CC BY
87
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
ЛИЧНОЕ ПОДСОБНОЕ ХОЗЯЙСТВО И ГОСУДАРСТВО: ЭВОЛЮЦИЯ ОТНОШЕНИЙ
И.Б. ПОЛЮБИЛА, кандидат экономических наук, профессор Финансовой академии при Правительстве Российской Федерации
В теории крестьянского хозяйства важное место занимают взаимоотношения личного подсобного хозяйства (ЛПХ) и государства. Для определения значения этой проблемы в современных условиях необходимо рассмотреть ее эволюцию, начиная с 1917 года по начало 80-х годов XX века.
Нынешнее состояние нашей экономики, в том числе аграрной, требует выяснения причин неэффективности отечественного сельского хозяйства. Корни многих сегодняшних проблем, на взгляд автора, лежат в административной системе руководства аграрной сферой, сложившейся в 20-е годы XX века.
Взаимоотношения государства и крестьянства после революции 1917 года
Роль личных подсобных хозяйств в отдельные исторические периоды была различной. В начале XX века российский крестьянин имел в личном пользовании рабочий и продуктивный скот, все орудия труда, все постройки и другие средства производства. Земля принадлежала общине на правах коллективной собственности, но обработка ее осуществлялась индивидуально. Произведенная продукция находилась в частной собственности крестьян. В результате революции 1917 года вся земля была национализирована и передана крестьянам навсегда.
Жизнь России всегда характеризовалась особой ролью государства, но после 1917 года эти традиции усилились. Государственной власти пришлось решать множество проблем, которые ранее к ее функциям не имели никакого отношения.
В годы гражданской войны проводилась политика «военного коммунизма», которая была вызвана не потребностями развития экономики страны, а исключительно необходимостью укрепления власти, то есть политические процессы определяли экономические процессы. Переход к новой экономической политике (НЭПу) был обусловлен массовыми восстаниями крестьян (в Тамбовской и Воронежской губерниях, на Украине, в Среднем Поволжье, на Дону, Кубани, в Туркестане, Сибири).
В годы НЭПа свободные крестьяне-собственники подняли голову, их хозяйства получили развитие по образцу западных, производство начало расти, сельскохозяйственная продукция реализовывалась по нормальным рыночным ценам. Первоначально НЭП рассматривался как временная политика, не рассчитанная на перспективу. В связи с этим у руководства партии отсутствовала целостная, стройная концепция НЭПа.
Стремление руководства компартии в период НЭПа, как и в период «военного коммунизма», сохранить и укрепить власть, сделать ее всеобъемлющей было доминирующим в экономической политике.
В 1924 году был создан Народный Комиссариат по внутренней торговле (Наркомвнуторг СССР), который имел большие полномочия и сконцентрировал в своих руках основную товарную массу страны. При этом создались условия для подмены рынка государственной торговлей.
Как следствие излишнего регламентирования, жесткого проведения курса на твердые цены, начали проявляться тяжелые экономические последствия. Уже в 1924/1925 хозяйственном году Наркомвнуторгом вводятся предельные за-
готовительные цены на хлеб, сырье (шерсть, лен, кожсырье), мясо, сливочное масло и яйца.
При этом всем основным государственным заготовителям, финансируемым из бюджета, запрещалось покупать сельскохозяйственную продукцию по ценам, превышающим установленные лимиты. Этот же запрет распространялся и на другие организации, которые могли препятствовать реализации по лимитам. Причем, вне зависимости от урожая и рыночной конъюнктуры, твердые цены были установлены однообразно для обширных районов.
В результате между лимитами и ценами свободного рынка сформировался постоянно увеличивающийся разрыв, частный капитал все больше и больше начал охватывать рынок, государственные же заготовки резко уменьшились.
Генеральное направление регулирования государством внутреннего рынка в 1920-е годы состояло в поддержании цен на сельскохозяйственную продукцию на уровне, обеспечивающем рентабельность экспорта (речь шла о снижении цен и активном противодействии дальнейшему их росту). При этом планировались также и низкие безубыточные (с учетом накопления) цены на промышленные товары за счет снижения себестоимости продукции и торговых наценок.
Политика снижения цен в условиях товарного голода привела к его усилению. Разрыв между официальной ценой и ценой свободного рынка увеличился.
Политика цен, которую Троцкий назвал политикой военно-коммунистического командования ценами, полностью извращала НЭП. «... Чудовищно возросшее несоответствие цен на промышленные и сельскохозяйственные продукты, - писал он в письме членам ЦК и ЦКК от 8 октября 1923 года, - равносильно ликвидации новой экономической политики, ибо для крестьянина - базы НЭПа - безразлично, почему он не может покупать: потому ли, что торговля запрещена декретами, или же потому, что две коробки спичек стоят столько, сколько пуд хлеба...»1. Тем не менее руководство партии сознательно поддерживало низкие цены на хлеб.
В шифротелеграмме секретарям губкомов, обкомов и национальных ЦК от 24 августа 1922 года за подписью Сталина прямо указывалось: «... Вести политику на понижение цен на хлеб, памятуя, что высокие цены на хлеб грозят сокращением будущего хлебного фонда в руках государства и понижением жизненного уровня ра-
1 Павлова И.В. НЭП: жизнь после смерти //ЭКО. - 1001. -№ 12. С. 119 - 135.
бочего класса». Сталин, как всегда, якобы исходил из интересов рабочего класса. Так называемые «ножницы» цен и кризис сбыта возникли в 1923 году, в первую очередь как результат именно такой политики, а не из-за высоких цен на промышленные товары.
Являлось ложным утверждение о переизбытке хлеба в стране. Урожай, по данным ЦСУ, был в 1923 году в среднем на 10% ниже урожая 1921 года и меньше потребности страны на 500 - 600 млн пудов. Цены же на хлеб в 1923 году составляли в среднем 40 - 45 коп. золотом за пуд ржи и 60 - 65 коп. за пуд пшеницы, в то время как на мировом рынке достигали 1 руб. 20 коп. за рожь и 1 руб. 80 коп. за пуд пшеницы. Если цены на хлеб на мировом рынке повысились на 80 - 100% в сравнении с 1914 годом, то в СССР они составляли примерно 56 - 70% довоенных. К тому же некоторые районы страны (в Царицынской губернии, Бурятии и др.) голодали и в 1923 году.
Первая попытка индустриализации страны за счет деревни относилась Дзержинским именно к 1923 году. Для развития промышленности, особенно военной, был необходим золотой фонд, а экспорт хлеба позволял его создать. Наряду с ускоренной индустриализацией деньги требовались для содержания быстро разбухавшей государственной номенклатуры.
Численность работников системы государственного управления к середине 20-х годов выросла более чем в три раза, по сравнению с дореволюционным уровнем, а государственно-хозяйственного управления - в десятки раз. В 1927 году рабочих крупной промышленности во всем СССР было 2,3 млн человек, а административный аппарат насчитывал 2 млн человек, на содержание которого затрачивалось 2 млрд рублей.
Политика низких цен на хлеб выдерживалась и все последующие годы НЭПа. Весной 1925 года лимитные цены несколько повысились. Это объяснялось паническим настроением, создавшимся в Москве и Ленинграде, появлением очередей за ржаным хлебом.
Английский экономист Кейнс, посетивший СССР в 1925 году, верно уловил основную черту в политике партии по отношению к крестьянству: «Официальным методом эксплуатации крестьянства являются не столько налоги (хотя сельскохозяйственный налог составляет важную доходную статью бюджета), сколько политика цен. Монополия импортной и экспортной торговли и действительный контроль над продукцией промышленности делают для правительства возможным поддерживать цены на высоком уровне, весьма невыгодном для крестьянства. Оно покупает у
крестьян пшеницу по цене, далеко не достигающей мировой цены, и продает крестьянам текстиль и другие товары по цене, значительно превышающей их мировую цену; из этой разности в ценах образуется фонд, из которого можно финансировать высокие издержки производства, малую производительность промышленности, недостатки распределительного аппарата и т.д.»
Происходило, очень заметное в динамике, перераспределение средств в пользу промышленности. Так, например, промышленность получила из бюджета больше средств, чем внесла в него: в 1925/1926 году - на 74 млн руб., в 1926/1927 году - на 312 млн руб. (Вестник финансов. 1928. -№10. С. 56).
На сельское же хозяйство израсходовано из бюджета в 1925/1926 году 283 млн руб., а сельскохозяйственного налога поступило в него 252 млн руб., в 1926/1927 год - 298 и 358 млн руб. соответственно2. Эта же линия проводилась применительно к импорту. В 1926/1927 году резко возрос импорт товаров промышленного назначения, в то же время сократился ввоз для потребностей сельского хозяйства. В качестве примера можно привести следующие цифры: импорт сельскохозяйственных машин уменьшился по сравнению с 1925/1926 годом вдвое, тракторов -с 12,4 тыс. до 5 тыс.
Так что эксплуатация крестьянства в период хлебозаготовительной кампании 1928 года, плавно перешедшей в фазу коллективизации, родилась не вдруг.
Государство весной 1926 года пересматривает свое отношение к крупным крестьянским хозяйствам в сторону ухудшения. Так, по новому положению о сельскохозяйственном налоге они в 1926/1927 году должны были уплачивать 20 -21% облагаемого дохода вместо 12% в 1925/1926 году. Были отменены отчисления от сельскохозяйственного налога в фонд премирования крес-тьян-культурников, внедрявших, по рекомендациям агрономов и зоотехников, различные новшества. Был введен запрет на продажу зажиточным хозяйствам сложной сельскохозяйственной техники.
Весенние заготовительные цены на зерновые культуры в первые годы НЭПа были выше осенних цен: для компенсации продавцам хлеба дополнительных затрат по хранению и неминуемых потерь. В 1927 же году заготовительные цены были стабильны, причем эта линия на стабильность проводилась в первую очередь по отношению к крепким крестьянским хозяйствам. Имен-
2 Государстненный бюджет СССР. Ч. 1. М., 1955. С. 48, 63.
но в группе этих хозяйств весной была сконцентрирована большая часть свободных излишков (их рассчитывали как разность между запасами зерновых и величиной собственных потребностей и страховых фондов). На 1 апреля 1926 года у 11% хозяйств было 76% таких излишков (Статистическое обозрение. 1927. № 4. С. 15). Ответной реакцией крестьян стало сокращение продажи зерна, оно шло на корм скоту и на увеличение запасов.
Как следствие низких заготовительных цен осенью 1927 года хлебозаготовки стали падагь. В октябре они уменьшились по сравнению с предыдущим месяцем на 22,3%; в ноябре - на 35,3% (Показатели конъюнктуры народного хозяйства СССР. М., 1930. С. 51). Крестьянство не было заинтересовано продавать хлеб сверх минимального объема, который бы позвблил уплатить налоги и удовлетворить самые необходимые потребности. Эта задача облегчалась постольку, поскольку во второй половине 1927 года крестьяне смогли получить ощутимые средства от продажи скота, технических культур, участия в строительных работах. В то же время существовала серьезная угроза неурожая, так как три предшествовавших года были урожайными, поэтому крестьяне создавали страховые запасы.
В этих условиях заинтересовать крестьян продавать хлеб могло бы расширение торговли сложной сельскохозяйственной техникой, лежавшей на складах. Однако, по-прежнему, продавать сложные сельскохозяйственные машины крестьянам было запрещено. По сравнению с 1926 годом плановые хлебозаготовки в июле - декабре уменьшились на 27%.
В связи с кризисом в среде партийных работников были предложения повысить заготовительные цены, а также импортировать зерно. Но эти предложения приняты не были. Руководство страны решило применить к крестьянству чрезвычайные меры. Они заключались в конфискации запасов зерна у крестьян. Причем нередко конфисковывались не только «излишки» хлеба, но и сельскохозяйственные машины, что в результате подрывало производственную базу, то есть нормальное воспроизводство крестьянского хозяйства.
В итоге конфискационные меры позволили в 1 квартале 1928 года заготовить хлеба на 76% больше, чем в предыдущем (Показатели конъюнктуры народного хозяйства СССР за 1923/1924 -1928/1929 года М., 1930. С.51) Ценой такого «успеха» стало резко негативное отношение крестьян к советской власти, отказ справных крестьян арендовать землю, продажа ими сельскохозяйственной техники, сокращение посевов.
Во И квартале 1928 года давление на крестьян усилилось. Если в первом квартале 1928 года изъятие основной части хлебных излишков осуществлялось только у имущих хозяйств, то во втором квартале оно распространилось на основной массив крестьянских хозяйств. Изъятию подлежали даже страховые запасы. Эти антикризисные меры подорвали нормальное воспроизводство в сельском хозяйстве.
Таким образом, Россия не случайно вошла в один из мрачных этапов своей истории. Сталину в конце 1920-х годов уже не требовалась многоукладная экономика периода НЭПа, начался процесс огосударствления сельского хозяйства. Советской власти было нелегко закупать у крестьянина сельскохозяйственную продукцию для государственных нужд по низким ценам. В связи с этим возникла мысль создать колхозы и совхозы и, таким образом, централизованно изымать сельскохозяйственную продукцию из деревни. Чтобы крестьянская семья не умерла с голода, ей давали 30 соток земли.
Хронологически первый этап возникновения и функционирования колхозов относится к 1928 - 1932 годам. Частное производство в сельском хозяйстве ограничивалось административным и экономическим принуждением. Вовлечение крестьянства в колхозы, а потом и закрепление его в них осуществлялось принудительно. В качестве основы принуждения в сельском хозяйстве стало устранение крепких хозяйств в 1929 - 1933 годах. Зимой 1929/1930 года началась повсеместная акция по ликвидации так называемых «кулацких» хозяйств, продолжившаяся в конце 1930 года, а также в 1931 году.
Государство за бесценок скупало у колхозов и совхозов сельскохозяйственную продукцию, решая за их счет проблемы города - восстановление разрушенного после войны народного хозяйства, строительство заводов, жилья. Наряду с этим решалась еще одна важная задача: низкие закупочные цены на продукцию сельского хозяйства позволяли выживать рабочим и служащим, несмотря на низкую зарплату.
Какой-то стройной программы коллективизации у партийного руководства сначала не было, поэтому она осуществлялась во многом стихийно. Не были разработаны и утверждены заранее такие важные вопросы, как внутренняя организация колхозов, методы добывания «излишков». При этом в немалой степени короткие сроки коллективизации были обусловлены страхом и безропотностью, царившими внутри партийного аппарата, соперничеством между собой бюрократических аграрных структур, таких как
«Колхозцентр», «Центральное объединение колхозов», «Хлебоцентр» и др.
Например, в 1930 году было спущено вниз множество директив по организации колхозов, нередко, по сути, полярных. Внутри же самих коллективных хозяйств применялись различные формы, не отвечавшие в той или иной степени интересам государства. Так, только в конце 1930 года было принято окончательное решение о том, что тракторы вместе с запчастями к ним не должны принадлежать колхозам. Гораздо позднее появилась мысль о том, что машинно-тракторная станция (МТС) - это весьма подходящее средство централизованного контроля над колхозами. Что касается распределительных отношений, то известная впоследствии система распределения по «трудодням» появилась первоначально в 1930 году в порядке эксперимента, а ее широкое насаждение произошло только к 1933 году. Большая неразбериха существовала в колхозах по вопросам организации труда, не были четко определены права и обязанности членов колхоза.
Неконтролируемая инфляция не позволяла государству применять свой любимый метод -заниженные государственные цены на сельскохозяйственную продукцию. И лишь в 1933 году по ценообразованию - этому важнейшему народнохозяйственному вопросу - появилась официальная целенаправленная политика. Репрессии разрушали не только хозяйства «кулаков» и единоличников, но и хозяйство колхозов. Выживание колхозников никого не беспокоило. Только в конце 1932 года руководители партии поняли, что если эта политика не прекратится, то итогом ее станет не только полный крах намеченной индустриализации, но и голод всего народа.
Голод 1932 - ¡933 годов был обусловлен не столько перекачиванием аграрных средств в промышленность для ее ускоренной индустриализации, сколько стихийным формированием колхозной системы. Государство в 1930-е годы по отношению к крестьянам применяло следующие репрессивные меры принуждения:
• политика налогов, которая душила крестьян-единоличников;
• государственные повинности в сельском хозяйстве, которые распространялись практически на всех крестьян;
• государственные займы.
В мае 1939 года был издан декрет, в соответствии с которым началось принудительное уничтожение хуторских поселений. Одновременно активизировалась борьба с небольшими колхозами.
Вместе с тем на протяжении 1930-х годов в сельском хозяйстве СССР существовал негосударственный, частный сектор. И, хотя формы его проявления были усеченными, бедными, тем не менее он выполнял важнейшую функцию обеспечения всего (а не только сельского) населения страны продуктами питания. Негосударственный сектор был представлен следующими формами:
• хозяйства единоличников, которые так и не вступили в колхозы;
• личные подсобные хозяйства колхозников (личные подворья);
• личные участки рабочих и служащих.
В связи с изложенным выше особый интерес представляет функционирование личных подсобных хозяйств колхозников. Право крестьян, полученное в марте 1930 года, иметь личное сельскохозяйственное имущество можно расценивать как победу российского крестьянина в его неравной борьбе с навязываемым ему социализмом. В то же время нельзя не отметить, что интеграция личного хозяйства колхозников и аграрных структур, подконтрольных государству, прошла с пользой для государства. Государство сделало шаг навстречу личным подворьям колхозников, что проявилось в поощрении (с 1933 года и до середины 1930-х годов) развития личных подсобных хозяйств. Но к концу 1930-х годов государство в сельском хозяйстве окрепло и начало борьбу с мелкими колхозами. При этом были уменьшены и личные подворья колхозников. Предлогом для сокращения ЛПХ явилось надуманное и необоснованное утверждение о том, что, якобы колхозники противозаконно увеличили свои земельные участки и тем самым нанесли ущерб колхозам.
Как реакция на проведение репрессивных мер по отношению к ЛПХ колхозников, ухудшилось питание населения страны, причем как сельского, так и городского.
В условиях совместного существования государственных аграрных институтов и ЛПХ всегда считалось, что личные подворья - это малоразвитая форма частного сельскохозяйственного производства. Все же государство не ликвидировало ее, поскольку ему это было экономически выгодно: существенная доля сельскохозяйственной продукции производилась без какой-либо поддержки и финансовых затрат со стороны государства, что являлось стабилизирующим фактором в непростой ситуации с продовольствием.
С 1933 года и впоследствии становление колхозной системы сопровождалось достижением определенного баланса между интересами госу-
дарства и интересами крестьян. В основе этого бапанса интересов лежало исключение трудоемкого животноводства и садоводства из колхозов. Число производств, представлявших особый интерес для государства, было ограничено зерновыми и техническими культурами, поэтому они выделялись из общей структуры сельскохозяйственного производства.
Следует подчеркнуть, что в России никогда не производилось сельскохозяйственной продукции столько, чтобы хватало и для потребления внутри национального хозяйства, и для экспорта. Кроме того, распределяемый в колхозе доход был мизерным, на него выжить физически было невозможно. В связи с этим все селяне, в том числе рабочие и служащие, были поставлены перед необходимостью заниматься выращиванием основных сельскохозяйственных продуктов (за исключением зерна) для потребления своих семей. Таким образом, личные подсобные хозяйства, во-первых, помогали выжить колхозникам, а во-вторых, с санкции государства, снабжали продукцией животноводства и картофелем городское население, не давая ему умереть с голоду.
В это же время прослеживается эволюция отношения государства к беднейшему крестьянству. Так, до 1933 года бедняки объявлялись «союзным классом», что находило выражение в частичном освобождении их от прямых налогов, в последующем же бедность расценивалась как леность. К началу 1940-х годов ситуация в колхозной системе была тягостной: происходивший после голода 1932 - 1933 годов прирост населения требовал увеличения сельскохозяйственного производства, но аграрное производство стаг-нировало. Колхозы не могли устойчиво и стабильно развиваться из-за государственной политики ценообразования. Колхозная система в этот период являла собой пример экономической несостоятельности.
Колхозы и государство после Великой Отечественной войны 1941 - 1945 годов
После войны 1941 - 1945 годов положение в сельском хозяйстве не изменилось, оставаясь тяжелым. Государство фактически закрепостило крестьян, кормивших все общество. Уровень, условия и образ жизни крестьянства ничем не отличались от аналогичных в начале века. Произведенные в личных подсобных хозяйствах колхозников мясо и молоко практически целиком уходили на выполнение обязательств перед государ-
ством и на продажу, поскольку эти продукты были единственным источником денежных доходов. В силу этого продукты животноводства были недоступны для потребления крестьянской семье, что не позволяло осуществляться простому воспроизводству рабочей силы крестьянина.
«Социалистическое» государство, как и ранее, сознательно грабило крестьян, в деревнях царили нищета и скудость, процветали уход в религию и пьянство, колхозники были лишены всех прав и свобод. При этом неэквивалентный обмен между деревней и городом в экономической литературе и анализе никак не отражался. Фактически по отношению к крестьянству осуществлялась политика геноцида.
Так, в середине 1950-х годов, по расчетам Т.Н. Заславской, средняя оплата труда колхозников (а их удельный вес в общей численности сельского населения был наибольшим), составляла 53% оплаты аналогичного труда в совхозах и 36% дневного заработка рабочих промышленности. Сравнительный анализ годового заработка привел к еще более удручающим цифрам: годовой заработок колхозника в среднем был почти втрое меньше, чем в совхозах, и в четыре с лишним раза меньше, чем на промышленных предприятиях3. В такой ситуации только личное подсобное хозяйство позволяло колхозникам выжить.
Официальная власть трактовала ЛПХ как анахронизм, не имеющий перспектив развития, в связи с чем оно подвергалось урезанию и ограничению. Несмотря на эти меры, доход от него был выше, чем от общественного хозяйства, и составлял до 30% годового заработка рабочих. С учетом оплаты по трудодням (в большинстве колхозов по трудодням распределяли копейки) это давало чуть больше половины заработка промышленного рабочего при значительно (на 15 - 20%) больших трудозатратах4. При этом нельзя не учитывать, что сам уровень жизни советских рабочих, который являлся базой для сравнения, был в то время крайне низким.
Существенное изменение ситуации произошло с приходом к власти Н.С. Хрущева. Понимание необходимости подъема сельского хозяйства, обеспечения более достойной оплаты труда се-
3 Реформаторское течение в отечественной аграрно-эко-номической мысли (1950 - 1990). М.: Энциклопедия российских деревень 1999. - 287 с.
4 Реформаторское течение в отечественной аграрно-эко-номической мысли (1950 - 1990). М.: Энциклопедия российских деревень 1999. - 287 с.
5 Зеленин И.Е. Аграрная политика Н.С. Хрущева и сельское хозяйство. М.: Институт российской истории ГАН, 2001. 305 с.
6 Там же, С. 124, 125.
лян, повышения их материальной заинтересованности в труде привело к принятию нескольких важных постановлений. Переломить ситуацию предполагалось, в основном, за счет двух мер:
• ликвидации МТС и продажи их техники колхозам;
• повышения государственных и закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию.
Ликвидация МТС позволяла сконцентрировать землю, технику и рабочую силу, то есть все факторы производства, в одних руках. Это давало возможность колхозам, с одной стороны, освободиться от натуральной оплаты услуг МТС -этой тяжелой экономической повинности. А с другой стороны, санкционировало хозяйственную активность колхозов. К началу 1960 года во всей Российской Федерации осталось всего 29 МТС5. Большинство российских колхозов вынуждены были не только принять технику, но и рассчитаться за нее. К середине 1959 года технику купили 96,6% колхозов6.
Повышение государственных заготовительных и закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию имело не менее важные последствия. Если в 1954 году они компенсировали менее 40% создававшейся в сельском хозяйстве стоимости, то в 1959 году - 52%, а в 1964 году - 62%. Это не могло не повлиять и на доходы колхозников.
Вместе с тем коренное изменение положения в селе было невозможно, поскольку государство, сделав попытку шире использовать экономические методы регулирования сельского хозяйства, не отказалось в то же время от использования неэффективных, по большей части административных, мер. Так, например, экономически слабые колхозы присоединяли к крепким колхозам в расчете на то, что подобное объединение «вытянет» неэффективное хозяйство. В действительности же нередко достигался обратный результат. Наряду с этим сельскохозяйственным предприятиям навязывалась специализация, которая не отвечала местным природно-климатическим условиям. Чиновники необоснованно распределяли между колхозами и совхозами посевы экономически выгодных и невыгодных культур. Протесты руководителей крепких сельскохозяйственных предприятий могли закончиться плачевно, поскольку чиновники-бюрократы имели над ними полную власть и рычаги принуждения.
Естественно, что подобная система управления развитием аграрной сферы была неэффективной, о чем свидетельствовали экономические показатели. Официально разрыв в производительности сельскохозяйственного труда оценивался в три раза. По расчетам же Сидоровой М.И. и
Заславской Т.И.7, в конце 1950-х годов разница в производительности сельскохозяйственного труда между СССР и США, не изменившись с конца 1930-х годов, составляла в среднем 4-5 раз (с колебаниями от 2 раз по зерну до 8-10 раз по мясу и молоку).
Вследствие низких закупочных цен - этого основного средства перераспределения доходов колхозов в государственный бюджет, оценка валового дохода колхозов оказывалась заниженной. Такой же неточной получалась и производительность труда колхозников, из чего официальная наука заключала: социально-экономическая отсталость села, крайне низкий уровень оплаты труда колхозников и, мягко говоря, скромный быт селян есть результат плохой работы колхозников, а не усиленного перетекания средств из аграрной сферы в промышленность.
Колхозное крестьянство в 1960-х годах, несмотря на предпринятые Н.С. Хрущевым попытки догнать по уровню развития сельского хозяйства развитые страны, по-прежнему экономически ущемлялось. Так, например, в 1964 году через закупочные пены и денежные доходы у совхозов изымалось 46% стоимости создаваемой продукции, а у колхозов - 43%. Но 87% суммы, изъятой из доходов совхозов, возвращались в порядке финансирования из бюджета, в колхозы же не поступало обратно ничего8.
В итоге распределение валового дохода колхозов (без учета доходов от ЛПХ) резко отличалось от аналогичного распределения в совхозах. Иллюстрацией вышесказанного может служить табл. 1.
Как видно из табл. 1, уровень оплаты труда в колхозах был почти в полтора раза меньше, чем в совхозах, а уровень накоплений меньше почти втрое. Это объясняется тем, что (по данным той же таблицы) у колхозов изымалось в три с лишним раза больше доходов, чем у совхозов. Уровень оплаты труда колхозников в среднем по СССР был занижен примерно на одну треть. Ни в одном экономическом районе страны труд колхозников не оплачивался полностью.
Таблица I
Распределение валового дохода, созданного в разных секторах сельского хозяйства СССР (1964 год, в %)*
Показатели Совхозы Колхозы
Чистый доход государства 15,2 50,4
Фонд оплаты 1 рула 53.6 37.3
Внутрихозяйственное накопление 31.2 12,3
Итого 100,0 100,0
'Источник: Реформаторское течение в отечественной аграр-но-экономической мысли (1950 - 1990-е годы). М.: Энциклопедия российских деревень, 1999. С.57.
Нетрудно придти к выводу, что при таком механизме распределения доходов между колхозами и государством ЛПХ селян оставалось для них основным источником существования. Это подтверждается тем, что подавляющая доля дохода от ЛПХ - 92% - использовалась на потребительские нужды.
Произвол социалистического строительства в деревне выражался также в том, что в течение десятилетий, до 1970-х годов, у колхозников, как у крепостных крестьян, не было паспортов, то есть они были «прикреплены» к колхозам. Пенсионное обеспечение и социальное страхование на них не распространялось, их введение на равных условиях с рабочими и служащими было осуществлено только к концу 1989 года. Относительно недавно изменился порядок, по которому колхозы и совхозы распоряжались землей, отведенной для ведения личного подсобного хозяйства. Они могли даже отобрать ее. Неудивительно поэтому, что, когда у колхозников появились паспорта, начался массовый исход крестьян из деревни в города.
На протяжении всего существования колхозной системы острой и нерешенной оставалась проблема экономически слабых, «лежачих» колхозов. Пытаясь решить эту проблему, партийно-государственные органы прибегали к ряду мер:
• укрупнение колхозов (1950 - 1952 годы);
• направление на руководство хозяйствами 25 тысяч лучших промышленных рабочих (1953 - 1954 годы);
• массовое преобразование колхозов в совхозы (на протяжении 1960-х годов);
• введение государственных гарантий минимальной оплаты труда колхозников, конечно же, на очень низком уровне.
Несомненно, кардинально решить проблему отстающих сельскохозяйственных предприятий эти меры не могли. Ликвидировать хронически убыточные хозяйства могло, прежде всего, изменение аграрной политики государства, в первую очередь трансформация экономических отношений между колхозами и государством. Наряду с этим важнейшими факторами экономического подъема и развития сельского хозяйства могли бы стать регулируемый рынок сельскохозяйственной продукции, хозяйственная независимость колхозов, их материальная заинтересованность в росте производства. Но на эти преобразования у государства решимости не хватило.
7 Реформаторское течение п отечественной аграрно-эко-номической мысли (1950 - 1990). М.: Энциклопедия российских деревень 1999 С. 54.
* Там же, С. 57.
Предпочтение отдавалось административным методам управления. К их числу можно отнести выделение помощи государства ряду экономически слабых колхозов. Круг хозяйств, которые могли рассчитывать на экономическую поддержку государства, определялся руководителями местных органов власти. К мерам помощи относились следующие:
• укомплектование квалифицированными кадрами;
• преимущества в обеспечении техникой, удобрениями, кредитами и т.д.
• планирование вышестоящими органами посевов наиболее экономически выгодных культур;
• установление льгот по налогообложению, финансированию капитальных вложений;
• многократное пролонгирование и списание долгосрочной задолженности хозяйств государству;
• гарантированная оплата труда работников.
Поскольку эти меры действительно в какой-
то степени улучшали экономические показатели общественных хозяйств, постольку у колхозов
было горячее желание попасть в список нуждающихся в помощи и находиться в нем максимально продолжительное время. Подобного рода помощь государства, смягчая ситуацию, в целом не способствовала развитию сельского хозяйства.
Плановые показатели по валовой и даже только товарной продукции доводились до предприятий сверху, административными методами. От их выполнения зависели материальное стимулирование и ответственность, поэтому хозяйства стремились выполнить план любой ценой, что вело к снижению эффективности, припискам и другим злоупотреблениям. Система административного управления хозяйствами заставляла их сдавать продукцию, которая была необходима им самим для внутрихозяйственных нужд.
По данным статистики, в стране наблюдался рост производства и товарной продукции в сельском хозяйстве, при этом существовал дефицит продуктов питания, что вынуждало увеличивать закупки продовольствия за границей.
Таким образом, все перечисленные выше проблемы сельского хозяйства привели к необходимости аграрной реформы 1990-х годов.
шшавшвнна^ншшмнаапшнавншй
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ 2 РАЗА 8 МЕСЯЦ
