CC BY
25
ЛИНГВОГЕОГРАФИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ФИНСКИХ НАРОДНЫХ НАЗВАНИЙ НЕКОТОРЫХ ДИКОРАСТУЩИХ ТРАВЯНИСТЫХ РАСТЕНИЙ
(НА МАТЕРИАЛЕ ИНГЕРМАНЛАНДСКИХ ГОВОРОВ)
Материал по финской народной лексике флоры был собран автором статьи в 70-80 годы XX века в Ленинградской области и Республике Карелия от финнов - носителей ингерманландских финских говоров. В то время ещё можно было найти информантов, хорошо владевших говором и знакомых с традиционным довоенным укладом жизни, особенностями хозяйственной деятельности, реалиями крестьянского быта, верованиями и обычаями финнов-ингерманландцев. Правда, и тогда уже приходилось констатировать, что лексика флоры относится к наиболее быстро исчезающей части лексики, т.к. недостаточно активно употребляется в бытовой повседневной жизни людей, в большинстве своём оторванных от своих корней. В опубликованных образцах ингерманландской речи и других источниках народные названия растений представлены мало, даже в диалектных словарях (см., напр.: Оллыкайнен 2003).
Ингерманландские финские говоры подразделяются на четыре группы. В приведенной схеме показаны три группы: северные (южной границей служит река Нева) и две группы южнее Невы -восточные и центральные. К северноингерманландским говорам относятся следующие: лемболовский ^етраа1а), вуоле (Уио1ее), токсовский (Toksova), белоостровский (Valkeasaari), хаапакангас (Haapakangas), рябовский ^аарууа), колтушский (КеШо). Восточноингерманландских говора два - марковский (Магкк^а) и мгинский (Jаrvisaari). Самую многочисленную группу составляют центральноингерманландские говоры: мартышкинский (Туго), хиетамякский (Hietamаki), серепетта ^егерейа), ропшинский (Ropsu), дудергофский (ТиШап), инкере (1пкеге), павловский ^ещоЫ), скворицкий ^киогйза), губаницкий (Кирапй^а), кол-панский (Ко1ррапа), шпаньковский (Spaпkkova), кобринский (Kopriпa), лисинский ^^Па). Западная группа, которую составляют говоры - молосковицкий (Moloskovitsa), котловский (Kattila), сойкинский (Soikkola), новоселкинский (Novosolkka),
копорский (Карпо), куземкинский (Kosemkiпa), не охвачена в данном исследовании.
Ингерманландские говоры финского языка
Материал по отдельным говорам в силу объективных причин собран неисчерпывающе и неравномерно. Трудности сбора названий некоторых (особенно дикорастущих травянистых) растений были связаны, во-первых, с тем, что в растительном мире произошли изменения и каких-то растений информанты не могли вспомнить или вспоминали их с трудом, потому и их названия оказались забыты или почти забыты. Так, напр., старый финский фитоним гыаШеп1еЫ' ‘вахта трёхлистная, трифоль, трилистник водяной’ встретился только в одном из говоров (колтушском) (ср. фин. литер. гаа^е). Но главная проблема заключалась в том, что не по всем говорам удалось найти хороших информантов, знатоков не только хозяйственных промыслов ингерманландского финского населения, но и носителей знаний о природной среде, растительном мире и взаимоотношениях с ним. Лучшие информанты называли более 120 фитонимов.
Нами анализируется материал по 22 финским говорам. Наибольшая вариативность в рассматриваемых говорах характерна как раз для дикорастущих травянистых растений, многие из них имеют свои специфические местные наименования, которые в своём разнообразии несут богатую информацию как о самом растении, так и о среде обитания, жизненном укладе, особенностях мышления, а также об историческом прошлом финнов Ингерманландии и их контактах с соседними народами. Надо сказать, что при всём многообразии рассматриваемой группы лексики флоры, а именно фитонимии дикорастущих травянистых растений, и в ней имеются такие стабильные названия, которые распространены повсеместно в исследуемом диалектном регионе, как напр.: ро1^кате ‘крапива двудомная’, sav(i)heina ‘марь белая, лебеда’, ruiskukka ‘василёк голубой’, apilas ‘клевер’, takkijaine ‘лопух, репейник’, капегуа ‘вереск обыкновенный’, ‘багульник болотный’, oгasheina ‘пырей ползучий’. Эти наименования в большинстве своём являются общеприбалтийско-финскими по происхождению или (такие как apilas, takkijaine) старыми балтийскими заимствованиями, которые имеют соответствия в родственных прибалтийско-финских языках.
Наибольшее лексическое разнообразие характерно для самых ярких по своим признакам или наиболее широко используемых в рассматриваемом регионе растений, таких как лютик, иван-чай, пушица, подорожник, ятрышник и др. Для некоторых из этих растений записано до 10-15 и более наименований. Возьмём для примера такое растение, как подорожник большой (см. схему 1).
В северноингерманландских говорах было повсеместно распространено наименование гаууап1еЫ', букв. лист железа (подорожник употребляется для залечивания ран от железных предметов), вероятно, это эллипсис из гavvanhuavanleht' (букв. рана от железа - лист), ср. зафиксированные на территории Финляндии финские варианты гаШапЫаауапкЫН, гаыуапЫоауаЫеШ и т.д. ^иЬопеп 1936). В Ингерманландии используются также варианты гаШа1еЫ', букв. железо-лист, и гautijaisleht'. Данная лексема широко распространена во многих говорах финского языка, но гораздо меньше в других прибалтийско-финских языках (ALFE - 2). По этой же модели образованы русские народные названия подорожника порезник, ранник.
Семантически к этой же модели примыкает восточно-ингерманландское (марковское) название ратекЫ' (рате < ратаа ‘прижимать’, 1еЫ/ ‘лист’), т.к. листья подорожника прикладывали к ранам и нарывам.
В центральной Ингерманландии, а также в трёх север-ноингерманландских говорах - белоостровском, рябовском и
колтушском - распространены наименования trie(n)leht\ букв. (при)дорожный лист, и t'ieheina, букв. (при)дорожная трава. На
1. Подорожник большой (Plantago major)
• hermuleht' ■ гаиїаїеШ', тиї 'ijaisleht',
о кюітпкаМа тууапІеШ'
□ тиаІеШ' ♦ ruusoisleht \ гишипІеШ'
◊ раіпеІеШ' ▲ t'ieheinа, t'ie[n]leht', t'ielehte
первый взгляд в основе этих фитонимов лежит такой признак, как место произрастания растения. Данный признак вполне мог послужить мотивом номинации подорожника, т.к. растение действительно в изобилии растёт по обочинам дорог. Но, на наш взгляд, финские наименования могут являться просто кальками с русского названия подорожник. Названия-кальки могли вытеснить прежние финские наименования. Это подтверждается тем, что в финских говорах на территории Финляндии данная семантическая модель в названиях подорожника практически не используется, в отличие от других прибалтийско-финских языков, которые, также как и ингерманландские говоры финского языка, непосредственно контактировали с русскими говорами. Ср., напр., кар., ижор. їієієНїі;
кар. dorogalehti, dorogaheina; вепс. dorogl'ehtez; вод. teelehto; эст. teeleht (Suhonen 1936, ALFE 2: 100, 101). К наименованиям этой группы примыкает лексема mualeht', букв. земляной лист (мгинский говор).
Употребление остальных наименований территориально более ограничено. Лексема hermuleht' этимологически обозначает нерв-лист и отражает тот факт, что листья растения имеют характерные прожилки (ср. вепс. son'l'ehtez ‘то же’, букв. вена-лист). Фитоним имеет, на наш взгляд, ту же мотивировку, что и ruusunleht', букв. лист розы (~ ruusoisleht'), т.к. лист подорожника по внешнему виду благодаря своим прожилкам напоминает лепесток розы. Наименование koiranhanta (букв. собачий хвост) стоит отдельно в рассматриваемом ряду, так как отражаемый им признак связан не с листьями подорожника, а с колосовидным соцветием, форма которого и лежит в основе наименования. В других прибалтийско-финских языках форма листа и форма соцветия подорожника чаще используются в качестве мотивационного признака в диалектных названиях данного растения (Oja 2005: 67; ALFE 2: 98).
Ареальная дистрибуция чётко прослеживается и в других финских диалектных названиях растений, таких как трясунка, ятрышник, звездчатка (мокрица) и т.д. Синонимические ряды названий этих растений анализируются нами в лингвогеографическом аспекте в монографии «Финская народная лексика флоры» (Коппалева 2007). В монографии схематически иллюстрируются ареалы распространения названий не только дикорастущих травянистых растений, но и некоторых деревьев, ягод, грибов и культурных растений. В данной статье мы ставим задачу продолжить лингвогеографический анализ ингерман-ландской фитонимии дикорастущих травянистых растений.
Финское народное название кассандры известно почти во всех говорах рассматриваемого региона, кроме самых периферийных (восточные говоры и мартышкинский) (схема 2). В основном это варианты одной и той же лексемы: saksanpar ~ saksparheina ~ sakspariloi ~ saksanparsii ~ sakslappareita. Кассандра использовалась ингерманландцами для исцеления разных недугов, в частности, при заболеваниях суставов, ревматизме и т.д. В ингерманландские говоры название могло проникнуть из эстонского языка, ср. эст. saksaparalad, sarsaparillad, sassabarid, sassaparillad и др. ‘кассандра’, ‘подбел’ (Vilbaste 1960: 58, 429-430). В финских говорах оно подверглось народно-этимологическому переосмыслению (saksan ‘немецкий’).
о saksanpar А saksparheina
Ш saksanparsii □ sakslappareita
• sakspariloi + tikkopla
Но в данном случае не исключён и другой источник появления данного наименования в рассматриваемых говорах: из русского языка. В словаре Даля зафиксированы наименования еареапариль, еареапаржль, еаеапарилъ ‘Smilax sarsaparilla’ (Даль 4: 139). Зафиксированное в одном из говоров tikkopla, возможно, является русским заимствованием, ср. рус. диал. дeкоn ‘сабельник болотный’, ‘осока волосистая’ (СРНГ 7: 338). Оба растения, как и
кассандра, являются болотными растениями.
Название голокучника, напротив, смогли назвать только представители финских говоров Центральной Ингерманландии, распространённых компактно по соседству друг с другом (см. схему 3). Неизвестно, связано ли это с регионом произрастания растения или (что более вероятно) с особым способом использования его именно на данной территории, т.к. все названия представляют собой словообразовательные варианты одного и того же фитонима
На^еИвта, букв. сглаз-трава (трава от сглаза), ср. haukkeet ‘сглаз’, На^Ыи ‘сглазить’ (отвар давали детям, домашним животным, которых, как считали, кто-то сглазил, или растение жгли, окуривая дымом домашних животных, обычно коров). У остальных ингер-манландцев, видимо, не было такого обычая, и поэтому растение не привлекало особого внимания.
■ haukeheina • haukheina А haukenheina
Такой цветок, как незабудка, также, вероятно, не являлся для ингерманландских финнов чем-то привлекательным, обладающим яркими особенностями или свойствами. Его общефинское народное название lemmenkukka, букв. любовный цветок, зафиксировано в трёх говорах Северной и Восточной Ингерманландии, в четвёртом -вариант lemmenkohta, букв. любовное место; ср. фин. литер. lemmikki < lemmenkukka. В одном из этих говоров записано второе (синонимическое) название katrinkohtu, букв. кофта Катри, но оно имеет узко локальное применение - в одной деревне колтушского говора. От представителей центральноингерманландских говоров удалось записать только два названия незабудки, образованных по совершенно другим семантическим моделям: saippuvakukka, букв.
мыло-цветок (по способности мылиться при растирании) и hevosenkus букв. лошадиная моча - цветок (по запаху) (см.
схему 4).
4. Незабудка (Myosotis)
о lemmenkukka • lemmenkohta
◊ katrinkohtu ♦hevosenkus 'kukka
■ saippuvakukka
Что касается ингерманландских названий купальницы европейской, кубышки жёлтой, а также во многих говорах и калужницы болотной, и кувшинки белой, то они в большинстве своём имеют в основе лексему pulpukas ~ pulpukkaine (и др. варианты).
Представляется возможным связывать этот прибалтийско-финский фитоним с русским народным болоболка ~ балаболка ‘колокольчик’, ‘купальница’ и др., хотя направление заимствования
трудно установить (ср. вепс. ЬиГЬик, ЬЫЪйп'е, bolobouk, вод. bulbukaz ‘кубышка’, кар. риГрикка, ЬиГЬикка ‘кувшинка’, ‘кубышка’, Ьо1оЬо1К ‘кубышка’) (SKES) - (см. схемы 5, 6).
5. Купальница европейская (Trollius europaeus)
□ pulpukka ■ keltapul'pukkaine
♦ pulpukkaine + saksanpulpukkaine
о pul pukas, pul 'pukka, pul'pukkaine • haransilma
Предложенные фитонимические микросистемы объединяют лексические, словообразовательные и фонетические варианты финских народных названий одних и тех же растений. Они, на наш взгляд, свидетельствуют о многовековой истории и богатстве финской народной лексики флоры, особенностях функционирования системы народных названий растений в условиях относительной изолированности диалектного региона от влияния других финских говоров и финского литературного языка. C другой
стороны, лингвогеографический анализ делает более зримой картину постепенного исчезновения исследуемой языковой и этнокультурной общности.
6. Кубышка жёлтая (ЫурНаг luteum)
▼ рШриккате ♦ ves 'рЫриккате
▲ рШрикка ■ кекаН^а
А рШ 'pukas, рШ рикка, рШ 'риккате • Штреепкикка
Список условных сокращений
веп. - вепсский вод. - водский ижор. - ижорский кар. - карельский лат. - латышский лив. - ливский
лит. - литовский
эст. - эстонский
Литература
Даль - Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1-4. М., 1955.
Коппалева 2007 - Коппалева Ю.Э. Финская народная лексика флоры (становление и функционирование). Петрозаводск, 2007.
Оллыкайнен 2003 - Оллыкайнен В.М. Словарь северноингерманландских говоров финского языка. Говоры вуолэ и колтушский. Vantaa, 2003.
СРНГ - Словарь русских народных говоров. Вып. 1- . М.; Л., 1965- .
ALFE 2 - Atlas Linguarnm Fennicarnm, 2. 2007.
Oja 2005 - Oja V. Kasulikul taimel on rohkesti nimesid // Прибалтийско-финское языкознание: лингвогеографические исследования. Петрозаводск, 2005. С. 58-75.
SKES - Suomen kielen etymologinen sanakirja. I-VI. Helsinki, 1955-1978.
Suhonen 1936 - Suhonen P. Suomalaiset kasvinnimet. Vanamon Kasvitieteellisia Julkaisuja 7, n:o I. Helsinki, 1936.
Vilbaste 1960 - Vilbaste G. Rahvaparaseid taimenimesid. Keel ja kirjandus instituut, Emakeele Selts. Tallinn, 1960. (Рукопись).
Ключевые слова: финские говоры, лексика флоры, лингвогеографический
анализ, синонимические варианты, языковые контакты.
