CC BY
99
DOI: 10.12731/2218-7405-2014-6-12 УДК 325:11
ЛАТЫШИ БАШКИРИИ В ИСТОЧНИКАХ И МАТЕРИАЛАХ
Галиева Ф.Г., Чегодаев Е.А.
Актуальность исследования латышей Башкирии обусловлена продолжающейся диаспоризацией мира, повышением роли немногочисленных этносов, необходимостью решения вопросов гармонизации межэтнических отношений, исходя из исторического опыта. Целью статьи является введение в научный оборот источников и материалов, которые вкупе характеризуют путь формирования латышской диаспоры на рубеже XIX и XX вв., консолидации с другими народами, социальных потрясений, связанных с неприятием латышами советской власти, ассимиляции в настоящее время. Комплексный подход и сравнительно-исторический анализ позволили сопоставить сведения зарубежных и отечественных авторов, опубликованных на латышском и русском языках для объективной оценки событий. Вводятся в научный оборот ранее засекреченные сведения по насильственному переселению латышей из хуторов в многоэтничные села во времена коллективизации и массовым политическим репрессиям. Впервые показана прогрессивная роль латышей в народном хозяйстве республики, а также значение народов для формирования уникальной культуры латышской диаспоры.
Ключевые слова: латыши Башкирии; неприятие советской власти; прогрессивная роль латышей в народном хозяйстве; политические репрессии; зарубежные и российские исследователи; статистические и полевые материалы; архивные источники.
THE LATVIANS OF BASHKIRIA IN SOURCES AND MATERIALS
Galiyeva F.G., Chegodayev E.A.
The relevance of researching of Latvians of Bashkiria determined by the new creation of diasporas, the increasing role of the few ethnic groups, the need to address issues of harmonization of interethnic relations, based on the experience of public policy. The purpose of this paper is an introduction to the scientific revolution of sources and materials about Latvians Bashkiria, past the shaping of ethnic group in the XIX and XX centuries, cconsolidation with local peoples, social upheaval in the Soviet state, to assimilate now. Integrated approach and comparative historical analysis allowed to compare the information of foreign and domestic authors, published in Latvian and Russian languages. First identified materials on the formation, development and the elimination of Latvian farms in Bashkiria, forced displacement in multi-ethnic village during collectivization, mass political repression. The role of the Latvian folk revival in the economy and optimization of economic activity of the country. Traced the life of the Diaspora in the development and objectively.
Keywords: Latvians Bashkiria; Soviet government; state policy; Latvian farm; foreign and Russian researchers; statistical and field materials; archival sources.
Актуальность исследования латышей Башкирии обусловлена продолжающимися изменениями в этнополитической карте мира, повышением роли диаспор, необходимостью решения вопросов гармонизации межэтнических отношений, исходя из исторического опыта. Целью статьи является выявление разнообразия источников и материалов о латышах Башкирии для объективной оценки этнической истории и культуры.
Историография о латышах Башкирии включает опубликованные работы зарубежных и отечественных авторов (на латышском и русском языках)
дореволюционного, советского и постсоветского времени. Сведения о методах хозяйствования латышей и о неприятии советской власти, борьбе за сохранение традиционного уклада жизни содержатся в публикациях нескольких десятков местных периодических изданий конца XIX в. и первых десятилетий XX в., в том числе: «Сельскохозяйственный листок», «Красная Башкирия», «Известия Уфимского губернского революционного комитета», «Вестник Уфимского земства», «Журналы Уфимской Городской Думы», «Власть труда» (орган Уфимского губкома ВКП(б), «Молочно-маслодельная промышленность», «Башкирский край», «Хозяйство Башкирии». Миграционные процессы, вызванные протестными настроениями, желанием вернуться на историческую родину характеризуют статистические данные. Изучены также архивные документы: Центрального исторического архива Республики Башкортостан (далее - РБ), Архива УФСБ по РБ, Архива общественных объединений РБ, Архива г. Златоуста Челябинской области, Архивных отделов Иглинского и Архангельского районов РБ. Они дают информацию о масштабах политических репрессий, которые коснулись большинства латышских семей, зажиточных крестьян и священнослужителей. Полевые авторы собраны в последние годы в селениях Иглинского (Балажи, Балтика, Ауструм, Кудеевка, Искра, Дубовка, Ясная поляна), Архангельского (Максим Горький, Бакалдино) и Стерлибашевского (Банковка) районов и городов республики. Многие информаторы предоставили фотоальбомы с изображениями домов в хуторах, музыкальных коллективов, столь популярных в прошлом в среде латышей, трофеев охотников. Глядя на фотопортреты сложно поверить, что позировали крестьяне, а не артисты из филармонии.
Монографии латышских авторов характеризуют этап формирования в Башкирии латышских колоний. Книга Карлиса Шкилтерса «Latkoloniju vesture» («История латышских колоний») (М., 1928) повествует, что в Уфимскую губернию нередко переезжали зажиточные крестьяне. Среди них - первопоселенец и организатор
движения латышей на Южный Урал И.Я Вейнберг, выходец из Дзербене Лифляндской губернии. Он купил 100 дес. земли и был одним из создателей села Ауструм [23, с. 65-67], ныне располагающегося в Иглинском районе.
Викбертс Краснайс в монографии «Latviesu kolonijas» («Латышские колонии») (Рига, 1938) выявил, что на рубеже XIX и XX вв. крупнейшей латышской колонией была Архангельская: длиной 30 км и шириной 25 км, включала 432 хозяйства [24, с. 70]. Со временем Архангельская колония была разделена на две - Архангельскую и Бакалдинскую. Автор пишет о хозяйственных преимуществах латышей, которые остро проявились в годы голода и неурожая, в частности, в 1911 году [24, с.175].
В 1990 гг. вышли в свет статьи А.А. Блинкинэ, которая в 1985 г. организовала в Башкирии комплексную экспедицию Академия наук Латвии. Она установила, что о латышских переселенцах много писалось в таких газетах, как «Latviesu avizes» / «Латвиешу Авизес» («Латышская газета»), «Majas Viesis» / «Маяс Виесис» («Гость дома»), «Dienas Lapa» / «Диенас Лапа» («Ежедневный листок») [2, с. 90]. В 2000 гг. Томс Кикутс, научный сотрудник Национального музея истории Латвии, изучил дореволюционный период [7; 8].
Первые публикации о латышах на территории Уфимской губернии появились в связи с решением правительства об изучении опыта передовых хуторских хозяйств и его дальнейшего использования для поднятия всего сельского хозяйства страны. В 1908 г. Н. Смирнов в брошюре «Хозяйство на латышских хуторах в Уфимской губернии» указал, что крестьяне с. Ауструм по примеру латышей Сибири первыми на территории Башкирии создали маслодельные артели (1905 г.). Они обеспечивали не только местное население, но и отправлялись в Ригу и далее в Лондон [16]. А.А. Юрьев называет имя И.Я. Вейнберга не только как первопоселенца, но и пионера рамочного пчеловодства в Уфимской губернии, который наладил сбыт сотового меда на рынки страны в жестяных коробках, в которых ныне продается башкирский
мед [22, с. 30]. Информация о латышских хозяйствах публиковалась в «Сельскохозяйственных календарях» Уфимской губернии и в газетных статьях того времени. И.Л. Орлов установил причину эффективного развития животноводства латышей: благодаря использованию племенного бестужевского скота и созданию прочной кормовой базы. Латыши Ауструмской колонии первыми в Уфимской губернии (с 1885 г.) начали заниматься травосеянием (тимофеевка, костер, вика, люцерна, эспарцет, особенно клевер) и стали образцом для других латышских колоний и соседних народов [13, с. 102]. А. Степанов проследил, что вначале семена выписывали из Риги, затем их производили на месте и продавали специализированным российским фирмам [18].
В 1929 г. А.С. Бежкович изучил хозяйственную деятельность народов республики. У латышей он отметил передовые методы ведения хозяйства (многополье), наиболее крупные размеры посевных площадей, высокий уровень механизации (70-80%). Большая часть латышских хозяйств относилась к категории середняцких - 78%, из которых доля середняцко-зажиточных (от 10 до 15 дес.) составляла 50,8%. В отличие от других народов, латыши большое значение уделяли подготовке семян к севу: выбирали лучшие и протравливали, Вместе с тем, они использовали земледельческий традиции соседей (русский способ складывания снопов в «бабки» для сырого хлеба, белорусская коробка при ручном севе, татарский плуг для освоения целины). Уникальный материал А.С. Бежковича был опубликован лишь спустя 44 года [1]. (В 1933 г. автор был репрессирован).
Российский исследователь Н.Н. Садофьева указала на причины переселения латышей из прибалтийских губерний во внутренние губернии России, в том числе в Уфимскую: обезземеливание крестьян, «избыток рабочих рук в сельском хозяйстве и жестокий экономический гнёт немецкого дворянства» на их прежней родине [15]. Анализ формирования латышской идентичности в различные исторические периоды, основанный на комплексном
изучении понятия «латышскости», впервые в современной отечественной историографии представлен С.И. Рыжаковой [14]. Сведения об организации религиозной жизни латышей Уфимской губернии содержатся в монографиях О.А. Лиценбергер [10; 11], О.В. Курило [17] и В.В. Солодовникова [9].
Статистические материалы, включая переписи населения, позволили выявить моноэтничность латышских хуторов, объединенных в колонии, в дореволюционный период, незначительное включение русских, белорусов, поляков, украинцев, эстонцев - тех этносов, которые были хорошо знакомы латышам на прежней родине в качестве соседей, и постепенную полиэтнизацию латышских селений к настоящему времени. В некоторых селениях, основанных латышами, таковые лишь единицы. Изначально преимущественно сельское население с периода коллективизации стало в основном городским. В 1897 г. из 3873 латышей-сельчан насчитывалось 3801 чел. (98,1%) [3]. Они были многочисленны в Уфимском, Стерлитамакском, Белебеевском, Бирском, Златоустовском уездах. Незначительная часть - 72 чел. - жила в городах, в т.ч. в Уфе - 61 чел., а также в Стерлитамаке, Мензелинске, Белебее, Бирске и Златоусте. В 1926 г. число латышей-сельчан достигло 6675 чел., горожан - 370 чел., в основном уфимцев [4, с. 336, 337]. В 1970 г. численность латышей Башкирии составляла 3500 чел., в 2002 г. - 1508 чел., в 2010 г. - 1117 чел. [12]. С каждым годом увеличивается число латышей-горожан, в 2010 г. оно составляет 575 чел. , в т.ч. уфимцев - 378 чел.
Активная реэмиграция наблюдалась в годы Гражданской войны. Многие латышские крестьяне, опасаясь за свою жизнь, уходили вместе с отступавшей Белой армией или нелегально пробирались в Прибалтику. В последующие годы тенденция возвращения на историческую родину только усиливалась, во многом из страха того, что башкиры восстановят вотчинные права и отберут земли у других народов. Границы первоначального расселения латышей сохранились до настоящего времени - ныне это Иглинский и Архангельский районы Республики Башкортостан. В 1930 гг. выезд из СССР для большинства
латышей оказался не возможен. Всплеск переселения в Латвию приходится на 1946-1948-е годы, он был вызван социально-экономическими факторами, связанными с потерей духовных ценностей, сломом прежней экономической модели хуторского хозяйствования, разорением и обнищанием. Люди, уезжавшие в тот период, являлись непосредственными свидетелями трагедии массовых репрессий, потерявшие жизненные перспективы в Советской России. В 1970-1980 гг. основной из причин переезда в Латвию стал более высокий уровень жизни в этой республике. Однако за десятилетия проживания в Башкирии у латышей сформировались особенности языка, культуры, психологии, которые затрудняли интеграцию в прибалтийском государстве, и потому некоторые вернулись назад.
Статистические сведения, содержащиеся в изданиях уфимского губернского земства, а также в подворных карточках переписей населения Уфимской губернии опубликованы М.И. Родновым. В их числе: «Крестьянство Уфимской губернии в начале ХХ века (1900-1917 гг.): социальная структура, социальные отношения» (Уфа, 2002), «Крестьянство Стерлитамакского уезда по переписи 1917 года» (Уфа. 2010), «Население Уфимской губернии по переписи 1920 года: этнический состав (Бирский, Златоустовский и другие уезды)» (М., 2014).
Архивные источники дают информацию об изначально высоком уровне грамотности латышей (в период переселения), что поддерживалось работой местных школ и «Уфимского латышского общества взаимопомощи», лютеранскими и внутрисемейными традициями [20, д. 1]. Грамотность стала одним из факторов достижения высокого экономического уровня латышских хозяйств, который, в свою очередь, не соответствовал советским принципам. Партийные ячейки фиксировали высказывания латышских крестьян: «Какая это Советская власть, я очень сожалею, что в годы Гражданской войны боролся против чехов и Колчака» [19, д. 150, св. 114]. Политико-воспитательная работа (создание партийных и комсомольских ячеек, изб-читален, комитетов бедноты
и т.п.) была признана неэффективной [6]. Однако некоторые латыши, будучи законопослушными гражданами Российской империи, активно сотрудничали с властями (большевик А. Бром, баптист Озололов, агент полиции П.П. Трезе). Наиболее решительно настроенными оказались крестьяне Архангельской колонии, у которых заканчивался срок аренды земли, и они связывали революцию с возможностью получения ее в собственность без выкупа. Многочисленные рассекреченные дела УФСБ по РБ Архива УФСБ по РБ по политическим репрессиям описывают массовые расстрелы мужского населения 1933 и 1937 гг. («Большой террор») по ложным обвинениям по ст. 58 УК РСФСР (контрреволюционные преступления).
Полевые источники позволили проследить отдельные судьбы латышей Башкирии. Информаторы пересказывали истории о том, как первопоселенцы восхищались плодородием местных земель: «В Латвии дерево воткнешь в землю - палкой станет, а здесь - палку воткнешь - деревом станет». Огромное трудолюбие, прагматизм, умение использовать прогрессивные достижения своего времени позволили латышам создать крепкие хозяйства, намного зажиточнее, чем на прежней родине и у других народов. С приходом советской власти они лишились возможности жить в хуторах, обрабатывать свои земли, используя веками накопленный опыт, выращивать племенной скот. В ходе политических репрессий изымалась мебель, музыкальные инструменты, даже старая одежда. Мужчины продуктивного возраста расстреливались по ложным обвинениям, вывозились на спецпоселения, угольные шахты, заготовку леса (спецпоселки Белорецкого, Нуримановского, Караидельского и Дуванского районов). Многие латышские девушки, ориентированные на внутриэтнический брак, остались без женихов и мужей, и не смогли продолжить род. Возможность выехать в другую страну имели немногие. Выжить в Башкирии помогла связь с латышами с исторической родины и регионов России, в том числе Сибири. Ситуация изменилась в постсоветский период, когда республика стала проводить политику поддержки этнических общностей, и нынешняя
латышская молодежь не скрывает своей этнической принадлежности, как раньше, она напротив живо интересуются историей своих предков, некоторые ищут сведения о них в архивах Латвии, переписываются с зарубежными родственниками. Современники оказывают содействие латышской школе в селе Максим Горький, отдают детей в кружки, фольклорные коллективы, передают вещи в историко-этнографический музей, принимают активное участие в обрядах и праздниках, которые возрождаются силами историко-культурных и национально-культурных центров.
Таким образом, корпус опубликованных и неопубликованных источников и материалов позволяет проследить жизнь диаспоры во всей полноте, объективно оценить события досоветского, советского и постсоветского времен. Социально-экономическая значимость сведений о латышах определяется необходимостью актуализации фермерских, кооперативных типов хозяйствования. Именно они помогли не только прибалтийским, но и местным народам региона, достичь успехов в хозяйствовании и сохранении этнической культуры.
Список литературы
1. Бежкович А.С. Этнические особенности земледелия у народов Башкирии // Археология и этнография Башкортостана. Уфа, 1973. Т. 5. С. 6193.
2. Блинкена А.Ф. Латыши в Башкирской АССР // Этнические процессы в Башкирии в новое и новейшее время. Уфа, 1987.
3. Всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. СПб., 1904. Т. XLV: Уфимская губерния. Тетрадь 2. С. VII.
4. Всесоюзная перепись населения 1926 года. М., 1928. Т. 4.
5. Габдрафиков И.М., Блинкена А.Я. Латыши // Народы Башкортостана: историко-этнографические очерки / под общ. ред. Р.Г. Кузеева. Уфа, 2002. С.411-428.
6. Известия Уфимского губернского революционного комитета. 1919.
№ 66.
7. Кикутс Т. Основные тенденции в истории создания и развития латышских колоний в Уфимской губернии // Россия и Балтия. М.: Весь Мир, 2011. Вып. 6. С. 27-41.
8. Кикутс Т. Латышские колонисты в Уфимской губернии: образ жизни и межэтнические отношения (1877-1914). Жители латышских переселенческих колоний // Актуальные проблемы истории и этнологии. Уфа, 2011. С. 93-106.
9. Курило О.В. Лютеране в России XVI-XX вв. М.: Фонд «Лютеранское Наследие» Wold Wide Printing, 2002. 400 с.
10. Лиценбергер О.А. Евангелическо-лютеранская церковь в Российской истории. М.: Фонд «Лютеранское Культурное наследие», 2003. 429 с.
11. Лиценбергер О.А. Евангелическо-лютеранская церковь и советское государство (1917-1938). М.: Готика, 1999. 544 с.
12. Национальный состав и владение языками, гражданство населения Республики Башкортостан по данным Всероссийской переписи населения 2010 года. Стат. сборник Ч. 1 и 2. Уфа, 2013.
13. Орлов И.Л. Сельскохозяйственные районы БАССР // Хозяйство Башкирии. 1929. № 1.
14. Рыжакова С.И. Язык орнамента в латышской культуре. М.: Индрик,
2002.
15. Садофьева Н.Н. К вопросу о причинах переселения эстонских крестьян в Европейскую Россию // Река времени. Уфа, 2004.
16. Смирнов Н.Ф. Хозяйство на латышских хуторах в Уфимской губернии. Уфа, 1908.
17. Солодовников В.В. Лютеранская диадема. Уфа; Псков, 2010. 198 с.
18. Степанов А. О получении семян клевера // Сельскохозяйственный листок. 1914. № 7.
19. Центральный архив общественных объединений Республики Башкортостан. Ф.122. Оп. 6. Д. 150, 253.
20. Центральный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. И-420. Оп. 1. Д. 1.
21. Чегодаев Е.А. Деятельность латышского просветительного общества «Prometejs» и театра «Skatuve» в Башкирской республике (30-е годы XX в.) // Вестник Академии наук Республики Башкортостан. Уфа, 2012. Том 17. № 4. С. 56-66.
22. Юрьев А.А. Отчет по исследованию состояния пчеловодства Уфимской губернии летом 1900 года // Сельскохозяйственный листок. 1901. № 1.
23. Skilters K. Latkoloniju vesture. 1. Izcelosana no Baltijas un koloniju pirmsakumi. M., 1928.
24. Krasnais V. Latviesu kolonijas. R., 1938.
References
1. Bezhkovich A.S. Ethnic peculiarities of agriculture among the peoples of Bashkortostan // Archaeology and Ethnography of Bashkortostan. Ufa, 1973. T. 5. 61-93.
2. Blinkena A.F. Latvians in the Bashkir ASSR // Ethnic Processes in Bashkiria in modern and contemporary times. Ufa, 1987.
3. General census of the population of the Russian Empire, in 1897 St. Petersburg., 1904. T. XLV: Ufa Province. Book 2. S. VII.
4. Union Population Census of 1926. M., 1928. T. 4.
5. Gabdrafikov I.M., Blinken A.Y. Letts // Peoples of Bashkortostan: historical and ethnographic essays / under total. Ed. R.G. Kuzeev. Ufa, 2002. 411-428.
6. Proceedings Ufa provincial revolutionary committee. 1919. № 66.
7. Kikuts T. Major trends in the history and development of the Latvian colonies in Ufa province // Russia and the Baltics. M.: All the World, 2011. Issue. 6. 27-41.
8. Kikuts T. Latvian colonists in Ufa province: lifestyle and Interethnic Relations (1877-1914). Latvian residents of resettlement colonies // Actual problems of history and ethnology. Ufa, 2011. 93-106.
9. Kuril O.V. Lutherans in Russia XVI-XX centuries. M.: The "Lutheran Heritage» Wold Wide Printing, 2002. 400 p.
10. Litsenberger O.A. Evangelical Lutheran Church in Russian history. M.: The "Lutheran Cultural Heritage", 2003. 429 p.
11. Litsenberger O.A. Evangelical Lutheran Church and the Soviet State (1917-1938). M.: Gothic, 1999. 544 p.
12. Ethnic composition and language skills, citizenship of the Republic of Bashkortostan for the National Census in 2010. Stat. Collection Part 1 and 2. Ufa, 2013.
13. Orlov IL Agricultural areas BASSR // Farm Bashkiria. 1929. № 1.
14. Ryzhakova S.I. Language ornament in Latvian culture. M. Indrikis 2002.
15. Sadofyeva N.N. The causes for the resettlement of Estonian peasants in European Russia // The River of Time. Ufa, 2004.
16. Smirnov N.F. Latvian economy on farms in Ufa province. Ufa, 1908.
17. Solodovnikov V.V. Lutheran diadem. Ufa; Pskov, 2010. 198 p.
18. Stepanov A. On receipt of clover seed // Agricultural leaf. 1914. № 7.
19. The Central Archives of the Republic of Bashkortostan associations. F.122. Op. 6. D.150.
20. The Central State Historical Archives of the Republic of Bashkortostan. F. I-420. Op. 1. D. 1.
21. Chegodaev E.A. Activities of the Latvian Educational Society «Prometejs» and theater «Skatuve» in Bashkir Republic (30th years of XX century) // Bulletin of
the Academy of Sciences of the Republic of Bashkortostan. Ufa, 2012. Volume 17. № 4. 56-66.
22. Yuriev A.A. Research report states beekeeping Ufa province summer 1900 // Agricultural leaf. 1901. № 1.
23. Skilters K. Latkoloniju vesture. 1. Izcelosana no Baltijas un koloniju pirmsakumi. M., 1928.
24. Krasnais V. Latviesu kolonijas. R., 1938.
ДАННЫЕ ОБ АВТОРАХ
Галиева Фарида Габдулхаевна, зав. oтделом этнографии, доктор филологических наук, кандидат исторических наук
Институт этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского научного центра РАН
ул. К. Маркса, 6, г. Уфа, 450077, Россия
e-mail: [email protected]
SPIN-код в SCIENCE INDEX: 1912-4605
Чегодаев Евгений Анатольевич, соискатель отдела этнографии
Институт этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского научного центра РАН
ул. К. Маркса, 6б г. Уфа, 450077, Россия e-mail: [email protected]
DATA ABOUT THE AUTHORS Galiyeva Farida Gabdulkhaevna, Ph.D.
Institute for Ethnological Studies, Russian Academy of Sciences ul. K. Marksa, 6, Ufa, 450077, Russia e-mail: [email protected]
Chegodayev Evgeniy Anatolevich, Competitor of Ethnography
Institute for Ethnological Studies, Russian Academy of Sciences
ul. K. Marksa, 6, Ufa, 450077, Russia e-mail: [email protected]
Рецензент:
Садиков Ранус Рафикович, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник, Институт этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского научного центра РАН
