CC BY
84
УДК 324 ЛЕГИТИМАЦИЯ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ВЛАСТИ В УСЛОВИЯХ СТАНОВЛЕНИЯ НОВОГО ГОСУДАРСТВА
Литвиненко Виктор Тимофеевич, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин,
кандидат юридических наук, доцент Филиал ФГОУВПО «Северо-Кавказская академия государственной службы» в г. Ставрополе, Россия
В статье рассматриваются основные тенденции и особенности формирования политических институтов во вновь образовавшихся государственных образованиях, взаимосвязь легитимации власти и эффективность её функционирования в условиях становления нового государства.
Ключевые слова: политические институты; легитимация власти; политическая партиципация; политический актор; делегитимационные риски.
LEGITIMATION AND EFFICIENCY OF FUNCTIONING OF POWER IN THE CONDITIONS OF BECOMING OF THE NEW STATE
Litvinenko Victor Timothy, associate professor of department of civil legal disciplines, candidate of legal sciences, associate professor
Branch of FGOU VPO the «North-Caucasian academy of government service» in Stavropole, Russia
In the article basic tendencies and features offorming ofpolitical institutes are examined in again appearing state educations, intercommunication of legitimation of power and efficiency of its functioning in the conditions of becoming of the new state.
Ключевые слова: political institutes; legitimation of power; political participaciya; political actor; delegiti-macionnye risks.
На протогосударственной стадии развития нового государства практически все политические процессы ориентированы на закрепление положительных тенденций становления политических институтов. Находящемуся во враждебном окружении квазигосударству приходится прилагать максимум усилий не только для обеспечения внутри страны политического порядка, но и для того чтобы противостоять другим государствам, осуществляющим экономическую и политическую блокаду.
Взаимосвязь процессов легитимации власти и эффективности ее функционирования в условиях становления нового государства не столь однозначна, как это может показаться на первый взгляд. Как считает немецкий политолог Эберхард Зандшнайдер, «легитимация и эффективность образуют «полюса напряжения» любой функционирующей демократической системы. Полюс легитимации ориентирован в глазах общественности на сообразность принимаемых решений закону: непопулярные решения также будут приняты гражданами, если объяснена их необходимость. Легитимность - это масштаб для принятия демократической политики населением той или иной страны. Полюс эффективности нацелен на достижение демократической политики в смысле ее способности представлять адекватные решения существующим проблемам. В пространстве этих двух полюсов напряжения демократическое развитие с 1789 года было ориентировано на стабилизацию демократии посредством повышения доли участия населения в политических процессах, на усиление полюса легитимации»[1]. Применительно к функционированию квазигосударств необходимо вести речь о том, что участие населения в политических процессах не единственный источник легитимации власти, поскольку существует еще и международная легитимация квазигосударства.
«Проблема легитимации власти на постсоветском пространстве актуализируется по мере перехода к демократизации отношений между институтами и субъектами политики. Увеличение каналов политической партиципации маркирует демократичность политического дискурса, но и в то же время создаёт дополнительные проблемы правящему режиму. Легитимность правящего режима начинает оспариваться, ввиду появления и развития политической конкуренции. Претензии на власть со стороны различных политических акторов становятся достаточно обусловленными, что и порождает конкурентную политическую текстуру. В то же время правящие режимы заинтересованы в сохранении права на использование власти, в минимизации делегитимационных рисков в условиях активизации деятельности оппозиционных групп. В этой связи легитимность предстаёт очень важным атрибутом власти, потому как её наличие помогает власти пережить периоды нестабильности. Высокий уровень доверия к субъекту власти способствует преодолению неблагополучной политической конъюнктуры»[2].
К примеру, проблемы легитимации находящихся во власти элит Абхазии, Приднестровья, Южной Осетии далеко не всегда ориентированы на примат антропоцентрического политического дискурса, в рамках которого интересы развития человека ставятся во главу угла политических процессов. Такие политические практики негативно сказываются и на положении граждан России проживающих в упомянутых квазигосударствах.
К сожалению, остаются актуальными слова Э. Дюркгейма: «...совсем не доказано, что цивилизация -нравственная вещь. Чтобы решить этот вопрос, нельзя обращаться к анализу понятий, которые неизбежно субъективны, но надо бы найти факт, пригодный для измерения уровня средней нравственности, и затем наблюдать, как он изменяется по мере прогресса цивилизации. К несчастью, у нас нет такой единицы измере-ния»[3]. Что касается постсоветского пространства, то сложно переоценить необходимость международной легитимации для Абхазии, Приднестровской Молдавской Республики, Южной Осетии.
Как известно, в политической науке легитимация представляет собой процесс признания или подтверждения права политической власти на принятие и реализацию политических решений и действий. Легитимация позиционирует и как специфическая технология, с помощью которой власть способна конструировать отношения с объектным полем, опираясь, в случае необходимости, на политическое насилие. Последнее в современных условиях приобретает многообразные формы.
Эффективность процесса легитимации политической власти на постсоветском пространстве тесным образом связана с тем, насколько она обеспечена механизмами обретения признания. Легитимация невозможна без их включения, потому как именно они являются тем языком, на котором происходит субъектнообъектная коммуникация. Эффективность легитимации зависит от того, насколько разнообразен арсенал её механизмов, использующихся политическим актором. Возможность доступа и быстрой активации механизмов легитимации, позволяющих обеспечить политические стратегии необходимым результатом, позиционирует субъекта власти в оптимальной ситуации. Данный ресурс наделяет его неоспоримым преимуществом по сравнению с конкурирующими субъектами.
Возможность доступа к механизмам легитимации, при демонстрации высокого интеллектуального и инновационного потенциала со стороны оппозиционных групп может существенно повысить делегитимаци-онные риски для правящего режима. В этой связи механизмы легитимации начинают позиционировать достаточно ценным ресурсом, право обладания которым порождает конкуренцию между политическими акторами. В постсоветской трансформации особое значение приобретают психологические, партиципаторные, технократические, технологические механизмы, активация которых способствует решению легитимационных задач[4]. Одной из таких задач и является международное признание государственности.
К примеру, в указанном контексте достаточно показательно, что за последние 90 лет Украина шесть раз провозглашала независимость и пять раз ее теряла. Аналогичная ситуация и с Молдовой. Другой вопрос -кто на международной арене будет оказывать необходимую поддержку правящей элите непризнанных государств в процессах легитимации. В данном случае вопрос упирается в проблематику геополитического влияния ведущих мировых стран и межгосударственных объединений, что и подтвердили события после августовской пятидневной войны.
Несмотря на окончание «холодной войны» и связанное с ней блоковое противостояние на мировой арене продолжается деление политических акторов на «своих» и «чужих». Вопрос о политическом, как известно, был поставлен еще известным немецким политологом Карлом Шмиттом как вопрос о различии “друзей” и “врагов”, каковое является базовым, экзистенциальным и сущностным для всякого проявления политического как такового. В той форме, как этот вопрос изначально был сформулирован Шмиттом (“Понятие политического”), он предполагал возможность возникновения политического различия на основе любой -религиозной, моральной, национальной, экономической и так далее - диссоциации людей, достигшей определенной степени интенсивности[5]. Выбор «друзей» и «врагов» нового государства - это во многом вопрос национального самоопределения.
Национальное самоопределение - феномен социальной, политической, правовой и культурной жизни, совокупность общественных отношений по поводу реализации личностью своих жизненно важных интересов в сфере сохранения, воспроизводства и развития этнической и национальной идентичности. В числе всей совокупности условий процесса национального самоопределения в правовом государстве именно право является основным фактором его осуществления как наиболее эффективный регулятор общественных отношений. Содержательная сторона права наций на самоопределение является результатом концептуализации оценок, ценностей, значений феномена национальных отношений, культивируемых общественным сознанием, реф-лексируемых в качестве идеи национального самоопределения. Имея философско-правовое содержание, данная идея может выступать в качестве правового принципа и способа реализации норм права наций на самоопределение.
Литература
1. Зандшнайдер Э. Смерть от перенапряжения?// Internationale Politik, 2003. - №4. - С. 4-15.
2. Скиперских А.В. Легитимация политической власти: становление и развитие концепта. // Вестник Воронежского государственного университета. Серия Гуманитарные науки. - 2007. - № 1. - С. 81 - 97.
3. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. - М., 1996. - С. 56.
4. Скиперских А.В. Легитимация политической власти в России в условиях становления и развития федеративных отношений. - Елец: ЕГУ им. И.А.Бунина, 2003. - 185 с.
5. Шмитт К. Теория партизана. / Пер. с нем. Ю.Ю. Коренца. - М.: Праксис, 2007. - 301 с.
УДК 93+30 СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ МАСС И МАССОВОГО СОЗНАНИЯ В ИСТОРИИ: ТЕНДЕНЦИИ И РЕЗУЛЬТАТЫ
Марченя Павел Петрович, доцент кафедры философии, кандидат исторических наук, доцент Учебно-научного центра «Новая Россия. История постсоветской России»
Московский университет МВД России, г. Москва, Россия Российский государственный гуманитарный университет, г. Москва, Россия
marchenyap@mail. ru
В статье рассмотрена проблема изучения масс и массового сознания в истории как системообразующий объект комплексных исследований, требующий интеграции методологического и методического арсенала всех социальных наук.
Ключевые слова: массы; массовое сознание; социальные общности; полидисциплинарный подход.
MODERN APPROACHES TO STUDYING OF THE MASSES AND MASS CONSCIOUSNESS IN HISTORY: TRENDS AND RESULTS
Marchenya Pavel Petrovich, associate professor of the department of Philosophy, Ph.D. in History, senior lecturer of the Research and Training Center «New Russia. History of post-soviet Russia»
Moscow University of the Ministry of Interior of Russia, Moscow, Russia Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia [email protected]
This article concerns the problem of consideration of the masses and mass consciousness in history. This problem is the backbone object of complex researches which demands the integration of a methodological and methodical arsenal of all social sciences.
Keywords: mass; mass consciousness; social generality; polydisciplinary approach.
В современном социогуманитарном знании тема масс и массового сознания осознается как особо важный системообразующий объект комплексных исследований, требующих интеграции методологического и методического арсенала всех наук, так или иначе изучающих общество и человека. Формирование научных представлений о механизмах функционирования масс в социально значимых процессах, особенностях массового сознания, массовых настроений и массового поведения как основополагающих факторов эффективного и стабильного функционирования всей социальной макросистемы является одной из наиболее востребованных жизнью задач. Ведь именно массами в решающей степени определяется практическая судьба всевозможных преобразований в истории. Любой «исторический выбор пути» становится действительно историческим, когда он признается массами, получает поддержку в массовом сознании. И напротив, те политические силы, которые пытаются претворять в историю идеи и ценности, не адаптируя их к реалиям массового сознания, сами лишают себя исторического будущего. Поэтому в период серьезных качественных трансформаций в обществе в центре внимания всегда находится массовое сознание — и как арена борьбы элит и идеологий за массы, и как критерий реальной жизнеспособности и эффективности исторических альтернатив [1].
Тем не менее, вопросы, связанные с полидисциплинарным исследованием места и роли масс в прошлом, настоящем и будущем России, в системе специфического взаимодействия ее власти и общества, лишь сравнительно недавно стали осознаваться российскими учеными в качестве актуальной проблемы исторического познания [2]. При этом исследователи продолжают испытывать серьезные теоретические и практические трудности, обусловленные концептуальной сложностью и неоднозначностью интерпретации самого термина «массы» как в различных научных дисциплинах, так и в различных контекстах внутри дисциплин.
