CC BY
80
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 33 ББК 65
© Н.В. Цхададзе, 2018
Научная специальность 08.00.01 — экономическая теория
ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ФИНАНСОВЫХ РЫНКОВ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛЬНЫХ И ЛОКАЛЬНЫХ ТРАНСФОРМАЦИЙ
Нелли Викторовна Цхададзе, профессор Департамента экономической теории, доктор экономических наук, профессор Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации (125993, Москва, Ленинградский пр-т, д. 49) E-mail: [email protected]
Рецензент: доктор экономических наук, профессор М.Л. Альпидовская
Аннотация. Рассмотрена либерализация международных финансовых рынков, которые в своем развитии превышают рост экспорта и мирового производства на современном этапе. Анализируются встречные инвестиционные потоки, расширение и интеграция рынков капитала, диверсификация сфер приложения финансов, которые подняли международные экономические отношения на новый качественный уровень, определяющий современный характер мировых хозяйственных связей.
Ключевые слова: финансовые рынки, финансовый капитал, либерализация финансовых рынков, финансовый кризис, «финансовая революция».
THE LIBERALIZATION OF INTERNATIONAL FINANCIAL MARKETS IN THE CONTEXT OF GLOBAL AND LOCAL TRANSFORMATIONS
Tskhadadze V. Nelly, professor of Department of economics, doctor of economic sciences, professor
Financial University under the Government of the Russian Federation (125993, Moscow, Leningradsky pr-t, d. 49)
E-mail: [email protected]
Reviewer: doctor of economic sciences, professor M.L. Alpidovskaya
Annotation. The liberalization of international financial markets, which in their development exceeds the growth of exports and world production at the present stage, is considered. Analyzed counter investment flows, expansion and integration of capital markets, diversification of financial applications, which have translated international economic relations to a new qualitative level, which determines the modern nature of global economic ties.
Keywords: financial markets, financial capital, liberalization of financial markets, financial crisis, «financial revolution».
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Цхададзе Н.В. Либерализация международных финансовых рынков в условиях глобальных и локальных трансформаций. Вестник Московского университета МВД России. 2018;(3):253-258.
Международные финансовые рынки, превышающие в своем развитии рост экспорта и мирового производства, стали доминирующим фактором глобализации мирового хозяйства. Встречные инвестиционные потоки, расширение и интеграция рынков капитала, диверсификация сфер приложения финансов подняли международные экономические отношения на новый качественный уровень, определяющий современный характер мировых хозяйственных связей.
Однако, в последние десятилетия финансовый сектор играл роль, существенно отличающуюся от роли, отведенной ему экономической теорией. В ее классической постановке предполагается, что финансовая сфера пассивно воспроизводит глубинные процессы в экономике и под воздействием экзогенных толчков совершает беспорядочные колебания, напоминающие раскачивание маятника. Однако, на практике финансовый капитал со второй половины ХХ в. стал проявлять себя как глобальное разрушительное цунами, переме-
щающееся между странами и регионами и сметающее наиболее слабые рынки. Принимая во внимание указанный факт, сложно избежать вывода, что финансовые рынки стали ведущей силой кризисного процесса, роль которой растет по мере глобализации экономики.
Действительно, начиная с последней четверти ХХ в. мировая хозяйственная конъюнктура формируется под воздействием усиливающегося влияния спекулятивного капитала, не участвующего в обеспечении воспроизводственного процесса и по этой причине обладающего необходимой свободой, а в условиях глобализации экономики и достаточной мобильностью. Еще в конце XIX в. М.И. Туган-Барановский, изучая процесс перенакопления денежного капитала, ввел в экономическую теорию понятие «свободные капиталы», понимаемое им как «капитализируемая доля национального дохода, не находящая применения там, где она возникла» [1, с. 293]. Отсутствие привязки к сфере происхождения формирует логику поиска избы-
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
точными финансами новых сфер приложения, где определяющими свойствами становятся свобода и мобильность капитала. В исследованиях кризисов современного периода [2; 3] отмечается удивительная корреляция между уровнем мобильности денежного капитала и частотой финансовых кризисов.
В доиндустриальный период финансовый капитал обеспечивал выполнение задач хозяйственного развития, выступая в ссудной форме. В XVII—XVIII вв., в условиях фактического отсутствия банковской сферы, свободные капиталы участвовали в ростовщическом кредитовании и находили применение в финансировании торговли или в индивидуальных займах. Формирование банковского сектора предоставило институциональную основу для роста кредитных операций и развития системы долговых обязательств.
По мере развития капиталистического хозяйства стала четко прослеживаться тенденция к трансформации денежного капитала в промышленный. Экспансия кредита позволяла осуществлять расширение производственного аппарата и дальнейшее увеличение товарного производства за пределами финансовых возможностей участников рынка. Одновременно экспансия кредита способствовала взвинчиванию объемов торговых операций, провоцируя при этом рост товарных цен, не отражавший реального баланса предложения и спроса. Избыточные вливания денежного капитала в реальную экономику обеспечивали фиктивный спрос, создавали иллюзию недопроизводства при фактическом перепроизводстве. Ч. Киндлбергер называет такое применение кредита «подливанием масла в огонь» [4, с. 115].
С развитием биржевой торговли финансирование биржевых сделок стало более привлекательной формой вложения свободного капитала, чем кредитование реального сектора. Традиционная предпринимательская прибыль, создаваемая в условиях реальной экономики, не шла ни в какое сопоставление с прибылью, извлекаемой из спекулятивного размещения капитала, биржевых игр и финансовых пирамид. Вложения в создание и развитие производственного аппарата представлялись наименее прибыльными и наиболее хлопотными по сравнению с другими вариантами инвестиционной стратегии. По этой причине указанные вложения фактически стали маргинальными — перестали быть приоритетными в инвестиционной политике большинства участников рынка.
Активные действия спекулянтов порождали периоды повышенной биржевой активности, по мере раз-
вития которой рыночная ситуация все более отрывалась от экономических реалий. При этом происходила трансформация сознания участников рынка, заключавшаяся в переключении их интереса с прибыли, формируемой в «скучном», классическом сегменте предпринимательства — материальном производстве, на прибыль, извлекаемую из раскованных спекулятивных схем, создания финансовых пирамид и прочих видов несозидательной, бесполезной для общества деятельности.
Экспансия кредита в системе биржевой торговли становилась причиной биржевых кризисов, ставших довольно частым явлением экономической жизни, а спекуляции с товарами и связанные с ними банкротства стали неотъемлемыми признаками мирового хозяйственного развития. Каждому падению рынка предшествовал бурный рост спекулятивных операций, метко охарактеризованный американским исследователем Дж. Гиббонсом как «предчувствие мошенничества» [6, с. 277]. К. Маркс в свое время отмечал: «Именно гонка в торговле и промышленности, оказывавшая деморализующее влияние на их развитие в течение восьми или десяти лет процветания, пока не наступил конец, привела к страшнейшей катастрофе. Именно появление на свет банд безудержных спекулянтов и фиктивных векселедателей, которых превозносили как образец успешной... предприимчивости, дабы подорвать доверие к способам медленного обогащения при честном предпринимательстве, — именно это стало источником отравы. Сфера влияния каждого из образовавшихся таким образом очагов разложения все больше и больше расширяется» [7, с. 346]. Эти слова, написанные под впечатлением кризисных событий 1857 г., не теряют актуальности и в наше время.
В целях ограничения источников происхождения спекулятивного капитала и повышения устойчивости финансовой системы в разное время принимались различные законодательные акты, наиболее ранним из которых можно считать Банковский акт Р. Пиля 1844 г. Другой пример — Банковский акт 1933 г. (закон Гласса-Стигалла), принятый в США во время Великой депрессии и до настоящего времени являющийся фундаментом американской финансовой сферы. Следующий пример — качественный рывок в создании новых потоков финансового капитала, а в целом, в формировании новых отношений в сфере международных финансов, был осуществлен в 1970-е гг., когда глубокие потрясения в энергетической сфере привели к трансформации постколониальной системы распределения совокупного до-
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
хода от мировой торговли в пользу добывающих стран (за счет выравнивания величины добавленной стоимости между продуктами первичной и последующих стадий производственного цикла). Указанное перераспределение ресурсов сформировало весьма обильные резервы свободного капитала: уже только Кувейт и Саудовская Аравия с их немногочисленным населением получали после 1973 г. около 40 млрд долл. в год дополнительного дохода, а ежегодный прирост доходов членов ОПЕК достиг 80 млрд долл. [8]. Будучи не в состоянии найти применение в слаборазвитых экономиках стран-экспортеров нефти, имевших ограниченные возможности производительно освоить полученные ресурсы, образовавшиеся капиталы хлынули в банковскую систему западных стран, которая за их счет сформировала весьма обильные и доступные кредитные потоки. Международные банки получили в распоряжение около 50 млрд долл., возврат которых в оборот мирового хозяйства занял три года (1974—1976 гг.) [8].
Формирование новых потоков свободного капитала происходило на фоне так называемой «финансовой революции», заключавшейся в отмене прямого государственного контроля за кредитной и процентной политикой банков; в либерализации банковского законодательства; в смягчении требований по обязательному резервированию; в снятии ограничений на открытие определенных видов счетов, на осуществление банками некоторых видов деятельности (инвестиционный и страховой бизнес, сделки с недвижимостью) и пр. [8, с. 180, 181].
Необходимо отметить, что, в отличие от либерализации внешнеторговых отношений, эффект от которой оценивается достаточно позитивно, возможные выгоды от финансовой либерализации находят неоднозначную оценку. В ее поддержку выступали, в частности, С. Фишер и Л. Саммерс. Так, С. Фишер предлагал включить поэтапную либерализацию перемещения финансов в число задач МВФ. Вместе с тем, еще Дж.М. Кейнс при подготовке Бреттон-Вудских соглашений высказывал сомнение в необходимости повышения мобильности капитала. Также скептически оценивает выгоды от либерализации финансовых рынков ряд других известных экономистов (П. Кругман, Дж. Стиглиц, Д. Родрик [9]). Так, Д. Родрик утверждает, что такая либерализация значительно повышает кризисные риски в развивающихся странах, а П. Кругман рекомендует государствам, уже охваченным кризисом, вводить активный контроль за движением капитала. Дж. Уильямсон, автор ба-
зовых положений «вашингтонского консенсуса» (МВФ и Минфин США), заявлял, что осознанно не дополнил стандартный пакет рыночных реформ требованием либерализации финансовых рынков из-за отсутствия консенсуса по данному вопросу [9].
Со второй половины 1980-х гг. был запущен процесс эрозии основных положений закона Гласса-Сти-галла. Так, в 1987 г. Федеральная резервная система разрешила трем банковским учреждениям проводить через «дочерние компании по ценным бумагам» ряд несущественных операций (например, выпуск и распределение коммерческих бумаг), однако с ограничением, что доход от таких действий не превысит 5% в совокупных доходах указанного дочернего предприятия. В 1989 г. указанный лимит был увеличен до 10%, а в 1996 г. — 25%. Одновременно было позволено заниматься также выпуском акций и корпоративных облигаций [8].
В марте 2000 г. был принят Закон о финансовой модернизации (закон Грэмма-Лич-Бланли), предоставивший банковским учреждениям право учреждать дочерние общества в форме страховых обществ и компаний по ценным бумагам. Было разрешено создание так называемых финансовых холдинговых компаний, имевших право осуществлять все финансовые операции, но в размерах, не превышающих собственный капитал, достаточность которого устанавливалась ФРС [8].
В это же время в Великобритании — мировом центре банковских услуг и финансового капитала—началось значительное снижение (до 12,5%) коэффициента ликвидности — отношения активов к выделенным кредитам, до 1971 г. находившегося на уровне 28% [8]. Указанные выше решения, с одной стороны, высвобождали значительный массив финансовых средств, ранее зарезервированных в качестве гарантии способности банков выполнять свои краткосрочные финансовые обязательства, с другой, — делали более уязвимым положение банков в случае финансовых потрясений.
Далее процесс либерализации охватил развивающийся мир, а затем и страны с переходной экономикой. Ежегодное поступление капиталов на их финансовые рынки увеличилось с 1991 г. до своего максимального показателя в 1997 г. в 3,6 раза (75,4 млрд/274,8 млрд долл.). Совокупное поступление капитала в указанные государства за 1991—2000 гг. насчитывало 1585 млрд долл., в том числе акции составили 171 млрд, бонды — 686 млрд, займы — 704 млрд [8].
Либерализация финансовых рынков осуществлялась в русле общих интеграционных процессов, в том
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
числе в рамках решении международных экономических организаций. Так, в 1995 г. саммит «большой семерки» в Галифаксе принял экономическое коммюнике, содержащее призыв поощрять государства-члены МВФ и Всемирного банка, устраняющие заградительные барьеры на внутренних финансовых рынках. В декабре 1997 г. в рамках либерализации сферы финансовых услуг государства ВТО подписали многостороннее соглашение, в котором приняли обязательство с 1999 г. гарантировать свободу доступа нерезидентов на национальные финансовые рынки в фондовом, страховом и банковском секторах [8].
Форсированному развитию финансовой революции способствовали также усовершенствование и появление новых средств коммуникации, которые одновременно способствовали ускорению межрегиональной передачи негативной экономической информации, способной оказать влияние на настроения участников рынка. Так, если в 1857 г. потребовалось две недели, чтобы о банковской панике в Нью-Йорке после краха компании «Ohio Life Insurance and Trust Company» узнали в лондонском Сити (время в пути океанического лайнера), то в настоящее время мониторинг изменений на мировых торговых площадках стал осуществляться в режиме «он-лайн».
В настоящее время мощнейшая финансовая либерализация, возникшая как экономическое явление, приобретает все большее социальное и политическое измерение. Отказ национальных властей от регулирования притока финансового капитала повлек заметную трансформацию статуса суверенного государства. В политологии стал серьезно обсуждаться вопрос «размывания» и «исчезновения» национального суверенитета, среди основных угроз которому, помимо глобальных финансовых потоков, называются также Интернет, глобальные медиаимперии, транснациональные корпорации [8].
С нарастанием процессов финансовой либерализации претерпело дальнейшую трансформацию и качество финансового капитала, который стал чаще выступать в спекулятивной форме, имеющей целью не стратегическое финансирование реального сектора экономики, а краткосрочные операции на наиболее прибыльных рынках. Большая часть краткосрочного кредитования шла на потребление, а не на инвестиции, что, по сути, является перенесением текущих бюджетных проблем на последующие периоды.
Нестабильность финансовых рынков ощущалась и в последующих потрясениях мировой экономики; осо-
бенно отчетливо — в ходе кризисов в Юго-Восточной Азии (1997 г.), России (1998 г.), Бразилии (1998—1999 гг.), США (2000 г.) и пр., а деструктивное влияние нерегулируемых потоков «горячего» капитала, стихийно перемещающегося по регионам в поисках надежного убежища или условий для извлечения спекулятивной сверхприбыли, стало, начиная со второй половины ХХ в., важнейшим признаком мирового экономического развития.
Свободный финансовый капитал существенно трансформировал также часть товарных, в первую очередь, основных сырьевых рынков. Цена продукта уже давно не определяется совокупностью себестоимости и обоснованной прибыли. С того периода, когда сформировалось чрезмерное количественное несоответствие денежной массы и объемов товаров и услуг, обращающихся на мировых рынках, зависимость цены от себестоимости стала достаточно условной. Так, нефтяные цены, всегда являвшиеся абсолютно непредсказуемым явлением, до некоторого времени все же зависели от соотношения предложения и спроса, а по этой причине в определенной мере контролировались странами-экспортерами нефти. Неоспоримым фактом является произведенное в 1973 г. арабскими нефтепроизводителями резкое повышение цен. Также осознанными (по некоторым версиям, политически мотивированными) действиями объясняется снижение нефтяных цен в 1986 г. Однако, в настоящее время нефтяные цены почти не связаны с усилиями ОПЕК и практически не реагируют на действия производителей нефти. Они формируются на биржевых площадках и в умах брокеров, торгующих финансовыми инструментами, базирующимися на поставках нефти, однако имеющих весьма далекое отношение к действительному движению данного товара. В этом отношении весьма показательно поведение мировых цен на нефть в 2004—2008 гг., без видимого на то основания совершивших неуклонное (хотя и с недолговременными флуктуациями) восхождение к максимальной отметке в 147 долл/барр. (15 августа 2008 г.), которое глава корпорации «Chevron» Д.О. Рейли обоснованно назвал аномальным [10], а за последующие четыре месяца — стремительное падение до 37 долл/-барр. (в августе — сентябре — до 100, октябре — 70, ноябре — ниже 50, а к концу года — 35 долл/барр.). При этом и потребление, и добыча возрастали практически равными темпами: за десятилетие 1997— 2007 гг. мировой спрос на нефть увеличился на примерно 15% (3,433 млрд/3,953 млрд т), а добыча — около 13% (3,46 млрд/3,906 млрд т) [10].
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
Сбалансированность спроса и предложения не оказала какого-либо стабилизирующего влияния на разнонаправленное движение нефтяных цен. Подобные изменения ценового тренда могут быть обоснованы исключительно влиянием спекулятивных факторов. Вследствие негативного влияния спекулятивного капитала фондовые и финансовые рынки утратили свою главную функцию — обеспечение ликвидностью воспроизводственного сектора экономики и превратились за последние десятилетия, по утверждению А.А. Акаева, в «толкучку», где оперируют азартные спекулянты [11]. Указанный факт наглядно подтверждается на примере отечественного фондового рынка, который, несмотря на огромный рост в 2004—2007 гг., быстро «сжался» в начале кризиса 2007—2009 гг. до минимальных значений. Произошедшее сжатие имеет, однако, определенную внутреннюю логику, так как фондовые индексы вернулись приблизительно к тому уровню, на котором они бы находились в случае отсутствия пузыря на фондовом рынке в 2005 г. (с определенной понижательной коррекцией, связанной с негативными ожиданиями участников рынка в период рецессии).
Таким образом, в результате «финансовой революции» сформировалась особая глобальная система, не обладающая территориальностью, но имеющая центр и периферию. В ее пределах создаются потоки капиталов, обеспечивающее финансовое наполнение важнейших направлений общемировой экономической деятельности [11]. В условиях растущей открытости национальных экономик при использовании современных коммуникационных технологий указанные ресурсы беспрепятственно перераспределяются по различным регионам через мировые финансовые рынки. Одновременно потоки «горячего» капитала создают воспроизводящееся в разное время и в разных местах состояние неустойчивости так как «финансовые рынки нестабильны по своей природе» [11]. В случае обоснованности указанного вывода значение финансовых рынков в современной экономике требует кардинального пересмотра.
Анализируя обстоятельства возникновения мирового финансового кризиса 2007—2009 гг. многие исследователи указывают на необходимость выработки параметров новой глобальной финансовой архитектуры, более гибкой и надежной, исключающей вероятность формирования финансовых пузырей, которые генерируют кризисные процессы, ведущие к резкому падению и последующей депрессии в экономике. Безусловно, свобода движения и разнообразие форм международного
капитала остаются значимой детерминантой функционирования финансовых рынков, однако они должны сопровождаться мероприятиями по контролю над поступлением краткосрочного капитала и стимулированию притока долгосрочных финансов. В первую очередь это должно быть достигнуто за счет реализации мер по радикальному обновлению банковской сферы. «Теперь от нее требуется смирение, порядочность и скромность», — лаконично обрисовал в ноябре 2008 г. (в разгар мирового кризиса) новые контуры банковской системы федеральный президент ФРГ Х. Келер [10].
В апреле 2009 г. аналогичную позицию озвучил П. Кругман. В статье «Сделаем банковское дело скучным» [9] нобелевский лауреат по экономике (2008 г.) выступил за возврат к жесткому финансовому и банковскому регулированию, указывая, что банк должен вернуться к роли посредника в распределении денежных потоков и действовать в строго очерченных пределах, а не пускаться в спекулятивные авантюры на финансовом рынке, издержки от которых в дальнейшем ложатся на общество. П. Кругман предупреждал, что если не осуществить кардинальное реформирование финансовой сферы, то кризис 2007—2009 гг. станет лишь прелюдией к более серьезным потрясениям [9].
Неоднозначные оценки по итогам экономических потрясений 2007—2009 гг. получили также другие субъекты финансового рынка — рейтинговые компании, которые, по оценкам нобелевского лауреата Дж. Стигли-ца, «не меньше способствовали цикличности, чем рыночные цены, а их оценки, использовавшиеся регулирующими органами, еще больше усугубили цикличность процесса банковского кредитования» [8]. Рыночная миссия рейтинговых агентств, заключающаяся в объективном информировании общества о реальном состоянии участников хозяйственного процесса, на практике осуществлялась крайне неэффективно, что стало причиной подрыв доверия к их деятельности. Транспарентность рейтинговых учреждений в отношении процесса подготовки аналитических материалов, на основе которых принимаются решения, а также раскрытие исходных данных и допущений могли бы содействовать лучшему пониманию участниками рынка выводов, представляемых в виде кредитных рейтингов. От рейтинговых компаний требуется существенно большая открытость данных, относящихся к результатам их прежней деятельности, которая позволит заинтересованным сторонам, прежде всего, ориентироваться в отношении уровня профессионализма аналитических групп, взявших на
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
себя бремя ответственности за оценку не только отдельных компаний, но также целых стран и регионов [8].
Важная роль в выработке и установлении правил перемещения трансграничного капитала принадлежит международным финансовым организациям. МВФ признает, что трансграничное перемещение капитала сулит ощутимые экономические выгоды, содействуя межрегиональному перераспределению финансовых ресурсов. Однако, нестабильность указанных потоков повышает уязвимость на национальном уровне, а также чревата опасностью межстранового перенесения негативных тенденций и шоков. По этой причине возможности МВФ в вопросах влияния на межрегиональные потоки капитала требуют расширения и нуждаются в разработке мер управления как в отношении притока, так и оттока зарубежного капитала.
Тем не менее, следует признать, что рекомендации по внесению корректив в условия функционирования мировой финансовой системы носят до сих пор весьма неконкретный и, в большей мере, косметический характер. Вместе с тем, объективные сдвиги в функционировании мирового хозяйства, обусловленные финансовой глобализацией и значительными изменениями в межгосударственном и межрегиональном балансе, будут в той или иной степени стимулировать международное сообщество к кардинальному пересмотру условий функционирования указанной системы [12; 13, с. 12—18].
Литература
1. Туган-Барановский М.И. Периодические промышленные кризисы: История английских кризисов. Общая теория кризисов. 3-е изд., соверш. перераб. СПб.: Т-во О.Н. Поповой, 1914.
2. Современные циклы и кризисы / Под ред. А.М. Румянцева и др. М.: Мысль, 1967.
3. Сажина М.А. Управление кризисом. М., 2012.
4. Кицддбергер Ч., Алибер Р. Мировые финансовые кризисы. Мании, паники и крахи. СПб., 2010.
5. Economist. 1949. № 4.
6. Gibbons J.S. The Banks of New York, their Dealers, the Clearing House, and the Panic of 1857. N.Y.: D. Appleton & Co., 1858. 399 p.
7. Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. 2-е изд. Т. 35. М.: Госполитиздат, 1964.
8. Доклад Стиглица. О реформе международной валютно-финансовой системы: уроки глобального кризиса. Доклад Комиссии финансовых экспертов ООН. М.: Междунар. отношения, 2010.
9. Клюкин П.Н. Конъюнктурный институт в новых исторических координатах («экономическая мысль — хозяйственная система») / Избранные труды Кондрать-
евского Конъюнктурного института / Рос. акад. наук, Ин-т экономики; науч. ред. и сост. П.Н. Клюкин; ред. колл.: А.Я. Рубинштейн (пред.) [и др.]. М., 2010.
10. Рейнхарт К.М., Рогофф К.С. На этот раз все будет иначе: восемь столетий финансового безрассудства. М., 2011.
11. Акаев А.А., Сарыгулов А.И. и др. Структурные изменения в развитых и развивающихся экономиках. СПб: Политехн. ун-т, 2013.
12. Цхададзе Н.В. Риск возникновения кризисных процессов и экономического застоя в современной России // Phenomenon of the market economy: vectors and features evolution. Academic Monograph. LSP, 2017.
13. Цхададзе Н.В. Динамика развития мировых экономических кризисов // Актуальные вопросы экономики и современного менеджмента. Самара, 2017.
References
1. Tugan-Baranovskiy M.I. Periodicheskie promyshlen-nye krizisy: Istoriya angliyskikh krizisov. Obshchaya teoriya krizisov. 3-e izd., soversh. pererab. SPb.: T-vo O.N. Popo-voy, 1914.
2. Sovremennye tsikly i krizisy / Pod red. A.M. Ru-myantseva i dr. M.: Mysl', 1967.
3. Sazhina M.A. Upravlenie krizisom. M., 2012.
4. Kindlberger Ch., Aliber R. Mirovye finansovye krizisy. Manii, paniki i krakhi. SPb., 2010.
5. Economist. 1949. № 4.
6. Gibbons J.S. The Banks of New York, their Dealers, the Clearing House, and the Panic of 1857. N.Y.: D. Appleton & Co., 1858. 399 p.
7. MarksK., Engel's F. Sobr. soch. 2-e izd. T. 35. M.: Gospolitizdat, 1964.
8. Doklad Stiglitsa. O reforme mezhdunarodnoy valy-utno-finansovoy sistemy: uroki global'nogo krizisa. Doklad Komissii finansovykh ekspertov OON. M.: Mezhdunar. otnosheniya, 2010.
9. Klyukin P.N. Kon"yunkturnyy institut v novykh is-toricheskikh koordinatakh («ekonomicheskaya mysl' — khozyaystvennaya sistema») / Izbrannye trudy Kondrat'ev-skogo Kon"yunkturnogo instituta / Ros. akad. nauk, In-t ekonomiki; nauch. red. i sost. P.N. Klyukin; red. koll.: A.Ya. Rubinshteyn (pred.) [i dr.]. M., 2010.
10. ReynkhartK.M., Rogoff K.S. Na etot raz vse budet inache: vosem' stoletiy finansovogo bezrassudstva. M., 2011.
11. Akaev A.A., Sarygulov A.I. i dr. Strukturnye iz-meneniya v razvitykh i razvivayushchikhsya ekonomi-kakh. SPb: Politekhn. un-t, 2013.
12. Tskhadadze N.V. Risk vozniknoveniya krizisnykh protsessov i ekonomicheskogo zastoya v sovremennoy Ros-sii // Phenomenon of the market economy: vectors and features evolution. Academic Monograph. LSP, 2017.
13. Tskhadadze N.V. Dinamika razvitiya mirovykh ekonomicheskikh krizisov// Aktual'nye voprosy ekonomiki i sovremennogo menedzhmenta. Samara, 2017.
