CC BY
24
УДК 930.1 (470.6)
П. А. Кузьминов, Х. Б. Мамсиров, А. В. Венков
ЛИБЕРАЛЬНАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ СЕВЕРОКАВКАЗСКИХ СОСЛОВНЫХ ОТНОШЕНИЙ В XIX ВЕКЕ
В статье анализируется либеральная историография северокавказских социальных отношений и их трансформация в 1860-х - 1870-х гг. Данная историографическая проблема все еще мало изучена, и авторы сделали успешную попытку в ее исследовании. Они определили и охарактеризовали 3 группы исследователей северокавказских общественных отношений: это офицеры Кавказской армии (К. Красницкий, Н. Ф. Грабовский,
В. Масловский, Н. П. Тульчинский); горские офицеры и чиновники, посвятившие жизнь служению своим народам на ниве просвещения (А.-Г. Ке-шев, Д. Кодзоков, Б. Шаханов-Джанхотов); ученые-кавказоведы (В. Б. Пфаф, Ф. И. Леонтович, М. М. Ковалевский, Д. Я. Лавров, Я. В. Абрамов и др).
Ключевые слова: Северный Кавказ, Россия, историография, либеральное направление, кавказоведение, социальные отношения, горцы.
P. A. Kuz'minov, Kh. B. Mamsirov, A. V. Venkov
THE LIBERAL HISTORIOGRAPHY OF NORTH CAUCASUS CLASS RELATIONS OF THE XIX CENTURY
The article analyzes the liberal historiography of the North Caucasian social relations and the transformation of these relations in the 1860s and 1870s. This historiographie problem is still poorly understood and the authors made a successful attempt in its study. They defined and characterized 3 groups of researchers of the North Caucasus social relations: the officers of the Caucasian army (K. Krasnitsky, N. F. Grabovsky, V. Maslovsky, N. Tulchinsky); the officers-mountaineers
and the school officials-mountaineers (A. G. Keshev, D. Kodzokov, B. Shakhanov-Dzhankhotov); Caucasians Studies researchers (V. B. Pfaf, F. I. Leontovich, M. M. Kovalevsky, D. Ya. Lavrov, Y. V. Abramov and others).
Key words: North Caucasus, Russia, historiography, liberal direction, Caucasian Studies, social relations, mountaineers.
Глубокий кризис феодально-крепостнической системы в России в первой половине XIX в. обусловил не только острые социально-экономические конфликты в обществе, рост про-тестных и революционных движений, но и способствовал кристаллизации идеологических позиций внутри научного сообщества, в связи с чем менялись подходы и тематика исторических исследований. Формирующиеся историографические школы, течения отстаивали «свои» методологические представления, но независимо от принадлежности к тому или иному кругу ученых, их объединяло обостренное внимание к жизни крестьян. Взаимоотношения крестьян с владельцами стали объектом пристального внимания как современников, так и последующих поколений дореволюционной России.
Эмансипация крепостных в России в 1861 г. не коснулась горских народов Северного Кав-
каза. Проблемой ограничения, а потом и ликвидации рабских и зависимых отношений власти занялись в середине 60-х годов XIX в. Объектом анализа стали работы либерального крыла науки, т.к. в них не только освещались официальные мероприятия правительства, но и критически анализировалась деятельность местной администрации, предлагались альтернативные варианты решения злободневных вопросов общественного развития, выяснялась специфика сословных отношений и их изменение в ходе реформ 60-х годов XIX в.
Не менее важен для современной истории науки сам процесс освоения проблематики социальных отношений. Введенный в научный оборот материал, получивший обобщенное звучание в концептуальных построениях авторов, стал ядром формирующегося кавказоведения - особого научного направления в
науке, исследующего процесс самопознания в изучении истории народов Кавказа, определил рост региональной истории [10, с. 5].
Концептуальные построения либеральной историографии известны: свобода личности, свобода собственности, свобода слова и др., но отнесение того или иного представителя исторической мысли к либеральной традиции зачастую представляет собой научную проблему. Либералами в строгом смысле слова многих из них признать затруднительно. Тем не менее, по ряду признаков, главным из которых является демонстрация уважения к человеческой свободе и достоинству, они могут быть причислены к либеральному паттерну [3, с. 778].
Особенности сословных отношений в горском социуме, построенные на непреложном авторитете старшего в семье, роде, ауле, казалось бы, напрочь отрицают свободу личности, а значит, не представляют интереса для либеральных подходов, но многочисленные работы кавказоведов этого течения свидетельствуют о пристальном внимании исследователей к жизни горцев.
К. Красницкий, освещая мероприятия кавказской администрации по ослаблению противоречий в Осетии, отметил, что выйти из ситуации острого социального конфликта было возможно путем создания раздельных поселений зависимых крестьян и феодалов в Дигории в начале 50-х гг. XIX в., но это еще сильнее «... разжигало между враждующими сторонами ненависть, готовую разрешиться страшной резней» [9, 25 апреля], поскольку не решало главной проблемы между враждующими сословиями, т.е. не давало свободу зависимым сословиям. Для решения вопроса создавались сословно-земельные комитеты и комиссии, предлагающие паллиативные решения. Но Красницкий не ограничился описанием их работы, а подверг анализу, вскрыл недостатки и упущения, и отметил плодотворную работу только двух: под председательством генерала барона Вревского в 1851 г. и подполковника Карякина в 1859 г. [9, 29 апреля]. Эти факты ценны тем, что автор сам был в течение двух лет «председателем комиссии по выяснению сословных и поземельных прав и отношений у осетин» [1, с. 28] и квалифицированно мог судить об истинном положении дел. Текст статьи наглядно отражает симпатии автора, который с радостью ждет время, когда будут ликвидированы зависимые отношения: «На счастье осетин подоспело новое время с новыми взглядами на вещи. ... Нельзя не поздравить народ осетинский с этим счастливым исходом» [9,
2 мая]. Этой мыслью очерк заканчивается, и редакция газеты отметила, что окончание следует. Но завершение так и не появилось, поскольку статья предвосхищала будущие события.
Работая в сословно-поземельной комиссии под председательством И. В. Карякина, Красницкий в 1859 г. подготовил оригинальный проект решения сословного вопроса в Осетинском округе [21], который состоял из девяти разделов. В соответствии с правовым статусом все жители делятся, по его данным, на четыре разряда. Первые три - владельцы, старшины, черные свободные люди. В четвертый разряд он включил крепостных людей и холопов [21, л. 2]. Для облегчения жизни последних, Красницкий предложил «лишить права осетин 1-го и 2-го разрядов требовать платы от лиц прочих сословий ни прежде существовавших, ни личных повинностей, ни праздничных приношений» [21, л. 2 об.], что де-факто означало уничтожение формы зависимости населения от владельческой верхушки. Но радикальное предложение ограничено примечанием 1 к § 16, где автор проекта подчеркнул, что «каждый имеющий средства по обычаям имеет право владеть холопами, и лишить осетин этого права, без соблюдения постепенности, преждевременно» [21, л. 3].
Желание освободить зависимых, столкнувшись с правом собственности на движимое и недвижимое имущество, бесславно проиграло в гипотетической конструкции автора. Собственность - священная «корова» либерализма, отсюда отступление автора от первоначальной заявки. Интересно предложение автора выкупить у владельцев крепостных крестьян с помощью государства. Представленный проект в ряде пунктов сливается с «Проектом правил о выкупе крепостных людей у туземцев Кубанской области», озвученный начальником Кубанской области графом Н. И. Евдокимовым [20, л. 100-114], но тогда же раскритикованный коллежским советником Сухаревым [20, л. 128].
Низкое качество публикаций представителей официально-охранительного течения о крестьянской реформе у горцев заставило Н. Ф. Грабовского взяться за перо. «В настоящей статье, - пишет исследователь, - я намерен изложить теперешнее материальное положение освобожденных в сравнении с прошлым по имеющимся фактическим данным. . Считаю, это тем более необходимым, что г. Е. С-ва... [16] проходит совершенным молчанием имущественную сторону бывших крепостных» [2, с. 1]. На основании официальных данных
управления Кабардинского округа автор уточнил картину освобождения крестьян, привел данные о численности зависимых по Баксан-скому, Черекскому, Малокабардинскому и Горскому участкам и отметил, что из «общего числа зависимых (21 221 чел.) было освобождено бесплатно 1 238 чел., за выкуп с рассрочкой до 6 лет - 9044 чел., за выкуп при освобождении по условиям 2 770 чел. (все - жители Горского участка), с оставлением в обязательной работе - 3 447 чел. и 4 722 чел. каракишей в Горском участке прекратили нести поземельную повинность в пользу таубиев, существовавшую до 1867 г.» [2, с. 2].
Использование материалов посреднических судов, которые фиксировали точные условия выкупа личности, позволило Грабовскому дать жесткую оценку мероприятиям правительства: положение освобожденных крестьян в горах надо признать катастрофическим. Гра-бовский не выявил зависимость экономики крестьянских хозяйств от существующих социально-экономических условий, в которых они оказались после крестьянской реформы, но исследование имущественного положения освобожденных и дифференцированный подход к проблеме - новые черты в историографии реформы [2, с. 5].
В том же «Сборнике» помещена статья, представляющая «отрывок из трудов Комиссии по разбору личных и поземельных прав туземцев Терской области» [14]. По мнению М. О. Кос-вена, автором статьи был член Терской со-словно-поземельной комиссии В. Масловский [8, с. 238]. В ней обстоятельно освещена социальная структура кабардинского общества, рассмотрена иерархия привилегированных сословий и их роль в управлении народом, причем «... тираническая власть и высокое звание кабардинских князей не ограничивались пределами их родины» [14, с. 6]. Детальное знакомство со сложной системой социальных отношений в предреформенный период помогает лучше осознать те изменения, которые были сделаны в ходе перестройки социальных отношений в 60-е годы XIX в.
Среди многочисленных работ Н. П. Тульчин-ского особое место занимают статьи, опубликованные в газете «Казбек», которая по своему духу и идейной направленности вплотную подходила к демократическому решению ряда социальных вопросов. В опубликованных работах исследователь не только осветил особенности сословных отношений в северокавказском крае, но и негативно оценил действия администрации по освобождению зависимых,
поскольку «давая свободу своим холопам, владельцы получали от них в виде выкупа 2/3 движимого и недвижимого имущества и деньгами за каждую душу от 16 до 50 лет, в горах -200 руб. и в Кабарде - 250 руб.» [17, 18 мая]. Эти данные противоречат официальным утверждениям, что освобождение проводилось в основном по «правилам», и свидетельствуют о тех материальных трудностях, которые ложились на плечи крестьян при выплате установленной выкупной платы за получаемую свободу. Кропотливый труд по изучению всех заключённых крестьянами выкупных сделок дал возможность исследователю обобщить данные о количестве денег и имущества, перешедшего к владельцам Кабарды и Балка-рии в ходе эмансипации крестьян: «215 горских владельцев получили с 3 888 д.об.п. 385 лошадей, 3 705 голов рогатого скота, 22 409 овец, 135 ослов, 1 мула, 8 каравашей (женщин-холопок. - Авт.), 6 казаков (мужчин-холопов. - Авт.), 12 2/3 зимовников, 5 1/2 амбара, 3 шашки, 1 медный таз, 2 места для домов и деньгами 231 325 рублей. 1 247 кабардинских владельцев получили с 9 627 зависимых 78 лошадей, 1 532 головы рогатого скота, 607 овец, 92 сапетки пчел, 31 ружье, 15 пистолетов, 26 медных котлов, 1 шашку и деньгами 1 175 747 руб.» [17, 18 мая]. Выполнив необходимые расчеты по определению стоимости полученного владельцами имущества, автор подытожил: «Горские владельцы (числом 215) получили с 3888 душ 1 518 344 рубля, что в среднем составляет 390 рублей, а кабардинские (числом 1247) получили с 9627 душ 1 203 989 руб., что в среднем составляет на крепостную душу 125 руб.» [17, 18 мая]. Эти цифры значительно точнее тех, которые привел Н. Грабовский сразу же после проведения реформы, делавший выборку данных об имущественном положении освобожденных крестьян в том же управлении Кабардинского округа. Горские привилегированные классы, обобщает приведенные данные исследователь, составлявшие 14,7 % общего числа владельцев, вместе с Кабардой, взяли 55,8 % общего выкупного капитала, тогда как в Кабарде 85,3 % владельцев получили 44,2 % общего капитала. Данные Тульчинско-го интересны и с другой стороны. Во-первых, удивляет небольшая численность скота, перешедшего к владельцам (9627 чел. отдали 2217 голов, то есть каждый четвертый); во-вторых, большое количество денег в руках зависимого крестьянства (всего 1 175 747 руб. или по 122 рубля на каждого); в-третьих, исследователь не указал, сколько крестьян заплатили налич-
ными, а сколько обязались отработать в хозяйстве владельца. Эти сведения подчеркивают высокую себестоимость труда в Кабарде и Балкарии и выявляют особенность освобождения зависимых. С другой стороны, они развенчивают утверждения «охранителей» о якобы необременительных условиях освобождения.
Тульчинский не ограничился констатацией фактов тяжелого экономического положения освобожденных горцев, а провел сравнительный анализ с положением освобожденных крестьян в России, что дало ему право утверждать: «несомненно . здешние крепостные при своем освобождении находились в неизмеримо худших условиях, чем русские крестьяне» [19, 25 марта]. Положение о грабительском характере крестьянской реформы прочно вошло в работы советских кавказоведов.
Северокавказская интеллигенция второй половины XIX в., интеллектуально и эмоционально переживающая драму своей интеллигентской маргинальности после завершения Кавказской войны и насильственной адаптации региона к российским реалиям, стремилась обрести национальную «почву», пыталась понять свой народ. Они стремились совместить европейские формы жизни с сохранением национальной специфики местных культур, ставили вопрос не только о преодолении архаичных традиций, но и предлагали не забывать накопленный тысячелетиями опыт жизнедеятельности народов Кавказа.
Реализация программы «европеизации» как формы приобщения к иным общественным отношениям требовала изучения этнического облика горских народов, их фольклора, этнографии, истории. К этому призывала и немало для этого делала кавказская администрация. Совпадение векторов деятельности формирующейся горской интеллигенции с потребностями государства определило вехи развития кавказоведения во второй половине XIX в.
В 1863 г. вместо многочисленных комитетов и комиссий, изучающих общественные отношения у народов Терской области, была создана Комиссия по разбору личных и поземельных прав жителей Терской области, на которую кавказская администрация возложила задачу подготовки и проведения аграрно-кре-стьянской реформы. Председателем комиссии был назначен выпускник Московского университета, один из образованнейших людей Кавказа, чиновник особых поручений при наместнике Кавказа, кабардинский просветитель Д. С. Кодзоков. У него нет опубликованных работ, освещающих историю сословных отноше-
ний в крае, но его «записки», «мнения», «отчеты» и другие материалы, являются не только ценными историческими источниками, но довольно полно раскрывают отношение автора к освобождению крестьян.
Взгляды Кодзокова о реформе неоднозначны. С одной стороны, он горячий сторонник ликвидации феодальных преимуществ в вопросе о землевладении, с другой - выступает за освобождение крестьян по обычаю, то есть с уплатой выкупа и передачей феодалам части движимого имущества.
Как представляется, дело здесь в том, что, получив воспитание в семье известных славянофилов Хомяковых, историческая концепция которых идеализировала общину, Кодзоков стал сторонником общинного землевладения, в котором видел, как и другие представители славянофильства, залог самобытного и счастливого существования народа. «Выкуп, - указывал он, - не может совершиться для всех одновременно, потребуются промежутки нескольких лет, такая постепенность способствует еще и тому, что владельцы будут застигнуты врасплох новым порядком и могут приспособить свой домашний быт к условиям наемного труда» [12, с. 109]. Это высказывание сближает его с крепостниками, против которых он так резко выступал в вопросе о землевладении в Кабарде. Возникает вопрос, почему известный либеральный общественный деятель Кавказа высказывает типичный консервативный взгляда?
Освобождение крестьян не по адату, по мнению просветителя, нарушило бы вековой уклад народной жизни, а это, в свою очередь, изменило бы самобытный путь народов. Вполне вероятно, что, как и в вопросе об общинном землепользовании, Кодзоков был солидарен со славянофилами и в крестьянском вопросе. В проектах славянофилов об освобождении крестьян указывалась необходимость введения временнообязанных отношений как переходного периода, а выкуп крестьян на волю должен явиться источником средств для перестройки помещичьего хозяйства. «Вся линия славянофилов в определении размера выкупной суммы направлена на обоснование максимальных платежей в пользу помещиков» [4, с. 391].
1 октября 1866 г. наместник Кавказа великий князь Михаил приказал начальнику Терской области немедленно приступить к освобождению крестьян в Кабардинском округе, «сообразуясь с желанием населения края». 18 ноября в укрепление Нальчик были приглашены представители всех аулов Кабарды и Балкарии. Открыл собрание начальник области гене-
рал-адъютант М. Т. Лорис-Меликов. При стечении большого количества людей был отслужен торжественный молебен в церкви и мечети и объявлено предписание Его Императорского Высочества Михаила Николаевича о начале освобождения зависимых сословий.
С этой даты начались практические мероприятия администрации по освобождению зависимых сословий в Терской области. Ко второй годовщине этого события газета «Терские ведомости» поместила обширную статью [13], автор которой решил остаться неизвестным. Ряд косвенных фактов дают нам основание предположить, что ее автором был редактор неофициальной части «Терских ведомостей», видный адыгский общественный деятель и просветитель А.-Г. Кешев [11, с. 28].
Рассматривая социальные отношения в дореформенной Кабарде, автор подробно осветил жизнь бесправных унаутов Кабарды, которые фактически были на положении рабов. Тем не менее «... в патриархальном быту горцев не могли выработаться те унизительные для достоинства человека понятия об исключительном положении несвободных людей, какие слагались в более развитых обществах» [13, 11 ноября]. В этих словах слышится открытая критика крепостнических порядков, еще недавно царивших в России. Несколько лучшее положение зависимых в Кабарде, чем в России, не являлось отражением более мягкого отношения владельцев к своим крестьянам, причины такого положения автор видел в другом -в отстаивании ими своих прав: «... значительное по численности сословие крепостных людей не могло не выгородить себя путем непрерывной борьбы, хотя частично и пассивной, некоторых облегчений и лежавших на нем их обязанностях» [13, 11 ноября]. В данном случае автор имел ввиду те нормы адата, которые защищали некоторые права этой категории населения.
В статье приведены условия освобождения различных категорий крестьян по обычному праву и по правилам, утвержденным администрацией. Последние были несколько легче, чем по адату. Это позволило автору утверждать, что «крестьяне охотно заключали договоры с владельцами» [13, 23 декабря]. Как заметил автор в начале статьи, он не был при-частен к проведению реформы, поэтому, вероятно, не знал, что практически все крестьяне Кабарды были освобождены по адату.
В очерке, как и во многих других статьях того времени, проводилась мысль о сотрудничестве всех сословий в период проведения реформы и отсутствии социальных конфликтов.
Ярким показателем содружества сословий в проведении реформы, по мнению автора, является незначительный срок, в который мировые посреднические суды закончили свою работу. В частности, в Кабарде с 18 ноября 1866 г. по 15 марта 1867 г. освободили 21221 чел., в Осетии освободили 1445 душ обоего пола. На Кумыкской плоскости с 15 января 1867 г. по 14 июля - 932 чел.; в Чеченском округе с 17 апреля по 15 мая 1867 г. - 338 чел., в Ингушском - 35 чел., в Нагорном - пять [13, 26 февраля].
Идейно близок к этой статье очерк А.-Г. Ке-шева [6] «На холме», в котором рисуя картины социального неравенства в горском обществе, автор призывает освободить крестьян на волю за справедливый выкуп, и тогда крестьяне заживут счастливо [6, с. 228]. То есть это типичный либеральный подход к острой проблеме современности.
Известным представителем либеральной просветительской мысли в Осетии второй половины XIX в. был Инал Кануков, оставивший заметный след в истории культуры своего народа. В статье «Горцы-переселенцы» [5], анализируя причины переселения горцев Северного Кавказа в Турцию, Кануков связал их с социальным положением инициаторов переселения. Узнав о мероприятиях администрации по подготовке освобождения зависимых сословий, высшие сословия делали все, чтобы уйти в Турцию, где надеялись сохранить свои права над холопами. Но, когда была проведена реформа и освобождены их холопы, они почти перестали думать о переселении: «... теперь обстоятельства жизни с освобождением крестьян, - подчеркнул просветитель, - этих даровых рук, на которые все заботы семьи (алда-ров) слагались, переменились» [5, с. 72].
Басият Шаханов-Джанхотов - известный балкарский общественный деятель конца XIX -начала ХХ в., был возмущен предложением Н. П. Тульчинского конфисковать земли, полученные таубиями за освобождение зависимых крестьян. «Отчуждение это, - апеллировал автор статьи, - явится актом крайней несправедливости, если произойдет без всякого вознаграждения её теперешних владельцев» [22, 17 октября]. Обращаясь к данным, приведенным Тульчинским, он заметил, что из полутора миллионов рублей, полученных балкарскими феодалами, около миллиона составила стоимость перешедшей к ним земли: «Что же бы вышло, если бы теперь эти земли признать общественными? Не явилось бы это равносильным принудительному освобождению зависимых
классов почти без вознаграждения их владельцев? Считает ли эту меру г. Тульчинский отвечающей требованиям справедливости?» [22, 17 октября]. Тульчинский не оставил этот вопрос без ответа, заявив, что, действительно это было бы справедливым решением: «Ведь и в этом случае за каждого освобожденного балкарские феодалы получили бы по 130 руб., в то время как в Кабарде в среднем 125 руб., а в других районах еще меньше» [18, 10 ноября].
В отличие от первых двух исследовательских подходов, основанных на эмпирическом сборе документальных материалов, ученые-кавказоведы ставили, как правило, теоретические вопросы возникновения социального неравенства в горских патриархальных обществах [15], доминирования Кабарды среди народов Центрального Кавказа [7] и др.
Активный сторонник концепции однотипного развития народов мира, Ковалевский и в вопросе формирования феодальных отношений у горцев последовательно отстаивает эти положения. Отсюда его заявление, что «по самой своей природе крепостное право всюду проявлялось в одинаковых формах и вело к возникновению одинаковых прав и одинаковых обязательств». В качестве примера он привел Северо-Восточный Кавказ, где «положение крепостных в Дагестане представляло много общих черт с тем, какое мы встречаем на Западе в средневековую эпоху и в России четверть века назад» [7, с. 229]. При таком подхо-
де особенности социальной стратификации у горцев нивелируются, а нормы обычного права подтверждают только положения схемы исследователя, а не реальные отношения.
Анализ историографических источников позволяет утверждать, что проблематика дореволюционных либеральных исследований, анализирующих особенности социальных изменений на Северном Кавказе была обусловлена различными факторами. Во-первых, событиями, происходившими в регионе; во-вторых, уровнем развития отечественного кавказоведения; в-третьих, вниманием российского общества к жизни горцев; в-четвертых, внутренней культурой автора и др.
Либеральное течение в кавказоведении представительно. Глубокие изменения в общественной и экономической жизни народов Кавказа, обусловившие размежевание общества в политической и идеологической сфере, определили характер и структуру теоретических построений историков данного течения, что, в свою очередь, отразилось на качестве исследований. Заметно расширилась проблематика затрагиваемых вопросов о качестве социальных отношений в первой половине XIX в., эмансипации зависимых сословий, привлечены новые источники, которые позволили сделать ряд интересных обобщений. Именно эта сторона их деятельности имела наибольшее значение для развития кавказоведения.
Источники и литература
1. Васильева Л. М. Проблемы истории Осетии в русской науке XIX века. Историографический очерк. Орджоникидзе: Ир, 1975. 174 с.
2. Грабовский Н. Ф. Экономическое положение бывших зависимых сословий Кабардинского округа // Сборник сведений о кавказских горца (далее - ССКГ). Вып. 3. Отд. I. Тифлис: [б.и.], 1870 С. 1-27.
3. Журтова А. А., Кузьминов П. А., Коновалов А. А., Муратова Е. Г. Проблема российско-кавказского исторического взаимодействия в отечественной либеральной историографии конца ХУМ^^ вв. // Былые годы, 2017. Том 45. Выпуск 3. С. 776-784.
4. История русской экономической мысли. В 2 т. М.: Мысль, 1958. Т. 1. 627 с.
5. Кануков И. Горцы-переселенцы // Сочинения. Орджоникидзе: Ир, 1963. С. 48-65.
6. Кешев А.-Г. На холме // Избранные произведения. Нальчик: Эльбрус, 1976. С. 69-91.
7. Ковалевский М. М. Закон и обычай на Кавказе. М.: Типография А. И. Мамонтова, 1890. Т. 1. 290 с.; Т. 2. 304 с.
8. Косвен М.О. Материалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской науке // Кавказский этнографический сборник. Т.2. М.: АН СССР, 1958. С.140-274.
9. Красницкий К. Кое-что об осетинском округе и о правах туземцев его // Кавказ. 1865. 25 апреля
10. Кузьминов П. А. Кавказоведение на грани веков // Кавказоведение: опыт исследований. Материалы международной научной конференции (Владикавказ, 13-14 октября 2005 г.). Владикавказ: Издательско-полиграфическое предприятие им. В. Гассиева, 2006. С. 5-34.
11. Кузьминов П. А. К вопросу об идентификации статьи А.-Г. Кешева // Роль национального языка и культуры в формировании и развитии личности. Нальчик: Институт, усовершенствования учитителей, 1993. С.26-28.
12. Кумыков Т. Х. Дмитрий Кодзоков. Нальчик: Эльбрус, 1985. 178 с.
13. Освобождение крестьян, 1868, 1869 - Освобождение крестьян в туземном населении Терской области // Терские ведомости. 1868. 11 ноября, 25 ноября, 2 декабря, 16 декабря, 23 декабря; 1869, 8 января, 26 февраля.
14. Привилегированные сословия Кабардинского округа // ССКГ. Вып. 3. Отд. 1. Тифлис: [б.и.], 1870. С. 1-12.
15. Пфаф В. Б. Народное право осетин // ССКГ. Тифлис: [б.и.], 1871-1872. Т. 1. С. 179-220. Тифлис: [б.и.], 1872. Т. 2. С. 258-325.
16. С...в Е. Крепостные в Кабарде и их освобождение // ССКГ. Вып. 1. Отд. VIII. Тифлис: [б.и.], 1868. С. 15-36.
17. Тульчинский Н. П. Кабарда // Казбек. 1899. 18 мая, 19 мая, 21 мая.
18. Тульчинский Н. П. Мой ответ г. Шаханову-Джанхотову // Казбек. 1899. 7 ноября, 10 ноября, 11 ноября, 12 ноября.
19. Тульчинский Н. П. К сословному вопросу туземцев Северного Кавказа // Терские ведомости. 1901. 25 марта.
20. Центральный государственный архив Республики Кабардино-Балкария. Ф. Р-1209. Оп. 7. Д. 23. Л. 100-114.
21. Центральный государственный архив Республик Северная Осетия-Алания. Ф. 291. Оп. 1. Д. 25. Л. 1-30.
22. Шаханов-Джанхотов Б. Этюды из туземной жизни // Казбек. 1899. 17 октября
References
1. Vasil'eva L. M. Problemy istorii Osetii v russkoi nauke XIX veka. Istoriograficheskii ocherk (Problems of the history of Ossetia in n science of the XIX century. Historiographical sketch). Ordzhonikidze: Ir, 1975. 174 p. (In Russian).
2. Grabovskii N. F. Ekonomicheskoe polozhenie byvshikh zavisimykh soslovii Kabardinskogo okruga (Economic situation of the former dependent classes of the Kabardinsky district) // Sbornik svedenii o kavkazskikh gortsah. Issue 3. Division I. Tiflis, 1870. P. 1-27. (In Russian).
3. Zhurtova A. A., Kuz'minov P. A., Konovalov A. A., Muratova E. G. Problema rossiisko-kavkazskogo istoricheskogo vzaimodeistviya v otechestvennoi liberal'noi istoriografii kontsa XVIII-XIX vv. (The problem of Russian-Caucasian historical interaction in the domestic liberal historiography of the late XVIII-XIX centuries) // Bylye Gody, 2017. Vol. 45. Issue 3. P. 776784. (In Russian).
4. Istoriya russkoi ekonomicheskoi mysli (History of Russian economic thought). In 2 Vols. Vol. 1. Moscow: Mosl, 1958. 627 p. (In Russian).
5. Kanukov I. Gortsy-pereselentsy (Mountaineers-settlers) // Works. Ordzhonikidze: Ir, 1963. P. 48-65. (In Russian).
6. Keshev A.-G. Na kholme (On the Hill) // Selected Works. Nal'chik: El'brus, 1976. P. 69-91. (In Russian).
7. Kovalevskii M. M. Zakon i obychai na Kavkaze (Law and custom in the Caucasus). Vol. 1. Moscow: A. I. Mamontov printing office, 1890. 290 p.; Volume 2. 304 p. (In Russian).
8. Kosven M. O. Materialy po istorii etnograficheskogo izucheniya Kavkaza v russkoi nauke (Materials on the history of ethnographic study of the Caucasus in Russian science) // Caucasian ethnographic collection. Moscow: SA USSR, 1958. Vol. 2. P. 140-274. (In Russian).
9. Krasnitskii K. Koe-chto ob osetinskom okruge i o pravakh tuzemtsev ego (Something about the Ossetian district and the rights of its natives) // Kavkaz. 1865. April 25. (In Russian).
10. Kuz'minov P. A. Kavkazovedenie na grani vekov (Caucasus Studies on the Edge of Ages) // Kavkazovedenie: opyt issledovanij. Materialy mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii (Vladikavkaz, 13-14 oktjabrja 2005 g.) Vladikavkaz: V. Gassiev's printing house, 2006. P. 5-34. (In Russian).
11. Kuz'minov P. A. K voprosu ob identifikatsii stat'i A.-G. Kesheva (On the identification of the article A.-G. Keshev) // Rol' natsional'nogo yazyka i kul'tury v formirovanii i razvitii lichnosti. Nal'chik: Institute for the Improvement of Teachers, 1993. P. 26-28. (In Russian).
12. Kumykov T. Kh. Dmitrii Kodzokov (Dmitry Kodzokov). Nal'chik: El'brus, 1985. 178 p. (In Russian).
13. Osvobozhdenie krest'yan v tuzemnom naselenii Terskoi oblasti (Emancipation of peasants in the native population of the Terek region) // Terskiye vedomosti. 1868. November 11, November 25, December 2, December 16, December 23; 1869, January 8, February 26. (In Russian).
14. Privilegirovannye sosloviya Kabardinskogo okruga (Privileged estates of the Kabarda district) // Sbornik svedenii o kavkazskikh gortsah. 1870. Issue 3. Dep. 1. P. 1-12. (In Russian).
15. Pfaf V. B. Narodnoe pravo osetin (People's right of Ossetians) // Sbornik svedenii o kavkazskikh gortsah. Tiflis, 18711872. Vol. 1. P. 179-220. Tiflis, 1872. Volume 2. P. 258-325. (In Russian).
16. S...v E., 1868 - S...v E. Krepostnye v Kabarde i ikh osvobozhdenie (Serfs in Kabarda and their liberation) // Sbornik svedenii o kavkazskikh gortsah. Issue. 1. Tiflis, 1868. P.15-36. (In Russian).
17. Tul'chinskii N. P. Kabarda (Kabarda) // Kazbek. 1899. May 18, May 19, May 21. (In Russian).
18. Tul'chinskii N. P. Moi otvet g. Shakhanovu-Dzhankhotovu (My answer to Mr. Shakhanov-Dzhanhotov) // Kazbek. 1899. November 7, November 10, November 11, November 12. (In Russian).
19. Tul'chinskii N. P. K soslovnomu voprosu tuzemtsev Severnogo Kavkaza (To the class question of the natives of the North Caucasus) // Terskiye vedomosti. 1901. 25 March. (In Russian).
20. TsGA KBR (Central State Archive of the Kabardino-Balkarian Republic). F.P-1209. Inv. 7. Case 23. Sheets 100-114. (In Russian).
21. TsGA RSO-A (Central State Archives of the Republic of North Ossetia-Alania). F. 291. Inv. 1. Case 25. Sheets 1-30. (In Russian).
22. Shakhanov-Dzhankhotov B. Etyudy iz tuzemnoi zhizni (Etudes from the native life) // Kazbek. 1899. October 17. (In Russian).
