CC BY
159
кандидат исторических наук, доцент кафедры гуманитарных дисциплин ГАОУ ВПО «Дагестанский государственный институт народного хозяйства»,
г. Махачкала.
367008, г. Махачкала, ул. Д.Атаева, д. 5.
Тел.: 8-928-506-61-69. E-mail: [email protected]
М.-П.Б. Абдусаламов
КУМЫКСКИЕ ФЕОДАЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ В КАВКАЗСКОЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ: ОТ ПЕТЕРБУРГСКОГО ДОГОВОРА ДО ГЯНДЖИНСКОГО
ТРАКТАТА (1723-1735 гг.)
Внешнеполитическое положение кумыкских феодальных владений в первой трети XVIII в. определялось политической ситуацией в Прикаспийском регионе, где все время соперничали за свое влияние в крае правители Турции, Ирана и России. В этих условиях кумыкские владетели вынуждены были временами признавать верховную власть кого-либо из правителей этих стран. Но эта зависимость была более номинальной, чем действительной.
Кумыкские феодальные владения, границы которых подходили к России, поддерживали тесные торгово-экономические связи с Терками, Астраханью и другими городами, склоняясь на сторону России. Россия, в свою очередь, стремилась привлечь на свою сторону отдельных дагестанских владетелей [1, с. 82.]
В связи с важным стратегическим положением кумыкских феодальных владений, частности шамхальства Тарковского и Засулакских княжеств, российскому командованию приходилось считаться с их владетелями, стараясь не ссориться и поддерживать с ними дружеские отношения. В свою очередь, султанская Турция также старалась любыми средствами привлечь кумыкских владетелей на свою сторону и тем самым сделать их орудием своей политики на Северо-Восточном Кавказе [2, с. 21].
Отличительной чертой политического строя Кумыкии в XVIII в. являлось не только наличие феодальной раздробленности, но и усиление этого дробления на более мелкие бийлики. Вся земля кумыков была раздроблена на ряд более или менее крупных бийликов - княжеств: Тарковское, Буйнакское, Эндиреевское,
Аксаевское, Костековское, Эрпелинское, Карабудахкентское и Казанищенское шамхальства, а также Мехтулинское ханство.
Раздробленность, междоусобицы в Кумыкии всячески использовали в интересах колонизации Дагестана как султанская Турция, так и шахская Персия. В этой обстановке происходили и те процессы, которые заложили основу для присоединения Дагестана к России [3, с. 74].
Основные задачи кавказской политики России, как и способы их решения в первой трети ХУШ в., диктовались геополитическими интересами империи в регионе. Активизация турок на Кавказе и стремление предупредить их в борьбе за овладение Каспийским морем заставили Петра I постоянно держать во внимании весь Прикаспийский регион. Выход к южным морям и обеспечение безопасности южных границ не могли быть обеспечены без овладения побережьем Каспия [3, с. 94].
Победоносное завершение Северной войны дало возможность реализовать давно задуманный Каспийский поход на юг. В результате вторжения 100-тысячной армии Петра I территория от Аграханского залива в устье Сулака до реки Милюкент за Дербентом была занята в течение четырех недель (июль-август 1722 г.).
Столь стремительное продвижение войск Петра I объяснялось не только многочисленностью, боеспособностью и оперативностью предпринимаемых командованием мер, но и поддержкой кумыкских феодальных владетелей, в частности, шамхала Тарковского Адиль-Гирея и аксаевского князя Султан-Махмуда [4, с. 27].
Реализация части восточной программы Петра I вызвала недовольство Турции и западных держав (Англии, Франции, Швеции и др.), преследовавших антироссийские цели в европейской и восточной политике. Опираясь на их поддержку, султан Ахмед III решил создать кавказский плацдарм для борьбы против России. Обстановка на Кавказе благоприятствовала этому. Уход главных царских сил повлиял на протурецки настроенных феодалов. Турция и Крым активизировали свои действия с целью привлечь их на свою сторону [28, с. 146].
Вассал Турции - крымский хан - выражал резкое недовольство успехами России в Дагестане и Кабарде, особенно тем, что император подчинил своей власти кумыков (шамхальство Тарковское и Эндиреевское владение) и на их земле начал строить крепость Святого Креста.
Зимой 1722/23 г. крымский хан и турецкое правительство пытались поднять мятеж в Тарках и Дербенте [7, д. 6, л. 134, 213; 109-110 об].
Крымский хан Саадет-Гирей в письме от 3 сентября 1722 г. к шамхалу Адиль-Гирею писал: «... веры нашей неприятель неверный москаль... войска
свои в Терек отправил, а сам со многими иными войсками около Астрахани находится, ... что в некоторых местах фортеции строит, кумыков и весь Дагестан победил, тако ж намерен до Грузинской земли марш свой продолжать. Притом вознамерясь всех кумыков под свою власть привесть, для того, своих людей к некоторым владельцам отправил со обнадеживанием, что не токмо никакое им разорение и обида учинены не будут, но всякая милость над оными явлена будет. ... Вам надлежит выслать всех магометанцев какого бы ни были роду из домов своих, и велеть им, подняв полы, магометанской ради веры, против возмутителей весьма жестоко биться... Ежели вам от нас потребно вспоможение войск, ... то к вам отправлено будет...» [25, л. 251-252].
Однако крымскому хану не удалось спровоцировать выступление шамхала против царских властей. Адиль-Гирей Тарковский остался верен своей присяге, которую дал Петру I. Более того, шамхал в своем письме от 3 сентября 1722 г. к Петру I открыто сообщает о «возмутительных» письмах крымского хана Саадет-Гирея: «А которые письма получил я от хана крымского, и оным надеюсь быть уже у в.в. полученным» [24, с. 42].
В знак своей искренности Адиль-Гирей своего «любезного верного сына Хамзабега» в аманаты отдал в Терки [25, л. 253]. Кроме того, шамхал в письме просил Петра I простить эндиреевского владетеля Айдемир-бека: «Всенижайше в.и.в. прошу, андреевской владелец Айдемир-бек, которой приехал ко мне и принес повинную и в противностях своих в.в. покорился, и я, оного не смея простить, ... того ради прошу в.и.в. оному вину его презрить и в том его простить, и о чем будет просить, указ ему учинить соблаговолите, а он пребудет вам всегда верным рабом» [8, д. 17, л. 82-83].
Принятие присяги и верная служба кумыкских феодальных владетелей немало способствовало упрочению положения России на недавно завоеванных землях.
Приобретение Прикаспийского края не осталось без неудовольствия со стороны Турции. Сначала великий визирь, в сношениях с русским резидентом
Неплюевым, долго твердил, что Порта одна имеет полное право овладеть Персией [17, с. 212].
Экспансионистские замыслы Порты поддерживались Англией и Австрией, стремившимися спровоцировать новый русско-турецкий конфликт. Их представители в Стамбуле внушали османским министрам, что поход Петра I положил начало завоеванию Кавказа Россией [28, с. 61].
В течение 1723 г. отношения между Россией и Турцией из-за противоречий их интересов были очень напряженными. С обеих сторон велись приготовления к войне. Угроза турецких завоеваний вынудила шахский двор направить в Петербург своего представителя Исмаил-бека, который подписал с Петром I 12(23) сентября 1723 г. Петербургский договор, предоставлявший России «в вечное владение города Дербент, Баку, со всеми к ним прилегающими и по Каспийскому морю лежащими землями и местами, також де и провинции Гилянь, Мазондран и Астрабат» [29, с. 185-189].
Договор этот был ратификован русскими послами, отправленными в Персию в апреле 1724 г. [17, с. 214]. Взамен Россия обязалась помочь Ирану в борьбе против его врагов. Договор, закрепивший переход к России СевероВосточного Кавказа и Прикаспийских областей, явился важной дипломатической победой Петра I: не нарушая мира с Ираном, он смог получить эти земли на основе взаимных обязательств.
Турецкое правительство ответило на русско-иранский договор заявлением о принадлежности ей всего Ирана. Оно послало указы пограничным пашам и крымскому хану быть готовыми к войне. Франция, игравшая роль «посредника» между Россией и Османской империей, фактически подогревала агрессивные намерения Порты [14, с. 414-415].
Не желая втягиваться в войну с Османской империей, царское правительство искало мирное решение конфликта, но прочно сохраняло занятые позиции, не уступая угрозам султанского двора [28, с. 66].
12 июня 1724 г. в Константинополе был подписан русско-турецкий договор, по которому Астрабад, Мазандеран, Гилян, Баку, Сальян и Дербент отходили к России, а остальная часть Ширвана, Армения и Грузия оставалась за Турцией. Граница же должна была проходить между Баку и Шемахою [10, с. 134].
Россия пошла на мир с целью недопущения выхода турок на Каспийское море и закрепления своих новых границ на Кавказе. Тем самым ликвидировалась
угроза войны с Портой, выиграть которую в тех условиях было проблематично [9, с. 322].
Несмотря на все старания, Турция не смогла вытеснить российские войска из Дагестана. Поэтому турки стали искать поддержки среди наиболее влиятельных кумыкских владетелей, в первую очередь, у тарковского шамхала, подготавливая его выступление против России.
После ухода основных сил армии Петра I в конце сентября 1722 г. шамхал Адиль-Гирей Тарковский сохранял союзные отношения с Россией, предупреждая российское командование об антироссийских настроениях среди феодальных владетелей Дагестана. Однако после отъезда Петра I со стороны российской администрации наблюдались случаи нападения, насилия, захвата пленных в Буйнаке, Карабудахкенте и других местах, подвластных шамхалу, что ущемляло его интересы. Об этом Адиль-Гирей трижды доносил императору с конца сентября 1722 г. до февраля 1725 г., но никакой положительной реакции на это не последовало [26, с. 70].
В 1725 г. Адиль-Гирей Тарковский, недовольный проводимой в дальнейшем политикой России укрепиться на землях шамхальства (строительство крепостей), начинает выступление против русских [6, с. 12].
Выступление шамхала против России и его обращение за помощью в Крым серьезно обеспокоило петербургский кабинет. Оно дало повод Турции для вмешательства во внутренние кавказские дела, а Англии и Франции - для раздувания российско-кавказских противоречий. Изыскивая удобный предлог для этого, великий визирь убеждал Неплюева, что конфликт между шамхалом и российской администрацией уладит сераскер Сары Мустафа-паша, которому велено идти с войском из Гянджи в Ширван [27, с. 103].
Однако заверения великого визиря Турции не ввели в заблуждение русского резидента. И. Неплюев потребовал, чтобы султан направил своему командующему указ, чтобы «ни под каким претекстом (предлогом. - М.-П.А.) в дагестанские земли не вмешивался яко они российские подданные и что сие нам весьма чувствительно» [7, д. 5, л. 364, 365 с об.].
Коллегия иностранных дел России разработала несколько вариантов поимки мятежного шамхала, и генералу Кропотову предписывалось выбрать один из них, наиболее соответствующий сложившейся политической ситуации. Указывалось, например, что Адиль-Гирей мог скрываться не только в горах, но и
в Дербенте или его окрестностях. Можно было при случае арестовать сыновей шамхала, чтобы принудить его к добровольной сдаче в плен [24, с. 54].
В середине мая 1726 г. был объявлен новый поход против шамхала. Прибывший в Св. Крест эндиреевский правитель Айдемир просил отложить поход на три дня, обещая, что сам Адиль-Гирей явится в крепость, а затем отправится в Петербург просить милости у Екатерины I. После обращений Айдемира, аксаевского правителя Султан-Махмуда и кабардинских князей Эльмурзы Черкасского и Арслан-бека Кайтукина Адиль-Г ирей прибыл в русский лагерь у Кум-Таркалы, где был взят под стражу, а затем доставлен в крепость Св. Крест для содержания под караулом.
В Петербурге были серьезно озабочены тем, что следует предпринять в отношении шамхала, издавна символизировавшего верховную власть в Дагестане. По совету главнокомандующего российскими войсками на Кавказе и в Прикаспийских областях генерал-аншефа В.В. Долгорукого правительство Екатерины I сочло целесообразным избавиться от сосредоточения чрезмерной власти в руках одного лица [28, с. 73-74].
По сведениям С.М. Броневского, шамхал Адиль-Г ирей был сослан в город Колу Архангельской губернии, где он и умер [12, с. 300].
Обстановка в Прикаспийско-Кавказском регионе накануне нашествий Надир-шаха на Дагестан оставалась напряженной. Решающее влияние на это оказывало русско-турецкое противоборство, опиравшееся на оккупационные силы сторон, расположенные в этих краях. Частые вмешательства Турции в кавказские дела продолжали влиять на внутриполитическое положение Дагестана. Осенью 1730 г. между наследниками шамхала Адиль-Гирея началась борьба за тарковский престол. Сын Адиль-Гирея Будай вместе с сыном Сурхай-хана Казикумухского Муртузали напал на своего двоюродного брата Эльдара, вынудив его обратиться за помощью к старшему брату Будая Хасбулату. Опасаясь углубления конфликта между кумыкскими феодальными владетелями, царская администрация запретила ему это сделать.
Тем временем, Турция активизировала военные действия, призывая на свою сторону дагестанских владетелей, в том числе кумыкских. Среди владетелей наибольшую активность проявили уцмий Ахмед-хан и старший сын Адиль-Гирея Хасбулат, пытавшиеся перехватить инициативу у Сурхая и усилить свое влияние. В разгар ирано-турецкой войны они стремились к независимости
во внешней политике, часто съезжались между собой, планируя совместные выступления против Сурхай-хана. Дело дошло до того, что Хасбулат негласно попытался объявить себя шамхалом, надеясь восстановить этот титул, упраздненный после ссылки его отца Адиль-Гирея»[26, с. 87-88].
Генерал-майор Д.Ф. Еропкин в своем письме от 2 декабря 1731 г. доносил в Петербург, что «горские владельцы имеют между собою непрестанные съезды и чинят собрания и соглашаются с намерением иттить на Сурхай-хана Шемахинского и на Шемаху для разорения... а на тех съездах больше себя оказывает перед всеми Усмий Ахметхан и дружбою к себе всех кумычен склоняет и з шемхальским меньшим сыном Будаем сообщился, а большой сын шемхальский Казбулат объявляет о себе якобы тавлинских деревень старшины бывших при оных же зборах просили его, чтоб им быть также как они был под властью отца ево Адиль-Гирей шемхала и ему так бы быть как отцу его и их содержать почему он Казбулат в одном своем письме к оным подписался кумыцкой владелец и дагистанской шемхал» [8, д. 15, л. 6].
Опасаясь ослабления своего влияния на кумыкских владетелей, царская администрация предприняла адекватные меры. Генерал-майор Д.Ф. Еропкин «под страхом разорения» дал им выговор, запретил частые сношения между собой, а к «Казбулату о написании себя без позволения шамхалом також выговорил с надлежащим к тому резоном на что он исповинною писал якоб то писарь ево без приказу своевольно написал, а после того ныне уже не называется» [8, д. 15, л. 6]. Этими мерами удалось предотвратить междоусобицы среди дагестанских, в том числе кумыкских феодальных владетелей и удержать их на стороне России.
Однако добиться расстройства ирано-турецкого сближения и подписания договора между шахом Тахмаспом и Турцией России не удалось.
Тахмасп, в результате ряда неудач, ценою признания власти султана во многих владениях Сефевидов, заключил мир с Турцией [25, л. 82].
В августе 1732 г. Надир, вернувшийся из победоносной кампании в Кандагар, свергнул Тахмаспа с престола, а его 8-месячного сына Аббас-Мирзу провозгласил шахом под именем Аббаса III, и сам, в качестве векиля (правителя) государства, управлял Персией [16, с. 73].
В конце 1732 г., подавив внутреннюю оппозицию, Надир начал военные действия против османов [13, с. 74].
Предвидя тяжелую борьбу с Россией, турецкий султан и его вассал -крымский хан - пытались заблаговременно заручиться поддержкой северокавказских владетелей. В конце марта - начале апреля 1733 г. хан Каплан-Гирей и калга Фетхи-Гирей от имени султана Махмуда I обратились с воззваниями к владетелям Кабарды, Чечни и Дагестана, склоняя их на свою строну для оказания содействия проходу крымского хана через их владения [ 7, д. 10, л. 13, 17-18].
Однако эти воззвания не встретили той поддержки, на которую рассчитывали в Стамбуле и в Крыму. По этой причине успешно двигаться по намеченному маршруту крымскому войску не удалось. Воззвания, адресованные эндиреевскому князю Айдемиру, уцмию Ахмед-хану и Хасбулату Тарковскому, были вручены генералу Левашову, который отправил их оригиналы в Петербург [26, с. 97].
Пока шла словесная дуэль между Петербургом и Стамбулом, на Северном Кавказе начались военные действия. Россия, заинтересованная в мире с Ираном, оказывала ему поддержку в борьбе с Портой [14, с. 419]. Чтобы остановить татар, принц Л. Гессен-Гамбургский выслал из крепости Св. Креста отряд в 1000 человек пехоты, 1000 драгун при 10 орудиях, под начальством генерал-майора Д.Ф. Еропкина. Сосредоточенный огонь из орудий расстроил татар и заставил их обратиться в бегство. Неприятель оставил на месте около 1000 тел, русский отряд потерял 78 убитыми и 53 ранеными. Фетхи-Гирей отступил» [11, с. 7]. Однако принц Л. Гессен-Гамбургский не смог развить успех: укрывшись в крепости Св. Креста, он пропустил крымцев за Сулак, хотя кумыкские князья, включая шамхала Хасбулата, готовы были поддержать российские войска [19, с. 107].
Так, эндиреевский владетель Айдемир в письме от 18 июня 1733 г. к принцу Гессен-Гамбургскому заверял о своем неприсоединении к крымским войскам: «Черкейцы, субутцы и атлукцы, Кумбетинской деревни обыватели, стоят на Койсуве. Извольте крепкую предосторожность от них иметь. А от моих людей, эндиреевцев, к крымцам никто не пойдет, не извольте о сем сомневаться. Хотя бы крымцы нас стали рубить и разорять, мы в защищение великой государыни
придем, а к крымцам не пойдем, и не извольте об нас иначе думать. Mbi слово свое крепко станем держать и присягу нарушать не будем» [8, д. 5, л. 203]. За оказанное сопротивление крымский хан Фетхи-Гирей в Тарках отстранил от власти шамхала Хасбулата и назначил на его место Эльдара [14, с. 419]. После этого Фетхи-Гирей, по словам ВА. Потто, «взбунтовал весь Южный Дагестан и даже пытался овладеть Дербентом». Три дня главные силы его бились под стенами этого города с небольшим отрядом полковника Ломана, но, будучи отражены, потянулись к Шемахе, в персидские владения» [23, с. 39].
Проявивший полную бездарность принц Л. Гессен-Гамбургский был отозван в Петербург. Главнокомандующим российскими войсками стал генерал-аншеф В.Я. Левашов. Прибыв на Сулак в начале ноября, В.Я. Левашов, действуя дипломатией и силой оружия, привел в покорность мятежных феодалов.
Тем временем, Надир в октябре 1733 г. нанес Турции около Багдада потрясающее поражение [15, с. 205]. В октябре 1733 г. между Ираном и Турцией был заключен Багдадский мирный договор, по условиям которого Порта обязывалась вернуть Ирану все захваченные османами в течение последних 10 лет земли и установления между договаривающимися государствами, которые были определены Каср-и-Шаринским договором 1639 г.
«В число возвращенных областей был включен и Ширван, - писал A.A. Неверовский. - Но Сурхай-хан, не признав над собою власти Шаха-Надира, убил посланного к нему с уведомлением о присоединении его владений к Персии и написал письмо, наполненное дерзостями» [22, с. 24].
В ответ на это Надир летом 1734 г. двинул свою армию на Ширван. Сурхай-хан выехал ему навстречу из Шемахи. Его войско состояло из лезгин, нухинцев, турок и крымцев. В урочище Деве-Батан Сурхай-хан был разбит 12-тысячной конницей Надира и отступил в Южный Дагестан [20, с. 185]. Завладев Ширваном, Надир, не задерживаясь, преследуя Сурхай-хана, двинулся в Лакию во главе 12-тысячного войска с артиллерией и снаряжением. Сурхай-хан, видя, что ему не остановить лавину вражеских войск, решил отступить в Aварию. Как писал A.A. Неверовский, «Надир удостоил Хасфулата звания шамхала, одарил его богатыми подарками, и, снисходя к его просьбе о пощаде Казикумуха, возвратил свободу всем пленным» [21, с. 25].
В то время, когда иранские войска осаждали Гянджу, при Надире находился российский посол князь Сергей Голицын, который прибыл с той целью, чтобы
«стараться тайно и искусно под рукою побуждать Тахмасп-Кули-хана к непрерывному продолжению с турками войны, чтобы все персидские провинции возвратить от них оружием» [8, д. 5, л. 4 с об.].
Российское правительство, не желая иметь осложнений с Ираном, стремилось к союзу с Надиром для того, чтобы использовать его успехи в своей борьбе против Турции. Россия в ту пору готовилась начать войну с Турцией за выходы к Черному морю, в частности, за Азов [18, с. 103]. Кроме того, Россию не устраивала перспектива войны против сильной коалиции западных держав (Англии, Франции, Швеции и др.), преследовавших антироссийские цели в европейской и восточной политике [5, с. 24].
Поэтому правительство Анны Иоановны пошло на заключение Гянджинского трактата от 10 марта 1735 г. с Надиром, содержание которого гласит: «... прежде времени отдать и возвратить города Баку и Дербент, и с надлежащими землями, деревнями, по-прежнему, Иранскому государству, и очистить, как скоро время допустить может вывод войск Российских из оных, а именно так договоренность: город Баку с уездом, в две недели, а город Дербент с уездом и к нему подлежащими местами, до старой его границы, в два месяца... , а Дагестан и прочие места, к Шамхалу и Усмею подлежащие, по древнему пребудет в стороне Иранского государства» [29, с. 204]. Таким способом, по мнению Н. Надеждина, Россия «признала главенство Персии над всеми дагестанскими народами и шамхалом Тарковским» [21, с. 388].
В заключение следует отметить, что кумыкские феодальные владения (шамхальство Тарковское и Засулакские владения - Эндиреевское, Аксаевское и Костековское) в кавказской политике России в рассматриваемый период занимали видное место. Россия, с одной стороны, Турция и Иран, с другой, старались любыми средствами привлечь влиятельных кумыкских владетелей на свою сторону и тем самым сделать их орудием своей политики на СевероВосточном Кавказе. В связи с важным стратегическим положением кумыкских феодальных владений, российскому командованию приходилось считаться с их владетелями, стараться не ссориться и поддерживать с ними дружеские отношения. Учитывая сложную внешнеполитическую обстановку на Кавказе, кумыкские феодальные владетели сочли целесообразным пойти на союз с сильной Россией и укреплять с ней политические и экономические отношения.
$ $ $
1. Абдусаламов М.-П.Б. Из истории военного конфликта шамхала Адиль-Гирея Тарковского с царской администрацией на Кавказе: причины и последствия // Вестник Адыгейского государственного университета». 2011. Вып. 4. С. 82--89.
2. Абдусаламов М.-П.Б. Русско-турецкое противоборство на Кавказе и кумыкские феодальные владения в первой четверти XVIII в. // Научные проблемы гуманитарных исследований (Институт региональных проблем Российской государственности на Северном Кавказе, Пятигорск). 2011. Вып. 9. С. 20-35.
3. Абдусаламов М.-П.Б. Кумыкские феодальные владения в политической жизни Дагестана в первой половине XVIII века. Махачкала: «Народы Дагестана», 2008. 192 с.
4. Абдусаламов М.-П.Б. Шамхальство Тарковское в политике Ирана, Турции и России в первой четверти XVIII в. //«Россия и Кавказ: прошлое и настоящее»: материалы международной научно-практ. конф. Кизляр, 2009. С. 24-30.
5. Абдусаламов М.-П.Б. Кумыкские феодальные владения в политической жизни Дагестана в первой половине XVIII века: автореф. дис. ...канд. ист. наук. Махачкала, 2007. 32 с.
6. Аджаматов Б. Шамхалы Тарковские. Султан-Мут. Махачкала: Дагпресс, 1999. 90 с.
7. АВПРИ (Архив внешней политики Российской империи). Ф. 89. Сношения России с Турцией. Оп. 89/1. (1728 г. Д. 4-5; 1724 г. Д. 6; 1733 г. Д. 10).
8. АВПРИ. Ф. 77. Сношения России с Персией. Оп. 6. (1722 г. Д. 17; 1731 г. Д. 15; 1733 г. Д. 5).
9. Ахмадов Я. История Чечни с древнейших времен до конца XVIII в. М.: Изд-во «Мир дому твоему», 2001. 426 с.
10. БакихановА.-К. Гюлистан-и Ирам. Баку: Элм, 1991. 304 с.
11. Богуславский Л. История Апшеронского полка. 1700-1892 гг. СПб: Тип. Министерства путей сообщения, 1892. Т. I. 518 с.
12. Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе: в 2 частях. М.: Тип. С. Селивановского, 1823. Ч. 2. 471 с.
13. Гаджиев В.Г. Разгром Надир-шаха в Дагестане. Махачкала: Мининформпечать, 1996. 260 с.
14. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. / отв. ред. акад. Б.Б. Пиотровский. М.: Наука, 1988. Т. I. 544 с.
15. История о персидском шахе Тахмасп-Кули-хане / пер. с франц. С. Решетова. СПб., 1762. 260 с.
16. Козубский Е.И. История города Дербента. Темир-Хан-Шура: «Русская тип.»
В.М. Сорокина, 1906. 468 с.
17. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. СПб.: Тип. П.П. Сойкина, 1915. Т. III. 631 с.
18. Левиатов В.Н. Очерки по истории Азербайджана в XVIII в. Баку: Изд-во АН Аз. ССР, 1948. 227 с.
19. Магомедов Р.М. Даргинцы в дагестанском историческом процессе. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1999. Кн. II. 520 с.
20. Маркова О.П. Россия, Закавказье и международные отношения в XVIII веке. М.: Наука, 1966. 323 с.
21. Неверовский А.А. Краткий исторический взгляд на Северный и Средний Дагестан до уничтожения влияния лезгинов на Закавказье. СПб.: Тип. воен.-учеб. завед., 1848. 42 с.
22. Потто В.А. Два века Терского Казачества (1577-1801). Владикавказ: Тип. Терского Областного правления, 1912. Т. II. 247 с.
23. Потто В.А. Исторический очерк кавказских войн от их начала до присоединения Грузии. Тифлис: Тип. Канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, 1899. 332 с.
24. Русско-дагестанские отношения XVII - первой четверти XVIII вв.: документы и материалы / сост. Р.Г. Маршаев. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1958. 336 с.
25. Сотавов Н.-П.А. Крах «Грозы Вселенной». Махачкала: Республиканская газетножурнальная тип., 2000. 223 с.
26. Сотавов Н.-П.А. Северный Кавказ в кавказской политике России, Ирана и Турции в первой половине XVIII в. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1989. 228 с.
27. Сотавов Н.-П.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях (1725-1745 гг.) // Вопросы истории. М., 1989. С. 145-158.
28. Сотавов Н.-П.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в.: от Константинопольского договора 1700 г. до Кючук-Кайнарджийского мира 1774 г. М.: Наука, 1991. 228 с.
29. Юзефович Т.Д. Договоры России с Востоком, политические и торговые. СПб.: Тип. О.И. Бакста, 1869. 296 с.
