CC BY
104
УДК 811. 111-26
Шайхутдинова А. М., аспирант 3 курса, Набережночелнинский государственный педагогический университет (Россия)
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ НЕНАДЕЖНОСТИ НАРРАТОРА (НА МАТЕРИАЛЕ СОВРЕМЕННОЙ БРИТАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ)
Статья посвящена анализу характеристик языковой личности нарратора с точки зрения его надежности / ненадежности. Предпринимается попытка выявить языковые особенности ненадежности нарратора. Языковое проявление ненадежности в случае с нарратором, страдающим психическим расстройством, выражается через монотонность, лексическое однообразие, частые повторы слов и целых фраз, многочисленные скрупулезные перечисления, практически полное отсутствие изобразительных средств, тропов; исследование показало, что логическая стройность речи не всегда может расцениваться как абсолютно надежный нарратив. Ключевые слова: языковая личность, художественный текст, идиостиль, нарратор, надежный / ненадежный нарратор, читательские стратегии.
В современной лингвистике термин «языковая личность», ввиду его синтезирующего и интегрирующего характера, является призмой, через которую осуществляется изучение различных ее областей. Согласно одному из определений, предложенному Ю. Н. Карауловым, языковая личность есть личность, выраженная в языке (текстах) и через язык, есть личность, реконструированная в основных своих чертах на базе языковых средств [9, с.38].
Языковая личность на сегодняшний день является основой для рассмотрения как чисто лингвистических, так и междисциплинарных аспектов языка и личности. Так, термин «языковая личность» используется, в частности, для изучения языка персонажей художественных текстов (так называемая «условная языковая личность»). Как отмечает А. И. Варяница, через автора художественного текста как языковой личности, через его «творческое сознание» создается субъективный, индивидуальный путь познания мира [4, с. 1].
Это проявление авторской
индивидуальности в языке особенно четко прослеживается в еще одном определении языковой личности, предложенным Ю. Н. Карауловым, где за основу берется коммуникативная компетенция и связанные с ней уровни языковой личности: семантический, когнитивный и
мотивационный. Через них, как отмечает В. В. Воскобойников, в разной степени происходит индивидуализация
коммуникативного поведения человека [6, с. 165].
Большинство исследователей,
анализируя индивидуальные проявления языковой личности в тексте, принимают за основу являющееся центральным в современных исследованиях
терминологическое понятие
«индивидуальный стиль», или «идиостиль», - термин, предложенный В. В. Виноградовым и определенный им как «структурно единая и внутренне связанная система средств и форм словесного выражения» [5, с. 105]. Согласно некоторым другим определениям, как обобщенным, так и достаточно детализированным, идиостиль характеризуется как «совокупность ментальных и языковых структур художественного мира писателя» [2, с. 11], «система знаков авторства художника слова»; система превалирующих, индивидуальных способов и средств формально-содержательной и языковой передачи авторских убеждений и представлений о картине мира, а также его «эмоциональных состояний и субъективных смыслов в эстетически направленном речевом произведении» [11, с. 31].
Одним из центральных понятий при изучении художественного текста выступает «нарратор», то есть тот, от чьего лица ведется повествование, тот, через кого главным образом передается картина мира, заложенная в тексте. М. Я. Блох в этой связи отмечает, что рассказчик (в рамках данного исследования понятия «рассказчик» и «нарратор» трактуются как синонимичные) «выполняет функцию центрального ориентира в художественном тексте,
который строится в зависимости от его местоименной формы, взаимодействующей ... со всей лексико-семантической системой текста» [3, с. 216]. Нарратор может выступать либо в качестве персонажа-нарратора, либо автора-нарратора.
«Словарь иностранных слов русского языка» определяет нарратора как «реальное или вымышленное лицо, от имени которого ведется повествование в художественном произведении» [10]. Ряд определений, однако, четко противопоставляют нарратора реальному автору произведения, в независимости от того, является ли нарратор одним из персонажей произведения или является отстраненным от происходящих событий «мнимым автором». Так, согласно одному из таких определений, нарратор рассматривается как введенное автором в художественное произведение лицо рассказчика, отличное от фактического создателя сочинения, а также «принятая, неавторская в смысле субъективном, точка зрения» [14, с. 165]. Здесь следует упомянуть еще одно принципиальное отличие: автора реального и образа автора. Так, З. Д. Асратян отмечает, что, в отличие от автора произведения, реально существующей личности, образ автора -«это субъективное, ментальное образование, созданное по воле и прихоти своего творца, автора». З. Д. Асратян подчеркивает, что именно образ автора, или языковая личность автора (лингвистический эквивалент данного понятия), формирует идейный концепт произведения, носителем которого является языковая личность нарратора произведения [1, с. 78; 79].
Нарратор, являясь ключевой фигурой, ведущей повествование, таким образом, становится для читателя основным источником информации, излагая события так, как считает нужным, исходя из своих представлений о картине мира. В связи с этим одним из аспектов изучения нарратора является критерий надежности / ненадежности.
Термин «ненадежный нарратор» был впервые использован в начале 60-х годов ХХ века американским литературным критиком Уэйном Бутом в его работе «Риторика художественной литературы», где за
отправную точку им берется так называемый «имплицитный автор» произведения с его нормами. Таким образом, согласно определению У. Бута, нарратор является надежным, если его слова и действия соответствуют нормам произведения, то есть нормам имплицитного автора, и ненадежным, если эти нормы нарушаются нарратором [12, с. 158-159]. В случае такого несоответствия между имплицитным автором и нарратором возникает ироническая нарративная дистанция, когда сам говорящий выступает как объект иронии ввиду противоречий между поступками и ценностями нарратора и нормами имплицитного автора [12, с. 304].
В качестве самых распространенных причин ненадежности нарратора
выделяются ограниченность в знаниях в силу различных причин, например, незрелого возраста или психических расстройств, а также безнравственная природа нарратора. А. Нюннинг предложил следующие текстовые сигналы, помогающие распознать ненадежного нарратора: противоречия, несоответствия при передаче и оценке событий повествователем. Из таких противоречий А. Нюннинг, в частности, выделяет существенные несовпадения между оценкой нарратора самого себя и оценкой его другими персонажами, а также несоответствия в рассуждениях нарратора о других персонажах или его бессознательное, бесконтрольное «самообнажение на публике» [13, с.278-279].
Что касается лингвистических признаков ненадежного нарратора, исследователи отмечают их практически полное отсутствие. Так, А. В. Жданова обращает внимание на то, что в исследовательских работах, посвященных типологии повествования, данная категория почти никогда не становится объектом пристального внимания современных лингвистов, указывающих на ее «лингвистическую невыявляемость» (среди них автор выделяет Н. А. Кожевникову, Е. В. Падучеву, Ж. Женетта, В. Шмида) [8, с. 4]. Вместе с тем, определенные лингвистические моменты, помогающие определить ненадежного нарратора, все же
присутствуют. Так, кроме признаков противоречивости, А. Нюннингом выделяются также языковые индикаторы экспрессивности и необъективности, большое количество комментариев о самом себе; частые обращения нарратора к читателю в намеренной попытке «вызвать его сочувствие», а также саморефлексия, размышления о том, какой степени доверия заслуживает нарратор [13, с. 278-279]. Кроме того, можно говорить об определённых синтаксических маркерах, сигнализирующих о высоком уровне эмоциональной вовлеченности нарратора, включая восклицания, эллипсы, повторы и т.д.; паратекстуальные индикаторы, такие как заголовок, подзаголовки, предисловия [13, с. 278-279].
Таким образом, попытаемся на материале современного британского произведения проанализировать нарратора от первого лица с точки зрения его надежности / ненадежности. Нами проанализирован нарратор, страдающий психическим расстройством (нарратор в романе М. Хаддона «Странное происшествие с собакой в ночное время» -подросток-аутист).
Проведенный анализ показал, что рассмотренный нарратор не пытается намеренно обмануть читателя. Однако в случае с нарратором-аутистом способность больного ребенка только к прямолинейному общению по знакомым ему правилам лишает его возможности «читать между строк» и распознавать то, что здоровый человек, скорее всего, угадал бы по выражению лица собеседника или по другим, часто невербальным, признакам. Так, он безоговорочно верит отцу, что мама в больнице и затем - в ее смерть. Это, в свою очередь, вводит в заблуждение читателя, который вынужден принимать версию подростка-нарратора. С одной стороны, нарратор, как он сам заявляет о себе, действительно передает факты очень подробно и правдиво. С другой стороны, ненадежность нарратора выражается в «поверхностности» его нарратива, его ограниченности перечислением фактов, что делает дистанцию между автором и нарратором достаточно четко ощутимой.
Среди особенностей речи людей с аутизмом выделяется монотонность, делающая речь аутиста схожей с речью робота. Это выражается в скудости словарного запаса, частом повторении одних и тех же фраз, слов.
Действительно, анализ речи данного нарратора выявил неспособность использования дейктических слов для замещения полнозначных слов и фраз:
This is a murder mystery novel... I do like murder mystery novels. So I am writing a murder mystery novel... In a murder mystery novel... She said that it was usually people who were killed in murder mystery novels [15, с. 56];
The dog was lying on the grass... But the dog was not running or asleep. The dog was dead. There was a garden fork sticking out of the dog. The points of the fork must have gone all the way through the dog... I decided that the dog was probably killed... because I could not see any other wounds in the dog and I do not think you would stick a garden fork into a dog after it died... I walked onto her lawn and knelt beside the dog. I put my hand on the muzzle of the dog. The dog was called Wellington. [15, с. 1].
Обнаружены многочисленные
перечисления как указатель на серьёзную привязанность и даже психологическую зависимость аутиста от определенного неизменного порядка, предметов, привычек, что выражается в скрупулёзном перечислении совершенных действий, произошедших событий и др.:
Then he said that we could go and he stood up and opened the door and we walked out into the corridor and back to the front desk where I picked my Swiss Army Knife and my piece of string and the piece of the wooden puzzle and the 3 pellets of rat food for Toby and my £1.47 and the paperclip and my front door key which were all in a little plastic bag and we went out to Father's car which was parked outside and we drove home [15, c. 23].
Тяготением аутиста к порядку и ясности можно объяснить также многочисленные фразы for example:
Also people break rules all the time. For example, Father often drives at over 30 mph... [15, с. 38].
Or, for example, she once said... [15, с.
Монотонность речи усугубляется частым использованием союза and в начале предложений, что, как правило, является показателем речи маленьких детей:
And you can stop this happening by taking aspirin... And some people get aneurysms just because there is a weak bit in their blood vessels... And she was wearing sandals and jeans... And father was sitting down... And she made us spaghetti and tomato sauce. And after dinner she played Scrabble with me... [15, с. 36-37].
Отсутствие понимания эмоций, чувств, скрытых намерений других людей выражается в речи в виде отсутствия в ней изобразительных средств, тропов. Исключение составляет прямое сравнение:
They were stacking up in my head like loaves in the factory where Uncle Terry works [15, с. 8].
He also had a very hairy nose. It looked as if there were two very small mice hiding in his nostrils [15, с. 22].
Неспособность нарратора использовать синонимы и изобразительные средства ведут к общей скудности речи и бедности словарного запаса. Так, при передаче речи других персонажей нарратор прибегает к использованию двух основных глаголов - ask и say:
They asked me if I had a family. I said I did. They asked me who my family was. I said it was Father... And I said it was... Then they asked me for Father's phone number. I told them we had two phone numbers... and I said both of them [15, с. 17].
Эмоциональная неразвитость и отсутствие способности к эмпатии в совокупности выражается в крайне редком использовании таких оборотов, как «мне жаль», «извини» и др. В тех же редких случаях, когда речь заходит об эмоциональном состоянии, нарратор обязательно дает ему обоснование, а произнесенные им фразы "I'm sorry' всегда поясняются с помощью четких, формальных причин (конкретных предшествующих ситуаций). Таким образом, подобные обороты всегда сопровождаются словом «потому что» с последующим пояснением:
I said, "I'm sorry", because Father had had to come to the police station, which was a bad thing [15, с. 26].
I could tell that he was angry because he was shouting... [15, с. 27].
I said I would make her a Get Well card, because that is what you do for people when they in hospital [15, с. 30].
When I got home I said hello to Father and went upstairs and fed Toby, my rat, and felt happy, because I was being a detective and finding things out [15, с. 41].
И, наконец, были отмечены паратекстуальные параметры, такие как: обозначение глав (нарратор использует собственную нумерацию, соответствующую теории неделимых чисел), многочисленные ссылки с пояснениями, схематические изображения, числовая нумерация при перечислениях. В данном случае это является указателем явно выраженной склонности к упорядоченности,
обусловленной проявлениями болезни.
Таким образом, в случае с нарратором-подростком, страдающим аутизмом, нарратив имеет четко выраженные языковые особенности: монотонность, лексическое однообразие, практически полное отсутствие эмоционально окрашенной лексики, частые повторы слов и целых фраз (ввиду неспособности к дейктическим заменам), очень ограниченное количество эмоционально окрашенной лексики, изобразительных средств, многочисленные детальные перечисления.
В целом же можно говорить о том, что практически любой нарратор от первого лица в разной степени является сочетанием надежного и ненадежного, так как по различным причинам субъективен в оценке передаваемых событий.
Список литературы
1. Асратян З. Д. Языковая личность образа автора в художественном дискурсе. // Гуманитарные исследования. Журнал фундаментальных и прикладных исследований. Астрахань: АГУ, 2016. №2 (58). С. 76-80.
2. Блох М. Я., Сергеева Ю.М. Внутренняя речь (языковой строй и функциональная природа). М.: ЭРА, 2009. 308 с.
3. Баранов, А. Н. Постулаты когнитивной семантики / А. Н. Баранов, Д. О. Добровольский // Известия АН. Серия литература и язык. 1997. Т. 56 (1). С. 11-21.
4. Варяница А. И., Фабрика Ю. А. Идиостиль автора художественного текста и фразовая номинация [Электронный ресурс]. URL: http://pglu.ru/upload/iblock/a00/uch_2014_vi_03.pdf (дата обращения: 01.07.2017).
5. Виноградов, В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика / В. В. Виноградов. М.: Изд-во АН СССР, 1963. 256 с.
6. Воскобойников В. В. Актуальные аспекты изучения идиостиля в современной лингвистике. Вестник ВолГУ. Серия 9. Вып. 11. 2013. C 164-169.
7. Джумайло О. А. Английский исповедально-философский роман 1980-2000 гг. // Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. Ростов-на-Дону, 2014.
8. Жданова А. В. Структура повествования в условиях ненадежного нарратора (роман В. В. Набокова «Лолита») // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Самара, 2007.
9. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 262 с.
10. Словарь иностранных слов русского языка // Словари и энциклопедии на Академике. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/dic_fwords/22898 (дата обращения: 30.06.2017).
11. Четверикова, О. В. Знаки авторства как средства вербальной манифестации смысловой сферы творческой языковой личности: автореф. дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.19 / О. В. Четверикова - Тверь, 2012. 53 с.
12. Booth, Wayne C. The Rhetoric of Fiction. The university of Chicago press. Chicago & London, 1968. 572 p.
13. Nünning, A. (2008). Reconceptualizing the theory, history and generic scope of unreliable narration: towards a synthesis of cognitive and rhetorical approaches. In E. D'hoker and M. Gunther (eds.), Narrative Unreliability in the Twentieth-Century First-Person Novel, (Narratologia, 14). Berlin and New York: Walter de Gruyter. P. 29-76.
14. Sierotwinski S. Slownik terminow literackich. Wroclaw, 1966.
15. Haddon Mark. The Curious Incident of the Dog in the Night-Time. London: Vintage Books, 2004. 272 p.
LINGUISTIC CHARACTERISTICS OF THE NARRATOR'S UNRELIABILITY (BASED ON THE MATERIAL OF CONTEMPORARY BRITISH LITERATURE)
The article is devoted to the analysis of the language personality of a narrator from the point of view of its reliability / unreliability. An attempt has been made to identify specific linguistic features of the narrator's unreliability. Linguistic manifestation of unreliability in case with a narrator of unsound mind expresses itself via monotonous speech, lack of lexical variety, frequent repetitions of words and whole phrases, scrupulous enumerations, and almost total absence of figures of speech and tropes; the analysis shows that logical coherence of speech may not always be considered as an absolutely reliable narration.
Keywords: language personality, literary text, individual style, narrator, realiable / unreliable narrator, reader's strategies
References
1. Asratyan, Z.D. (2016). Yazykovaya lichnost obraza avtora v khudozhestvennom diskurse [Language Personality in Imaginative Discourse]. Astrakhan: Astrakhan State
University.
2. Bloh, M. Ya., Sergeeva, Yu. M. (2009). Vnutrennyaya rech (yazykovoi stroi i funktsionalnaya priroda) [Internal Speech (language structure and functional nature)]. M: ERA.
3. Baranov, A. N. (1997). Postulaty kognitivnoi semantiki [Postulates of cognitive semantics].
4. Varyanitsa, A.I., Fabrika Yu.A. Idiostil avtora khudozhestvennogo teksta i phrazovaya nominatsiya [Imaginative text author's individual style and phrasal nomination]. Retrieved 1 July, 2017 from http://pglu.ru/upload/iblock/a00/uch_2014_vi_03.pdf .
5. Vinogradov, V.V. (1963). Stilistika. Teoriya poeticheskoy rechi. Poetika [Stilistics. Theory of Poetic Speech. Poetics]. М.: AN USSR.
6. Voskoboynikov, V.V (2013). Aktualnye aspekty izucheniya idiostilya v sovremennoi lingvistike [Topical aspects of studying individual style in modern linguistics]. Vestnik VolgGU. Series 9. Issue 11.
7. Djumailo, O.A. (2014). Angliiskii ispovedalno-filosofski roman 1980 - 2000 godov. [English confessionary and philosophical novel of 1980 - 2000]. Rostov-on-Don.
8. Zhdanova, A.V. (2007). Struktura povestvovaniya v usloviyah nenadyozhnogo narratora (roman V.V. Nabokova "Lolita") [Narration structure in case of unreliable narrator ("Lolita" by V. Nabokov)]. Samara.
9. Karaulov, Yu.N. (1987). Russkii yazyk i yazakovaya lichnost [Russian language and language personality]. M.: Nauka.
10. Slovar inostrannykh slov russkogo yazyka [Dictionary of foreign words of the Russian language]. Retrieved 30 June, 2017 from: http://dic.academic.ru/dic.nsf/dic_fwords/22898.
11. Chetverikova, O.V (2012). Znaki avtorstva kak sredstva verbalnoy manifestatsii smyslovoi sfery tvorcheskoi yazykovoi lichnosti [Signs of authorship as means of verbal manifestation of the semantic sphere of creative language personality]. Tver.
12. Booth, Wayne, C. (1968). The Rhetoric of Fiction. The university of Chicago press. Chicago & London. 572 p.
13. Nünning, A. (2008). Reconceptualizing the theory, history and generic scope of unreliable narration: towards a synthesis of cognitive and rhetorical approaches. In E. D'hoker and M. Gunther (eds.), Narrative Unreliability in the Twentieth-Century First-Person Novel, (Narratologia, 14). Berlin and New York: Walter de Gruyter, 29-76.
14. Sierotwinski, S. (1966). Slownik terminow literackich. Wroclaw.
15. Haddon, Mark. (2004). The Curious Incident of the Dog in the Night-Time. London: Vintage Books. 272 p.
Об авторе
Шайхутдинова Анна Михайловна - аспирант 3 курса, Набережночелнинский государственный педагогический университет (Россия), E-mail: [email protected]
rd
Shaykhutdinova Anna Mikhaylovna - 3 year postgraduate student of Naberezhnye Chelny State Pedagogical University (Russia), E-mail: [email protected]
