CC BY
60
УДК 82-5+80 (042.5)
ЛЕКСИЧЕСКАЯ КОНТАМИНАЦИЯ КАК ПРИНЦИП И ОРНАМЕНТАЛЬНЫЙ ЭЛОКУТИВ: К ПРОБЛЕМЕ СООТНОШЕНИЯ ПОНЯТИЙ И ТИПОЛОГИИ1
И. В. Пекарская
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
Контаминация долгое время квалифицировалась в лингвистике как явление, лежащее в основе отклонений от норм литературного языка какологичного характера на различных языковых ярусах. Вместе с тем данный феномен можно рассматривать в двух аспектах: как принцип организации орнаментальных элокутивов во всём многообразии способов его реализации и как сами элокутивы разных уровней языковой структуры. В данной статье предлагается характеристика принципа лексической контаминации в соотнесённости с одной из фигур, построенной по данному принципу, а именно с фигурой композита в разных типах её представленности.
Ключевые слова: орнаментальные элокутивы, принцип организации фигур речи, лексическая контаминация, синкретизм, аппликация, амальгамация, композит.
Наши исследования контаминации показали, что она как явление в языке понимается и определяется лингвистами по-разному. В. Б. Силина, О. С. Ахманова, В. В. Бабайцева рассматривают её как объединение, скрещивание, Ж. Марузо - лишь как скрещивание. Названные авторы, таким образом, трактуют контаминацию как стабильную синтаксическую модель в языке, по которой строятся высказывания в речи. Г. Пауль, Б. Ю. Норманн рассматривают её как индивидуальный случай смешения единиц, возможный в речи, но не допустимый в языке. Ж. Марузо в своём определении сумел отразить оба названных подхода к трактовке контаминации. Он пишет о том, что контаминированные элементы могут быть связаны друг с другом постоянно или случайно. Таким образом, контаминированные единицы относятся и к представителям языковой системы, и к речевым образованиям. Заметим, что контаминация проявляет себя не только на синтаксическом уровне, но и на всех других уровнях языка, начиная с фонетического (см. об этом: [1, Ч. II, с. 5-13; 35-78]).
Различие в понимании описываемого феномена объясняет и разное к нему отношение. Контаминация, обнаруживая себя на всех языковых уровнях, обращает на себя внимание как явление ненормативное, неординарное. Однако, если с лексическими и фразеологическими контаминациями ещё мирятся как с окказиональными образованиями, отмечая их экспрессивный потенциал (см. об этом: [1, Ч. II, с. 9]), то синтаксическую контаминацию рассматривают как один из источников многочисленных нарушений нормы в речи [там же].
Проведённые нами специальные исследования контаминации убеждают в следующем:
1) контаминация присутствует и на языковом (на всех уровнях языка), и на речевом уровнях;
2) она является несомненным отступлением от нормы;
3) эти отступления носят какологичный (ошибочный) характер, если не связаны с намеренным отступлением от языковых (речевых) норм с целью обращения внимания собеседника на факт отступления, или элоку-тивный (фигуральный) характер - в случае намеренного отступления от норм с целью воздействия на адресата речи.
В связи с этим контаминация определяется нами как принцип (синтагматический - для фигур слова и парадигматический - для фигур мысли) построения языковой и/или речевой единицы, основанный на совмещении в ней признаков двух (или более) языковых и/или речевых единиц, близких друг другу структурно, функционально или ассоциативно. Совмещение может осуществляться тремя способами: синкретизмом (последовательным соединением), аппликацией (наложением или вставкой) и амальгамацией («смешением», «соскальзыванием» с одной единицы на другую в процессе речи) (см. об этом: [1, Ч. II, с. 14-15; Ч. I, с. 188 и далее]).
В настоящей статье мы остановимся на характеристике такого интересного и многогранного явления, как лексическая контаминация, которая всегда обращала на себя внимание как учёных-лингвистов, так и простых пользователей речи. Любая лексическая контаминация (даже если с течением времени из речевого окказионального варианта она превратилась в языковой нормативный факт) изначально была образной, экспрессивной. Ср.: сумасшедший (с ума сошедший) - данная лексема в настоящий момент носит языковой характер и кодифицирована. Тем не менее, потенциальный экспрессивный оттенок до сих пор в ней присутствует. И эта коннотация может быть реализована на уровне определённого контекста. Например:
Не весёлая, не печальная,
Словно с тёмного неба сошедшая,
Ты и песня моя обручальная,
И звезда ты моя сумасшедшая.
1 НИР выполняется в рамках государственного задания Минобрнауки России по теме «Проблемы и особенности эффективной коммуникации в поликультурной среде» (№ 12-01-10).
(Н. Заболоцкий. Очарована, околдована)
Здесь слово «сумасшедшая» воспринимается в параллели с сочетанием «с неба сошедшая» и употребляется не в своём прямом (когда-то метафорическом значении - теперь это стёршаяся метафора), а в значении, обратном прямому, - как антифразис. Функция этого контекстно стилистически значимого средства - эмотивная: выражение восторга от общения с любимой (неповторимой!) женщиной.
Разные авторы дают одному и тому же явлению лексической контаминации разные названия: телескопия (Л. М. Мясникова [2], Е. Н. Синкевич [3], В. Ю. Рязанов [4] и др.); словослияние (Е. Н. Синкевич [3]); словосложение (С. Г. Беликова [5]); аппликация (М. С. Малеева [6], А. Г. Щепин [7]); контаминация (М. С. Малеева [6]); слова-композиты (Н. Е. Касьяненко [8]); гибридные слова (С. Ульман [9], В. М. Костюков [10]); слова-слитки (В. Ю. Рязанов [4]), - не разграничивая специально само явление (процесс) и единицы, образованные в рамках данного процесса.
Мы определяем лексическую контаминацию (далее - ЛК), с одной стороны, как синтагматико-парадигматический принцип организации элокутивов (орнаментальных и неорнаментальных), наряду с принципами симметрии/асимметрии, экономии/избыточности, расчленённости/нерасчленённости, сравнением и др. (о типологии принципов и элокутивах см.: [1, Ч. I, с. 188 и далее]); с другой стороны, как группу фигур лексического уровня, реализующихся в словах-композитах. Считаем целесообразным из предложенного многообразия терминов, характеризующих речевую единицу, образованную по принципу лексической контаминации, выбрать именно этот, так как он, по нашему убеждению, демонстрирует «построение» единицы, акцентируя внимание на его композиции. Этот термин хорош ещё и тем, что предполагает возможность распространить его употребление не только на лексический фигуральный уровень, но и на любой другой (фонетический, фразеологический, грамматический, неформализованный - текстовый).
Композит определяем как слово, образованное по принципу контаминации одним из трёх способов: синкретизмом (последовательным соединением), аппликацией (наложением, вставкой), амальгамацией («соскальзыванием» с одних морфем и/или семантической модели на другие в процессе речи). В связи с этим выделяем композиты трёх разновидностей: композиты синкретичного характера, композиты аппликативного характера, композиты амальгамативного характера.
Считаем необходимым заметить, что практически любая названная нами в данной статье фигура лексической контаминации нуждается в детальном изучении и со структурной, и с семантической, и с функциональной точек зрения, что даёт возможность просматривать перспективы в дальнейшем описании орнаментальных эло-кутивов (тропов и стилистических фигур) и неорнаментальных элокутивов (экспрессивов разного рода) лексического яруса языка.
Остановимся на каждой из названных нами групп ЛК (композитов).
I. Композиты синкретичного характера представляют собой образования «гибридных» слов путём сращения и сложения.
М. С. Малеева пишет о различии этих разновидностей конструирования «звуковых оболочек новых слов»:
1. Слияние ( = сращение - И. П.) относится к неморфологическому словопроизводству; сложение - разновидность морфологического, опирающаяся на использование в качестве словообразовательных морфем соединительных гласных о, е, а также нулевых соединительных гласных (в концепции И. С. Торопцева); слияние не использует соединительных гласных.
2. При слиянии компоненты производящего словосочетания механически присоединяются друг к другу. При сложении же компоненты производящего словосочетания объединяются в звуковой оболочке производящего слова на основе фузии, предполагающей взаимодействие объединяемых компонентов, связанное с изменением фонемного состава объединяемых компонентов. Компоненты производящего словосочетания подвергаются значительному усечению или даже перестановке, что в равной мере исключается при слиянии [6, с. 52-53].
М. С. Малеева пишет о том, что контаминация (аппликация) как способ образования новых слов имеет особенности, объединяющие её и со словосложением, и со словослиянием, но она принципиально отличается и от того, и от другого двумя свойствами: контаминация - не морфологический по своему существу способ образования слов [слияние также является неморфологическим способом - И. П.], который характеризуется специфическими фузионно-интегративными особенностями в соединении компонентов, вычленяемых при конструировании звуковой оболочки из производящего словосочетания [6, с. 54].
Таким образом, М. С. Малеева говорит об аппликации (контаминации) в ряду других способов словообразования, а именно - слиянии и сложении.
Мы же слияние и сложение вводим в круг контаминированных лексических образований, наряду с аппликацией, так как слияние и сложение реализуют в себе принцип контаминации в таком её способе, как синкретизм.
Рассмотрим подробнее ту и другую разновидность композитов синкретичного характера.
1. Композиты-сращения образуются слиянием (сращением) в одно слово:
а) словосочетаний - вышепоименованный (выше поименованный); нижеупомянутый (ниже упомянутый); сумасшедший (с ума сошедший) и под. Этот тип может сопровождаться флексацией: стопудовая
(сто пудов);
б) сочетаний слов: фамилия героя сказки К. И. Чуковского - Айболит (ай, болит!); «Киноафиша» (кино -афиша) - название передачи на канале «МигТВ»; «стозвон сосняка» (сто - звон) (С. Есенин);
в) целых предложений: фамилия сатирического персонажа М. Шаргиной - Врибезриску (ври без риску) - целое предложение превращается в одно слово. Этот лексико-синтаксический способ образования слов может сопровождаться суффиксацией: сногсшибательный.
Подобного рода ЛК нередко носят языковой нормативный характер, см. примеры первой подгруппы (тип а) и иллюстрацию «Киноафиша» из примеров второй подгруппы (тип б). Однако они могут быть и экспрессивными:
И слониха-Щеголиха, / Стопудовая купчиха, / И Жираф - / Важный граф (К. И. Чуковский. Крокодил). - Здесь ЛК выполняет функцию укрупнения образа.
Роль усиления впечатления играет ЛК в следующем примере:
Постов и нагрузок поэта не счесть, /И путь его так многотруден! / О нём даже строчка известная есть: / В сплошной лихорадке... / Дудин (А. Иванов, А. Рейжевский. Дружеские шаржи).
В стихотворении Е. Евтушенко «Похороны Окуджавы» ЛК служит иронической (и даже сатирической) оценке событий:
...Мы не стали копиями точёненькими
Павлика,
Не стали «будьготовчиками»,
Не сгорели мы на тех кострах.
Особым случаем подобного рода экспрессивной ЛК является каламбурное скрещивание имён собственных, в частности фамилий: Толстоевский (Толстой + Достоевский) - один из псевдонимов Ильфа и Петрова (этот пример приводит А. Г. Щепин [7]). Ср. в пародии А. Иванова:
Георгий Товстоногов
Достиг в искусстве многого,
Кумир проспекта Невского.
Мы любим Достоногова,
Простите, Товстоевского!
Интересны также «сращённые» фамилии персонажей сказок, рассказов, фельетонов. Они «сращиваются», как правило, из целых предложений. Подобные фамилии являются «говорящими» и характеризуют тех, кто их носит:
• - По-моему, дорогой мой Кролик, довольно ясно, что произошло, - сказала Сова, - Кристофер Робин куда-то ушёл с Щасвирнусом. Он и этот ... Щасвирнус сейчас чем-то заняты. Ты за последнее время встречал в Лесу каких-нибудь Щасвирнусов? (А. А. Милн. Винни-Пух и все, все, все. Пер. Б. Заходера) (Ср.: сейчас вернусь);
• Я великий Умывальник, / знаменитый Мойдодыр, / Умывальников начальник / и мочалок командир (К. И. Чуковский. Мойдодыр) (Ср.: мой до дыр);
• У Николая Фёдоровича Вернигоры сделался обширный инфаркт (А. Б. Маринина. Чёрный список) (Ср.: верни гора).
Экспрессивными являются и слова-слитки из целых предложений:
На лугу трава не смята!
Солнце смотрится в реку!
На зарядку-ка, ребята!
На за-ряд-ку-ка-ре-ку!
(В. Левин. Вместе с тучей золотистой)
Нами уже отмечался факт возможной актуализации экспрессивного потенциала нормативных ЛК-сращений. Например:
• «Но вы, действительно, действительно, сумасшедший! - вскричал Раскольников, не столько даже рассерженный, сколько удивлённый. - Как смеете вы так говорить!..» (Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание);
• «Бек! Сумасшедший! Дикарь!» (А. Куприн. Поединок).
В данном случае метафорическое употребление слова «сумасшедший» усиливает высказывание (характеристику героя и выражение душевного состояния автора речи).
Кроме названных и охарактеризованных типов сращения, наш языковой материал позволяет выделить ещё несколько типов ЛК:
г) сращения иноязычного типа с отечественной аффиксацией:
Вундеркиндик (ЮСВ. - 07.06.97. Заголовок) (ср. Wunder - чудо, Kind - ребёнок + -ик - суффикс со значением принадлежности и уменьшительности);
д) сращения сокращённых слов:
БОРЕЛЬ - БОРис ЕЛЬцин; ГЕНЕЛЕБ - ГЕНЕрал ЛЕБедь; ВЛАЖИРИН - ВЛАдимир ЖИРИНовский (Калейдоскоп, 1999, № 17); Жёпа (Жерар+Депардье) (Собеседник, 2013, № 1); ХАПУГА(И) (ХАзанов+ПУгачёва+ГАлкин) (ТВ, Первый канал, 29.04.12); название музыкальной группы: СЕРЬГА (СЕРгей ГАланин); ЕДРОСОВИЧ(ЕдРо+Бедросович: ЕдРо -Единая Россия, Филипп Бедросович Киркоров) (См.: «От источника из Думы поступила достоверная информация, что на предстоящих выборах в Госдуму тройку лидеров от Единой России» возглавит Ф. Киркоров. В знак благодарности Филя сменил отчество на Едросович» (анекдот)).
Подобного рода образования, как правило, выполняют функцию сатирического осмысления событий.
е) буквенная аббревиация:
ЧВС - Черномырдин Виктор Степанович (Советская Россия. - 1999. - № 90); названия музыкальных групп, например: БиС (Бикбаев [Дмитрий] и Соколовский [Влад]).
2. Композиты-сложения реализуются в смешении двух основ или основы и слова с соединительной гласной. Они могут носить нормативный языковой характер (ледоход, птицелов, серовато-зелёный) или быть окказиональными.
Ср. употребление нормативных композитов-сложений:
...Якрикнул солнцу:
«Дармоед!
Занежен в облака ты,
А тут - не знай ни зим, ни лет,
Сиди, рисуй плакаты!»
(В. Маяковский. Необычайное приключение...)
Здесь слово «дармоед» играет антифразисную роль.
Ср. с использованием сложения в окказиональных образованиях: у С. Есенина:
Серебристая дорога, .Когда звенят родные степи
Ты зовёшь меня куда? Молитвословным ковылём.
Свечкой чисточетверговой («Запели тесаные дроги.»)
Над тобой горит звезда...
(«Серебристая дорога. »)
Интересен факт возможности контекстного перехода нормативных слов-композитов, образованных сложением, в стилистически значимые:
• <...> стоял Лужин, ростом с пешку, и вглядывался в неясное расположение огромных фигур, горбатых, головастых, венценосных (В. Набоков. Защита Лужина). В данном случае ЛК, включённая в климакс, играет антитез-ную роль, характеризуя тем самым отношение автора речи к изображаемому.
• Литературные неудачники, мелкие журналисты, корреспонденты каких-то бывших газет измывались над ним с диким сладострастием. С таким гиком великовозрастное хулиганьё мучит кошку, с таким огоньком в глазах немолодой, несчастный в наслаждениях мужчина рассказывает гнусный анекдот (В. Набоков. Уста к устам). В этом примере ЛК также служит выражению отношения к предмету речи.
А вот пример построения ЛК по аналогии:
• Как сообщили в пресс-службе Забайкальского регионального управления Федеральной пограничной службы России, задержанию монгольского скотокрада [ср. конокрада] предшествовала перестрелка между ним, его сообщником и тувинскими чабанами, которые пытались отбить у похитителей своих украденных коров (Хакасия. 01.10.98).
Очень яркие окказионализмы рождаются при сложении в одно слово разноуровневых реалий или не сопоставимых по значению слов:
• Бойцы, свободные от занятий и нарядов, частенько выходили за околицу Пильни и, стоя на вытаявшем серовато-тёплом взлобке, подолгу глядели на закатную сторону <.> (И. Акулов. Крещение).
Здесь сложное слово вмещает в себя цветовую и термическую характеристики предмета в широком смысле. Автору необходимо такое сложение, чтобы показать, с одной стороны, неприглядность (серовато-), с другой стороны, теплоту, приятные ощущения (-тёплом) того кусочка земли, на который выходили солдаты. См. ещё пример:
• Я полагаю, что упражняться в злоостроумии и в шуткомании мы в данную минуту не будем (Ю. Бондарев. Искушение).
Данная иллюстрация показывает, что Ю. Бондарев с помощью ЛК совмещает разноуровневые и противоположные по семантике понятия, чтобы охарактеризовать ситуацию.
Экспрессивные вследствие необычного соединения нескольких слов в одно лексемы находим и у А. Фадеева, М. Булгакова:
• Морозка вышел на прогалину и, заложив два пальца в рот, свистнул три раза пронзительным разбойным свистом. И когда, как в сказке, вылетел из чащи курчавый, звонкокопытый жеребец, Мечик вспомнил, где он видал обоих (А. Фадеев. Разгром);
• Правая щека Ивана Николаевича была свежеизодрана (М. Булгаков. Мастер и Маргарита). Яркие образы, нарушающие автоматизм узнавания, и создаёт подобного рода ЛК.
По замечанию И. С. Торопцева [11], соединительные гласные могут быть и нулевыми при словосложении. Такие случаи также могут быть достаточно экспрессивными:
. Перья огненного цвета Солнце ярко озарит, Сразу кажется, что это Горихвостки хвост горит.
(Е. Ильин. Горихвостка)
Здесь в контексте даже расшифровывается образование сложного слова горихвостка (хвост горит). См. ещё один пример сложного слова с нулевой соединительной гласной + суффиксацией:
... Попрощаться шёл с тобой, Булат,
Весь в шестидесятниках Арбат. Мы пионерлагерники, Мы
Беглецы из Крымской Колымы, Той, где красногалстучных У своих костров Ковал Артек.
(Е. Евтушенко. Похороны Окуджавы)
Суффиксация, сопровождающая словосложение, сама может быть экспрессивной, усиливая тем самым прагматический заряд создаваемого слова:
Хлебонасущенский (Герой романа В. Крестовского «Петербургские трущобы»); душегубка (С. Есенин); И вы, несмотря на свою / крепкотелость, / Этой жалкой фигурки / покорною были рабой (Л. Мартынов. Статуэтка).
Здесь мы наблюдаем гетерогенную контаминацию способов словообразования (сложение + суффиксация), которая помогает создать яркий, необычный, а значит, - незабываемый образ. Есть случаи совмещения сложения и флексации:
Но вечером быстроглазая Серна Ване и Ляле читает Жюль Верна (К. И. Чуковский. Крокодил). Интересны факты использования сложения в именах собственных - фамилиях:
Один человек писал стихи. Фамилия у него на вид была хорошая., а на слух не очень: Сабленосов (М. Г. Успенский. Дурной глаз).
По замечанию Ю. В. Рязанова, «телескопные слова подразумевают слияние не только слогов, но также и зна-
чений» [4, с. 118]. Это, действительно, верно. В результате и возникают образы - свежие, яркие, порой неповторимые.
Е. Н. Синкевич детализирует семантические особенности подобного рода слов (телескопных, по его определению): «Телескопные слова, имея «гибридный» характер, совмещают в себе семантическую нагрузку двух реалий. В соответствии с типом семантических отношений между фрагментами этих реалий можно выделить две основные группы телескопических единиц: 1) телескопные слова, общее значение которых равно сумме этих компонентов <...>; 2) телескопные слова, общее значение которых не равно сумме значений компонентов, хотя и складываются на их основе. Новое значение является более сложным, оно <...> содержит дополнительную информацию о предмете или явлении материальной действительности» [3, с. 72].
И тот, и другой случай семантических преобразований может вести к экспрессивности, т. к. и в том, и в другом случае рождается новое слово с новой, более «весомой» семантикой, которая делает его прагматически значимым.
II. Следующий тип композитов мы называем композитами аппликативного характера.
Сюда относятся нами лишь ЛК-наложения, когда два слова накладываются друг на друга с общей частью. Общую часть составляют совпадающие морфемы:
Камазонки на автокарах <...> (Л. Белинский. Слова). Пример приводится И. С. Улухановым [12]) (Камаз + амазонки); Мухажёр (муха + ухажёр); Рекламастерская (реклама + мастерская) (Шанс. - 1998).
В произведениях лирического жанра встречается употребление подобного рода образований для создания запоминающегося образа, усиления впечатления, создания настроения:
То стужа ветку серебрит, То душит слякоть дряблая. Дичок привит, и вот гибрид! Моягода, мояблоня! Сто А словами поросло, И после года первого -Уже несёт плодыни слов Счастливовое дерево.
(С. Кирсанов. Работа в саду) (ЛК: моя + яблоня; моя + ягода; плоды + дыни.)
Композит «счастливовое» (счастливое + сливовое) является не аппликативным, а амальгамативным (см. об этом далее), т. к. в нём наблюдается не наложение одного слова на другое с общей частью, а «соскальзывание» в процессе речепроизводства с одного слова на другое, сходное по звучанию.
Вместе с тем традиционно амальгамативные образования называют «контаминацией» или «аппликацией» (см., например, работу М. С. Малеевой, которая даже представляет классификацию подобных «аппликативных» структур [6]).
В том, что слова типа зимарь (зимний январь), ракетобус (ракета и автобус) и под. являются контаминиро-ванными, сомнения нет, но, в нашем понимании, они не могут быть охарактеризованы как аппликация. Аппликации (наложения) здесь нет, здесь есть «скатывание» с одного слова на другое. Тем более нет в подобных случаях образования новых слов с помощью аппликации-вставки, о которой пишет М. С. Малеева, приводя такой пример: яздваиваться (язва + раздваиваться) - «в первое, разрываемое, слово вставляется (накладывается) второе, частично усечённое в начале и, вследствие этого, накладывающееся на конец «разорванного»» [6, с. 53].
В слове «яздваиваться» трудно найти вставку (наложение), зато очень чётко просматривается амальгамация: слово начато как яз(ва), а закончено как (раз)дваиваться.
Таким образом, к композитам аппликативного характера, на наш взгляд, целесообразно относить лишь наложения с общим сегментом. В подобных словах прочитываются оба слова, составляющие его: Гюгоголь (Гюго + Гоголь).
Амальгамативные же композиты представляют собой смешение.
Охарактеризуем их более подробно, т. к. в отличие от композитов-аппликаций этот тип гораздо более многочислен.
III. Композиты амальгамативного (смешанного) характера.
Этот тип ЛК, как и все другие, нуждается в специальном изучении. Мы же представим лишь некоторые замечания по этому поводу, чтобы воссоздать более полную картину системного комплекса контаминированных образований.
Наш языковой материал позволяет выделить следующие разновидности этого типа:
1. Композиты, образующиеся из слов, отличающихся друг от друга одной буквой (звуком) - либо заменой буквы, либо антиэллипсисом (вставкой), либо эллипсисом (буквенным сокращением):
Анормальное явление (аномальное + нормальное) (Монолог А. Хайта, выступление Е. Петросяна. ОРТ, 14.11.98); АиФо-ризмы (АиФ+афоризмы) - постоянная рубрика в газете «Аргументы и факты».
В данном виде амальгамации подвергаются слова-паронимы, как правило, совершенно не соотносимые по смыслу. Отсюда и возникает комический эффект.
2. В основе следующего вида композитов лежат слова, одно из которых теряет свою часть при амальгамации, другое - нет (или и то, и другое теряют какой-то сегмент) :
а) первая часть композита является неполной:
• Ты у нас не мастер, Ты у нас ломастер! [ломать + мастер] (С. Маршак. Мастер-ломастер);
• Показал садовод Нам такой огород,
Где на грядках, заселённых густо, Огурбузы [огурцы + арбузы] росли, Помидыни [помидоры + дыни] росли,
Редисвёкла, чеслук и репуста [редис + свёкла; чеснок + лук; репа + капуста].
Сельдерошек [сельдерей + горошек] поспел,
И моркофель [морковь + картофель] дозрел,
Стал уже осыпаться спаржовник [спаржа + крыжовник],
А таких баклачков [баклажаны + кабачки]
Да мохнатых стручков
Испугался бы каждый садовник.
(Н. Кончаловская)
• В чудетстве [чудесное детство] откроешь окошки. Счастливень [счастливый ливень] стучит по дорожке. Цветёт веселютик [весёлый лютик] у речки,
И звонко поют соловечки [соловьи + словечки].
(М. Яснов)
• Откатономика (откат+экономика) (Труд. № 69-т/19. 2013. 23-29 мая); Ура! Стипенсия (стипендия+пенсия) -название передачи «Шоу «Уральские пельмени»» (ТВ, канал СТС).
Е. Н. Синкевич отмечает: «Почти все телескопные единицы имеют телескопный характер. Поэтому в такой ситуации особое внимание заслуживают пресуппозиции двух онимов, которые слиты в одном новообразовании. Такие слова представляют собой большую редкость» [3, с. 73].
В этой связи очень интересными являются новообразования окказионального характера из детской речи. Например: Мама, прочитай мне «Гулливера в стране Велипутов» (А. Пекарский, 3 года, 1991) (ср. «Гулливер в стране Великанов» и «Гулливер в стране Лилипутов». Здесь ЛК используется ребёнком как средство языковой экономии: стремление в малом формальном объёме выразить ёмкое содержание).
б) вторая часть композита является неполной:
• Какой он, этот Слонопотам? [слон + гиппопотам] (А. А. Милн. Винни-Пух и все-все-все. Пер. Б. Заходера);
• «Джазофрения» [джаз + шизофрения] - название передачи на канале «Культура» (1998);
• - Я назову его вот как, - важно сказала Сова и показала им то, над чем она трудилась: квадратную дощечку, на которой было написано: «савешник» [сова + скворечник] (А. А. Милн. Винни-Пух и все-все-все. Пер. Б. Заходера).
• Ср. у В. Маяковского: Мы пройдём сквозь каменный колодец. Будет с этих пор рабочий сын - пролета-риатоводец... [пролетариат + полководец] (Поэма «В. И. Ленин»);
• СШАкашвили [США+Саакашвили] (АиФ. 2006. № 40).
в) и первая, и вторая части композита являются неполными:
Там, где капустные грядки Красной водой поливает восход, Кленёночек [клён + телёночек] маленькой матке Зелёное вымя сосёт.
(С. Есенин)
3. Следующий тип можно охарактеризовать как амальгамацию словоформ:
А как вы? Мы с Лёвом пьём пиво. - Этот пример приводят авторы книги «Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест», справедливо называя данный случай «контаминацией словоформ»: Лёвой -
твор. п. от имени Лёва и Львом - от лев [13, с. 180]. Мы же уточняем характер контаминации - амальгамация: соскальзывание с творительного падежа словоформы «Лёва» на творительный падеж словоформы «лев». К этому же виду относим и следующие случаи, когда разные слова «узнаваемы» в амальгамативном композите:
• Я ребёнком любил большие, Мёдом пахнущие, Перелески, травы сухие И меж трав бычачьи рога.
(Н. С. Гумилёв)
Что во вред горбам верблюдьим, то и мы
таскать не будем.
(В. Маяковский. Фабрика мёртвых душ)
• Сам на своём поле не севал ли хлеба такого или на своём веку не покупывал [покупал - выкупал] ли где такого зерна? (Л. Толстой. Зерно с куриное яйцо).
Подобного рода композиты мы рассматриваем как солецизмы (солецизм - это любое отступление от любой нормы литературного языка как какологичного, так и элокутивного характера. Отступление может наблюдаться в рамках любого принципа организации языкового факта, в том числе и принципа контаминации). О солецизме подробнее см. [1, Ч. I, с. 85-102].
Следующий пример тоже является композитом-солецизмом с амальгамацией словоформ:
Стоял Январь, не то Февраль,
Какой-то чёртовый Зимарь [зимний ^январь].
(А. Вознесенский)
М. С. Малеева рассматривает этот пример как аппликацию словосочетания «зимний январь» [6, с. 50]. Вряд ли это целесообразно, ведь летнего января не бывает и само словосочетание «зимний январь» абсурдно-плеонастично. Здесь нет аппликации. Слово образовалось путём соскальзывания с «зимний» на «январь».
Все приведённые ЛК образны, изобразительны, часто выполняют функцию юмористического, сатирического осмысления событий.
Нами отмечается и факт контаминации разных типов ЛК в одном слове-композите:
Берёт -
как бомбу,
берёт -
как ежа, как бритву обоюдоострую,
берёт,
как гремучую
в двадцать жал
змею
двухметроворостую.
(В. Маяковский. Стихи о советском паспорте)
Окказионализм «двухметроворостая» представляет собой сращение [двух + метровый] и воростая].
В следующем высказывании З. Н. Гиппиус есть композит, включающий в себя и сложение временно (петрокомпроды):
сложение [метро, и сращение одно-
И я ходил, ходил в петрокомпроды, Хвостился днями у крыльца в райком... Всё карточки от Рая открепляю И в нарпродком с почтеньем отдаю.
В известных строчках С. Я. Маршака рассеянность Рассеянного подчёркивают слова-композиты, представляющие собой ЛК: сложение + амальгамация (вагоноуважатый), чистое сложение (вагоноуважаемый), сращение с амальгамацией словоформ солецистического характера (глубокоуважатый), а также чистый солецизм -намеренное смешение флексий (трамвал, вокзай):
Глубокоуважаемый Вагоноуважатый! Вагоноуважаемый Глубокоуважатый! Во что бы то ни стало
Мне надо выходить. Нельзя ли у трамвала Вокзай остановить?
(С. Маршак. Вот какой рассеянный)
Контаминация способов образования ЛК ещё более усиливает эффект необычности от слов-композитов, их образность, а значит, и прагматику. Данные слова носят окказиональный характер.
Итак, как показывает приведённый материал, фигуры-композиты могут быть как речевыми, так и языковыми.
Чаще языковыми бывают фигуры-композиты, построенные по способу синкретизма (что соответствует общей тенденции). Аппликативные и амальгамативные образования, как правило, окказиональны. Однако окказиональными могут быть и композиты синкретичного характера, но реже. Кроме того, нами отмечен факт возможного контекстного проявления стилистической значимости слов-композитов нормативного характера.
Особенности функциональной характеристики композитов синкретичного, аппликативного, амальгаматив-ного характера связаны с тем, что функция создания яркого образа, воздействующего на рациум и эмоции языковой личности в коммуникации, становится в них доминирующей (ядерной), отодвигая функции усиления впечатления, создания эмоционального образования, выделения предмета из ряда подобных на второй план (периферию).
Фигуры лексической контаминации (композиты) нуждаются в дальнейшем системном семантико -структурно-функциональном описании, частью которого стали, например, работы Е. С. Грищевой [14]. Перспективу заявленной проблематики, на наш взгляд, представляет системное полевое описание композитов, построенных по принципу контаминации разными способами. Не исключён тот факт, что языковой материал позволит описать новые типы названных в данной статье групп композитов.
Библиографический список
1. Пекарская, И. В. Контаминация в контексте проблемы системности стилистических ресурсов русского языка: в 2-х ч. / И. В. Пекарская. - Абакан: Изд-во ХГУ им. Н. Ф. Катанова, 2000. - Ч. 1 - 247 с.; Ч.2 - 343 с.
2. Мясникова, Л. М. Эпигенетический процесс лексико-номинативного развития в системе телескопии английского языка на ранних стадиях её становления / Л. М. Мясникова // Семантика и прагматика текста и его составляющих. - Челябинск: ЧелГУ. 1991. - С. 114-121.
3. Синкевич, Е. Н. Аналогия в языке и речи / Е. Н. Синкевич. - Тверь: Тв. гос. технич. ун-т, 1995. - 80 с.
4. Рязанов, В. Ю. Словослияние как один из продуктивных способов словообразования // Лингвистический семинар: Язык как многомерное явление: межвузовский сб. ст. Вып. I. - СПб. - Бирск, 1996. - С. 69-119.
5. Беликова, С. Г. Чистое сложение как способ образования новых прилагательных / С. Г. Беликова // Общие и специальные вопросы языковой типологии. Лингвистические исследования. - М.: Ин-т языкознания, 1987. - С. 25-31.
6. Малеева, М. С. Лексическая и синтаксическая объективизация знания в словообразовательном контексте / С. М. Малеева. - Воронеж: ВГУ, 1983. - 128 с. - С. 48-54.
7. Щепин, А. Г. О лексической контаминации / А. Г. Щепин // Русская речь. - 1978. - № 5. - С. 66-69.
8. Касьяненко, Н. Е. Структурно-семантические особенности окказиональных компонентов, созданных на базе собственных имён / Н. Е. Касьяненко // Язык, стиль, культура: сб. науч. тр. - Донецк: ДонГУ, 1992. - С. 90-94.
9. Ульман, С. Стилистика и семантика / С. Ульман // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика / сост. и вступ. статья Л. Гальперина. - М.: Прогресс, 1980. - С. 227-253.
10. Костюков, В. М. Гибридные слова - средства комического / В. М. Костюков // Русская речь. - 1987. - № 6. - С. 55-57.
11. Торопцев, И. С. Словопроизводственная модель / И. С. Торопцев. - Воронеж, 1980. - С. 50-57.
12. Улуханов, И. С. Окказиональные чистые способы словообразования в современном русском языке // Известия РАН. Серия лит. и яз. Т. 51. - 1992. - № 1, 3.
13. Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест / отв. ред. Е. А. Земская. - М.: Наука, 1983. - 239 с.
14. Грищева, Е. С. Лексическая окказиональность в аспекте теории элокутивного поля / Е. С. Грищева. - Абакан: Изд-во Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова, 2009. - 156 с.
© Пекарская И. В., 2013
