CC BY-NC-ND
229
Э.Г. Истомина
ЛЕСНОЕ ХОЗЯЙСТВО ГУБЕРНИЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ РОССИИ В XIX - НАЧАЛЕ XX в.: МЕХАНИЗМЫ УПРАВЛЕНИЯ И ОХРАНЫ
Статья посвящена лесному фонду, игравшему значительную роль в социоэкономической и культурной жизни России в XIX - начале XX в. В этот период государственные и частные леса полностью превратились в «доходное имущество», потребление которого (без учета каких-либо этико-правовых норм) нарастало стремительными темпами. Проанализирован процесс формирования законодательной базы в сфере разработки основ управления лесным хозяйством и государственной экологической политики. Особое внимание уделено знаменательному событию в истории лесного хозяйства России - обнародованию в 1888 г. Положения «О сбережении лесов» - знаменитого Лесоохранительного закона.
Ключевые слова: лесной департамент, корпус лесничих, лесные ресурсы, лесистость, лес как «доходное имущество», Лесоохранительный закон.
Лес в России всегда являлся природным ресурсом, располагавшим огромными потенциальными возможностями и заключавшим в себе значительные социоэкономические и социокультурные функции. Во многих регионах уровень лесного хозяйства выступал своеобразным критерием состояния различных сторон общественной жизни, т. е. был фактором, определяющим не только качество и степень жизнеобеспечения, но и мировоззренческую шкалу ценностей, специфические интересы отдельных слоев и групп общества. В.О. Ключевский писал: «Лес сыграл крупную роль в нашей истории. Лес был многовековой обстановкой русской жизни: до второй половины XVIII в. жизнь наибольшей части русского народа шла в лесной полосе нашей равнины. <...> Лес оказывал русскому народу разнообразные услуги - хозяйственные, политические, даже нравственные...»1. Тем не менее, лесное хозяйство как одна из важнейших составляющих экономики и природополь-
© Истомина Э.Г., 2014
зования в России XIX - начала XX в. - сложная и слабоизученная проблема с множеством «белых пятен».
Конкретная история лесного хозяйства, ее экологические стороны, влияние леса на общество нашли отражение главным образом не в трудах историков, а у дореволюционных специалистов лесного дела - экономистов, юристов, практиков-лесоводов, ученых-естествоиспытателей, чьи работы были подчинены решению многих острых моментов современного им «лесного вопроса»2.
В советской историографии основное внимание историков акцентировалось на изучении леса как промышленной отрасли (лесоразработка, лесоторговля и т. п.)3. Тема леса как феномена российской действительности в той или иной мере затрагивалась в общих работах о сельском хозяйстве, поземельных отношениях, об аграрной политике4. Особняком стоит работа экономгеографа и картографа М.А. Цветкова, собравшего многочисленные свидетельства о площади лесов в России и ее эволюции5.
Накопление научно-практических знаний о лесах началось в первой трети XVIII в. Оно связано прежде всего с именем Петра I и имело отношение в основном к заповедным лесам, необходимым для строительства флота. Статистика лесного хозяйства стала приобретать свое истинное значение лишь после выхода в свет в 1798 г. первого сводного труда - «Краткой российской дендрологии, или Общих правил о российских лесах, в пользу любителей лесоводства изданных». Но лишь к 50-м гг. XIX столетия известному экономисту Л.В. Тенго-борскому удалось представить довольно широкую характеристику лесов России, обобщить сведения о лесистости, рассмотреть лесной фонд в качестве природного ресурса, занимавшего особое место в российской экономике6. По данным Тенгоборского, Россия являлась самой лесистой страной в Европе, за исключением небольших государственных образований (герцогство Нассауское, Великое герцогство Баденское и Гессен-Дармштадское). Однако нельзя было назвать ни одной европейской страны, кроме России, где имелись огромные, в том числе и населенные, пространства, совершенно лишенные лесов. В Европейско-Уральской зоне, где проживало три четверти населения, находилось всего около четверти лесного фонда. Громадные степные площади были также лишены лесной растительности. По состоянию на 1796 г. из общей площади губерний Европейской России в 485 465 тыс. га лес занимал 217 322 тыс. га (44,76 %), пашня - 81 359 тыс. га (16,76 %). Остальная территория находилась под сенокосами, пастбищами, неудобьями и пр.7
В начале XIX в. в Архангельской, Вятской, Олонецкой, Костромской, Пермской и Новгородской губерниях лес занимал
более половины территории, а в Вологодской - более 9/108. Если бы лесные ресурсы имели равномерное пространственное распределение, то исходя из средних цифр - 3 дес. леса на человека Россия действительно могла бы считаться самой лесистой страной. Однако в Пермской, Олонецкой, Вологодской и Архангельской губерниях на одного человека приходилось от 12 до 110 дес., а во многих губерниях эта цифра не дотягивала и до одной десятины. В Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерниях имелось 42 млн дес. леса, не тронутого человеком. Значительными массивами лесов были известны Минская, Ви-ленская, Гродненская и Волынская губернии. Крупные лесные ареалы располагались по отдельным уездам Санкт-Петербургской, Белорусской, Нижегородской, Рязанской, Пензенской и ряда других губерний.
К безлесным губерниям относились Херсонская, Екатерино-славская, Таврическая губернии и Бессарабская область, а также губернии Ставропольская, Воронежская, Саратовская, Астраханская и Область Войска Донского. Однако в строгом смысле назвать эти территории не имеющими лесного покрова нельзя - в ряде уездов площадь лесов достигала 6 %. Чаще всего незначительные массивы этих лесов располагались по берегам рек Волги, Дона, Днепра, Буга, Днестра и их притоков, по Южному берегу Крыма, хотя остальная часть пространства была совершенно безлесной. Подобные территории (безлесные) составляли 1/5 площади всей Европейской России9. Сравнение российских лесных площадей с площадями других государств свидетельствовало о том, что Россия действительно более всех была наделена лесами: в ней они занимали 36 % всего пространства, в Австрии - 35, Пруссии - 21, Франции - 16, Англии - 5. В одной лишь Вологодской губернии лесов в шесть, а в Архангельской - в пять раз было более, чем в Пруссии.
Однако в XIX столетии на территории Русской равнины началось стремительное обезлесевание, происходившее по ряду причин и разными темпами. Прежде всего, сокращение площади лесов было непосредственно связано с изменением состава земель других категорий и особенно ростом пашни. Она на рубеже XVШ-XIX вв. в Европейской России составляла всего 8 % всей площади, прочие сельскохозяйственные угодья, включавшие луга, выгоны, огороды и усадьбы, - около 17, неудобья - более одной четвертой части, леса - 50 % от всей площади10. Расчистка леса под пашню являлась логическим следствием роста населения. При неизменном уровне сельскохозяйственного производства, чтобы существовать, нужно было переселяться или освобождать землю под пашню.
Сложный процесс освоения лесных земель зависел от комплекса природных и социоэкономических факторов. В XVIII в. наступление на лесные земли уже заметно обозначилось в Санкт-Петербургской, Псковской, Калужской, Рязанской и особенно в Тверской губерниях. В первой половине XIX в. сведение лесов продолжилось еще более быстрыми темпами, захватив также губернии Смоленскую, Тульскую и Ярославскую11. Известный статистик К.И. Арсень-ев в 1848 г. писал о систематическом обращении лесных районов в сельскохозяйственные (пашню, сенные покосы и пастбища)12.
При плотности населения в центральных губерниях не выше 25-30 человек на 1 кв. км, которая была достигнута к середине второй половины XIX в., увеличение пахотного клина являлось необходимостью. И если пашня в ряде мест и сокращалась по причине отвлечения части рабочей силы из деревни в город, то увеличивалась в значительных размерах площадь кормовых угодий (сенокосов, выгонов), что также отражалось на сокращении уровня лесистости13. Тысячи десятин леса «съедала» горнозаводская промышленность Урала, стремительными темпами росло использование леса при строительстве городов, огромное его количество шло на топливо, на военное и гражданское судостроение, наконец, на экспорт. Почти не поддавались подсчету ежегодные потери леса от самовольных порубок и пожаров.
К концу 80-х гг. XIX в. леса в 60 губерниях Европейской России (включая Привислинский край) занимали площадь в 154 041 000 дес. (при населении в 90 млн чел.). Лесистость определялась в 35 %. На одного жителя приходилось 1,7 дес. леса. Через 20 лет, к 1907 г., население выросло до 122 млн чел., а лесная площадь уменьшилась до 143 427 000 дес. (т. е. было потеряно около 11 млн дес.). Статистики считали, что лесистость на этот период составляла 32 % (1,17 дес. леса на одного жителя)14. Однако подобные цифры не отражали действительной картины обеспечения лесом15. Первое впечатление, что Россия являлась страной с хорошо облесенной территорией, исчезало при сравнении условий произрастания русских лесов с зарубежными. Так, основной лесной пояс России располагался севернее лесов США и осваиваемых лесов Канады и, находясь в более континентальных и экстремальных природных условиях, значительно уступал им по продуктивности. Более половины лесов Сибири и Дальнего Востока произрастали на почвах с вечной мерзлотой, с древостоями низкой продуктивности, не представляющей коммерческой ценности для лесной промышленности. Вегетационный период произрастания русских лесов был короче, чем в Западной Европе; для получения известного количества лес-
ных материалов в России нужны были более обширные площади и требовались более длительные сроки для созревания лесов, чем это наблюдалось во Франции или Германии. Кроме того, сохранение за лесами способности возобновления нуждалось в приложении таких значительных усилий по лесоустройству, о каких не знали за границей.
Вопрос о лесистости не был праздным или сугубо научным. Процентное соотношение лесов и земельной площади, пашни и прочих угодий имело особое практическое значение. Основные принципы правильного лесоустройства упирались также в проблемы лесной собственности и ее охраны. Указ Екатерины II от 22 сентября 1782 г. разделил весь лесной фонд на две четко различимые категории: леса государственные и леса частные16. Обширность казенных лесов и особая значимость их для важнейших отраслей производства потребовали и создания особого аппарата управления ими. Если петровские указы заложили нормативно-ценностный комплекс понятий о том, что лес прежде всего служит удовлетворению государственных нужд, чем полностью уничтожался тезис о финансовом значении лесных ресурсов для лесовладельца, то правительство Екатерины II способствовало распространению нового взгляда на лес как на «доходное имущество». Окончательное представление о лесе как об источнике дохода утвердилось с момента, когда Лесной департамент, созданный в 1798 г. в составе Адмиралтейств-Коллегии и распространявший власть на все государственные леса, в 1802 г. был передан в ведение Министерства финансов. Тогда же произошло и другое важное событие - издание Устава о лесах, вводом которого правительство собиралось решить три проблемы: упорядочить управление лесными ресурсами; определить возможности получения максимальной прибыли в тех местах, где отмечалось еще их изобилие, и наметить систему мер для предотвращения сокращения лесных площадей. На практике вышло все по-иному: Лесной департамент шаг за шагом терял власть над многими лесами, которые в силу разных факторов постепенно переходили в пользование и управление различных ведомств (Департамента уделов, Экспедиции Кремлевского строения, Адмиралтейства, Горного департамента и др.). Государственные леса подлежали хозяйственному устройству, эксплуатации и охране как имущество казны. Над частновладельческим лесным фондом не устанавливалось никакого государственного контроля, что «открывало шлюзы» для полного произвола хозяев в этом виде собственности. Постепенно в силу различных причин и условий появились леса общего владения с государством и леса, в которых
казна имела какой-либо «сервитут» (право, обязательство), а также леса различных юридических лиц, которые получали лесные площади в качестве «имущества» для использования в определенных целях. К последним право государственного вмешательства нередко оспаривалось.
В 1826 г. было утверждено Положение «о новом устройстве лесной части», действия которого распространялись на территорию всей страны, за исключением Курляндии, Белостокской и Бессарабской областей, Грузии и Сибири. Основу лесной политики составила идея раздробления лесного управления на ведомства, эксплуатирующие государственные леса. Наиболее последовательный выразитель «финансово-фискального» отношения к лесному фонду министр финансов Е.Ф. Канкрин считал, что лучшее сохранение и эксплуатация государственных лесов могут осуществляться «чрез представление их в непосредственный присмотр тех ведомств и заведений, для продовольствия и пользования коих они предназначены, в убеждении, что собственные выгоды побудят их пещись о сбережении сих лесов, составляющих их условную соб-ственность»17.
Стремление получать максимальную прибыль от использования лесов заставляло государство предпринимать попытки усовершенствования управления ими. Актуальность этого объяснялась и тем, что количество различных видов лесов (в связи с множеством категорий постоянных и временных владельцев) имело тенденцию к увеличению. Так, уже к концу 30-х гг. XIX в. в юридической практике бытовали следующие виды лесов: леса государственные, леса корабельные, леса государственных крестьян, леса, приписанные к заводам, фабрикам, различным промыслам, леса городские, леса частные, колонистов, военных поселений, леса удельного, духовного ведомств, арендные и старостинские, поизуитские и ленные леса, а также общие, въезжие и спорные леса18.
Управление лесным хозяйством у каждого владельца имело свою специфику. Так, крестьянские леса как особый объект обозначились в период Генерального межевания - это были лесные площади на землях, отмежеванных к дачам селений государственных крестьян. Постепенное наделение государственных крестьян землей, а следовательно, и лесными угодьями, осуществлявшееся на основе ряда постановлений (19 января 1804 г., 24 мая 1805 г., 12 октября 1811 г. и 19 июня 1826 г.), привело к необходимости создания основ управления крестьянскими лесами19. Об обеспечении государственных крестьян лесом на местах заботились казенные палаты, при которых были созданы особые лесные отделения под
попечительством губернского или старшего лесничего. При Архангельской казенной палате с 1830 г. находилась еще и особая контора для управления казенными Онежскими лесопильными заводами. С учреждением Министерства госимуществ в 1837 г. все крестьянские леса на одинаковом основании с прочими государственными были переданы в его ведение. Радикальные перемены в крестьянском лесном хозяйстве наступили после 1861 г. Указ от 24 ноября 1866 г., определивший основные принципы поземельного устройства бывших государственных крестьян и Правила о владенных записях от 31 марта 1867 г., изменили ситуацию. Крестьянам, получившим земельные наделы, куда вошли и лесные площади, были предоставлены права собственников. За этим последовали передача надельных лесов в распоряжение крестьян, снятие надзора государственного лесного управления и прекращение всякого участия казны в удовлетворении лесными материалами бывших государственных крестьян, получивших лесные наделы20.
Удельные крестьяне пользовались лесами из удельных дач до 1835 г. бесплатно, а затем вплоть до своего освобождения по Положению 1863 г., определившего устройство удельных крестьян, леса из состава их земельных наделов исключались21.
Помещичьи крестьяне пользовались лесами своих владельцев на разных условиях. В имениях на оброке для крестьян не существовало никаких механизмов эксплуатации лесных угодий. Во владениях, где процветала барщина, помещики нередко выступали в роли лесопромышленников. Однако в целом до реформы 1861 г. помещичьи крестьяне бесплатно пользовались лесами своих хозяев. По положению 1861 г. из крестьянских наделов леса исключались. Лишь в наиболее лесистых уездах нечерноземных губерний с наивысшими нормативными пределами крестьянских наделов (от 4,5 до 7 дес. на душу) они оставались в постоянном пользовании помещичьих крестьян (в счет и до размеров начисленного им надела). Однако и в этом случае были определенные ограничения - если лес находился не слишком близко к городу, к железной дороге, речному пути и т. п.22
В целях эффективности контроля за использованием лесных ресурсов казенные леса в губерниях с 1826 г. разделялись на округа (во главе с окружным лесничим и его помощниками), лесничества, лесные участки, объезды и обходы. Округ, смотря по количеству лесов и по мере ежегодного отпуска на продажу, мог охватывать один-два или несколько уездов и делился на лесничества (форсты) и лесные участки (унтер-форсты). Под началом этих формирований учреждалась лесная стража, состоявшая из лесных объездчи-
ков, сторожей, семейств постоянной лесной стражи, которые обычно назначались на наиболее значимые казенные дачи и заказные рощи. Самую низкую ступень лесной стражи в казенных лесах занимали полесовщики и пожарные старосты, которых набирали из государственных крестьян. Для освидетельствования проплываемых по рекам судов с древесиной и лесных плотов были учреждены лесные заставы в Архангельске, Шлиссельбурге, Рыбинске и Сермаксе (при впадении реки Долгой Свирицы в Свирь). В 1852 г. в качестве отделения Архангельской лесной заставы была открыта еще одна застава при селении Усть-Пинега.
Корабельные леса после издания проекта «Устава о корабельных лесах» в 1817 г. стали подчиняться правлениям специальных округов: Низового (с центром в Казани), Северного (в Архангельске) и Западного, впоследствии Балтийского (в Вытегре), находившихся в ведении Морского министерства. 3 декабря 1828 г. последовало в морском ведомстве учреждение департамента корабельных лесов, который и стал главным распорядителем лесных ресурсов (лесоустройство, заготовка древесины и мачтовых деревьев, идущих к портам). Под его началом находились и правления округов23. В 1853 г. все корабельные леса передали в Лесное управление Министерства государственных имуществ. Корабельные леса разделялись на дикорастущие и корабельные рощи, управление которыми ряд лет ориентировалось на положения «Инструкции для устройства корабельных рощ», принятой в 1860 г. Однако с 1876 г. в Лесном уставе в разряде государственных лесов корабельные леса уже не выделялись. Строительство морского флота, следуя техническому прогрессу, в этот период нуждалось прежде всего в металле. Тем не менее в различных законодательных документах до начала XX в. к корабельным продолжали относить деревья, произраставшие в казенных лесах и имевшие особое предназначение (необходимые для военных нужд, в оборудовании заводов и т. д.).
Управление всеми иными видами лесов (приписанными к заводам, духовного ведомства, въезжими и проч.) также имело свои особенности.
Однако центром управления всеми лесными ресурсами, так или иначе связанными с казной, долгие годы оставался Лесной департамент Министерства финансов. И лишь в 1837 г. все «государственные имущества», в том числе и леса, принадлежащие казне, перешли во вновь образованное (на основании сенатского указа от 26 декабря) Министерство государственных имуществ.
Управление лесными ресурсами было распределено по ряду департаментов. Так, «великороссийские, малороссийские и ново-
российские губернии» были отнесены в ведомство Первого департамента. Леса западных и прибалтийских губерний подчинялись Второму департаменту, в котором лесная часть сосредоточивалась лишь в одном 4-м отделении. Кадровые вопросы, касающиеся «лесных чинов», были поручены Третьему департаменту.
В 30-е гг. XIX в. особую специфику приобрела система охраны казенных лесов (военизация лесной стражи), что существенно отразилось и на управлении государственным лесным фондом в целом. По примеру прусской и саксонской лесных структур был создан корпус лесничих. 12 ноября 1838 г. совет министра государственных имуществ постановил «поставить корпус лесничих на военное положение и для формирования оного... определить при министре государственных имуществ начальника корпусного штаба с дежурным штаб-офицером, двумя старшими адъютантами и нужным числом чиновников для письменных дел»24. Лесная стража -егеря - была снабжена стрелковым оружием. Окончательно Положение о корпусе лесничих было утверждено Николаем I в январе 1839 г. Для заведывания инспекторской частью учредили особое дежурство на правах штаба корпуса (его возглавил генерал-майор Мочульский).
Разделенные по ряду департаментов дела по лесной части в феврале 1843 г. были объединены и составили Лесной департамент, который возглавил флигель-адьютант граф Н.М. Ламздорф. Лесной департамент состоял из шести отделений, чертежной, Лесного аудиториата и специального по лесной части комитета. Особое значение имело 1-е отделение - инспекторское, к ведению которого относились: определение на службу и увольнение офицеров корпуса лесничих; назначение на должности, награды, отпуска; снабжение лесной стражи амуницией, оружием, боевыми припасами, лошадьми; инспекторские смотры. Огромная работа была возложена на кадровый состав 4-го отделения, которое распоряжалось межевыми средствами лесного управления, составляло описания лесов, проводило их таксацию, заботилось о лесоразведении, об отпуске леса из таксированных дач, ведало учебными заведениями по лесной части. При департаменте был создан Специальный лесной комитет для разрешения всех технических вопросов по лесоустройству и лесоразведению, а также для рассмотрения проектов лесных обществ, лесопромышленных товариществ, съездов и пр.
Состав Лесного департамента и в последующие годы вновь подвергался некоторым изменениям: в 1867 г. был упразднен Лесной аудиториат, а корпус лесничих был переведен из военного в гражданское ведомство. В период 1880-1884 гг. в Лесной департамент
передали дела о лесах и прочих госимуществах Польши. Наконец, для проведения в жизнь Положения «О сбережении лесов» от 4 апреля 1888 г. в Лесном департаменте появилось Лесоохрани-тельное управление, в ведении которого находились и губернские лесоохранительные комитеты25.
С начала XX в. число отделений Лесного департамента продолжало увеличиваться. Так, в 1911 г. появилось Лесоустроительное отделение (по исследованию, устройству и надзору за лесами, заложенными в Государственный Дворянский земельный банк), в 1915 г. -Судебно-межевое отделение, Отделение по культурным участкам на Кавказе, Отделение по лесной торговле и статистике и др.
Следует отметить, что на протяжении XIX в. расширялась и деятельность управления лесным хозяйством на местах, повлекшая за собой увеличение корпуса лесничих. Если по состоянию на 1843 г. на службе по корпусу лесничих состоял 771 офицер, то в 1855 г. - 872, в 1867 г. - 959, а к 1880 г. (уже после передачи корпуса в гражданское ведомство) - 1138 «классных чинов» (из них имели специальное лесное образование 864 человека). На местах в 1845 г. были ликвидированы должности окружных лесничих, а для общего надзора за лесничествами определены по губерниям окружные лесные ревизоры, имевшие чины от капитана до подполковника включительно. Все местные лесничие получили одно наименование - лесничие, в помощь которым назначали обученных лесным наукам кондукторов, выпускаемых из егерских училищ, дав им название подлесничих26.
Количество лесничеств по губерниям было различным, оно диктовалось размерами лесных площадей и плотностью населения. При этом резкие несоответствия между этими показателями встречались весьма часто. Не менее чем в 25 губерниях можно было назвать примеры, когда в одних уездах на одного жителя приходилось леса в 10 раз больше, чем в других27.
Следует отметить, что значительное количество видов лесов, образовавшихся на протяжении XVIII-XIX вв., практически принадлежало государству. К началу 1881 г. лесов, которыми располагала казна, числилось 123 млн 315 тыс. дес.28 К ним помимо лесов государственных крестьян относились леса общего владения с казной, леса юридических лиц, которым выделялись лесные площади для определенных целей (например, леса посессионные, приписанные к различным заводам и фабрикам или отданные монастырям для пользования, но с сохранением их общей массы и пр.). Управление, охрана, устройство всех вышеназванных лесов имели в каждом отдельном случае свою специфику, которая, в первую
очередь, зависела от фактического, а не юридического владельца. При этом общая государственная система управления и контроля за пользованием лесными ресурсами, а также порядок распоряжения различными категориями лесных массивов, материальная, административная и уголовная ответственность за нарушение пользования лесами продолжали изменяться и корректироваться на протяжении всего XIX столетия.
Однако несмотря на все усовершенствования лесного управления как в центре, так и на местах масштабы лесоистребления нарастали быстрыми темпами. После реформы 1861 г. неконтролируемые вырубки лесов несколько затормозились - для этого трудоемкого процесса не стало дарового труда крепостных крестьян, и одновременно у помещиков появились деньги в виде выкупных платежей. Но прошло несколько лет, и нарастание темпов промышленного переворота - строительство железных дорог, внедрение пароходства, рост промышленности и городского населения, усиленная распродажа помещичьих лесов - многократно увеличило лесоистребление. Сокращение лесных площадей, особенно в частных лесах, достигло невиданных размеров. Дополняли эту безрадостную картину ежегодные пожары на тысячах десятин лесных площадей. Казенные, удельные, помещичьи и крестьянские леса горели в центральных, северо-западных, северных уездах и в Сибири, о чем постоянно сообщала пресса. Проблема сохранения лесного фонда постепенно переросла ведомственные рамки и превратилась в общегосударственную. В 1864 г. Александр II предложил министру госимуществ А.А. Зеленому обсудить вопрос о сбережении владельческих лесов и наметить радикальные меры по их охране. С этого времени начался отсчет разработки лесоохранительного законодательства, затянувшегося на долгие годы.
Лишь спустя почти десять лет, в 1875 г., министр госимуществ П.А. Валуев представил в Комитет министров проект «Положения о сбережении лесов», имевших государственное значение. Одним из сложнейших вопросов оказалась разработка форм и норм охраны общинных и помещичьих лесов. В итоге дискуссии, связанные с различными определениями законодательства, не позволили окончательно утвердить документ. В результате «Положение о сбережении лесов» (Лесоохранительный закон) было опубликовано лишь 4 апреля 1888 г. с последующими к нему дополнениями (26 декабря 1888 г., 30 ноября 1890 г., 1 мая 1892 г., 12 марта и 22 апреля 1893 г. и 18 марта 1894 г.)29. Положения закона охватывали леса всей Европейской части России (включая Кавказ), кому бы они ни принадлежали - казне, частным лицам, обществам и пр. Его содер-
жание сводилось к следующему: запрещение опустошительных рубок, превращающих леса в пустыри; запрещение расчисток лесной почвы без достаточных на то оснований; полное подчинение лесо-хозяйственным правилам дач, признанных особо важными для государства и общества (защитные и водоохранные леса). Вне закона оставались лишь территории, богатые лесными ресурсами, и леса, переданные крестьянам для увеличения их сельскохозяйственных угодий.
В каждой губернии создавались лесоохранительные комитеты из 9-11 членов - представителей губернской администрации, деятельность которых была в первую очередь связана с контролем, нацеленным на осуществление закона 1888 г. При этом для исполнения всех законодательных требований Лесной департамент Министерства земледелия и госимуществ выработал ряд мер содействия лесовладельцам: 1) освобождение от государственных и земских земельных налогов всех защитных лесов и лесных площадей, занятых искусственно разведенными лесонасаждениями в течение 30 лет со времени посадки леса (если взамен этих площадей не были произведены расчистки); 2) устройство защитных лесов за счет государства; 3) установление почетных наград по лесному хозяйству для лесных техников, корпуса лесничих, заведующих частными лесами и для лесных сторожей в частных имениях; 4) содействие частному лесному хозяйству предоставлением права пользования казенными лесными техниками для осмотра лесов, советов, руководства и исполнения хозяйственных работ по устройству лесов и лесонасаждений с льготным отпуском для последующего культурного материала из казенных питомников; 5) содействие лесоразведению предоставлением на льготных условиях большей части необходимых для того средств из капитала выдачи ссуд на сельскохозяйственные улучшения. Но по закону 1888 г. Лесной департамент имел право отчуждения защитных лесов, находившихся в частном владении, в том случае если владелец отказывался произвести в этих лесах работы, необходимые для сохранения или восстановления защитности30.
Лесоохранительный закон ориентировал лесное хозяйство на прогрессивный путь развития, ставя главной целью сохранение леса на малолесных территориях и всячески способствуя его возобновлению. Закон вступил в силу на площади свыше 33 млн дес. Площадь защитных лесов составляла 376,7 тыс. дес., из которых 78 % приходилось на частновладельческие леса. К водоохранным было отнесено 369 133 дес. государственных лесов и 2,9 млн дес. частновладельческих, крестьянских, различных обществ и т. п.31
На практике воплощение Лесоохранительного закона в жизнь столкнулось со множеством трудностей. Основной принцип закона - сбережение лесов от истощения и истребления - требовал правильного лесоустройства и жесткого нормирования в эксплуатации частных лесов, контроля над ними, что вызывало протесты и сопротивление лесовладельцев. Преодолевать эти препятствия у лесных чиновников не было ни времени, ни средств. На местах же земские начальники и становые приставы, так или иначе причастные к «лесному вопросу», ни имея никаких стимулов, были совершенно глухи к тому, что творилось в лесах. Препятствовало проведению закона в жизнь и отсутствие сведений о многих лесах. Так, на Севере Европейской России оставались неизученными 66 % лесной площади, на Кавказе - 92 % и даже в центральных губерниях - свыше 20 %. Известный лесовод Д.С. Шилкин подчеркивал: «У нас, в России, при ее обширном пространстве, разнообразии физических условий, при отсутствии целостности в этнографическом составе населения, при громадной разности в условиях его быта, материальных и духовных ценностях менее, чем где-либо, возможно применять к жизни нормы, созданные кабинетным путем или рассчитанные сообразно условиям ограниченного района. Лесоохранительный закон может представляться идеальным с точки зрения Екатеринославской губернии, где каждое срубленное дерево необходимо лелеять. <... > Между тем закон этот распространен не только на Екатеринославскую и сходные с ней по условиям произрастания леса губернии, но и на все другие, в том числе на Костромскую, где лес растет без всякого ухода...»32. Во многих губерниях неустройство лесов было вопиющим. Сказывался и тот факт, что действия лесного ведомства многие десятилетия были направлены на осуществление политики, в основном нацеленной на получение высокого дохода с государственных лесов без затраты особых средств на их устройство и рациональную эксплуатацию. Так, чистый доход от казенных лесов в 1886 г. составлял 8,3 млн руб.; в последующие годы он продолжал быстро расти, и к 1906 г. эта цифра уже выразилась в более чем 47 млн руб., т. е. за 20 лет чистый доход увеличился в пять раз и стал заметной величиной в двухмиллиардном бюджете страны. Доход повысился на 401 %, а расходы были минимальными33.
Неудачи с осуществлением на практике Лесоохранительно-го закона потребовали его постоянной доработки. Тем не менее он явился одной из радикальных мер, направленных на рационализацию управления лесным хозяйством. Самые существенные моменты его влияния на природопользование в России были связаны с внедрением лесоохранительных и в целом экологических воззрений
в общественное сознание. На рубеже XIX-XX вв. закон послужил импульсом для развития научно-теоретических основ лесоведения (создание Г.Ф. Морозовым «Учения о лесе», работы Ф.К. Арнольда, Г.Н. Высоцкого, М.М. Орлова и др.). Достоянием широкой общественности стали труды В.В. Докучаева, много сделавшего для пропаганды экологических идей, заложивших методику исследований в сфере природопользования. В научный и практический опыт было введено понятие «памятники природы». Ввиду сложных и значительно расширившихся задач, стоявших перед государственным лесным хозяйством, особенно остро встала проблема собственности лесов, которая была тесно связана с их охраной и эксплуатацией. Она со всей очевидностью обозначилась уже в начале 1900-х гг., когда в аграрной сфере наметилось нарушение прежнего равновесия (революция 1905 г., последствия Столыпинской реформы). Проблемы ле-соохранения и лесоустройства оказались оторванными от житейской практики, от конкретного лесопользования. Несмотря на то что около двух третей лесной площади являлись собственностью казны, по своей действительной стоимости они уступали частновладельческим, удельным и крестьянским, так как значительная часть их территории приходилась на труднодоступные места, на заболоченные участки тундры и эксплуатация их была практически невозможна. Более двух третей казенного леса находилось в северных губерниях, где частные лесовладения составляли всего 4 %. Осложняло развитие правильного лесоустройства и лесоохранных мероприятий и наличие мелкой собственности на лес. Дебатировались предложения о скупке казной частных лесов, что широко практиковалось в западноевропейских странах. Но острый финансовый дефицит препятствовал этому. В преддверии назревавших революционных событий на страницах прессы, в лесоводческой литературе, в выступлениях представителей общественных организаций, на съездах лесоводов разгорались бурные дискуссии и шли лавиной различные предложения о том, как распорядиться судьбой русского леса. Законодательное и социальное разрешение этой важнейшей российской проблемы обозначилось лишь в 1918 г.
Примечания
1 Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. 1. М., 1987. С. 83.
2 См.: Врангель В.В. Лесные законы Российской империи с присоединением истории корабельных лесов. СПб., 1841; Шелгунов Н.В. История русского законодательства. СПб., 1857; Ведров С. О лесоохранении по русскому праву. СПб.,
1878; Арнольд Ф.К. История лесоводства в России, Франции и Германии. СПб., 1895; Он же. Русский лес. Т. 1-3. СПб., 1890-1891; Энгельгардт А.П. О лесном хозяйстве в Европейской России. СПб., 1904; Гершман И. Очерк истории лесо-владения, лесной собственности и лесной политики в России // Лесной журнал. 1911. Вып. 3, 4; Денисов В.И. Леса России, их эксплуатация и лесная торговля. СПб., 1911; Соболев А.Н. Основы лесоохранения в России. СПб., 1911, и др.
3 См.: Цейтлин М.А. Очерки развития лесозаготовок и лесопиления в России. М., 1968, и др.
4 См. работы Н.М. Дружинина, А.М. Анфимова, П.А. Колесникова, Е.И. Индовой,
B.А. Федорова, Л.В. Милова, статьи и тезисы докладов и сообщений в трудах Всесоюзного симпозиума по изучению проблем аграрной истории Восточной Европы.
5 Цветков М.А. Изменение лесистости Европейской России с конца XVII столетия по 1914 год. М., 1957.
6 Тенгоборский Л.В. О производительных силах России. Ч. 1. М., 1854. С. 191-194.
7 Цветков М.А. Указ. соч. С. 114.
8 Жебенко Ю. О лесах и лесном хозяйстве России. СПб., 1862. С. 4.
9 Там же. С. 3-4.
10 Цветков М.А. Указ. соч. С. 61.
11 Осипов В.В., Гаврилова Н.К. Аграрное освоение и динамика лесистости Нечерноземной зоны РСФСР. М., 1983. С. 30-31.
12 Арсеньев К.И. Статистические очерки России. СПб., 1848.
13 Михайлов И.С. Исторические аспекты использования земель некоторых районов Нечерноземной зоны РСФСР. М., 1977. С. 62-71.
14 Орлов М.М. Основы лесоохранения в России. Доклад Всероссийскому съезду лесовладельцев и лесохозяев для обсуждения Лесоохранительного закона. СПб., 1911. С. 5.
15 В этот период большинство европейских стран, за исключением Финляндии и Швеции, не отличались высокой лесистостью: в Австрии - 31,7 %, Германии -28,8 %, Франции - 17,9 %, Италии - 14 %. См.: Энгельгардт А.П. О лесном хозяйстве в Европейской России. СПб., 1904. С. 6.
16 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1. Т. XXI. СПб., 1830.
C. 676. № 15518.
17 Столетие учреждения Лесного департамента. 1798-1898. СПб., 1898. С. 69-70.
18 Шелгунов Н. Указ. соч. С. 360.
19 Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформа П.Д. Киселева. Т. 2. М.; Л., 1958. С. 14.
20 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2. Т. XLVПI. Отд. 1. СПб., 1876. С. 834. № 52379.
21 Гершман И. Указ. соч. С. 509-510.
22 Там же.
23 Арнольд Ф.К. История лесоводства в России, Франции... С. 254-255.
24 Там же. С. 267.
25 Там же.
26 Там же. С. 275-276.
27 Генко Н.К. К статистике лесов Европейской России. СПб., 1888. С. 12-14.
28 Собичевский В.Т. Лесное дело в царствование императора Александра III // Лесной журнал. 1891. Вып. 6. С. 546-547.
29 Соболев А.Н. Указ соч. С. 156.
30 Орлов М.М. Указ. соч. С. 33-35.
31 Собичевский В.Т. Указ. соч. С. 26.
32 Свод трудов местных комитетов по 49 губерниям Европейской России: Лесное хозяйство / Сост. Д.С. Шилкин. СПб., 1904. С. 85.
33 Зайцев Д.М. Государственное лесное хозяйство в связи с аграрной реформой и нуждами промышленности. СПб., 1910. С. 11-18.
