CC BY
235
ЛЕРМОНТОВСКИЕ МОТИВЫ В ЛИРИКЕ С.Я. НАДСОНА
Т.Ю. Мишина
В статье рассматриваются особенности функционирования мотивов разочарованности, утраты мечтаний, искусства, науки в стихотворении М.Ю. Лермонтова «Дума» в лирике С. Надсона. Проведен интертекстуальный анализ стихотворений двух поэтов, выявлены художественные особенности текстов на уровне мотивов и идей. Сделаны выводы о закономерном следовании традициям романтиков в лирике 80-х годов XIX века.
Ключевые слова: лирика, интертекстуальность, мотив, традиция, преемственность.
Мотив, обладая такими свойствами, как устойчивость и повторяемость, является одним из основных объективно значимых элементов лирики. В литературоведении под мотивом принято понимать принцип, определяющий смысловую структуру произведения; «некоторый мотив, раз возникнув, повторяется затем множество раз, выступая при этом каждый раз в новом варианте, новых очертаниях и во все новых сочетаниях с другими мотивами. При этом в роли мотива может выступать любой феномен, любое смысловое «пятно» - событие, черта характера, элемент ландшафта, любой предмет, произнесенное слово, краска, звук и т.д.; единственное, что определят мотив, - это его репродукция в тексте.. .»[1, с. 30-31]
Для выявления общности или преемственности мотивов, что является необходимым условием для настоящего исследования, важным представляется и то, что в рамках текста одного произведения смысловой повторяющейся единицей является лейтмотив, мотив же - семантический повтор функционирующий «за пределами текста произведения»[2, с. 47], т.е. в группе текстов, лирическом цикле, творчестве отдельного поэта, всей совокупности лирики.
Такими устойчивыми мотивами русской литературы на протяжении нескольких литературных периодов являются мотивы разочарованности и рефлексии, характерные для художников слова кризисных эпох.
В статье «По поводу одной драмы» А.И. Герцен точно охарактеризовал внутреннее состояние поколения, пришедшего на смену декабристам: «Отличительная черта нашей эпохи есть gmbeln. Мы не хотим шага сделать, не выразумев его, мы беспрестанно останавливаемся, как Гамлет, и думаем, думаем... Некогда действовать; мы пережевываем беспрерывно прошедшее и настоящее, все случившееся с нами и с другими, ищем оправданий, объяснений, доискиваемся мысли, истины. Все окружающее нас подверглось пытующему взгляду критики. Это болезнь промежуточных эпох»[3, с. 331].
Подобная склонность к рефлексии была характерна еще для одного переломного периода русской истории: эпохи безвременья конца XIX века, во многом повторяющей настроения 30-х годов. Разочарование, неверие в собственные силы, ощущение безысходности, характерные для периода николаевской реакции, нашли отражение и в поэзии 80-х годов. А отдельные мотивы лирики С.Я. Надсона, К.М. Фофанова, Д.С. Мережковского восходят к творчеству М.Ю. Лермонтова, наиболее полно отразившему идейные и духовные искания разочарованного постдекабристского поколения.
Особенно явно следование лермонтовской традиции проявляется в творчестве Надсона. Не случайно в одном из писем поэта есть фраза: «.я не скучаю и не хандрю, я просто ни во что не верю ...»[4, с. 40]. И это не было игрой, маской или модным имиджем: поэт, действительно, так воспринимал жизнь.
В лирике Надсона одним из самых частотных является образ его современника, молодого человека, выросшего на идеалах шестидесятников и разочаровавшегося в декларируемой народниками системе ценностей. «Герой поэта, человек своей эпохи, и поэтому он подвергает сомнению все: светлые надежды юности, веру о братство, борьбу, право на любовь и само чувство любви. Уже в самых ранних стихотворениях С.Я. Надсона появляется образ человека, сломленного жизнью, уставшего, отказавшегося от «дерзких мечтании», от былых надежд»[5, с.180].
В стихотворении Надсона «Во мгле» отразилась эпоха безвременья с ее идейным кризисом, а определяющими стали лермонтовские мотивы бесполезности существования целого поколения, утратившего веру в идеалы отцов и собственные юношеские иллюзии. Внутреннее состояние лирического героя раскрывается через лермонтовскую категорию «сомнение», которая, так же как и у М.Ю. Лермонтова, обозначает высшую степень внутреннего конфликта (Лермонтов: «Меж тем, под бременем познанья и сомненья,/В бездействии состарится оно»[6, с. 29]; Надсон: «Зовем мы предрассудком чувство,/ В груди у нас сомнений ад.. .»[7, с. 5])
Г.А. Бялый отмечал, что Надсон «продолжал многие темы и принципы поэзии Лермонтова, он
воспринял его ораторский пафос, афористичность. Некоторые поэтические строки Надсона точно возникли из лермонтовских стихов<...> Лермонтовская «Дума» нашла в поэзии Надсона свое продолжение. Как и Лермонтова, Надсона влекли героические образы прошлого; как Лермонтов, он противопоставлял их жалкому настоящему»[8, с. 9].
В стихотворении «Во мгле» поэт не только использует общий пафос и основные идеи, но и заимствует наиболее значимые лермонтовские мотивы. Так «Думе» есть прямая констатация равнодушия к культурным и духовным ценностям: «Мечты поэзии, создания искусства// Восторгом сладостным наш ум не шевелят...»[6, с. 29]. У Надсона лермонтовский мотив искусства получает развитие. Обращение к нему и для Лермонтова, и для Надсона было закономерным, так как отсутствие самореализации в творчестве и неприятие искусства толпой раскрывали идейный и нравственный кризис общества. При этом традиционный мотив приобретает в стихотворении Надсона более трагическое звучание: на смену безразличию к искусству пришло его осквернение; «Сорвав венец златой с искусства,// Мы увенчали им разврат.. ,»[7, с. 6]
Своеобразно переосмысливает поэт 80-х и лермонтовскую строку: «Мы иссушили ум наукою бесплодной.» У Лермонтова она несет обобщающий смысл. Поэт выступает не против науки, а против познания «не оплодотворяющего жизнь»[9, с. 10], не приносящего пользу. Наука в осмыслении Лермонтова становится инструментом развития общества, прогресса.
Надсон же отказывается от философского смысла, который вкладывал его предшественник в понятие «наука», и понимает эту категорию в рамках народнических идей о необходимости просвещения народа и использовании научных достижений для его блага: «Мы детски веровали в счастье/ В науку, в правду и людей. »[7, с. 5]
Но нельзя утверждать, что Надсон полностью воспроизводил в своем произведении идейный смысл стихотворения Лермонтова. Поэт 80-х использует в стихотворении образную систему ранних революционных романтиков: рабство воспринимается поэтом как «тьма», а разрушение
существующего мира - освобождение от цепей. И если ««Дума» заканчивается апелляцией к будущему «суду»»[10, с. 50], то «Во мгле» появляется мысль об изменении государственной системы революционным путем. Новое ассоциируется в стихотворении со словом-образом «свет» и его смысловыми синонимами: «дивное сияние», «блеснет», причем мотив познания вновь
актуализируется как необходимая часть будущих изменений: «Проснись же тот, в чьем сердце живы/ Желанья лучших, светлых дней,/ Кто благородные порывы/ Не заглушил в душе своей!../ Иди вперед к заре познанья,/ Борясь с глубокой мглой ночной,/ Чтоб света яркое сиянье/ Блеснуло б снова над землей!..»[7, с. 6] Высшими жизненными ценностями поэт называет свободу, честность, знания, труд, служение людям, то есть все то, что утратило свою ценность в мире. Обращение к высшим жизненным ценностям и является высшим смыслом существования. Но обрести их, достичь, если не счастья, то смысла жизни могут единицы. Себе же лирический герой отказывает в праве идти путем борьбы: он считает себя духовно сломленным временем. Поэтому он и обращается к сильной несломленной личности, используя форму повелительного наклонения («Проснись») как призыв. Лирический герой не видит такой личности, но сохраняет надежду, что она должна появиться и повести за собой других. Так, в стихотворении Надсона, при всей его ориентированности на лермонтовскую систему мотивов, проявляется мировоззрение поэта иной эпохи. При большем, чем у предшественника трагизме настоящего, в стихотворении Надсона появляется будущее, которое связано с двумя важными для идеологии народников категориями: борьбой и познанием (просвещением).
Еще более явно мотивная система М.Ю.Лермонтова заимствуется поэтом в стихотворении «Наше поколенье юности не знает.» Как и в «Думе» Лермотнова, начало стихотворения Надсона дает представление об облике поколения сверстников и об отношении лирического героя к ним: «Наше поколенье юности не знает,/ Юность стала сказкой миновавших лет...»[7, с. 96]. Надсон констатирует наличие тех признаков разочарованности, которые были продекларированы еще его предшественником. В «Думе» Лермонтова речь идет о раннем наступлении душевной старости: «Меж тем, под бременем познанья и сомненья,/ В бездействии состарится оно.. .»[6, с. 29], в то же и в стихотворении Надсона: «Чуть не с колыбели сердцем мы дряхлеем,/ Нас томит безверье, нас грызет тоска...» [7, с. 96]. Оба поэта утверждают, что утрачена способность искренне чувствовать: «И ненавидим мы, и любим мы случайно,/ Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви» (Лермонтов) [6, с. 29], «Даже пожелать мы страстно не умеем,/ Даже ненавидим мы исподтишка!..» (Надсон) [7, с. 96]. И Лермонтов, и Надсон пороками поколения называют раболепие и отказ от борьбы: «Перед опасностью позорно малодушны/ И перед властию -презренные рабы»(Лермонтов), «Кто не падал духом, рабски унывая,/ Не бросал щита перед лицом врагов?»(Надсон).
Следовательно, можно утверждать, что пафос стихотворения Надсона во многом определяется лермонтовской традицией и умышленным стремлением поэта 80-х годов к узнаваемости в его тексте мотивов стихотворения «Дума». Но заимствования использованы Надсоном для того, чтобы с одной стороны подчеркнуть общность настроений вызывных кризисом, а с другой вступить с предшественником в своеобразный диалог, позволяющий продекларировать собственные взгляды на русскую рефлексию.
Причины внутреннего состояния лирического героя Лермонтова объяснены в литературоведении: «Бросая своему поколению горький упрек в бездействии, неспособности к борьбе и жертвам, в малодушии перед опасностью, раболепстве перед властью, поэт объясняет эту нравственную слабость болезнью духа - торжеством рефлексии, убивающей всякую веру, и волю, и страсти»[11, с. 166]. Эта же причина определяет внутреннее состояние и лирического героя Надсона: «Рано в наши годы дума отравляет/ Первых сил размах и первых чувств рассвет» [7, с. 96]. Но важно то, что и для героя Лермонтова, и для героя Надсона рефлексия - это следствие невозможности действовать. Пассивность и отсутствие решительности вызвано сознанием бесплодности борьбы, а сомнения рождены неясностью дальнейших путей развития общества.
При этом Надсон убежден, что его современники должны бороться за обретение цели и «жить для жизни». Поэт формулирует новую и оптимистическую по своим установкам программу, считая, что активная борьба со злом неизбежно приведет к духовному возрождению молодежи. Особую смысловую нагрузку несут поэтические строки: «Дружно за работу, на борьбу с пороком,/Сердце с братским сердцем и с рукой рука...»[7, с. 97] Поэт призывает к объединению людей, братскому союзу, направленному на борьбу за будущее. Это принципиально отличает мировоззрение Надсона от миропонимания Лермонтова, который страдал, понимал, что нельзя «жить своим разочарованием и скепсисом» [11, с. 166], но не видел путей преодоления нравственного кризиса.
Проведенный анализ показывает, что стихотворение «Дума» не стало для Надсона источником идей, но поэт активно использовал лермонтовские мотивы, позволяющие подчеркнуть общность эпох, показать трагизм русской действительности. При этом преемственность на уровне мотивов давала возможность поэту эпохи безвременья высказать новый взгляд на традиционный источник разочарования и бездействия - русскую рефлексию. Надсон, в отличие от Лермонтова, предлагал собственный путь преодоления нравственного и духовного кризиса путем обретения веры и единства людей.
В «Думе» Лермонтова лирический герой остается индивидуалистом, который отождествляет себя с поколением сверстников, но и берет на себя право судить его. Трагическое восприятие бытия связано у него с мыслями об отсутствии будущего у поколения, которое сомневается и бездействует. Лирической герой Надсона не разрывает внутренней связи с миром, он считает себя частью социума, которая должна объединиться в борьбе за новые идеалы.
This article examines some peculiarities of the motives of frustration, loss of dreams, art, science in the poem of M. Lermontov “Duma” (“Thought”) and in the lyric poetry of Nadson. The texts’ features in the level of motives and ideas were identified through the intertextual analysis of the poems written by these authors. Also there were formulated several conclusions of continuity in the lyric poetry of 80s of the 19th century.
The key words: lyric poetry, intertextuality, motive, tradition, continuity.
Список литературы
1. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. Очерки русской литературы XX века. - М.: Наука, 1994. 304 с.
2. Тюпа В.И., Фуксон Л.Ю., Дарвин М.Н. Литературное произведение: Проблемы теории и анализа. Вып. 1. - Кемерово: Кузбассвузиздат,1997. 168с.
3. Герцен А.И. По поводу одной драмы// Сочинения в 9-ти томах. Т.2. - М.: Художественная литература, 1955. С. 331-357.
4. Надсон С.Я. Проза. Дневники. Письма. Из черновых тетрадей. Литературные очерки// Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2. - Пг.: Изд-ие т-ва А. Ф. Маркс, 1917. 384 с.
5. Бялый Г. А. Поэзия чеховской поры// Чехов и русский реализм. - Л.: Сов. писатель, 1981. -С. 178-214.
6. Лермонтов М.Ю. Стихотворения и поэмы, 1837-1841// Полное собрание стихотворений: В
2 т. / Гл. ред. Ю.А. Андреев; Вступ. ст. Д.В. Максимова; Сост., подгот. текста и примеч. Э.Э.
Найдича. (Б-ка поэта. Большая сер.: 3-е изд.). - Л.: Сов. писатель, 1989. 686 с.
7. Надсон С.Я. Стихотворения/ Под. ред. М.В. Ватсон. 29-е изд. - Пг., 1917. 356 с.
8. Бялый Г.А. С.Я. Надсон// С.Я. Надсон. Полное собрание стихотворений. Подг. текста и
прим. Ф.И. Шушковская; Вступ. ст. Г.А. Бялого. (Б-ка поэта. Большая сер.: 2-е изд.) - М.-Л.: Сов. писатель, 1962. С. 1-10.
9. Асмус В.Ф. Круг идей Лермонтов // Избранные философские труды: В 2-х т. Т. I. - М., 1969. С. 7-81.
10. Кормилов С.И. Поэзия М.Ю. Лермонтова. - М.: Изд-во МГУ, 2000. 128 с.
11. Гуревич А. Проблема нравственного идеала в лирике Лермонтова // Творчество М. Ю. Лермонтова: 150 лет со дня рождения, 1814-1964. - М.: Наука, 1964. С. 149-171.
Об авторе
Мишина Т.Ю. - аспирант Орловского государственного университета, [email protected] T.Y. Mishina
Lermontov's motives in lyrics by S.Y. Nadson
