CC BY
11Слово - молодым ученым
О.В. КОЗЫРЕВА соискатель социологического факультета СПбГУ
Лакуны в российских теоретических социологических исследованиях
Российское научное сообщество в целом недостаточно удовлетворено современным состоянием теоретического знания в российской социологии.
А.Ф. Филиппов в 2008 г. максимально заострил вопрос, утверждая, что в России нет теоретической социологии, так как в социологическом сообществе не наблюдается диалога о фундаментальной социологической теории, как не наблюдается и построения собственных разветвленных теоретических концепций1. Ю.Л. Качанов в те же годы вынес приговор: «Российской социологии чужда истина»2. Для опровержения этого обвинения он предложил предъявить хотя бы одну истину, а не «рецепцию западной мысли», произведенную российской социологией. Однако, по мнению В.А. Ядова, на тот момент российские социологи уже вполне приняли теоретический дискурс, адаптируя существующие гранд-теории к современным российским реалиям3. Впрочем, и из слов Ядова следовало, что это не собственные теоретические разработки российских социологов, а «рецепция западной мысли». В.И. Жуков также отмечал, что рос-
* Козырева Ольга Владимировна, e-mail: olga_kozyreva@mail.ru
1 См.: Филиппов А.Ф. О понятии теоретической социологии // Sociologia: наблюдения, опыты, перспективы / Под общ. ред. С.П. Баньковской. СПб., 2014, т. I, с. 310.
2 Цит. по: Тихонов А.В. Посткризисный синдром отечественной социологии и ее проблемы // Социологические исследования, 2008, № 7, с. 36.
3 См.: Ядов В.А. Для чего нужна сегодня национальная русская социология? // Социологические исследования, 2008, № 4, с. 16.
сийские исследователи в основном используют западные теоретические модели ввиду отсутствия российских теорий1.
Д.Л. Константиновский писал, что в социологии образования исследования носят в основном эмпирический, прикладной и даже утилитарный характер, а теоретическая, методологическая часть присутствует лишь в немногих работах2. В.В. Радаев отмечал, что социологическое теоретизирование в России лишь повторяет нечто прочитанное на тему исследований. А порой под построением теорий, по его мнению, понимается построение терминологических конструкций, не имеющих научной ценности3. За последнее время ситуация мало изменилась: об этом же пишет и Н.Г. Осипова4. Она также отмечает недостаток критического подхода к творчеству зарубежных авторов, сконцентрированность российских социологов на западных концепциях и передачу функции фундаментального теоретизирования западным социологам. По ее мнению, все это приводит к тому, что вместо фундаментальных социологических теорий строятся «автономные» от этого фундаментального знания отраслевые теории5.
С другой стороны, не соглашаясь с такой постановкой вопроса, Д.В. Иванов утверждает, что теоретическая социология в России развивается параллельно международной, так как российские социологи работают в области метатеоре-тизирования, адаптируют к российским реалиям идею муль-типарадигмальности, продвигают «решающие» метафоры6. С.А. Кравченко считает, что в настоящее время в силу изменившегося характера динамики обществ уже невозможно появление фундаментальных теорий типа структурного функционализма, а вместо таких теорий развиваются теории
1 Жуков В.И. Россия в глобальном мире: философия и социология переживаний. Т. III. Философия и социология образования и культуры. М., 2007, с. 249-250.
2 См.: Константиновский Д.Л. Точка опоры - глубокие исследования (размышления о социологии образования) // Социологические исследования, 2008, № 7, с. 118-119.
3 См.: Радаев В.В. Возможна ли позитивная программа для российской социологии // Социологические исследования, 2008, № 7, 2008, с. 26.
4 См.: Осипова Н.Г. Теоретико-методологические проблемы изучения и оценки творческого наследия зарубежных социологов в российской социологии // Проблемы теоретической социологии. Вып. 10. СПб., 2014, с. 244.
5 См. там же, с. 258, 243-244.
6 Иванов Д.В. Эволюция социологии и формы социологического теоретизирования // Проблемы теоретической социологии. Вып. 10, с. 27.
рефлексивного типа, присутствуют методологический плюрализм, полипарадигмальные подходы. По мнению С.А. Кравченко, именно так и развивается современная российская теоретическая социология1. Ж.Т. Тощенко считает, что точка зрения А.Ф. Филиппова, отрицающая существование теоретической социологии в России, неоправданна, поскольку, по его мнению, в российской теоретической социологии решались вопросы о сущности, объекте и предмете социологии, структуре и уровнях социологического знания, категориях и понятиях в социологии, о методологических стратегиях развития социологического знания2.
Из этих противоположных мнений складывается противоречивая картина, которую необходимо рассмотреть более подробно. Для этого был проанализирован массив теоретических работ современных российских социологов.
Ж.Т. Тощенко называет несколько направлений, в которых создаются теоретические работы в современной российской социологии3. Это социология знания, социология общества знания, социология турбулентного (сложного) социума, социология общества риска, социология жизни, социология общественного сознания. Развиваются историческая социология, социология российских социальных структур и классов, теория практик. Исследуются проблемы глобализации, развиваются теории регионализации, глокализации и анклавизации. Предложена оригинальная теория институциональных матриц С.Г. Кирдиной. С.А. Кравченко упоминает также полипарадигмальные подходы Т.М. Дридзе, теорию современной российской идентичности, социологию политического пространства А.Ф. Филиппова и социологию юмора А.В. Дмитриева4. К направлениям, перечисленным Ж.Т. Тощенко и С.А. Кравченко, можно добавить концепцию
1 См.: Кравченко С.А. Возрождение социологической теоретической мысли в России: проблемы и достижения // Социологические исследования, 2008, №6, с. 125.
2 См.: Тощенко Ж.Т. Эволюция теоретической социологии в России (19502000-е годы). Статья 1 // Социологические исследования, 2009, №6, с. 16.
3 См.: Тощенко Ж.Т. Новые тенденции в развитии российской социологии // Социологические исследования, 2013, № 4, с. 4-6, 11.
4 См.: Кравченко С.А. Возрождение социологической теоретической мысли в России: проблемы и достижения // Социологические исследования, 2008, №6, с. 129.
потоковых структур1, концепцию российского общества как общества сословного2, концепцию современного российского общества как общества травмы3, ряд отраслевых теорий4. В последние годы также развивается обсуждение акторно-
56
сетевой теории , метатеоретизирования в социологии . Предложены интересные метафоры играизации7 и виртуализации8 современного общества. Эти направления развития теоретической мысли в российской социологии интересны и важны, и многое уже в них достигнуто.
В то же время, если рассматривать метатеоретическую схему Дж. Ритцера9, то становится очевидным, что существуют большие «лакуны», в которых теоретических работ в российской социологии недостаточно или они вообще отсутствуют.
Анализируя теоретические работы современных российских социологов, можно согласиться с Н.Г. Осиповой, которая отмечает незаинтересованность российских социологов в создании общей социологической теории10. Во-
1 См.: Иванов Д.В. К теории потоковых структур // Социологические исследования, 2012, № 4, с. 8-16.
2 См.: Кордонский С.Г. Сословная структура постсоветской России. М., 2008; Немировский В.Г. Представления о справедливости в контексте сословной структуры современного российского общества // Социологические исследования, 2017, № 9, с. 40-47.
3 См.: Тощенко Ж.Т. Фантомы российского общества. М., 2015; Тощенко Ж. Т. Травма как деформация эволюционного и революционного развития общества (опыт социологического теоретизирования) // Социологические исследования, 2017, № 4, с. 16-26.
4 См., например: Зубок Ю.А., Чупров В.И. Социальная регуляция в условиях неопределенности. Теоретические и прикладные проблемы в исследовании молодежи. М., 2008.
5 См.: Ерофеева М.А. Проблематизация объекта в современной теоретической социологии // Социологические исследования, 2017, № 7, с. 13-23.
6 См.: Дудина В.И. Стратегии метатеоретизирования в социологии // Социологические исследования, 2017, № 12, с. 10-19; Иванов Д.В. Тренд метатеоретизирования в современной социологии // Социологические исследования, 2017, № 11, с. 3-10.
7 См.: Кравченко С.А. Играизация общества: блага и проблемы // Сборник научно-популярных статей - победителей конкурса РФФИ 2007 года. Вып. 11 / Под ред. члена-корреспондента РАН В.И. Конова. М., 2008, с. 270-276.
8 См.: Иванов Д.В. Виртуализация общества. СПб., 2000.
9 См.: Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. СПб., 2002, с. 562-581.
10 См.: Осипова Н.Г. Теоретико-методологические проблемы изучения и оценки творческого наследия зарубежных социологов в российской социологии, с. 242.
первых, нет фундаментальных работ, направленных на построение адекватной общей модели социального актора. Над построением такой модели социального актора работали многие социологи, начиная с М. Вебера, - А. Шюц, Дж. Г. Мид, Дж. Хоманс, П. Блау, Ч.Р. Миллз, Г. Блумер, Г. Гарфинкель, И. Гофман, А. Турен. Гранд-теории, выдвинутые рядом западных социологов, таких как П. Бурдье, Э. Гидденс, обязательно содержат в себе модель социального актора. Такая модель вовсе не была создана окончательно в западной социологии 1960-1970-х гг., в частности ни одна из гранд-теорий не стала социологической парадигмой, потому что в них используются недостаточно полные, недостаточно адекватные модели социального актора. И в настоящее время несмотря на кризис западной социологии там продолжает развиваться фундаментальное направление построения общей модели социального актора, его мышления и восприятия, поведения и активного действия1. В российской социологии есть работы, посвященные отдельным сторонам поведения или действия социальных акторов (в основном российских), но нет последовательной проработки общей, фундаментальной модели социального актора.
В российской социологии есть теоретические работы, нацеленные на построение общей модели собственно российского социального актора (идеального типа или нескольких идеальных типов), с учетом национальной специфики. В то же время этих работ мало. Ю.А. Левада в свое время начал проект изучения одного из таких типов: советского человека. Оказалось, что этот тип воспроизводится и в 2000-е гг.2 М.К. Горшков и Н.Е. Тихонова, исходя из теории модернизации, выделили два основных типа социальных акторов: «модернисты» и «традиционалисты», а также промежуточный тип3. Однако подобная типологизация вызывает сомнения: в опоре на «традиционалистов» была проведена индустриализация и экономи-
1 См.: DiMaggio P. Culture and Cognition // Annual Review of Sociology, 1997, № 23, p. 263-287; Cerulo K.A. Mining the intersections of cognitive sociology and neuroscience // Poetics, 2010, vol. 38, i. 2, p. 115-132.
2 См.: Левада Ю.А. Ищем человека. Социологические очерки 2000-2005. М., 2006.
3 См.: Российская идентичность в условиях трансформации: опыт социологического анализа / Под ред. М.К. Горшкова и Н.Е. Тихоновой. М., 2007, с. 84-93.
ческая модернизация, а «модернисты» произвели деиндустриализацию и экономическую демодернизацию страны. В настоящее время М.К. Горшков изменил терминологию, предпочитая говорить о «социал-консерваторах» и «либе-ралах»1. Такая типология несколько больше соответствует реальности, хотя российское понятие «либерал» не соответствует западной концепции либерализма. Выделение таких типов - важный шаг в понимании российского общества. К сожалению, на основании этих типов практически не строятся теории российского общества.
Ж.Т. Тощенко классифицирует несколько типов российских социальных акторов, которых вынесли наверх перестройка и реформы 1990-х гг.2. Это личности в основном авантюристического склада, которые часто оказываются во власти во времена переворотов, революций, общественной нестабильности. Такое рассмотрение интересно с точки зрения выявления процессов, происходящих в обществе, испытывающем последствия «травмы».
В то же время для понимания более долгосрочных и фундаментальных российских общественных процессов необходимо выделение, построение модели и отдельное изучение других обобщенных идеальных типов, сложившихся в России: например, возможно выделение типа интеллигента-западника, российского чиновника и т.п. Интересны не только типологизация и описание российских акторов, но и объяснение исторического появления и развития этих типов, их изменений и стабильных черт, т.е. создание развернутой теории. Важно описать, как и почему появлялись и развивались эти типы акторов, какую роль они играли и играют в жизни российского общества, существует ли конфликт между ними, существенен ли он, и когда он преодолевался. В этом плане существует большое поле для работы российских социологов.
Во-вторых, за исключением теории институциональных матриц С.Г. Кирдиной3, не строятся фундаментальные модели социальных систем, структур и институтов, хотя опять-таки рассматриваются отдельные явления в прило-
1См.: Горшков М.К. «Русская мечта»: опыт социологического измерения // Новые идеи в социологии. М., 2013, с. 240-254.
2См.: Тощенко Ж.Т. Фантомы российского общества. М., 2015.
3 См.: Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. СПб., 2014.
жении именно к российскому обществу (классовая структура российского общества, средний класс, прекариат, сословная структура российского общества и т.п.). Такие фундаментальные модели общества весьма распространены в западной социологии, начиная с классиков социологии - О. Конта, К. Маркса, Г. Спенсера. В то же время и после гранд-теорий 1980-х гг., и после работ Б. Латура, а также современных теоретиков, изучающих соотношение деятельности и структуры1, нельзя сказать, что работа по построению адекватных моделей макрообъектов общества закончена. Современная Россия испытала на себе глобальный эксперимент по трансформации таких объектов. Трансформация привела совсем не к тем параметрам этих объектов, которые предполагались. Последствия этого эксперимента должны были привести к осмыслению фундаментальных свойств макрообъектов. Однако таких моделей практически нет. Впрочем, в последние годы появились отдельные статьи2, направленные на обсуждение сущности институтов и структур, и это вселяет определенную надежду на появление таких моделей.
В российской социологии отсутствует и модель аномии, пригодная для описания процессов, характерных именно для российского общества: и модель Мертона, и «культурная травма» Штомпки описывают лишь часть тех процессов, которые произошли в нашем обществе. «Культурная травма» не описывает, например, массовое сращивание чиновничества с криминалом, которое наблюдается в России с 90-х гг. Не освещен также вопрос, почему реформы, начатые в 90-х гг., нанесли столь глубокую культурную травму нашему обществу. Здесь также имеется большое поле для теоретической деятельности.
Хотя отличие российского общества от западных обществ уже осознано частью социологического сообщества, на сегодняшний день в российской социологии очень мало тео-
1 См.^оаа! Institutions. The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Winter 2014 Edition). URL: https://plato.stanford.edu/archives/win2014/entries/social-institutions/
2 См.: Подвойский Д.Г. Человек в мире институтов: о логике и механизмах социального конструирования реальности // Социологические исследования, 2016, № 11, с. 15-25; Эфендиев А.Г., Балабанова Е.С., Сорокин П.С. Социальные институты: опыт анализа социальных изменений сел в Белгородской области // Социологические исследования, 2016, № 12, с. 62-68.
рий, объясняющих социальные системы и структуры именно российского общества. Из существующих концепций можно выделить, например, концепцию политической власти в политической социологии, в которой автор использует отличную от западной модель российской политической власти1. Между тем хотелось бы понять не только, как устроены российские институты и структуры, но и почему они так устроены, т.е. чтобы были построены адекватная их модель и адекватная объяснительная теория. Построение такой теории возможно, например, на основании обсуждавшихся выше типов российских социальных акторов.
В-третьих, существует большое поле для расширения теоретической деятельности в понимающей российской социологии, которая интерпретировала бы социальные процессы, явления и структуры в российском обществе с точки зрения идей, распространенных в нем. В этом направлении теоретических работ пока очень мало2.
Есть отдельные работы по культурной социологии и социологии культуры (в широком смысле), которые опираются на модели, разработанные западными социологами (например, Дж. Александером). Построения собственных моделей в этой области теоретизирования не наблюдается. Очень мало строится моделей культурного влияния на социального актора и общество3, хотя влияющая на наше общество глобализация часто расценивается как американи-зация4. Нет моделей социокультурной динамики, особенно применительно к России.
В-четвертых, почти нет работ, в которых строятся модели конфликта и распространения социальных изменений в обществе, хотя это актуальная проблема для России. Очень мало работ по теории социальных групп,
1 См.: Подъячев К.В. Вопрос о сущности политической власти как базовая методологическая проблема российской политической социологии // Сб. материалов Всероссийской научно-практической конференции X Ковалевские чтения. СПб., 2015, с. 200-202.
2 См.: Осипов Г.В. Социология и социальное мифотворчество. М., 2002, с. 33-47, 401-405, 439-455; Кара-Мурза С.Г. Маркс против русской революции. М., 2008.
3 См.: Иванов О.И. Социальное пространство современной России в опасности // Сб. материалов Всероссийской научно-практической конференции X Ковалевские чтения, с. 123-125.
4 См.: Ритцер Дж. Современные социологические теории, с. 499-500; Тощенко Ж. Т. Новые тенденции в развитии российской социологии, с. 5-6.
социальных движений и социальных меньшинств (из таких работ можно назвать работы Л.Г. Ионина1 и О.Н. Яниц-кого2). Это подтверждает и О.Н. Яницкий. Он пишет, что практически отсутствуют серьезные исследования по теории революций, по теории политических и социальных движений, включая легальные и прокремлевские органи-зации3. В то же время на Западе знания о конструировании социальных движений вышли на уровень социальных технологий, публикуются методички по конструированию
4
таких организаций , изучаются наши социальные движения5, а также создаются целые сети НКО, подпитываемые западными ресурсами и снабжаемые инструкциями6. Таким образом, российская социология в настоящее время не может защитить общество от внешнего социального конструирования групп, социальных движений и национальных меньшинств. Необходимо в этой области изучать и интернет-технологии работы с социальными сетями, фрейминга и рефрейминга через эти сети, поскольку применение подобных технологий в социальных сетях легко прослеживается при включенном наблюдении.
Наконец, в современной российской социологии нет ни одной попытки построения гранд-теории. И в этом отношении нельзя согласиться с С.А. Кравченко в том, что основная проблема заключается в изменившейся динамике общества и эпистеме теоретизирования, свойственной данной эпохе. Конечно, российское общество изменилось, как изменились и другие общества в эпоху глобализации. Однако и в эпоху глобализации общества существуют как отдельные единицы, и нельзя отказываться от их изучения как отдельных единиц. Порой процессы разделения превалируют над процессами глобальной унификации. Как отмечал Дж. Ритцер, общество - это единое целое. В нем все взаимосвязано: социальный актор и структура, мышление и действия, общественное и индивидуальное созна-
1 См.: ИонинЛ.Г. Восстание меньшинств. М.-СПб., 2012.
2 См.: Яницкий О.Н. Социальные движения: теория, практика, перспектива. М., 2013.
3 См. там же, с. 12-21.
4 См.: Brown, M.J. Building Powerful Community Organizations. Arlington, USA, 2006.
5 См.: Яницкий О.Н. Социальные движения: теория, практика, перспектива, с. 13.
6 См. там же, с. 83-103.
ния. Поэтому в любом случае будущее за теорией, связывающей все стороны общества в единое целое. Работы западных социологов, посвященные сложному обществу, также содержат в себе попытки описания общества как социальной реальности, но в контексте его увеличившейся динамической сложности и влияния процессов глобализации. Действительно, не будут создаваться теории, подобные структурному функционализму, так как они не учитывают динамику общества, но эта особенность структурного функционализма критиковалась социологами еще в 1960-1970-е гг. Системы совсем не обязательно стабильны или стремятся к стабильности, и рассмотрение (любых, а не только современных!) обществ как динамических, ауто-пойетических, адаптивных, самоорганизующихся, саморазвивающихся систем вполне соответствует общетеоретическим тенденциям.
Сравнивая массив современных российских теорий с западными теориями, можно выявить различие: западное теоретическое знание основано на моделировании объектов, т.е. выделении определенных свойств объекта, необходимых для исследования, и построении идеального «объекта». Идеальные «объекты» - модели социальных явлений и процессов - необходимы для построения теорий, в которых выявляются закономерности этих явлений и процессов1. Именно теории явлений и процессов, если они адекватны реальности, обладают эвристическим потенциалом: если верно установлены закономерности, то эти закономерности можно учитывать как при дальнейших исследованиях, так и при прогнозировании или социальном конструировании.
В современной российской теоретической социологии не все теории характеризуются построением моделей и выявлением закономерностей, часто встречается лишь описание отдельных сторон социальных явлений и процессов, а также создание метафор, вносящих существенно меньший вклад в понимание этих объектов и - тем более -закономерностей. Как пишет И.А. Шмерлина, метафоры зачастую малопродуктивны в познании, поскольку они дают
1 См.: Степин В.С. Философия науки. Общие проблемы: Учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук. М., 2006, с. 158-161.
лишь видимость понимания объекта1. И действительно: если модель объекта выделяет определенные свойства самого объекта, на основе которых впоследствии разрабатывается теория, то метафора переносит свойства другого объекта на изучаемый объект, тем самым затемняя понимание изучаемого объекта.
О.И. Иванов отмечает игнорирование многими представителями российского социологического сообщества требований использовать достижения научной методологии, в частности проверенные практики научного объяснения2. Действительно, выявление закономерностей, объяснение социальных явлений на основе порождающих их причинно-следственных связей редко встречаются в отечественной теоретической социологии. Равно как и выделение механизмов жизнеспособности, самовоспроизводства социальных явлений, или, напротив, их изменчивости, а также исчезновения.
Российские социологи чаще используют заимствованные модели (общество знания, общество риска, турбулентный социум, текучий модерн, культурная травма, пер-фоманс, средний класс, прекариат и т.п.) и заимствованные теории (структурный функционализм, теория модернизации, теория практик, постмодернизм и т.д.).
Если исходить из показателей эффективности научных работ, предложенных Г.В. Осиповым и С.В. Климовицким3, то среди работ современных российских социологов нет ни одной теоретической работы, выходящей за пределы существующих парадигм, тогда как история западной социологии - это, прежде всего, история таких работ.
П. Штомпка выделил четыре типа социологических теорий: объяснительные (отвечающие на вопросы «почему», теории каких-либо социальных проблем), эвристические (отвечающие больше на вопросы «как» - как устроены явления и процессы в обществе, - теории основ социаль-
1 См.: Шмерлина И.А. Метафора - когнитивный барьер (на примере использования понятия «институт») // Социологические исследования, 2017, № 10, с. 19.
2 См.: Иванов О.И. Социологическое объяснение: к характеристике современных практик // Социологические исследования, 2014, № 3, с. 3-9.
3 См.: Осипов Г.В., Климовицкий С.В. Оценка общественной эффективности фундаментальных научных исследований // Социально-гуманитарные знания, 2014, № 5, с. 54-62.
ной реальности) , аналитические (дающие типологии и классификации объектов, пояснения и определения), экзегетические (истолковывающие и критикующие другие теории). Штомпка считает основными два типа теорий: объяснительные и эвристические, так как именно они дают образы, модели, используемые для эмпирических исследований и для понимания социальных объектов. С другой стороны, эмпирические исследования вносят вклад в изменение этих теорий, их развитие2. Если рассматривать отечественную теоретическую социологию, то в ней мало теорий, отвечающих на вопрос «почему» (объяснительных, по Штомпке) и почти нет теорий, отвечающих на вопрос «как» (эвристических, по Штомпке). Гораздо больше теорий аналитического типа, содержащих типологию и классификации объектов, дающих определения и пояснения. Среди экзегетических теорий преобладают не критика и новое прочтение предыдущих теорий (хотя такие работы тоже встречаются), а некоторое повторение или развитие заимствованных теорий. По всей видимости, критика не очень интересует российских исследователей. Однако такая критика важна, она является первым шагом на пути построения собственной оригинальной теории: вначале осознается собственное отличие от других, что-то новое, что хочет сказать автор, а затем это новое уже формулируется в целостную модель и целостную теорию.
Все эти замечания приводят к выводу, что современной отечественной социологии не хватает умения применять научную методологию для разработки теорий. Можно говорить и о недостаточном умении конструировать модели, т.е. выделять важные для исследования абстрактные признаки объектов и явлений и строить на их основе идеальный «объект», который затем используется в разработке теорий.
Недостаточное умение конструировать теоретические модели и создавать теории - это следствие сложной истории социологии в нашей стране, многолетнего разрыва между эмпирическими и теоретическими исследованиями в
1 Хотя это не совсем верно: эвристические теории также позволяют понять, почему устроены так или иначе какие-либо общественные явления и процессы, общество в целом.
2 См.: Штомпка П. Теоретическая социология и социологическое воображение // Социологический журнал, 2001, № 1, с. 118-129.
социологии. Для восполнения этого пробела можно предложить чтение теоретических работ зарубежных коллег под определенным углом зрения, а именно обращая особое внимание на наглядные примеры построения теоретических моделей в западной социологии. Так, хорошим примером является работа Дж. Александера «Спектакль и власть» (Performance and Power)1, в которой строится теоретическая модель социального спектакля: выделяются важные свойства этого явления и создается идеальный «объект», описывающий социальные спектакли. Таким образом можно рассматривать и многие известные теоретические концепции. В частности, теория структурации Э. Гидденса2 может быть рассмотрена как наглядный пример построения теории: выделения механизмов существования такого социального явления, как структура. При этом «структура» и «действие» выступают моделями социальных явлений, т.е. четко определенными идеальными «объектами», в которых выделены значимые для социальных структур и действий свойства.
В истории российской социологии также есть примеры построения теоретических моделей и развитых теорий. Это модели статуса, страты и теории социальной стратификации, социальной мобильности, а также социальной и культурной динамики П.А. Сорокина3. В современной российской социологии можно указать на построение модели институциональной матрицы С.Г. Кирдиной.
Козырева О.В. Лакуны в российских теоретических социологических исследованиях. В статье выявляются и анализируются пробелы в современных российских теоретических исследованиях. Пробелы в основном касаются разработки фундаментальных теорий, а также объяснения российских социальных явлений и процессов.
1 См.: AlexanderJ.C. Performance and Power. Malden, 2011.
2 См.: Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации. М., 2005.
3 См.: Сорокин П.А. Социальная мобильность. М., 2005; Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика: Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений. СПб., 2000.
Ключевые слова: российская социология, теоретические исследования, методология социологии, объяснительная теория, теория аналитического типа, теория эвристического типа, теория экзегетического типа, метатеоретизирование
Kozyreva O.V. Gaps in Russian theoretical sociological research. Gaps in contemporary Russian theoretical research are detected and analyzed in the article. The gaps relate to the development of fundamental theories and to the explanation of Russian social phenomena and processes.
Keywords: Russian sociology, theoretical research, methodology of sociology, explanatory theory, analytic theory, heuristic theory, exegetical theory, metatheory.
