CC BY-NC-ND
221
Исследование практик
Г.Б. Гавриш
ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ СФЕРЫ КУЛЬТУРЫ КАК ФАКТОР ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В 1985-1989 гг.
В статье рассматривается, как власть использует культурные институты для реализации своих политических задач, а также предпринимается попытка анализа сферы культуры в контексте политического процесса перестройки. Дается характеристика изменений, произошедших в период перестройки. Основной акцент сделан на советской публицистике как институте, являвшемся важным инструментом политической мобилизации советского общества. В качестве определяющего фактора указанного периода развития советских культурных институтов называется специфический характер взаимодействия представителей сферы культуры и советской номенклатуры.
Ключевые слова: перестройка, М.С. Горбачев, авторитарная либерализация, культура перестройки, интеллигенция, Союз писателей СССР, Союз кинематографистов СССР, «толстые» журналы.
Еще в начале 30-х годов XX в. Карл Манхейм выступил с утверждением о том, что институты власти обусловлены культурной традицией сообщества, и, например, демократию можно рассматривать как одно из проявлений «все пронизывающего принципа культуры»1. В данной статье рассматривается, как власть использует культурные институты для реализации своих политических задач, а также предпринимается попытка анализа сферы культуры в контексте политического процесса перестройки. Вкратце будут охарактеризованы изменения, произошедшие в период перестройки в советском кинематографе и литературе, но основной акцент будет сделан на советской публицистике как институте, являвшемся важным инструментом политической мобилизации советского общества. Под политической мобилизацией будет пони-
© Гавриш Г.Б., 2011
маться процесс увеличения готовности к «коллективному поведению» посредством обеспечения лояльности той или иной группы к организации или группе лидеров, а также выдвигаемым ими идеям. Через мобилизацию размывается основной массив старых социальных и экономических обязательств, а индивиды начинают воспринимать новые образцы социализации и политического поведения. Термин «либерализация», использованный в названии статьи, подразумевает так называемую авторитарную либерализацию. По определению Григория Голосова, «логика авторитарной либерализации состоит в том, чтобы, сохраняя основные политические условия существования правящего класса, облегчить условия общественного контроля над ним»2. Таким образом, несмотря на развитие политики гласности, ослабление цензурного контроля и отказ от политических репрессий, а также передачу части управленческих функций художественным организациям, партийный контроль в сфере культуры оставался определяющим фактором.
Говоря о сфере культуры, следует уточнить, что обобщение многообразия культурных явлений и процессов 1980-х годов под одним термином носит во многом условный характер. Эти годы были отмечены неоднородностью культурного процесса, переживавшего коренные структурные и функциональные изменения. Процессы демократизации культурной сферы и смягчения цензуры выражались в публикации ранее запрещенных произведений, постановке пьес и кинофильмов, либерализации в сфере художественного искусства и многом другом. Но более всего этот период характеризуется многообразием политико-идеологических позиций, конкурировавших за общественное внимание и одобрение. «В течение нескольких лет перестройки и распада СССР можно было наблюдать процессы массовой конфронтации определенных слоев интеллигенции с центральными властными структурами советского режима и мобилизации в поддержку различных идеологических и культурных позиций», - пишут Л. Гудков и Б. Дубин3. Часть творческой интеллигенции и культурной номенклатуры стояла на позиции, которую условно можно назвать либеральной. Она включала либералов западного толка, либералов-марксистов, видевших необходимость пересмотра социалистических идей с ориентацией на «правильный», «ленинский» социализм, не деформированный культом личности и застоем, и либералов-националистов, которые стремились к восстановлению дореволюционного культурного наследия, говорили о важности охраны окружающей среды и необходимости пересмотра социалистических ценностей. Точку зрения либералов-ленинцев ярко выражает высказывание Валентина
Катаева: «Размышляя об интеллигентности, я неизменно думаю о Ленине. Ленин - эталон интеллигента. Часть старой интеллигенции откололась от революции, сбежала из России. Не поняла ее, не увидела, что и сама революция подготовлена при активнейшем участии интеллигенции»4. Вторая многочисленная группа представляла собой крыло консерваторов, сторонников возврата к ортодоксальному социализму сталинского образца, также предлагавших переосмысление советского опыта, но с позиций апологетики сталинизма и практик этой эпохи. Характерно, что для либералов и для консерваторов в равной степени ценным представлялось прошлое страны и ассоциировавшийся с ним культурно-исторический опыт. «Самой актуальной темой ... охватившей всю сферу культурной жизни в Советском Союзе, стало прошлое. Не удивительно, что слово "память" - одно и из наиболее употребительных слов, встречающихся на страницах газет и журналов в самых разных сочетаниях», - пишет К. Энтель5. Стоит также отметить, что оба крыла в целом оценивали брежневский период негативно, но отношение к периоду 1930-х годов и личности Сталина разнилось до принципиально противоположных позиций.
Многие исследователи отмечают, что в этот период окончательно оформилось параллельное существование двух модусов культуры - официальной и неофициальной. Официальная традиция опиралась на институт творческих союзов, интегрировавших представителей номенклатуры и творческих деятелей - кинематографистов, писателей, художников и т. д. К. Аймермахер пишет, что основная тенденция, выразившаяся в отборе центральной официальной тематики (при воздвижении памятников, в публикациях, при устройстве выставок по случаю юбилеев), оставалась неизменной и во многом следовала старым традициям6. Произведения ведущих функционеров, сосредоточивших в руках ключевые должности, закупались музеями, и советское искусство в течение десятилетий представлялось на зарубежных выставках исключительно их работами, а не работами независимых художников. «В выставочных залах, как и прежде, господствовало ... искусство, и по форме, и по содержанию повторявшее то, что начиная с тридцатых-сороковых годов стало официальной нормой»7. Это же касалось кинематографа, литературы, театра. Существовавшая в разных формах с 1950-х годов неофициальная традиция проявлялась до перестройки лишь частично, в виде дозированной и подвергнутой цензуре гласности или фрагментарных публикаций. Вплоть до 1985 г. художники-нонконформисты «прорабатывались» во вполне сталинском духе. «Еще осенью 1984 г. вроде бы всё обстоит по-прежнему, - пишет П. Рейфман. - 21 августа 1984 г. зав. отдела про-
паганды Б.И. Стукалин передает в ЦК (секретно) просьбу Главлита разрешить изъятие "из библиотек изданий лиц, ведущих за рубежом активную антисоветскую пропаганду". Одновременно предлагается принять меры "по предотвращению публикации материалов о [таких писателях] в открытой печати"»8. Ситуация начала принципиально меняться после прошедшего в 1986 г. XXVII съезда КПСС, за которым последовали съезды творческих союзов СССР.
Изменения в советской культурной жизни в значительной степени явились результатом действий двух лиц - генерального секретаря М.С. Горбачева и секретаря ЦК А.Н. Яковлева, с июня 1987 г. осуществлявшего надзор за культурой. Западные аналитики отводят Яковлеву ключевую роль как теоретику и режиссеру кампании перестройки, демократизации, гласности и нового мышления. В прошлом экономист, пропагандист, журналист и дипломат, Яковлев стал союзником Горбачева в Политбюро по вопросам культуры. В то время как Горбачев бросает все свои силы на обновление советской экономики, Яковлев осуществляет контроль за сферой культуры9.
Еще до XXVII съезда КПСС, на котором была официально провозглашена политика гласности, Горбачев подчеркивал необходимость новой культурной политики и своими публичными действиями давал понять, что видит в представителях культуры союзников в процессе реформирования советского общества. По словам И. Дедкова, «в Москве распространяются легенды, долженствующие показать явный и обнадеживающий интерес нового лидера к искусству (посетил без предупреждения "Дядю Ваню" во МХАТе, а потом позвонил Ефремову, поблагодарил) и литературе»10. Однако в партийном руководстве не было единого мнения о целях, задачах и мере гласности. Совместно с Яковлевым вопросы идеологии, информации и культуры курировал второй секретарь ЦК Е.К. Лигачев. Будучи председателем комиссии по подготовке проекта резолюции конференции «О гласности», Лигачев снял все оговорки о рамках и мерах гласности11. Но по мере углубления преобразований Лигачев, являвшийся одним из наиболее консервативных членов ЦК КПСС и отвечавший за партийную кадровую политику, все более и более становился в оппозицию политике Горбачева. Его поддерживали представитель РСФСР в Советском фонде культуры П. Проскурин и директор Института мировой литературы им. Горького Ф. Кузнецов. Также против Горбачева и его политики в области культуры неоднократно высказывался председатель КГБ В. Чебриков12. Лигачев выступал за поддержание коммунистической направленности перестройки, сохранение классовости и подчеркивание достижений советской власти.
В частности, в июле 1987 г. Е.К. Лигачев посетил редакцию газеты «Советская культура» и выступил на собрании коллектива, подчеркнув значение перестройки как социалистического обновления. «Нам нужна конструктивная гласность», - заявил Лигачев13.
Горбачеву требовались союзники среди культурной элиты. Предполагалось, что представители творческой интеллигенции, являвшиеся лидерами общественного мнения, будут способны донести идеи реформ до масс населения, легитимировать будущие изменения и способствовать политической мобилизации общества. Наиболее подходящими союзниками представлялись либералы-западники и либеральные марксисты. В целом это были те же люди, которые поддерживали культурную «оттепель» эпохи Хрущева в конце 1950 - начале 1960-х. Эта группа стала движущей силой культурной программы Горбачева. Ряд либеральных активистов, например поэты Андрей Вознесенский и Евгений Евтушенко, драматург Виктор Розов и критик Владимир Лакшин, играли ведущие роли еще в хрущевский период14. Л. Гудков и Б. Дубин оценивают сложившуюся ситуацию следующим образом: «Ритм социальному времени ... задавали не новые идеи или культурные образцы, а быстрая смена политических или идеологических позиций в поле публичного внимания, интеллигентских претендентов на роль "советчиков царя", заданная идеологией модернизации "сверху"»15. Таким образом, инициированное Горбачевым сотрудничество власти и представителей сферы культуры было призвано решить три типа задач: 1) способствовать Горбачеву в политическом противостоянии с противниками реформ; 2) обеспечивать легитимацию реформ благодаря высокому общественному статусу творческой интеллигенции; 3) улучшить социальное здоровье общества, «навести мосты» с отчужденными общественными группами.
Представители творческой интеллигенции, поддерживающие Горбачева, осознавали степень ответственности за популяризацию политической повестки дня. Их рефлексия была обусловлена пафосом противостояния между негативными социально-политическими практиками недавнего прошлого и позитивными практиками «нового мышления», обновления, которые несла политическая программа Горбачева. Рой Медведев писал в статье в американском издании Dissent: «Они [изменения в культурной жизни] отражают политические настроения и тенденции и, в свою очередь, оказывают влияние на развитие политических течений и даже движе-ний»16. Известно высказывание поэта Андрея Вознесенского: «Мы находимся в процессе духовной революции, это борьба не на жизнь, а на смерть между "новым мышлением" и все еще очень
могущественной реакционной системой, которая определяет характер нашего общества ... Мы переживаем не культурную революцию, а революцию культурой»17.
В качестве примера последовавших вслед за оглашением курса на либерализацию попыток власти использовать творческие союзы в качестве политического инструмента будет рассмотрено противостояние консервативных (антигорбачевских) и реформаторских (прогорбачевских) политических сил в основных институтах советской культуры - Союзе писателей и Союзе кинематографистов. В обоих случаях использовались два основных метода влияния на происходящее в Союзах: прямые назначения сторонников реформ на руководящие посты с последующей массовой поддержкой и личные встречи генерального секретаря с членами Союзов. Таким образом, можно констатировать, что, несмотря на декларируемые принципы свободного выбора и «плюрализма мнений», характер взаимодействия номенклатуры и художественной интеллигенции оставался прежним. Личные встречи Горбачев практиковал на протяжении всех лет перестройки. 11 мая 1988 г. произошла встреча с руководителями крупнейших СМИ и творческих союзов. После дискуссии Горбачев выступил с речью, в которой заявил следующее: «[Современное советское общество] неизбежно будет более многослойным и многосложным, оставаясь при этом социалистическим, ни в чем не поступившимся принципами социальной справедливости, товарищества, интернационализма. Итак, "социализм с человеческим лицом"! Я - за, но возможно ли в России? В Чехословакии конца 60-х годов, быть может, было возможно (если бы наши танки не раздавили эту попытку). Но там - другая культура, традиции, отношение к труду. А мы эти семь десятилетий прожили в такой лжи, в таком духовном рабстве и разгильдяйстве, что как-то неясно, чем это мы должны "не поступиться"»18. На встречах генеральный секретарь дает понять представителям сферы культуры, что рассчитывает на их поддержку и воспринимает их как союзников в противостоянии консерватизму.
«Переворот» в Союзе кинематографистов, произошедший на V съезде Союза в мае 1986 г., до сих пор считается исследователями самой впечатляющей победой Горбачева и его сторонников в сфере культуры19. По их мнению, за эпоху Брежнева советская кинопромышленность оказалась невероятно забюрократизированной и «стреноженной» и к перестройке подошла готовой к кардинальным переменам. Основные решения в кинематографии принимала номенклатурная группа, состоявшая из «брежневского» председателя Государственного комитета СССР по кинематографии (Госкино) Филиппа Ермаша, первого секретаря Союза
кинематографистов Льва Кулиджанова, влиятельного режиссера Сергея Бондарчука и их сторонников.
На съезде произошли крупные кадровые перестановки, и на ключевые должности были назначены сторонники Горбачева, а более двух третей правления Союза было переизбрано - в том числе Л. Кулиджанов, С. Бондарчук и С. Ростоцкий. Следует сказать, что отношение к противникам Горбачева соответствовало скорее «застойным» номенклатурным практикам. Так, высказавшиеся с критикой перемен В. Наумов и Н. Михалков не только не были избраны в правление и секретариат Союза, но подверглись резкой критике со стороны других выступавших на съезде. А. Яковлев назначил первым секретарем Союза приверженного переменам режиссера Элема Климова, чьи фильмы в период застоя либо оставались на полках, либо шли «вторым экраном». Еще до назначения Климов увидел на экране свой фильм «Агония», десять лет пролежавший «на полке», и получил первую премию на Московском международном кинофестивале 1985 г. И. Рубанова вспоминает: «Придя в Союз, Климов надеялся ... что будет руководить Союзом, во-первых, строго коллегиально, а во-вторых - по модели работы в съемочной группе. Климов твердо проявил свою волю в уравнении роли Союза и Комитета в деле запуска и производства кино, так называемое "право двух подписей". Теперь на равных правах выступали в спорных вопросах Союз кинематографистов СССР и Госкомитет. Это было сделано сразу. Был сформирован экспертный совет, члены которого рецензировали весь сценарный поток. Это стало открытым процессом, а кроме того, Союз настоял на создании новой коллегии, в которую вошли весьма уважаемые члены Союза кинематографистов. И главное, были сняты с полки, легализованы, выпущены на экран, показаны на фестивалях десятки фильмов»20. После избрания Климова из режиссеров, сценаристов, критиков и представителей Госкино была образована конфликтная комиссия для решения судьбы фильмов, которые не разрешалось демонстрировать публике последние 20 лет. На экраны были выпущены такие фильмы, как «Долгие проводы» Киры Муратовой и «Мой друг Иван Лапшин» Алексея Германа, однако наибольший общественный резонанс вызвал фильм «Покаяние» Тенгиза Абуладзе, поднявший актуальные в общественном сознании вопросы отношения к прошлому, памяти и необходимости «истинных ценностей».
Решением съезда авторское право создателей фильмов было ограждено от вмешательства Госкино. Было признано необходимым реорганизовать деятельность комиссии по работе с творческой молодежью, принято постановление о создании республикан-
ских творческих мастерских молодых кинематографистов, что отражало задачу Горбачева по омоложению кадров в кинематографе. Было отмечено, что два главных печатных СМИ, посвященных кинематографу, - «Искусство кино» и «Советский экран» - должны быть «перестроены» на уровне редколлегий. Съезд счел «особо важным», чтобы были приняты меры к отбору на международные кинофестивали таких советских фильмов, «которые способствовали бы дальнейшему росту влияния и престижа советского кино на мировом экране»21. Было решено, что новое правление должно подготовить изменения в уставе СК СССР, предусматривающие регулярное обновление составов правления и секретариата.
Кроме того, в развернувшейся вслед за публикацией результатов съезда дискуссии сторонники Горбачева подвергли резкой критике Госкино. Е. Григорьев заявил, что Госкино намеренно консервировало хорошие фильмы, а В. Толстых сказал, что оно часто дублировало работу киностудий и что от подобных излишеств нужно отказаться. Критик А. Плахов говорил о снижении общей культуры советского кинематографа и в качестве примера привел националистический фильм «Лермонтов»22. В декабре того же года вместо Ф. Ермаша председателем Госкино был назначен более либеральный и преданный идеям Горбачева Александр Камшалов. В дальнейшем Климов последовательно проводил реформы кинопроизводства. В январе 1987 г. было объявлено, что кинопроизводство будет подкреплено двумя принципами - демократизацией и децентрализацией. Киностудии перейдут на самофинансирование, т. е. на отчисления от доходов за снятые ими картины. Климов сказал, что целью новой модели является установление зависимости киностудий от мнения зрителей. В интервью газете «Московские новости» он добавил, что «не оправдавшая себя студия будет распущена»23.
Несмотря на очевидный успех сторонников Горбачева в кинематографии, прошедший в 1986 г. VIII съезд Союза писателей показал, что консервативное крыло обладает не меньшим политическим весом, чем реформаторы. Как пишут исследователи, «от VIII съезда Союза писателей СССР в 1986 г. многие ждали чего-то похожего на V съезд кинематографистов: перестройка только начиналась и борьба за власть в творческих союзах выглядела такой репетицией будущего противостояния либералов и консерваторов на всех уровнях советской вертикали»24. Незадолго до съезда Горбачев провел совещание с советскими писателями. Он положительно оценил «революцию», которая только что свершилась в Союзе кинематографистов, дал понять, что рассчитывает на поддержку литераторов25. Через месяц состоялся съезд,
и в новое Бюро секретариата вошли лишь три сторонника Горбачева: Владимир Карпов (первый секретарь Союза), Григорий Бакланов и Сергей Залыгин. Остальные пять членов оказались либо оппонентами линии Горбачева, либо явно не выразили свою позицию. Несмотря на то что в результате общая политика Союза писателей осталась консервативной, либералы и сторонники реформ из числа литераторов часто инициировали дискуссии с оппонентами на страницах прессы и собственных произведений. В качестве примеров можно привести опубликованный в «Современнике» роман В. Белова «Все впереди» и последовавшая за его публикацией критика в журнале «Коммунист», а также часто критиковавшийся либералами роман В. Астафьева «Печальный детектив». Основой критики служили не только художественные качества произведений, но в большей степени отказ демонстрировать поддержку горбачевских реформ и «нового мышления».
«Заблокированные в своей попытке укомплектовать руководство Союза своими людьми, прогорбачевские силы начали пробовать другую тактику», - пишет советолог Джон Данлоп26. Летом 1986 г. два сторонника Горбачева были назначены главными редакторами «толстых» журналов: Григорий Бакланов стал новым редактором журнала «Знамя», Сергей Залыгин - «Нового мира». Наряду с журналами «Дружба народов» и в меньшей степени «Юность» и «Знамя» они стали инструментом легитимации реформ и политической мобилизации. Феномен советского «толстого» журнала на сегодняшний день не имеет адекватного западного эквивалента, писал в 1989 г. советолог Алек Ноув. В Советском Союзе существовали и иные типы периодических изданий -массовые, многотиражные издания, лишенные собственной политической программы, узконаправленные малотиражные издания, самиздат и пр. Но, как пишут Л. Гудков и Б. Дубин, именно «толстые» журналы «являлись мостиками или посредниками между различными элитами или группами образованных, публикой в собственном смысле, общественностью, интеллигенцией»27. По концепции двухканальной коммуникации П. Лазарсфельда, СМИ формируют оценки текущих событий у небольшой части аудитории, состоящей из «лидеров мнений», которые рефлексивно осмысляют полученную информацию и передают свое понимание текущей ситуации остальным. Ноув отмечает, что, несмотря на то что региональные издания контролировались строже, чем московские, тиража «Нового мира» (более миллиона экземпляров в середине 1980-х годов) с лихвой хватало всем желающим28. Можно заключить, что ориентация советских «толстых» журналов на интеллектуальную элиту перестройки в сочетании с большим
тиражом делала их крайне эффективным инструментом политического воздействия.
Следующим шагом в развитии идей перестройки может быть названа XIX партийная конференция (июнь 1988 г.), выдвинувшая программу реорганизации политической системы. Произошло разделение государственных и партийных функций, вся полнота власти перешла к Советам, выборы депутатов стали проводиться на альтернативной основе, было заложено основание многопартийной системы. Демократизация коснулась и средств массовой информации: фактически была отменена цензура, а затем принят закон о СМИ, закрепивший свободу печати. Таким образом, намерения и стратегические установки руководителей перестройки эволюционировали вместе с динамикой преобразований29. После оглашения концепции гласности литературные ежемесячники начали своеобразное соревнование за возможность опубликовать произведения, ранее не разрешенные к печати. С 1985 г. в «Новом мире», сначала под руководством Карпова, а затем Залыгина публиковалось большинство прежде запрещенных повестей и романов. Впоследствии к нему присоединились издания, ранее сохранявшие более консервативную политику, - «Знамя», «Дружба народов», «Октябрь» и др. Эти журналы печатали разоблачительные материалы о сталинском периоде. Так, в журнале «Дружба народов» появился роман Анатолия Рыбакова «Дети Арбата», в журнале «Знамя» - повесть Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая» и «Собачье сердце» Михаила Булгакова. Планировались публикации «Доктора Живаго» Б. Пастернака и романа Е. Замятина «Мы»30. Знаковым можно считать разрешение печатать «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына, прозвучавшее на заседании Политбюро ЦК КПСС в 1989 г. На страницах ежедневных газет начали появляться критические, резкие материалы, посвященные вопросам политической повестки дня. Важно также заметить, что в редакциях многих массовых изданий (например, «Огонек», «Московские новости») преобладали сторонники Горбачева. По материалам исследователей, к 1990 г. тиражи либеральных журналов увеличили число своих подписчиков в 4-9 раз, причем рост подписчиков шел исключительно в одном социальном слое: это были жители крупных городов, люди с высшим образованием, демократически настроенные. Почвенные, националистические и консервативные журналы, оппозиционные Горбачеву, увеличили тиражи в 1,2-1,5 раза31.
Однако периодически звучали резкие высказывания против реформ. Так, в 1987 г. председатель правления СП РСФСР Сергей Михалков, открывая заседание секретариата правления, сослался
на выступление Лигачева на встрече с художественной интеллигенцией Саратовской области, состоявшейся в том же месяце, ни разу не упомянув генерального секретаря. «За лозунгами "Да здравствует гласность, да здравствует перестройка!" прячутся и уходят в другие сферы взаимоотношений человеческих приспособленцы, спекулянты, бездарности и просто очень темные люди»32, - заявил Михалков. Против преобразований также выступали Ю. Бондарев, П. Проскурин и М. Алексеев, редактор журнала «Москва», заявивший, что гласностью воспользовались те, «кто и до этого были демагогами»33. На фоне имевшегося на повестке дня перестройки спора о сущности сталинского наследия, сильный общественный резонанс получила статья Н. Андреевой «Не могу поступиться принципами», опубликованная в газете «Советская Россия». Статья, поднимавшая вопросы оценки истории и пронизанная пафосом защиты идеалов социализма, была названа «манифестом антиперестроечных сил»34.
Резюмируя, можно утверждать, что тактика, избранная М.С. Горбачевым для достижения указанных выше целей, вполне оправдалась в первый период перестройки (1985-1991 гг.). Последовавший за этим резкий спад доверия к либерально ориентированным СМИ и провалившиеся попытки реанимировать советскую экономику нарушили статус-кво и в сфере культуры. В 1992 г. практически все «толстые» журналы вернулись к доперестроечным объемам, от их редакций отвернулась большая часть интеллигенции. Существенный спад зафиксирован и в кинопроизводстве, и в театре. Авторитарный характер либерализации Горбачева во многом обусловил неэффективность реформ в сфере культуры и всего общественно-политического проекта гласности. Во многом это связано и с дискредитацией идеологии «реформенной» политической мобилизации как таковой, а также потерей доверия творческой интеллигенции к государству как управляющему обществом институту.
Примечания
Манхейм К. Эссе о социологии культуры // Манхейм К. Избранное: Социология культуры. М.; СПб., 2000. С. 170.
Голосов Г. Авторитарная глобализация - тупиковый путь // Slon.ru. Эл. ресурс: http://slon.ru/blogs/ggolosov/post/460957/
Гудков Л., Дубин Б. Интеллигенция: заметки о литературно-политических иллюзиях. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2009. С. 210.
Цит. по: Алексеева Н. «Ностальящее» // Журнальный зал. Эл. ресурс http:// magazines.russ.ru/znamia/dom/ivanova/ivano015.html
2
3
4
5 Энтель К. Советская культура эпохи перестройки // Советская культура в эпоху перестройки: Сб. материалов буржуазной печати / Под. ред. Л.Н. Шупейко, Ю.В. Павловцева. М.: Прогресс, 1988. С. 146.
6 Аймермахер К. От единства к многообразию: Разыскания в области «другого» искусства 195G-198G^ годов. М.: РГГУ, 2GG4. С. 76.
7 Там же. С. 1G2.
8 Рейфман П.С. Из истории русской, советской и постсоветской цензуры. Эл. документ: http://reifman.ru/sovet-postsovet-tsenzura/glava-1G/
9 См.: Советская культура в эпоху перестройки: Сб. материалов буржуазной печати. С. 31.
1G Дедков И. Новый цикл российских иллюзий: Из дневниковых записей 19851986 годов: Окончание // Новый мир. 2GG1. № 11. Цит. по: Соколов К.Б. Художественная культура и власть в постсталинской России: союз и борьба (1953-1985 гг.). СПб.: Нестор-История, 2GG7. С. 453.
11 Геллер М.Я. Горбачев: победа гласности, поражение перестройки. М., 1997. С. 29.
12 Правда. 1987, 11 сент.
13 Советская культура. 1987. 7 июля.
14 См.: Советская культура в эпоху перестройки: Сб. материалов буржуазной печати. С. 32.
15 См.: Гудков Л., Дубин Б. Интеллигенция: заметки о литературно-политических иллюзиях. С. 212.
16 Medvedev R. Bits of light in a Gray World // Dissent. NY. 1987, Winter. P. 46.
17 Voznesensky A. A Poet's View of Glasnost. The Nation. NY. 1987. P. 811.
18 Цит. по: Остерман Л. Интеллигенция и власть в России. Эл. ресурс: http:// lib.ru/POLITOLOG/OSTERMAN/intelligencia.txt
19 См.: Советская культура в эпоху перестройки: Сб. материалов буржуазной печати. С. 41.
2G «Сегодня я попал под поезд». Кино-театр.т. Эл. ресурс: http://www.kino-teatr.ru/kino/history/5-16/
21 Решения V съезда Союза кинематографистов СССР // Искусство кино. 1986. № 1G. С. 121-125.
22 См.: Искусство кино. С. 16G.
23 Советский экран. 1987. № 4. С. 2-3.
24 Кашин О. Нетипичный представитель // Коммерсантъ. 2G1G. 2G янв. № 8 (43G8). Эл. ресурс: http://kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=13G6771
25 См.: Беседа членов Союза писателей СССР с М.С. Горбачевым // Правда. 1986 21 июня.
26 См.: Советская культура в эпоху перестройки: Сб. материалов буржуазной печати. С. 38.
27 Гудков Л., Дубин Б. Указ. соч. С. 215.
28 Nove A. Glastnost' in Action: cultural renaissance in Russia. Boston. Unwin Hyman, 1989. P. X.
29 См.: Красин Ю.А. Перестройка в контексте российской реформации // Вестник Московского университета. М.: МГУ, 2005. № 5. С. 33.
30 См.: Советская культура в эпоху перестройки: Сб. материалов буржуазной печати. С. 49.
31 См.: Гудков Л., Дубин Б. Указ. соч. С. 216.
32 Цит. по: Советская культура в эпоху перестройки: Сб. материалов буржуазной печати. С. 52.
33 Там же.
34 Пихоя Р.Г., Соколов А.К. История современной России. М.: РОССПЭН; Фонд первого Президента России Б.Н. Ельцина, 2008. С. 181.
