CC BY
49
Раздел II. Социальные революции в контексте Отечественной истории
УДК 930.1
ЛИБЕРАЛЬНАЯ КОНЦЕПЦИЯ РЕВОЛЮЦИИ 1917 г. В РОССИИ А.С. АХИЕЗЕРА
В.И. Бакулин, Вятский государственный гуманитарный университет (Киров, Россия),
e-mail: vla84780804@yandex.ru
Аннотация. В статье рассматриваются особенности методологического подхода к российской истории А.С. Ахиезера; выявляются позитив и негатив его концепции; производится сопоставление ее с марксистской методологией.
Ключевые слова: методология, либерализм, утилитаризм, инверсия, синкретизм, справедливость.
THE LIBERAL THEORY OF THE RUSSIAN REVOLUTION OF 1917 BY A.S. AKHIEZER
Abstract. The article describes peculiarities of the methodological approach to the history of Russia of A.S. Akhiezer; reveals positive and negative of this theory; makes a comparison with the Marxist methodology.
Keywords: methodology, liberalism, utilitarianism, inversion, syncretism, justice.
А.С. Ахиезер - один из «гуру» российской либеральной историографии, получивший наибольшую известность в 90-е гг. ХХ в. Но и сегодня его концепция российского исторического процесса не потеряла актуальность, поскольку заложенные в ней идеи и принципы продолжают оказывать влияние на содержание либерального дискурса в научной среде. Изложенная в монографии «Россия: критика исторического опыта: (социокультурная динамика России)» система взглядов Ахиезера позиционируется в качестве альтернативы марксистскому подходу к истории, как по содержанию, так и по терминологии. Так, если у историков-марксистов капитализм проникает в деревню, формируя в ней определенную классовую структуру населения, связанные с нею отношения и столкновение интересов, то у Ахиезера этот процесс именуется расколом «народной почвы», началом борьбы между «умеренным и развитым утилитаризмом» и т.п. Если марксизм позиционирует себя в качестве диалектико-материалистической философской системы, то в теоретических построениях А.С. Ахиезера приоритет отдан идеальному началу, что формулируется, например, в следующем тезисе: «В центр понимания, объяснения истории должно перемещаться не стремление производить блага, не изготовление орудий, не метафизическая вера или утилитарные ценности, хотя и без всего этого нет истории. Все это лишь разные стороны одного процесса, то есть способности человека выходить за свои собственные исторически сложившиеся рамки через идеальную и практическую рефлексию» [1, с. 345].
В основе концепции Ахиезера - проходящее через всю российскую историю сложное взаимодействие двух социокультурных идеалов - вечевого (народного, соборного, консервативного) и либерального (динамичного, прогрессивного) начал. Вечевой - порождение
ограниченного социума (например, населения волости), его атрибут - локализм сознания. Он корреспондируется с властью тотемного типа; в роли тотема в России выступает монарх. Становление древнерусской (а затем и обновленной русской) государственности происходило в борьбе с локализмом. Напротив, распад уже существовавшего государства был реваншем и торжеством локализма [1, с. 329]. Историю России с древности до 1917 г. Ахиезер делит на два периода. Первый - это время продвижения общества от «соборного идеала» и «локальности разрозненных частей общества» к «крайнему авторитаризму... и объединению страны под властью отца-тотема», каковым на определенном этапе выступил Петр I. Во втором периоде вектор движения разворачивается в противоположном направлении - от обанкротившегося крайнего авторитаризма к обусловленному Февральской революцией распаду страны и уничтожению превратившегося в общественном сознании в антитотем и олицетворение зла царя [1, с. 343-344].
Важное место в концепции А.С. Ахиезера занимает термин «инверсия», которым обозначаются оба процесса - от локализма к государственности и от единого государственного целого - к локальным его фрагментам [1, с. 343-344]. Особенность российской истории, по Ахиезеру, такова: та и другая инверсии протекали в разрушительном варианте, при слабости или отсутствии регулирующего субъекта - медиатора (промежуточной между конкурирующими идеалами культуры), который смягчает инверсию и обеспечивает эволюционные прогрессивные изменения. Инверсия в жизни социума - следствие упрощенного (синкретического) мышления; с ним, как и с локализмом, сочетается древний вечевой идеал. По мере развития социума и снижения роли синкретизма (заметное уже в правление Александра II), последний вытесняется утилитаризмом, а синкретическое мышление «сменяется раздумьями, колебаниями, возрастает терпимость...» [1, с. 194]. Ахиезер явно апеллирует к теории утилитаризма И. Бентама. Под утилитаризмом понимается: 1) оценка явлений только с точки зрения их полезности, возможности служить средством для достижения какой-либо цели; 2) в этике - направление, считающее пользу основой нравственности и критерием человеческих поступков [2].
Материальная основа утилитаризма - рыночные отношения. Исторически, утверждает Ахиезер, на смену начальному эгоистичному умеренному утилитаризму приходит развитой, ориентированный на прогресс производства и развитие личности. Он готовит почву «для либерализма с его повышенным вниманием к духовным ценностям, идеалам свободы, саморазвития, законности, диалога и т.д.». Либерализм развивается, а «синкретизм враждебен изменениям». Победа либерализма обеспечивает «качественные сдвиги не только в экономике, но и в культуре, в развитии социальных групп» [1, с. 194, 331, 344]. Он противостоит инверсии, «преодолевает локализм сознания, переходя к принципу всеобщей ответственности... каждого за целое, целого за каждое». Так возникает новая социопсихологическая база для государственного строительства [1, с. 194-195]. Общественному согласию, в варианте синкретизма основанному на вере, противопоставляется диалог, медиация, анализ и синтез, постоянный поиск меры [1, с. 195].
На этой теоретической базе Ахиезером выстраивается версия революции 1917 г. в России. Февральское обрушение монархии, начавшийся распад государства и общества он характеризует как победу локализма и разгул народной социопсихологии, в соответствии с которой «массовое стремление олицетворять Правду с первым лицом... инверсионным образом амбивалентно перешло в стремление отождествлять Правду с локальной соборностью» [1, с. 344]. Таким замысловатым способом, сводя события весны-осени 1917 г. к по-
беде локализма, А.С. Ахиезер уводит от ответственности за крушение государственности новую либеральную власть. То обстоятельство, что Правда в народном сознании ассоциировалась, в первую очередь, не с локализмом (хотя и это имело место), а с социальной справедливостью, либерал Ахиезер, естественно, умалчивает. Но именно стремление к ней, подкрепленное соответствующей политикой «верхов», могло сплотить народные массы (в менталитете коих анархические побуждения изначально сочетались с государствен-ническим инстинктом), создать условия для возрождения державы. Из категорического противопоставления «локального сознания» общегосударственному, носителем которого признается исключительно либерализм, по умолчанию вытекает вывод о возможности строить государственность после крушения монархии только на буржуазных началах. Советская власть и социалистический вектор в этой системе координат - «незаконны».
Позитив концепции А.С. Ахиезера (особенно, в смутные 1990-е гг.) заключался в том, что он пытался уходить от голой экономической и социологической схемы, указывал на потенциальную многовариантность разрешения конкретных исторических ситуаций: «В истории трудно назвать какое-то отдельное событие, которое само по себе изменило бы весь ход последующей истории, - утверждал автор монографии. - Отдельные события могли произойти как-то иначе или не произойти совсем, но ход истории определяется, в конечном счете, не ими, а деятельностью миллионов» [1, с. 343]. Отрицая марксизм, Ахиезер в ряде принципиальных положений пересекается с ним, что видно хотя бы из вышеприведенной цитаты. Налицо признание объективных закономерностей, пробивающих дорогу через за-
\У V у*— V V гч
валы случайностей и обусловленных решающей исторической ролью народа. О том же и Ленин: «...политика начинается там, где миллионы; не там, где тысячи, а там, где миллионы, там только начинается серьезная политика...» [3, с. 16-17]. Совпадает и тезис о том, что народы творят историю, будучи движимы духовными мотивами, идеями. С учетом пожелания Ф. Энгельса иметь в виду побуждения не отдельных, хотя бы и выдающихся, личностей, а те, которые приводят в движение большие массы людей [4, с. 307-308].
По существу, и там, и там речь идет о факторах, задаваемых объективно. Но на почве определения этих факторов начинается принципиальное расхождение между марксизмом и теорией Ахиезера. Как, впрочем, и любой иной концепцией, задающей социокультурный подход к историческому материалу. В марксизме за исходный пункт принимается тот очевидный факт, что физиологическое воспроизводство человеческого рода непосредственно связано с материальным производством и формирующимися на его основе производственными отношениями. И лишь на этом фундаменте выстраиваются все прочие межчеловеческие отношения - от государственно-правовых до культурно-ментальных. Вопрос приоритетности материального или идеального в жизни социума решается здесь (в конечном счете, как подчеркивал Энгельс) в пользу первого из них. Поэтому «овладевшие массами» идеи, как бы возвышенно они не формулировались («Свобода, равенство, братство!»), имеют глубокие корни в материальной почве.
Ахиезер на первый план выдвигает, а порой и абсолютизирует идеальное начало. Так, он признает классовую борьбу в обществе: «Крестьяне шли на разгром имений, руководствуясь интерпретацией своих архаичных представлений... Крестьяне боролись не только против помещичьего землевладения, но выступали против частной собственности на землю» [1, с. 316]. Но действия крестьян объясняются при этом исключительно ментальными мотивами - «архаичными представлениями». Кроме того, даже намеки на классовую борьбу у него обязательно привязываются к проявлениям уравнительности [1, с.
316]. Между тем, даже общинная жизнь не предполагала полной уравнительности. Есть немало свидетельств тому, что трудовое неравенство крестьянством признавалось как справедливое и закономерное. Однако Ахиезер, как уже отмечено выше, понятие «социальная справедливость» в свой категориальный аппарат не включает. Поэтому ущербным выглядит в его методологической системе тот, якобы олицетворяемый либерализмом «нравственный идеал», к которому он нередко апеллирует. Но совсем не случайно, определяя «высшие ценности» «либеральной суперцивилизации», он конкретно называет лишь материальные факторы - науку, технику, развитой рынок [1, с. 350].
Правда, среди «просто» ценностей буржуазного общества он упоминает «идеалы свободы, саморазвития, законности, диалога» [1, с. 246], что выглядит несколько эклектично и довольно абстрактно. Разделяемые либеральной и умеренно социалистической общественностью, они оказались чуждыми большинству народа, что поставило Россию на грань гибели в период падения монархии. Крушение империи после Февраля, отмечает А.С. Ахиезер, оказалось следствием «...процесса всеобщего нравственного разложения общества, распада древних идеалов, слабой борьбы в обществе за новые конструктивные принципы» [1, с. 332]. Разумеется, вопрос о предпосылках революции не столь прост, но то, что новая власть не смогла либеральными мантрами заполнить вакуум, образовавшийся в результате временного падения «единого древнего органического нравственного идеала», имевшего в основе принципы коллективизма и справедливости, своими «конструктивными принципами», сомнений не вызывает.
Литература:
1. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта (Социокультурная динамика России). В 2-х т. Т. 1: От прошлого к будущему / А.С. Ахиезер. - Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. 806 с.
2. Современная энциклопедия. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc1p/49574 (дата обращения 03.02.2016).
3. Ленин В.И. Седьмой экстренный съезд РКП(б) 6-8 марта 1918 г. Политический отчет Центрального Комитета 7 марта // Полное собрание сочинений. Т. 36. С. 3-26.
4. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии / К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Т. 21. С. 269-317.
References:
1. Ahiezer A.S. Rossija: kritika istoricheskogo opyta (Sociokul'turnaja dinamika Rossii). V 2-h t. T. 1: Ot proshlogo k budushhemu / A.S. Ahiezer. - Novosibirsk: Sibirskij hronograf, 1997. 806 s.
2. Sovremennaja jenciklopedija. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc1p/49574 (data ob-rashhenija 03.02.2016).
3. Lenin V.I. Sed'moj jekstrennyj s#ezd RKP(b) 6-8 marta 1918 g. Politicheskij otchet Central'nogo Komiteta 7 marta // Polnoe sobranie sochinenij. T. 36. S. 3-26.
4. Jengel's F. Ljudvig Fejerbah i konec klassicheskoj nemeckoj filosofii / K. Marks, F. Jengel's. Sochinenija. T. 21. S. 269-317.
— • —
Сведения об авторе
Владимир Иванович Бакулин, доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории, Вятский государственный гуманитарный университет (Киров, Россия).
— • —
