CC BY
165
СООБЩЕНИЯ
H.A. Архипова
КУПЦЫ-СТАРООБРЯДЦЫ И ЧИНОВНИКИ:
ИЗ ИСТОРИИ БЮРОКРАТИЗМА И ВЗЯТОЧНИЧЕСТВА В ЦАРСТВОВАНИЕ НИКОЛАЯ I*
Взаимоотношения чиновничества и купцов-старообрядцев в царствование Николая I, один из самых сложных для старообрядчества периодов, - сюжет малоизученный, интересный и весьма поучительный.
Именно в николаевскую эпоху были предприняты беспрецедентные меры по изучению современного состояния раскола в Российской империи и по борьбе с ним. В 1850 г. министр внутренних дел граф Л. А. Перовский предоставил императору особую записку о расколе, в которой указал на полное незнание правительством точного количества раскольников. Император, прочитав ее, приказал министру изыскать средства, которые позволили бы собрать верные сведения о числе раскольников хотя бы в некоторых губерниях1. Для исполнения этого поручения в 1852 г. были назначены чиновники МВД: коллежский советник П.И. Мельников, коллежский асессор Л.И. Арнольди, надворный советник П. А. Брянчанинов и статский советник И.С. Синицын, возглавившие статистические экспедиции в Нижегородской, Костромской и Ярославской губерниях.
Та же практика изучения раскола была продолжена и при следующем министре - Д.Г. Бибикове. Однако география исследований была расширена до 35-ти губерний. Из них в 9-ти - Санкт-Петербургской, Московской, Новгородской, Ярославской, Костромской, Нижегородской, Казанской, Симбирской и Саратовской Гк- проведением исследований руководили специально назначенные чиновники МВД. В остальных же губерниях проведение исследований было поручено генерал-губернаторам и губернаторам2.
В Департаменте общих дел МВД были разработаны инструкции чиновникам и губернаторам, которые Бибиков подписал в 1853 г. Эти инструкции дают представление об основных вопросах, подлежащих изучению и освещению в отчетах.
Предписывалось, прежде всего, выяснить количество раскольников и основные места их проживания, нанести их на карту и указать их расположение относительно дорог и судоходных рек. Определить сословный
* Работа выполнена при финансовой поддержке ФЦП «Научные и научнопедагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг. по направлению «Исторические науки». Мероприятие 1.2.2. Проект: «Переломные периоды в развитии русской историографии XVI-XXI вв. глазами молодых исследователей».
состав раскольников и их распределение по толкам и согласиям. Установить, каше количество раскольников находится в отлучке, в течение какого срока и по каким надобностям. Собрать подробные сведения о существующих скитах и молельнях. Важнейшим был вопрос о нравственном состоянии раскола, который трактовался широко: образ жизни раскольников, их занятия, степень образованности. Особое внимание должно было быть уделено лидерам раскола: следовало собрать подробные сведения о характере каждого из них, его средствах и связях, а также высказать соображения относительно тех мер воздействия, которые могли быть применены в отношении них. Наконец, чиновники должны были высказать свое мнение относительно эффективности действий светских и духовных властей против раскола3. Таким образом, исследования призваны были не только показать действительное количество раскольников на территории Российской империи и основные места их расселения, но и охарактеризовать различные сферы их жизни. Главное же, что стремилось понять правительство, -насколько его политика в отношении раскольников эффективна, почему раскол до сих пор существует и что надо предпринять, чтобы его уничтожить.
Чиновники МВД, проводившие исследования, пришли к неожиданному заключению: увеличение числа сторонников старой веры обусловлено не столько убежденностью в истинности древнего благочестия, сколько стремлением к личному обогащению и повышению своего социального статуса. Так, богатые старообрядцы помогали своим единоверцам выкупиться из крепостной зависимости и прельщали этим православных работников и приказчиков на свои фабрики4. Православный, перешедший в старообрядчество, не только оказывался под покровительством богатых раскольников, которые предоставляли ему щедрые пособия или устраивали на своих предприятиях, но и получал доступ к широким коммерческим связям и капиталам для развития собственного дела5.
Выгоды, которые приносила принадлежность к старообрядческой общине, ярко демонстрируют слова Ефима Федоровича Гучкова, которые приводятся в отчете Мельникова: «Вы говорите, почему я не приму православие : не говоря уже о батюшке, у которого в руках капитал, скажу вам только вот что: видите какой поднялся ветер, избави Господи, случится пожар, ярмарка ведь сгорит до тла; в то же время может потонуть или сгореть и товар наш, который идет на ярмарку. Теперь я миллионер, а тогда был бы нищим, а если бы к тому же был православным, то и остался бы нищим навсегда, а как я раскольник-то, то хоть и случатся все эти несчастья, так лет через шесть мои миллионы все-таки ко мне же придут»6.
Мельникову пришлось констатировать: «Промышленность и торговлю, которые должны бы были оживлять внутренние силы государства, он (Раскол. -ЕЛ .) превратил в средства для увеличения той злокачественной язвы на родном теле нашего отечества, которая, дай Бог, чтобы не была смертоносною»7.
Подобные наблюдения и оценки заставили чиновников МВД сделать вывод: именно наличие крупных капиталов и системы взаимопомощи в старообрядческих общинах являются гораздо более эффективным сред-
ством пропаганды раскола, нежели даже самые красноречивые религиозные увещевания.
Еще одним немаловажным фактором сохранения раскола, по мнению чиновников МВД, стало мздоимство местных светских и духовных властей. Вместо того чтобы противодействовать распространению раскола, они превратили его в источник постоянных и немалых доходов8. Неслучайно, что в отчетах чиновников выражения «золотая руда» и «золотой клад» стали синонимом старообрядчества9. По мнению Арнольди и Брянчанинова, практически все представители власти были заинтересованы в сокрытии преступлений, связанных с расколом: «...Помещики и их вотчинные начальники, чтобы не лишиться часто лучшего работника и аккуратного плательщика оброка; удельное начальство и ведомство государственных имуществ тоже, чтобы не лишиться богатого крестьянина и не заводить новых дел; а священник потворствует им, чтобы не потерять из своего прихода раскольника, который платит ему деньги, чтобы он не крестил и не венчал его детей по обрядам православной церкви и, наконец, чтоб показывал его бывшим у исповеди и святого причастия. Вот почему земская полиция при следствиях старается скрыть преступления и берет с раскольников деньги почти всегда безнаказанно»10.
В 1850-е гг. взяточничество в России было фактически разрешено. По воспоминаниям Д.В. Друцкош-Соколинского, служившего в те годы в канцелярии московского генерал-губернатора графа A.A. Закревского, мелкие чины, как в московской полиции, так и по всей России, занимались поборами, однако их начальство обвинялось только тогда, когда они брали «не по чину». Для самого же начальства существовали «безгрешные доходы» по службе11.
Поборы со старообрядцев мелкие чиновники называли «доходом невинным» и не стеснялись рассказывать о них. Для старообрядцев же взятки были вынужденным, неизбежным злом, которому они находили даже религиозное оправдание12. Для подкупов чиновников они всегда располагали значительным «денежным фондом», который пополнялся или за счет добровольных взносов или посредством общественных раскладок13. К крупным чиновникам и даже сановникам старообрядцы также умели найти подход. Как отмечал в своем отчете Мельников, при каждой перемене губернаторов старообрядцы старались разузнать о характере, наклонностях и слабостях нового начальника. Если губернатор заботился об устройстве благотворительных учреждений - старообрядцы начинали жертвовать в пользу детских приютов и богаделен. Если губернатор любил театры или сады - начинали строить театры и разводить сады. И так далее14.
Взятки чиновникам давали, конечно, не только купцы-старообряд-цы, но и православные купцы. Последние, в частности, откупались от общественных должностей, которые, как считалось, были навязаны сверху, не имели никакого отношения к нуждам купечества и лишь отвлекали от торгового дела. Взятка в данном случае также рассматривалась как «нужный, неизбежный, извинительный» обман15. Существовало убеждение, что благодаря запрещению на избрание старообрядцев на общественные
должности они оказывались в более выгодном положении, нежели православные, поскольку у них было больше времени и возможностей для занятия своим делом16. Так складывалась парадоксальная ситуация: статус раскольника для купца хотя и создавал сложности, но и приносил немалые выгоды.
В своих отчетах чиновники МВД приходили к неутешительным для правительства выводам: любые, даже самые строгие, меры против раскола будут до тех пор обречены на неудачу, пока чиновники не перестанут заниматься взяточничеством, а раскольники не лишатся своих капиталов17. Несмотря на пессимизм многих чиновников, некоторые из них все-таки предлагали конкретные меры, которые могло предпринять правительство для борьбы с этим «злом».
В феврале 1853 г. костромской губернатор статский советник Валериан Николаевич Муравьев в ответ на запрос министра внутренних дел составил донесение, в котором, опираясь на результаты исследования Арнольди и Брянчанинова, изложил свое мнение относительно мер по борьбе с расколом. Среди прочего он предлагал подвергнуть купцов-раскольни-ков как «главных покровителей раскола» рекрутской повинности, поскольку многие крестьяне переписываются в купцы, тем самым получая значительные преимущества и льготы, которые используют для сокрытия своих действий. И их нисколько не пугают гильдейские платежи, так как они имеют денежные средства, а в случае необходимости и поддержку со стороны других богатых купцов-раскольников18. Схожее мнение высказал и действительный статский советник Ю.К. Арсеньев, изучавший раскол в Новгородской губернии и Ново ладожском уезде Санкт-Петербургской губернии. Он полагал, что обратить в православие некоторых «коноводов раскола» (ямщика Антипа Малеева и купцов Корытювых) возможно только путем стеснения их гражданских и торговых прав, путем запрещения записи в гильдии19.
Точно не известно, в какой степени мнение костромского губернатора Муравьева и Арсеньева повлияли на решения императора Николая I, однако результаты статистических экспедиций и работы, проведенные МВД в 1840-е гг. по изучению раскола, предопределили экономическую политику властей в отношении старообрядцев. Особый секретный комитет для пересмотра постановлений о раскольниках принял положение «О нснаграждснии раскольников знаками отличия и почетными титулами и о принятии их в гильдии на временном праве», которое было утверждено императором 10 июня 1853 г.20.
Это положение предписывало всем предъявителям купеческих капиталов - не важно, давно ли они состоят в купеческой гильдии или записываются впервые, - предоставлять удостоверения о принадлежности к православию или единоверию. В качестве доказательств принимались выписки из метрических или исповедных книг, свидетельство священника о присоединении к Русской православной или Единоверческой церквям. При этом свидетельства о принадлежности к православию должны были предъявить все члены семейства, состоящие с предъявителем в нераздельном капитале. Если такие свидетельства не предоставлялись, то выдавались торговые свидетельства «на временном праве». Получавшие такие свидетельства пере-
ходили в разряд мещан: они имели право осуществлять торговлю, но при этом лишались всех личных прав и преимуществ купеческого сословия21.
Два года спустя, в секретной записке от 11 июля 1855 г., Синицын высказал мнение: перевод мещан в купечество стало одним из главных средств, используемых раскольническими ересиархами для привлечения в раскол. Чиновник полагал, что положение от 10 июня 185 3 г., не ущемляя торговых прав, стеснило «главных раскольников в их сектаторской силе и средствах». Стоило, как он считал, только поколебать позиции руководителей раскола, как и сам раскол ослабеет22.
Таким образом, ограничивая торгово-промышленные права старообрядцев, власть прежде всего преследовала цель ослабить экономические позиции старообрядчества, чтобы оно не использовало свои финансовые ресурсы и купеческие привилегии для распространения своего учения и привлечения в свои ряды новых сторонников.
Эта мера властей наделала большой переполох среди старообрядцев, и вынудила многих из них либо перейти в единоверие, либо искать юридические лазейки, которые позволяли, с одной стороны, не изменть вере, с другой - сохранить свою сословную принадлежность к купечеству. Так, братья Рябушинские, Павел и Василий, с начала 1855 г. перестали числиться купеческими детьми и были записаны в московское мещанство. Однако вскоре они записались в купцы 3-й гильдии г. Ейска. Основанный в 1848 г., этот город получил различные льготы для его скорейшего заселения: в частности, предусматривалась возможность записи старообрядцев в ейское купечество23. Братья Гучковы же, Ефим и Иван, поступили иначе: в декабре 1853 г. они перешли в единоверие. Свой поступок они оправдали тем, что Федосеевское согласие, к которому они принадлежали, отвергает брак24. С одной стороны, запрет на брак, действительно, не мог устраивать купцов, которые желали передать свои капиталы детям. С другой - переход в единоверие для многих был лишь только внешним, и совсем не означал предательства своей веры.
Местные власти несколько растерялись, как же им осуществлять высочайшее повеление. Об этом красноречиво свидетельствует сборник «О купеческих капиталах и принадлежности их владельцев к православной церкви», составленный из вопросов Казенных палат и губернаторов и ответов министерства внутренних дел25. Так, начальников губерний интересовало, возможно ли выдавать гильдейские свидетельства тем, кто еще не принадлежит единоверческой церкви, но обязался присоединиться к ней в определенные сроки и дал в том подписку. МВД дало на это положительный ответ и тем самым, по сути, предоставило старообрядцам возможность выиграть время: не предавая своей веры и сохраняя купеческие привилегии, ожидать изменений в политике властей26. Возникал вопрос и об исполнении рекрутской повинности. На запрос московского генерал-губернатора графа Закревскош относительно того, должны ли купцы-раскольники «на временном праве» участвовать в исполнении рекрутской повинности по 12-му частному рекрутскому набору, хотя манифест о нем
был получен в Москве только 8 декабря 1854 г. (то есть в момент, когда они принадлежали еще к купеческому сословию), был получен утвердительный ответ МВД27.
Первоначальная жесткость и целеустремленность властей в реализации положения от 10 июня 1853 г. уже скоро сменилась некоторыми послаблениями. Так, согласно высочайшему повелению от 17 апреля 1855 г., московскому генерал-губернатору предписывалось разрешить раскольникам, получившим с 1 января 1855 г. торговые свидетельства «на временном праве» и содержавшим прежде фабрики, заводы и другие заведения, содержать их и далее. А те раскольники, которые получили торговые свидетельства «на временном праве», но при этом лично известны генерал-губернатору своею благонадежностью, получали право ходатайствовать через министра внутренних дел высочайшего дозволения поступать в купеческие гильдии на общем основании. При этом с раскольников собирались подписки, что они не будут предпринимать действия, ведущие к распространению раскола, и не будут иметь религиозных сношений с представителями других сект как внутри империи, так и за ее пределами28. Наконец, уже в том же 1855 г., 15 октября, вышло высочайшее распоряжение, приостанавливающее привлечение к рекрутской повинности членов семей купцов, которые в 1854 г. получили или в 1855 г. получат торговые свидетельства «на временном праве»29.
Все эти послабления наводят на мысль: несмотря на проведение жесткого курса в отношении раскольников, император Николай I и его правительство в то же время опасались разрушить ту промышленную и торговую базу, которая была создана старообрядцами и которая - чего они, безусловно, не могли не понимать - была полезна для экономического развития страны.
В донесениях чиновников МВД 1840-1850-х гг. довольно часто встречается мысль, что старообрядцы создали государство в государстве. Они, действительно, создали - если не свое государство, то свою социальную общность взамен той, которая их не признавала и преследовала. Поскольку другие «социальные лифты» были для них закрыты, торговля и промышленность позволяли им не только прокормить себя, но и защитить свои религиозные общины от давления, нападок государства. Наличие «внешнего врага» стимулировало их предприимчивость и хозяйственную активность, а отказ в некоторых привилегиях (исполнения общественных должностей), напротив, позволял им сосредоточиться на своем предпринимательском деле. Таким образом, в неблагоприятных для себя условиях старообрядцы проявили прекрасные адаптационные способности, которые выгодно отличали их от основной массы православного населения.
Об этом ярко написал в своих записках князь Петр Долгоруков: «В то время как несчастный крепостной крестьянин, не имевший права чем-либо владеть, не заботился о накоплениях и тратил на водку те жалкие гроши, что иногда получал, сектант трудился, торговал, накапливал, богател, приобретал влияние, подкупал всегда алчных чиновников и жил почти независимо, насколько слово «независимость» применимо к жизни в дес-
потическом государстве, где сверху донизу процветает рабство и власть государя может быть ограничена только цареубийством»30.
Примечания
1 Мельников П.И. Счисление раскольников // Русский вестник. 1868. Т. 73. № 2. С. 422-424.
2 Там же. С. 424-427, 430-431; Чиновники МВД, проводившие исследования: церемонейместер И.П. Варпаховский (Санкт-Петербургская губерния), действительный статский советник Игнатьев, затем тайный советник Н.П. Смирнов (Московская губерния), действительный статский советник Ю.К. Арсеньев (Новгородская губерния), статский советник И.С. Синицын (Ярославская и Костромская губернии), действительный статский советник князь Урусов и Компанейщиков (Симбирская губерния), действительный статский советник граф Стенбок и А.И. Артемьев (Саратовская губерния), П.И. Мельников (Нижегородская и Казанская губернии).
3 РГИА. Ф. 1284. Оп. 208. Д. 116а. Л. 3-5об.; Д. 115а. Л. 1-5об.
4 Из секретной записки статского советника Синицына о раскольниках в Ярославской губернии в 1852 году // Сборник правительственных сведений о раскольниках. Вып. 2. Лондон, 1861. С. 13; Из дневника коллежского асессора Арнольди, по исследованиям раскольников в Костромской губернии // Там же. С. 20; Липранди И.П. Краткое обозрение существующих в России расколов, ересей и сект как в религиозном, так и в политическом их значении; с некоторыми по сему предмету примечаниями // Там же. С. 114; Записка с.с. Ив. Синицына // Сборник правительственных сведений о раскольниках. Вып. 4. Лондон, 1862. С. 47
5 Предания о московских беспоповщинцах (записка, составленная в 1844 г.) // Сборник правительственных сведений о старообрядцах. Вып. 1. Лондон, 1860. С. 18; Алябьев. Записка о страннической или сопелковской ереси и о мерах к преграждению ея влияния // Сборник правительственных сведений о раскольниках. Вып. 2. С. 65; Мельников П.И. Отчет о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии // Действия Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. Т. IX. Н. Новгород, 1910. С. 251-252, 254-255, 286.
6 Мельников П.И. Отчет о современном состоянии раскола... С. 252.
7 Там же. С. 258.
8 Записка с.с. Ив. Синицына. С. 51-52; Из дневника коллежского асессора Арнольди... С. 20-22; Из дневника надворного советника Брянчанинова, по исследованиям раскольников в Костромской губернии // Сборник правительственных сведений о раскольниках. Вып. 2. С. 26-27; Мельников П.И. Отчет о современном состоянии раскола... С. 95, 250-251, 277.
9 Краткий взгляд на причины быстрого распространения раскола (Из записки с.с. графа Стенбока о Страннической секте) // Сборник правительственных сведений о раскольниках. Вып. 4. С. 336; Записка с.с. Ив. Синицына. С. 51.
10 О расколе в Костромской губернии // Сборник правительственных сведений о раскольниках. Вып. 4. С. 318.
11 Друцкой-Соколинский Д.В. Из моих воспоминаний (о графе A.A. Закревс-ком) // Русский архив. 1901. Кн. 1. № 4. С. 672-673.
12 Мельников П.И. Отчет о современном состоянии раскола... С. 95.
13 Мельников П.И. Отчет о современном состоянии раскола... С. 250; О черниговских раскольниках // Сборник правительственных сведений о раскольниках. Вып. 2. С. 35.
14 Мельников П.И. Отчет о современном состоянии раскола... С. 250-251.
15 Вишняков И. Сведения о купеческом роде Вишняковых. Ч. 3. М., 1911. С. 93.
16 Мельников П.И. Отчет о современном состоянии раскола... С. 285.
17 Краткий взгляд на причины быстрого распространения раскола... С. 341-342; Мельников П.И. Отчет о современном состоянии раскола... С. 228.
18 РГИА. Ф. 1284. Оп. 207. Д. 211. Л. 37-37об.
19 РГИА. Ф. 1284. Оп. 208. Д. 480-в. Л. 142, 250-250об.
20 Собрание постановлений по части раскола. СПб., 1858. С. 596-597.
21 РГИА. Ф. 1284. Оп. 208. Д. 117а. Л. 1-1об., боб.
22 Извлечения из распоряжений по делам о раскольниках при императоре Николае и Александре II, пополненные запискою Мельникова. Лейпциг, 1882. С. 38, 34.
23 Торговое и промышленное дело Рябушинских. М., 1913. С. 33.
24 Рындзюнский П.Г. Старообрядческая организация в условиях развития промышленного капитализма (На примере истории Московской общины федосеевцев в 40-х годах XIX в.) // Вопросы истории религии и атеизма. М., 1950. С. 246.
25 РГИА. Ф. 1284. Оп. 208. Д. 117а.
26 Там же. Л. 7, 9-9об.
27 Там же. Л. 13-13об.
28 Собрание постановлений по части раскола. С. 629-630.
29 Там же. С. 634-635.
30 Записки князя Петра Долгорукова. СПб., 2007. С. 323.
