CC BY
847
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
УДК 101 В.А.Васильев
доктор философских наук, профессор,
профессор каф. гуманитарных и социально-экономических наук МГЛУ; e-maiL: [email protected]
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ В ФИЛОСОФИИ
В статье рассматриваются сущность языка, предпосылки лингвистического переворота в философии, определяемого как имманентным развитием самой философии, так и социальными основаниями. Исследуются гносеологические и коммуникативные возможности языка в межкультурном диалоге.
Ключевые слова: язык; знак; анализ языка; значение; понимание; язык и мышление; коммуникация; функции языка; смысл; интерпретация.
V. A. Vasiliev
Doctor of Philosophy (Dr.habiL), Professor, Department of Humanities and Socioeconomic Disciplines e-mail: [email protected]
THE LINGUISTIC TURNING-POINT IN PHILOSOPHY
The article revolves around the problem of the essence of language and premises of the Linguistic turning point in phiLosophy. This turning point is determined both by the immanent development of philosophy and social grounds. In the article are anaLyzed gnoseoLogicaL and communicative possibiLities of Language in the muLticuLturaL diaLogue.
Key words: language; sign; the analysis of language; meaning; understanding; word; communication; functions of language; sense; interpretation.
Интерес к языку повысился в условиях второй половины XIX в., когда совершался переход от классической науки к неклассической. В этот период происходила дифференциация знаний, расширялись коммуникативные, этнические, межкультурные, а следовательно, и языковые отношения. Язык стал самостоятельным предметом исследования не только философов, но и лингвистов, логиков, психологов.
Однако философское обращение к анализу языка имеет свои исторические предпосылки.
С античных времен мыслителей интересовали проблемы соотношения между мышлением языка, словом и предметом, которое озвучивается. Замечалось, что сложно облечь мысль в нужную словарную форму, чтобы суждение было истинным, чтобы избежать парадокса. Парадоксы (греч. 'неожиданность') - это такие высказывания, которые одновременно нечто утверждают и отрицают, т. е. содержат в себе возможность истинного вывода и ложного, что приводит к заблуждению. Парадоксы возникают на обыденном и научном уровнях. Известны, например, парадоксы древнегреческого философа Зенона: «Летящая стрела не летит»; «быстроногий Ахилл не догонит черепаху» и др. Эвбулид высказал противоречивое утверждение, которое содержало в себе парадокс: «одно зерно не есть куча зерен». Следовательно, сколько бы мы не прибавляли зерен, кучи не получится, ибо одно зерно, которое мы прибавляем, не есть куча зерен.
Как можно прокомментировать следующее утверждение: «Я всегда лгу». Что здесь истина, а что ложь? Известно парадоксальное высказывание, которое называется «Бродобрей»: парикмахер бреет всех, кто не бреется сам. Может ли он брить самого себя? Одно из посланий Екатерины II в отношении узника крепости гласило: казнить нельзя помиловать. Не поставив запятую в нужном месте, императрица сняла с себя ответственность за вынесенный приговор и переложила его на того, кому предназначено послание. Таким образом, есть сложное соотношение между мышлением и языком, словом и тем предметом, которым оно определяет.
Вступив в XX в., философская мысль столкнулась с новыми противоречиями-парадоксами, которые отражали иную социокуль-туру, особенности неклассической и постнеклассической науки. Так, например, долгий период в науке утверждали разные положения относительно света. Одни ученые считали, что свет это волновое движение, другие - корпускулярное. С развитием научных достижений было установлено, что свет - парадоксальное единство противоположностей волны и корпускула. Теория относительности Эйнштейна противоречила учению Ньютона об абсолютности пространства и времени. Новейшие открытия в физике выявляли всё новые парадоксальные утверждения: атом со времен Демокрита считался
мельчайшей неделимой частицей, но был обнаружен электрон, что показало сложную структуру микромира. Устоявшаяся в науке гипотеза, что материя состоит из атомов и вещества, была поставлена под сомнение в результате выявления электромагнитного поля, самопроизвольного распада урана, радия и т. п. Новейшие достижения в естествознании ломали прежние представления о структуре материального мира, требовали разработать новые понятия, категории, которые бы более объективно соответствовали научным открытиям. Поэтому появилась необходимость анализа языка науки, понятийного аппарата, составляющих неотъемлемую часть общего процесса познания и развития знаний.
Обращение философов к проблематике языка как самостоятельного предмета исследования также определялось огромной дифференциаций наук. В классический период господствовала механика Ньютона, на основе которой формировалась жестко детерминированная картина мира. Методы механики переносились не только на исследование материального бытия, но и на живую природу, общество и человека. Начиная со второй половины XIX в., подобный метафизико-механистический подход себя не оправдывал. Формировались социология и антропология, лингвистика и психология, культурология и другие социально-гуманитарные дисциплины со своими специфическими предметами, методами исследования, понятийно-категориальным аппаратом. Почти все науки как бы заново открывали понятийно-языковые аспекты своего предмета. Формировалась не только дифференциация научных дисциплин, но и их интеграция. На стыках разных учений возникали психолингвистика, социолингвистика, герменевтика, семантика и т. п. Усиливались межкультурные коммуникации, повышалась значимость лингвистики. Пристальное внимание стало обращаться на выявление смысловых выражений языка, его понимание и интерпретацию.
Философский анализ языка становился необходимостью для дальнейшего развития научных знаний, социальной коммуникации. Обозначается лингвистический поворот в философии, представителями которого являлись не только философы, но и математики, логики, лингвисты. Появились философские школы (аналитическая, герменевтическая, экзистенциальная и др.), объединенные общей задачей анализа языка как основы философского исследования понятий, мышления,
структуры научного знания, демаркации научных высказываний от не научных.
В своем развитии лингвистический поворот в философии можно условно разделить на ряд этапов.
Первый этап связан с воззрениями Б. Рассела и Л. Витгенштейна. Они считали, что целью философии является логическое прояснение содержания мысли. Философия должна достигнуть ясности высказываний, которые облекаются в языковую форму и выражаются в предложениях, что позволило бы избавиться от парадоксальных двусмысленных утверждений, которые складываются из набора бессмысленных слов, их многозначности смыслов и т. п. Для очищения языка от противоречивых, ошибочных высказываний выдвигалось требование логического анализа языка.
Так, Б. Рассел - философ, логик, математик - выступил с критикой в адрес классической философии. Вселенная, считал он, не монистична, а многообразна, состоит из отдельных предметов-фактов. Они находят свое отражение в языке, в словах, предложениях. Факты могут быть простые (атомарные) и сложные (молекулярные). Всё сложное состоит из простого. Подобным же образом выстраиваются и наши предложения: простые и сложные. Атомарные описывают чувственно данные отдельные факты, что вполне проверяемо и отражается в языковом выражении. Что касается философских утверждений относительно первичности материи или сознания, объективен ли мир и т. п., то подобные абстрактные положения нельзя отнести к группе истинных или ложных. Они просто бессмысленны, ибо не подвергаются требованиям фактов. Мы, рассуждает Рассел, не можем утверждать, что роза объективна. Это лишено смысла. Она восхищает нас своим запахом, формой, цветом, что вполне проверяемо и выразимо в высказывании, в предложении.
Согласно учению Л. Витгенштейна, каждое предложение есть знаковое выражение факта, и порядок слов в нем изображает порядок различных фактов. Научный язык может выражать лишь факты опыта. Все не эмпирические знания он относит к области «мистического», не имеющего к науке никакого отношения. Чем же тогда должна заниматься философия? Деятельностью по разъяснению смысла предложений. Это предотвратит появление бессмысленных высказываний. Следует заметить, что философия оперирует категориями, которые фиксируют всеобщие связи и отношения, имеющие свою значимость
для всех наук. И не случайно, что в поздних работах Л. Витгенштейн отказывается от теории логического анатомизма. Язык он стал рассматривать как орудие общения между людьми. Ученый обратил внимание на смысловую сложность, противоречивость человеческого языка, что неизбежно приводит к парадоксальным проблемам, к недоразумениям. Здесь он склонен к признанию конвенционального характера языка, согласно которому значение слова определяется общепринятыми указаниями его использования.
Поставленные Б. Расселом и Л. Витгенштейном проблемы относительно языка науки, соотношения мышления и слова, речи оказали свое влияние на дальнейший лингвистический поворот в философии.
Второй этап связан с представителями «Венского кружка». Первоначально в 1922 г. оформился семинар, организованный физиком М. Шликом при кафедре философии индуктивных наук Венского университета. Через год семинар «перерос» в научный кружок, в котором принимали участие А. Айер, О. Нейрат, Р. Карнап, К. Гёдель, Ф. Франк и др.
В работе «Поворот в философии» М. Шлик рассматривает новые задачи исследования проблемы языка. Практически все великие мыслители, отмечал он, считали для себя важной задачей провести радикальную реформу философии и каждый надеялся, что сможет превратить философию в науку. И сегодня мы стоим на пороге нового поворота в философии. Математики разработали новые логические методы, которые должны помочь решать философские проблемы. Речь идет о природе логики понятий, о сущности языка, его использования, проверки его смыслового значения.
В нашем познании, рассуждает далее Шлик, даются опытные факты, которые фиксируются с помощью любой произвольной системы знаков. Все возможные способы репрезентации (показатели каких-либо наблюдений), если они действительно выражают одно и то же знание, должны иметь что-то общее. И это общее в них есть их логическая форма. Поэтому знание является таковым лишь в силу его логической формы. Это, казалось бы, простое замечание, по мнению Шлика, имеет чрезвычайно важные последствия. Они проявляются в том, что вопросы об «истинности» и «границах познания» исчезают. Познаваемо всё, что может быть выражено языком. Не существует вопросов, на которые в принципе нельзя дать ответа. Даже философские вопросы удовлетворяют правилам грамматики, но не отвечают
опытному доказательству истинности утверждений. Поэтому философия, делает вывод Шлик, не наука. Можно ее назвать царицей наук, но она не обязательно должна быть наукой. Философия - это такая деятельность, которая позволяет обнаруживать или определять значение предложений. С помощью философии предложения объясняются, с помощью науки они верифицируются, т. е. проверяются.
Шлик в работе «Всеобщая теория познания» сформулировал термин «верификация» (проверка), т. е. прием доказательства истины высказывания. Высказывание является осмысленным (имеет значение), если возможна его верификация. При этом важна логическая, а не только фактическая возможность верификации. Например, мы не можем наблюдать какие-либо физические явления (движение электронов), однако высказывание о них считается осмысленным, содержание можно представить и смоделировать. Другое дело, что наше представление может оказаться истинным или ложным. Но нельзя говорить о ложности или истинности относительно бессмысленных высказываний: один километр меньше одного килограмма.
Концепция Шлика стала подвергаться критике, ибо с точки зрения верификации все универсальные высказывания, формирующие законы (детерминизм, энтропия и т. п.) оказываются тогда бессмысленными утверждениями. Почему? Потому что сам закон невозможно верифицировать, а только его наблюдаемые процессы, т. е. отдельные факты.
Тем самым ставится под сомнение возможность верифицировать все факты опыта, высказывания о них, выражаемые языком. Влияние «Венского кружка» уже не так сильно, но проблема логического анализа языковых выражений остались. За философией закрепляется критико-аналитическая деятельность по прояснению значения, смысла слов, предложений, претендующих на истинность.
Наступает третий этап поворота в лингвистической философии, связанного с анализом обыденного языка. Это направление возникло в 30-е гг. XX в. в Великобритании (Г. Райл, П. Стросон, Дж. Остин и др.), в США (М.Блэк, Н. Малкольм и др.). Акцент исследования делался на проблематику семантических парадоксов (антиномий), придавая значение изучению понятий и суждений. Актуализируется как философская проблема выявление смысла, значения того или иного понятия или высказывания. Подобный аспект исследования имел своей направленностью прежде всего философские понятия (бытие,
смысл, интерпретация, значение и т. п.). Ставилась задача философской защиты здравого смысла, анализа фраз естественного языка, вводящих иногда в заблуждение в силу своих различных смысловых интерпретаций.
Представители лингвистической философии объясняли причину философских заблуждений не в сознательном использовании метафизиками двусмысленных форм выражений, а самой стихией естественного языка, грамматическим строем, что порождает парадоксальные предложения и всевозможные лингвистические «ловушки». Заблуждения устраняются путем прояснения и описания «обычных» способов употребления слов и выражений, включение слов в органически присущие им контексты человеческой коммуникации. В качестве критерия осмысленности вводится требование возможности антитезы любому употребляемому слову. Так, например, Дж. Остин в работе «Слово как действие» осуществляет анализ слов, которые, с его точки зрения, имеют или не имеют смысл. Что означает слово слон? - вопрошает автор. - Какое оно несет значение? В слове есть смысл. Это животное, отличающееся от прочих живых существ. «Что есть материя или субстанция?». Этот вопрос не имеет смысла. «Что есть слово вообще?». Подобный вопрос тоже бессмысленный. Напрашивается вывод, подчеркивает Остин, что необходимо анализировать не отдельное слово, а его место в структуре предложения. Только предложение несет в своем содержании значение. Правда, поясняет он, можно в словаре посмотреть значение какого-либо слова. Тем не менее смысл слова связан со значением предложения. Следовательно, сказать, что слово «имеет значение» значит сказать, что существуют предложения, в которых они содержатся, и эти предложения «имеют значение». Ошибка предшествующих философов состояла в том, делает заключение Остин, что они обсуждали «значение слова». Сегодня философы обсуждают проблему «значение предложения».
Другая проблема, отмечает Остин, которая ведет к непониманию не только философского текста, но и обыденного - это использование одного имени-слова (термина) называя им различные вещи. Одно слово может обозначать разное содержание, что также может увести от истины [Остин 1986]. И представители лингвистической философии усматривали задачу в детальном анализе фактического употребления естественного разговорного языка, что позволит устранить
недоразумения, которые возникают при его неправильном употреблении. Для представителей лингвистической философии принципиально важно установление отношения философских высказываний к «обыденному языку». Если оказывается, что между ними имеет место противоречие, то это будет означать опровержение философского высказывания. Сами же обыденные выражения не могут быть противоречивыми, ибо они успешно употребляются нами для описания тех или иных ситуаций и выполняют роль критерия правильности высказывания.
Однако подобные рассуждения уязвимы, поскольку содержание философских постулатов не зависит от употребляемых конструкций «обыденного языка». Философский язык отражает не единичные факты, а всеобщие связи и отношения единства мира в его многообразии. Следует отметить положительный момент, который содержится в лингвистической философии данного этапа развития. Это внимание на анализ логической структуры обыденного языка и на изучение его семантических (обозначение) возможностей.
В рамках лингвистической философии следует выделить экзистенциально-герменевтический подход (М. Хайдеггер, Г. Гадаммер и др.). Ими язык стал рассматриваться не только как система знаков и значений, но и как культурно-исторический феномен. В своих исследованиях языка они опираются на положения В. Гумбольдта: «Расчленение языка на слова и правила - это лишь мертвый продукт научного анализа» [Гумбольдт 1984, с. 70]. Язык - это речевая деятельность, которая предполагает не просто констатацию отдельных слов, а их целостность, взаимосвязь. Это живой язык, его энергия, постоянная работа духа. Она включает в себя общение, субъектно-объектные отношения и способствует не только осмыслению, но и преодолению заблуждений. В общении речевая деятельность предстает как соединение индивидуальных восприятий с общей человеческой духовной культурой. Язык выступает мировидением, связкой между внешним миром и внутренним - миром субъекта. Язык принадлежит народу, передается, очищается, обогащается. Это средство преобразования индивидуального в объективное, всеобщее бытие. «Не будет заколдованного круга, если языки считать продуктом силы народного духа и в то же время пытаться понять дух народа посредством построения самих языков: поскольку каждая специфическая духовная сила развивается
посредством языка и только с опорой на него, то она не может иметь иной конструкции, кроме как языковой» [Гумбольдт 1984, с. 11].
М. Хайдеггер, продолжая традиции Гумбольдта, рассматривает язык в его социокультурном бытии - «дом бытия». Бытие языка состоит в том, что в нем выражается мир, в котором человек живет и высказывает свое мнение, используя слово. И в самом «говорении» может возникнуть парадокс, который состоит в следующем: сказать и говорить - это не одно и то же. Можно много рассуждать и много говорить, но ничего при этом не сказать. Но можно, не используя вербальную форму, промолчать и выразить многое. «В жилище языка обитает человек. Мыслители и поэты - хранители этого жилища. Их стража - осуществление открытости бытия, насколько они дают ей слово в своей речи, тем сохраняя ее в языке. Мысль не потому становится прежде всего действием, что от нее исходит воздействие или что она прилагается к жизни. Мысль действует, поскольку мыслит» [Хайдеггер 1993, с. 192]. Язык - это живая смысловая деятельность, отражение индивидуального и общекультурного, национального.
Гадамер посредством герменевтического опыта выделяет три основные характеристики языка:
1. Так называемое реальное забвение языка, т. е. в живом языке мы не осознаем его структуру, грамматику, синтаксис. И чем более живой язык, тем он менее осознается. Это означает, что в живой речи, если не пытаться логически-абстрактно выявлять лингвистические характеристики, обозначаются традиции культуры, менталитет говорящего и тех, кто мыслит на этом языке, что весьма значимо для гуманитарного знания.
2. Так называемое безличность языка, т. е. говорение относится не столько к сфере «Я», сколько к сфере «Мы». Это диалог, игра вопросов-ответов. Здесь духовная реальность языка. За словами не простое проговаривание, а мысль, страсть, личность.
3. Так называемая универсальность языка как универсальность разума. Диалог можно прервать, возобновить, мысленно вернуться к сказанному ранее. Тем самым познание осуществляется только внутри человечески-языкового видения мира [Гадамер 1988].
Таким образом, лингвистический поворот в философии обусловлен не только внутренней структурой языка, но и научными, социальными, национальными, общекультурными факторами. Язык - сложная
система, взаимодействующая с мышлением, и позволяющая человеку познавать объективную и субъективную реальность, накапливать знания, передавать информацию другим людям, вступая с ними в различные виды коммуникации. Мысль выражается не только с помощью речи, но и невербальными средствами, которые имеют не менее важное значение, чем высказанное слово. Аналитические и экзистенциально-герменевтические направления в исследовании языка - это как бы разные «срезы» единой и важной проблемы философии языка. Представители лингвистической философии внесли определенный вклад в разработку логического анализа языка, который включен в область специального научного исследования.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Гадамер Х. Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М. : Прогресс, 1988. 704 с.
Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М. : Прогресс, 1984. 400 с. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17.
М. : Прогресс, 1986. 120 с. Хайдеггер М. Время и бытие. М. : Республика, 1993. 447 с.
