendship University of Russia, Department of General and Russian Linguistics, Moscow, Russian Federation; e-mail: 876136269@qq.com.
