CC BY
23
УДК 81'366.5
ЛЕКСИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ ВИДОВЫХ И МОДАЛЬНЫХ ЗНАЧЕНИЙ ФРАНЦУЗСКОГО ЯЗЫКА В ТРАНСКАТЕГОРИАЛЬНЫХ ПРОЦЕССАХ
© 2012 г. Л.Т. Калабекова
Калабекова Людмила Тазретовна — кандидат филологических наук, доцент, заведующая кафедрой иностранных языков для гуманитарных факультетов, Северо-Осетинский государственный университет имени К.Л. Хетагурова, ул. Ватутина, 46, г. Владикавказ, 362025. E-mail: kalabekova@list. ru.
Kalabekova Lyudmila Tazretovna —
Candidate of Philological Science, Associate Professor,
Head of Foreign Languages
for Humanitarian Faculties,
North Ossetian State University
Named After K.L. Khetagurov,
VatutinaSt., 46, Vladikavkaz, 362025.
E-mail: kalabekova@list. ru.
Анализируется явление функциональной бивалентности, присущее любому естественному языку, в том числе и французскому. Установлено, что французская языковая система располагает такими маркерами грамматической интенции, которые обеспечивают два типа категориальной интерпретации процесса: в одном случае действие получает точную локализа-
цию во времени и характеризуется как вполне реальное, в другом - включается в пространство модальных отношений. В целях сравнения привлечены такие индоевропейские языки, как русский и осетинский.
Ключевые слова: категориальная интерпретация процесса; маркеры грамматической интенции; функциональная би-валентность.
The article deals with the analysis of functional bivalence which is inherent to any natural language, including French. It was discovered that the French language system has such markers of grammatical intention, which provide two types of categorical interpretation of the process: in one case, the action gets the precise location in time and is characterized as quite real, and in the other case it is included in the space of modal relations. For the purpose of comparison such Indo-European languages as Russian and Ossetian are involved.
Keywords: categorical interpretation of the process; markers of grammatical intention; functional bivalence.
Реальная и достаточно частотная взаимосвязь глагольных категорий может проявляться двояко: 1) на формальном уровне - во взаимозависимости грамматических парадигм и 2) на функциональном - в тех ограничениях, которые грамматические категории налагают на их взаимное употребление. Примерами формальных парадигматических взаимосвязей могут служить: а) наклонение и время, так как в индикативе количество времен гораздо более значительное, чем в других наклонениях; б) наклонение и лицо, из -за усеченной парадигмы категории лица в императиве; в) время, род и число, поскольку последние из перечисленных граммем род и число) актуализируются ли ь в сложных временных формах; г) время и залог, в силу известной ограниченности залоговых значений, приобретаемых местоименной формой, способной реализовать их только в рамках форм линейного времени - présent и imparfait; д) лицо и залог, ввиду элементарной несовместимости местоименной формы залога с 1-м и 2-м лицом глагольного спряжения. Что же касается связи грамматических категорий в функциональном аспекте, то они гораздо более тонки и разнообразны [1, с. 296].
Так, говоря о категории вида, даже в тех языках в которых ее существование ни у кого не вызывает сомнений (имеется в виду прежде всего группа славянских языков), мы достаточно четко понимаем, что реализация видовых значений возможна ли ь в рамках категории времени. Недаром практически во всех известных грамматиках индоевропейских языков, вид и время рассматриваются как две взаимосвязанные категории, которые для одних ученых проявляют себя как равноправные категории в рамках одной видо-временной сверхкатегории [2, с. 15], а для других, напротив, временная категория превалирует над видовой [3, с. 15]. Существует и третья концепция, согласно которой категория вида проявляется во всех без исключения формах глагольного спряжения французского языка. Больше того. Сложилось мнение, что категории наклонения, времени и вида представляют собой не что иное, как разные этапы развития процесса [4, с. 24], в соответствии с логически заданной схемой следования присущих любому процессу фаз, независимо от того, наступает ли его завер ающая фаза как естественное прекращение процесса или же в результате како-
го-либо ситуативного императива. К сказанному добавим: если учесть, что семантическим основанием наклонения является, как известно, значение модальности, тогда без труда обнаружатся реальные пересечения упомянутых категорий, неизбежно порождающие их функциональные транспозиции.
Памятуя, что функционально-семантические схождения видовых и модальных значений облекаются в более сложные языковые формы (они гораздо менее морфологичны, чем видо-временные значения), обратимся к рассмотрению той категориальной двойственности, которую обретают в конкретном узусе многие элементы лексико-грамматической системы языка, традиционно воспринимаемые как видовые, но в определенных речевых ситуациях охотно принимающие на себя выражение модальных значений, а модальность - это душа предложения; как и мысль, она образуется преимущественно в результате активной операции говорящего субъекта. Следовательно, невозможно реорганизовать высказывание в предложение, если в нем не обнаруживается хотя бы едва ощутимое выражение модальности, именуемое модусом [5, с. 44].
Еще швейцарский лингвист Ш. Балли, отмечал, что всякое эксплицитное предложение состоит из двух частей: одна из них коррелятивна процессу, образующему представление (диктум): la pluie - дождь, la guérison -выздоровление. Вторая содержит основную часть предложения, без которой оно не может сформироваться. Речь идет о выражении модальности как своеобразной коррелятивной операции, производимой мыслящим субъектом [5, с. 44]. Неизбежное развитие любой теоретической парадигмы обусловило вполне допустимую замену (точнее говоря, расширение) устоявшихся терминов «диктум» и «модус» целым множеством других специализированных обозначений они скрупулезно перечислены Е.Н. Ореховой - «дескриптивная и квали-фикативная структуры», «объективная семантическая константа и субъективная семантическая константа»), среди которых наиболее адекватным сущности семантического синтаксиса в правилах его модально-диктальной организации следует считать «пропозицию» и «модальную рамку» [6, с. 11].
Представляется достаточно рациональной точка зрения, согласно которой модальность следует рас-
сматривать как функционально-семантическое поле (ФСП), разделяющееся на микрополя мнимости и немнимости [7]. Ядерным компонентом ФСП выступает грамматическая категория наклонения, выраженная морфологически. Его периферийными компонентами являются: синтаксические средства (порядок слов, иной раз комбинаторика); лексико-грамматические некоторые типы конструкций и частицы); лексические (в их ближайшем назначении на грамматическую функцию - модальные глаголы), а также лексические маркеры модальные слова). При этом продуктивность перечисленных средств и их соотно ение существенно варьируют в разных языках [8, с. 155]. Таким образом, говоря о ФСП, мы имеем в виду группировку разноуровневых средств, «взаимодействующих на основе общности их семантических функций и выражающих варианты определенной семантической категории» [9, с. 17].
Во французской грамматике принято различать три вида модальности: 1) отно ение содержания высказывания к действительности с точки зрения говорящего основным способом выражения этого значения является глагольное наклонение); 2) отношение говорящего к содержанию высказывания сожаление, удовлетворение, уверенность, предположение и т.д.), имплицируемое вводными словами, которые представляют собой синонимы предикативных синтагм, выступающих в роли дополнительных придаточных предложений; 3) отношение самого субъекта действия к своему действию (возможность, желаемость, необходимость). Ядерным средством выражения этого вида модальности являются глаголы savoir, pouvoir, devoir, vouloir [10] и соотносимые с ними операторы типа il est possible, il est nécessaire. В первом случае речь идет о морфологической модальности, во втором и третьем - о модальности неморфологической. Во французском языке частотнее всего используются два типа модальности: наклонение в облике глагольного спряжения и модальные глаголы как лексические маркеры данной категории [11, с. 154 - 159]:
- J'y serais allée avec vous, mon père! interrompit la princesse d'un ton héroïque qui jurait avec son nom de Colette... (DR: 29). - Я бы тоже, отец, поехала с вами! - воскликнула княгиня с пафосом, который так не шел к имени Колетта... ;
- Comme on doit être bien là-haut! (DL: 35). - «Как, верно, привольно там, наверху!..».
Однако нас интересует та форма модальности, реальная частотность которой во французской языковой системе уступает место двум другим ее формам и инкорпорируется в высказывание иными способами. Дело в том, что французский язык содержит в себе такие маркеры пусть даже и взаимосвязанных, но все-таки различных грамматических категорий, функциональную значимость которых мы склонны рассматривать очевидно, не совсем правомерно) ли ь в рамках категории видовой интенции. Имеется в виду целый арсенал разноуровневых средств это слова, сложные союзы, словосочетания: еncore/pas encore, déjà, finir de/cesser de, avant que, en train de), которые, отражая
внутреннее время действия [12], берут на себя прежде всего определенную аспектуальную нагрузку. Вместе с тем они являются одновременно носителями модальных значений, «навязывая» таким образом грамматическому виду и наклонению статус транскатегориальных моделей.
В подтверждение сказанному проанализируем функциональные возможности одного из перечисленных маркеров. Так, глагольно-аналитическая конструкция être en train de допускает, как было замечено, двойное осмысление. В одном случае речь идет о процессности и продолжительности действия, в другом - ли ь о намерении говорящего что-либо совершить. Высказывания типа: La voiture, ils sont en train de la réparer; On est en train de tout déménager; Il est en train de revoir son plan [13] могут содержать в своей семантике оба эти смысла: Они ремонтируют машину (машина находится в стадии ремонта) или Они собираются отремонтировать машину; Переезжаем или Намереваемся переехать; Он пересматривает свой проект или Он намеревается пересмотреть свой проект.
Приводимые примеры свидетельствуют в пользу того, что в них обнаруживается функциональная би-валентность, обеспечивающая два типа категориальной интерпретации процесса: в одном случае действие получает точную локализацию во времени на оси «я - здесь - сейчас» и характеризуется как вполне реальное, в другом, будучи явлено в максимально субъективном аспекте [14], - включается в пространство модальной категории как ближайщей функции.
О модальном характере глагольно-аналитической конструкции être en train de свидетельствует и тот факт, что она мало совместима с глаголами состояния или безличными оборотами, семантика которых исключает значение намерения. Трудно себе представить сочетание именного сказуемого être malade в едином контексте и в совместном употреблении с конструкцией être en train de, хотя допустимо сказать il est en train d'être méchant. Однако последняя из приведенных моделей являет собой особый случай предполагаемого действия негативной аксиологии. Скорее всего она становится носителем существенно иного информативного содержания: il est en train de devenir vraiment méchant. - (Вы его довели до такого состояния, что) он может на самом деле по-настояшему разозлиться.
В предложении же типа Attention à votre portefeuille! Il y a un papier qui est en train de tomber использование конструкции être en train de если и оказывается избыточным, то по крайней мере оно вполне оправдано, поскольку речь идет об опло ности, и оборот être en train de создает впечатление, что существует возможность ее благополучно избежать т.е. предотвратить падение документа). Действие предстает, таким образом, вовсе не в процессе его протекания, так как описывается не сам процесс, а декларируется всего лишь возможность его избежать: Повнимательнее с портфелем! Вы можете потерять документ! Аналогичное явление наблюдаем и в следующем примере: Attention! la corde est en train de casser. - Будьте осторожны. Веревка вот-вот по-
рвется! В контексте приведенного высказывания употребление настоящего времени было бы неуместным. Следовательно, в таких синтаксических построениях, как il est en train d'être méchant или же attention! la corde est en train de casser, наблюдается тяготение к предполагаемому действию и к перспективе его нежелательного завер ения.
В соответствии с приоритетной парадигмой лингвистики, сложив ейся на рубеже двух веков в исследованиях видо-временной тематики, все отчетливее звучит интонация о необходимости определить характер взаимосвязей между семантикой вида и прагматикой локутивно-го присутствия. Иначе говоря, в данном случае утверждается убеждение в том, что в видовой категории следует вычленять не только облигаторные основания в ее узуальном воспроизведении, но и интенциональные, которые, будучи a priori субъективными, неизбежно пересекаются с интерпретационным компонентом, потенциально предполагаемом в семантике вида. Причем вид, как и боль инство системообразующих категорий языков активного строя, несет в себе признаки универсальных смыслов [9, с. 114], поскольку подчиняется столь же универсальным правилам, гласящим, что все действия и процессы протекают во времени и в пространстве по единой схеме фазового развития. Однако даже универсальные смыслы, объективно отягощающие семантику видовой категории и налагаемые на материал конкретных языков, провоцируют в их видовых формах не только потенциальные аналоги (лексические и грамматические), но зачастую и существенные различия, определяемые системным устройством языков, их народным «духом», а подчас даже идиоэтническим фактором.
В целях более отчетливого представления описываемых явлений французского языка сопоставим их с аналогичными явлениями двух других систем - русской и осетинской. Обращаясь к русскому языковому материалу, обнаруживаем, что аналогами французской глагольно-аналитической конструкции être en train de выступают две взаимоисключающие глагольные формы: первая выражает действие в процессе его протекания (Они ремонтируют машину (машина находится в стадии ремонта); Переезжаем; Он пересматривает свой проект), реализуя тем самым ас-пектуальное значение длительности, процессности действия. Вторая (Они собираются отремонтировать машину; Намереваемся переехать; Он намеревается пересмотреть свой проект) воплощает значение намерения, выраженное во всех трех приведенных высказываниях лексически. В русском языке, как видим, не возникает никакого разночтения. В то время как во французской дискурсивной ситуации понять, идет ли речь о действии, имеющем место в реальной действительности, или всего ли ь о намерении говорящего что-либо сделать, помогает контекст.
Аналогичное явление наблюдаем и в осетинском языке. Сравним: Мaшинœ цaлцœг кœнынц - Мaшинœ фœнд Kœнынц сцaлцœг Kœнын; Цœуœм иу рaнœй иннœмœ - Фœнд кœнœм иу рaнœй иннœ рaнмœ aцœуын; Йœ проектœн ног œркaст аразы — Йœ проектмœ ногœй œркœсинaг уы. Разбор приведен-
ного материала показывает, что в осетинском языке намерение участников коммуникации выражено 1) лексически - глаголом желания фœндын «хотеть» (в первых двух случаях) и 2) грамматически - причастием будущего времени на -аг ^р^синаг уы — намеревается пересмотреть).
Отметим, что наиболее употребительными глаголами желания в современном осетинском языке принято считать следующие: фœндын «хотеть», цœуын «хотеться» (основное значение «идти») [15, с. 301 - 303], хъœуын «хотеть» (основное значение «быть нужным, недоставать»), бœллын «сильно желать, мечтать» и хъавын «хотеть» (также «намереваться» и «целиться») [16, с. 30]. При этом осетинский глагол фœндын «хотеть» признается самой употребительной и стилистически нейтральной глагольной лексемой, способной инкорпорировать в высказывание значение «контролируемого» желания, которое в противовес «неконтролируемому» желанию зависит от воли говорящего и никак не связанно с внешними факторами (например: Я хочу съездить в Париж; Зина хочет убраться в квартире) [15, с. 300].
Изложенный материал позволяет сделать ряд выводов, облекаемых в тезисные суждения. Французский язык располагает такими маркерами функциональной бива-лентности, которые обеспечивают два типа категориальной интерпретации процесса: в одном случае действие получает точную локализацию во времени и характеризуется как вполне реальное, в другом - включается в пространство модальных отношений. Наслоение одного категориального значения на другое (в нашем случае аспек-туального на модальное) является своеобразным отражением языковой асимметрии как одной из фундаментальных универсалий в системно-структурной организации этнических языков. Двойственный характер грамматических маркеров типа еncore/pas encore, déjà, finir de/ cesser de, avant que, en train de и др., их способность выражать, с одной стороны, длительную процессность и, с другой -какую-либо модальность намерение, предположение) порождают ситуацию, когда в глагольной форме акцентируется не действие как событийный фактор действительности, а его грамматические признаки вида и модальности, формирующиеся на фоне ближай ей для глагола функции времени, свер ается категориальная компрессия как один из способов категориальных перераспределений. Частотная в данной ситуации категориальная би-валентность а точнее многозначность) легко устраняется, как только высказывание получает дополнительную семантическую специализацию в рамках конкретного контекста. В русском и осетинском языках транскатегориальные процессы оказываются не столь интенсивными, поскольку они эти языки), будучи синтетическими par excellence, дифференцируют видовые и модальные значения гораздо более строгими формами по преимуществу морфологическими), которые оказывают заметное влияние даже на функциональное осмысление лексических маркеров, при условии, разумеется, если они сопровождают основной формальный импликатор упомянутых категорий.
Источники
DL - Daudet A. Lettres de mon moulin. P., 1937. 254 p.
Доде А. Письма с мельницы // Собр. соч.: в 7 т. М., 1965. Т. 1. С. 271 - 404 (пер. И. Татариновой).
DR - Daudet A. Les rois en exil. M., 1979. 396 p.
Доде А. Короли в изгнании // Собр. соч.: в 7 т. М., 1965. Т. 3. С. 269 - 567 (пер. Н. Любимова).
Литература и примечания
1. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. М., 2004. 862 с.
2. Imbs P. L'emploi des temps verbaux en français moderne. Essai de grammaire descriptive. P., 1960. 269 р.
3. Coseriu Е. La notion d'aspect. Recherches linguistiques. Actes publiés par J. David et H.Martin. P., 1980. Р. 13 - 25.
4. Guillaume G. Теmрs et verbe. Théorie des aspects, des modes et des temps. P., 1929. 134 р.
5. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955. 416 с.
6. Орехова Е.Н. Субъективная модальность высказывания: форма, семантика, функции. М., 2011. 296 с.
7. Аналогичный подход представляется, на наш взгляд, наиболее целесообразным и при изучении грамматической категории вида в анализируемых языках. По мнению А.В. Бондарко, ФСП аспектуальности в зависимости от целей исследования можно трактовать либо как единое поле, либо как группировку ФСП. В первом случае речь идет о частично пересекающихся друг с другом сферах (микрополях), где ядерную позицию занимает морфологическая категория вида. Периферийными же компонентами выступают способы глагольного действия. Во второй ситуации ФСП воспринимается как «билатеральное единство», план содержания которого объединяет взаимодействующие языковые средства морфологические, словообразовательные, синтаксические, лексические), связанные с выражением характера протекания действия во времени [9, с. 115].
8. Зеленецкий А.Л. Сравнительная типология основных европейских языков. М., 2004. 252 с.
9. Бондарко А.В. Основы функциональной грамматики. Языковая интерпретация идеи времени. СПб., 2001. 260 с.
Поступила в редакцию
10. Обращает на себя внимание то, что французский глагол vouloir не способен выражать некоторые виды физиологических потребностей человека. Последние представлены во французской глагольной системе глаголом avoir в сочетании с существительным, указывающим на искомую потребность: avoir faim -быть голодным; avoir soif - хотеть пить; avoir sommeil - хотеть спать. Речь идет о таких желаниях человека, которые возникают вне зависимости от его воли [17, с. 88].
11. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. 3-е изд. М., 2006. 288 с.
12. Мы придерживаемся точки зрения, согласно которой вид отражает «внутреннее» время действия при условии, если категория времени является относительной, дейктиче-ской или же формирующей представление о вне нем времени действия. Следовательно, вид - это качественно-количественная характеристика процесса, поскольку он отражает его развертывание во времени относительно предела или достигнутого результата [1, с. 637 - 638].
13. Franckel J.J. «Ce qui est fait n'est plus à faire» Aspect et téléonomie // Le Discours: représentations et interprétations. Nancy, 1990. Р. 181 - 198.
14. В слагающемся явлении проявляется способность языка интерпретировать одни и те же дискурсивные высказывания по-разному. Казалось бы, налицо своего рода экономия языка. Однако мы придерживаемся мнения Р.А. Будагова о том, что экономия языка определяется всего ли ь той или иной сложив ей-ся коммуникативной ситуацией, удобной в одних случаях и неудобной в других. Ведь сокращаясь в одних своих сферах, язык обычно расширяется в других [18, с. 17 - 36].
15. Выдрин А.П. Система модальности осетинского языка в сопоставительном освещении: дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2011. 344 с.
16. Выдрин А.П. Система модальности осетинского языка в сопоставительном освещении: автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2011. 32 с.
17. Корди Е.Е. Модальные и каузативные глаголы в современном французском языке. Л., 1988. 165 с.
18. Будагов Р.А. Определяет ли принцип экономии развитие и функционирование языка? // Вопросы языкознания. 1972. № 1.
2 июля 2012 г.
