CC BY
66
УДК 398.541+ 398.87
Григорьев Анатолий Федорович
Grigoriev Anatoliy Fedorovich
кандидат педагогических наук, доцент кафедры теории и методики музыкального образования Ставропольского государственного педагогического института тел.: (865) 239-48-71
Candidate of Pedagogic, Associate professor of the chair of theory and methodic of music education, Stavropol State Pedagogical Institute tel.: (865) 239-48-71
КУЛЬТУРНЫЙ ЛАНДШАФТ -СТЕРЖНЕВАЯ ДОМИНАНТА КАРТИНЫ МИРА ГРЕБЕНСКИХ КАЗАКОВ
CULTURAL LANDSCAPE -PIVOTAL DOMINANT OF THE PICTURE OF THE WORLD OF GREBEN COSSACKS
Аннотация:
The summary:
В статье рассмотрен культурный ландшафт как доминантовая основа в формировании этнической картины мира гребенских казаков на примере их песенного фольклора.
The article describes the cultural landscape as the dominant basis in the formation of the ethnic picture of the world of Greben Cossacks on the example of their song folklore.
Ключевые слова:
культурный ландшафт, взаимосвязь природы и человека, доминантовая основа, песенный фольклор.
Keywords:
cultural landscape, relationship of human and nature, dominant basis, song folklore.
Не отрицая значительной роли социально-экономических факторов в формировании ментальности, полагаем, что не только они явились определяющими в формировании этнической картины мира и ментальности гребенских казаков, поскольку экономическая составляющая является производной от специфики хозяйственно-культурного типа и природно-хозяйственной деятельности конкретной этнической группы. Это позволяет среди множества факторов, влияющих на формирование этнической картины мира и ментальности, выделить и культурные природно-ландшафтные, исследованием которых занимались Л.Н. Гумилев, Э. Дюркгейм, Э. Кребер, Ф. Ратцель, К. Уисслер, М. Мид. В частности, исследования Л.Н. Гумилева, посвященные установлению функциональной взаимосвязи явлений физической географии и палеоэтнологии на материале истории и археологии дельты Волги и Тереке [1], дают нам основание рассматривать концепты культурного ландшафта как системный комплекс, воплотившийся через архети-пическую систему музыкально-поэтических образов в фольклорном сознании гребенских казаков и повлиявший, таким образом, на формирование их этнической картины мира. В обоснование своей концепции ученый сформулировал выводы о том, что историческая судьба изучаемой народности, является результатом его хозяйственной деятельности и непосредственно связана с динамическим состоянием природного ландшафта, а сочетание исторических и археологических материалов позволяет судить о характере вмещающего ландшафта в изучаемую эпоху и, следовательно, о направлении его изменений [2, с. 78-88].
Данные положения явились теоретическим базисом в обосновании нашего теоретического положения о влиянии культурного ландшафта как среды жизнедеятельности на мировосприятие гребенцов, воплотившееся через архетипическую систему музыкально-поэтических образов в их фольклорном сознании. Культурный ландшафт гребенских казаков в данном контексте рассматривается впервые, что подчеркивает актуальность и значимость данной проблематики. В рамках данной статьи представляются лишь некоторые аспекты, требующие, безусловно, более глубокого научного анализа. Универсальные пространственные связи, обуславливающие взаимосвязи микро- и макрокосмоса, где человек связан с природой и Космосом и включен в эти связи, управляемыми Высшей силой, сохранились еще с языческой Руси. Всякое явление становилось понятным только через сближение с человеком, что отражалось и в образном строе языка: солнце «восходит» или «садится», буря «воет», ветер «свистит»... и т.д. Силам природы придавался личностный характер, и на этой основе человек верил в наличие родственных связей с природой [3, с. 116]. Единство человека со Вселенной проявлялось, как отмечает А. Гуревич, в пронизывающей их гармонии: «и миром и человеком управляет космическая музыка, выражающая гармонию целого и его частей и пронизывающая все - от небесных сфер до человека.» [4, с. 65].
В данной статье будут рассмотрены различные объекты культурного ландшафта (долины, чистое поле, зоря, роса, «раздобрый кустичек», «ковыл-травушка», «бел-горюч камень» и т.д.), являющиеся полноценными участниками действа в песенном фольклоре гребенских казаков. Природа как бы «очеловечивалась» в песенном фольклоре гребенцов, окружающая природная среда являлась не только полноценным активным «участником событий» в развертывании сюжета, она, наделяясь одушевленными чертами, несла подчас основную образно-эмоциональную драматургическую нагрузку. Такое восприятие окружающей среды ее одухотворение и одушевление для гребенского песенного фольклора является яркой специфической чертой и подчеркивает специфичность мировосприятия гребенцов. Тема антропоморфной природы и косми-
ческого человека - не простая дань традиции и не только условность - это характерная черта мировосприятия гребенцов, воплощенная в их песенной традиции. В этих представлениях, по точному выражению А. Гуревича, «выражается особое, впоследствии утраченное отношение человека к миру природы, где человек обладал чувством аналогии, родства структуры космоса и своей собственной структуры» [5, с. 65]. И эти представления особенно ярко воплотились в песенном фольклоре гребенцов. Эта «неполная выделенность человека из природы» [6, с. 64], сохраняющаяся в песенном фольклоре гребенцов, по нашему мнению, говорит о древнеязыческой основе их песенного фольклора, воплотившего религиозно-мифологические представления и смысло-образы в неразрывной взаимосвязи человека с природой.
Природно-климатические условия и специфика культурного ландшафта Северного Кавказа не могла не отразиться на формировании этнической картины мира гребенского казачества. Во-первых, сам образ жизни казаков, сопряженный с опасностями, риском и сложными военно-полевыми условиями жизнедеятельности; во-вторых, покрытые зарослями долины реки Терека, острова, плавни, болота, лесостепной и горный ландшафт создавали благоприятные условия для жизнедеятельности казаков.
Характерно, что пейзажный лирический элемент, описывающий культурный ландшафт гармонично вписывается и присутствует в различных тематиках и песенных жанрах гребенцов. Природа помогает пережить различные эмоциональные состояния казака вдали от родины, переживания ожидающих его родных, природа участвует в различных исторических событиях. Тема природного ландшафта, таким образом, выполняет функции не только формальной символической образности, но и создает эмоциональный и локальный фон, наполняя и насыщая его дополнительными образами. Лирические описания природы, как правило, предвосхищают само развертывание сюжета, создавая определенную тональность повествованию песни.
Примеры лирического описания природного ландшафта, образованные в результате «самоопределения» лирических зачинов, оторвавшихся в процессе эволюции жанра, практически пронизывают все содержание песенного фольклора во всех его жанрах. Пейзажная зарисовка звучит, например, в гимне терских казаков «Между серыми камнями» [7, с. 16], в поэтических строках которого вмещена вся любовь казаков и восхищение своим Тереком. В другой песне «Прощаюсь, ангел мой, с тобою» [8] связь с природой позволяет выразить силу любви перед смертью. В романсе «Прости, звезда», записанном в станице Червленой (ЧИАССР), «приметная звезда» помогает герою мечтать о любви: «Прости, звезда, пора мне спать,/ Но жаль расстаться мне с тобою./ С тобою я привык мечтать/ Ведь я живу одной мечтою ...» [9]. Связь с культурным ландшафтом выражена и в старинной былине «Еще не во далече было». Природа, обретая одушевленные образы, не только включена в сюжетное повествование, но и создает эмоционально-образную драматургию былины. Так, в зачине былины дается описание пространства: «Было, ой, да не во далече,./ Во чистом поле, да еще там пролеживала,/ Она дороженька, / Она да вот не широкая, ой не широкая./». Дальше сюжет повествует о том, как по этой дороженьке никто «не проезживал, да еще что никто/ По этой по дороженьке, ой,. пеш не хаживал..». В драматургическом развитии сюжета начинается диалог доброго молодца с «раздобрым кустичком» как одушевленным «персонажем» природы. Добрый молодец с «доброй примареной лошадушкой» подъезжает «ко раздоброму кустичку..» и обращается к нему с просьбой дозволить ночку ночевать. На что «Раздобрый кустичек» предлагает раздобро-му молодцу «постелюшку ковыл-травушку», в качестве одеяльца - «ночку темную», в изголовьице - «бел-горюч камень», часовыми - «часты звездочки», а в атаманушки - «батюшка светел месяц» [10]. Здесь очевидна не только взаимосвязь человека с природой, но буквальное сращивание образов «доброго молодца» и «доброго кустичка», воплощающего в себе образ заботливой матери или жены, вдали от дома.
Эта текучесть переходов между символами-образами является, по нашему мнению, характерной чертой этносознания гребенцов, унаследованной возможно от своих предков еще с эпохи языческого средневековья. Совершенно очевидно, что мифологические представления гребенцов являются типично анимическими, аналогично средневековым, где вся окружающая среда воспринималась как живое и одушевленное. Мы с полным основанием можем говорить о том, что эмоционально-образное воплощение в традиционном песенном фольклоре гребенцов, синкретичное по своей сути и символичное по природе, объединяет миф, поэзию и язык, преобразуя их в музыкально-речевые интонации.
Одним из основополагающих мотивов в фольклорном песенном творчестве гребенцов является образ реки Терека, который воспевался и воспринимался казаками, прежде всего, символом вольницы, изобилия, батюшкой-кормильцем. Терек, любовно и уважительно называемый казаками «батюшка быстрой Терек», или «Терек-Горынович», явился маркером-символом для гребенских казаков, природно-ландшафтной средой их зарождения, а также средством выживания в суровых повседневных условиях полиэтнического окружения. Образ реки Терека в представлении гребенцов выступает в качестве колыбели жизни, актуализируясь через различные аллоформы, например, зеленый змей, наделяясь одушевленными чертами, что свидетельствует о неком универсализме метасимволе данного символа. Так, в одной из былин «Уж ты, батюшка, Терек-Горынович» [11] образ Терека выступает как мифический прародитель (отец, батюшка), жиз-недавец и кормилец. Концепт реки Терека, являясь одним из основополагающих мотивов в песенном фольклоре гребенцов, таким образом, коренным образом запечатлелся в их фольклорном сознании и явился культурообразующим феноменом и этнообразующим фактором.
Образ моря в мужской традиции, несмотря на существенную роль военных морских походов в истории казачества, должного развития не получил и не обладает космологическими свойствами, в противоположность русским былинам и балладам. Море является местом, где разворачивается действие. Так, в стариной былине «По морю было Хвалынскому», записанной в станице Червленой (ЧИАССР), образ моря предвосхищает развертывание сюжета: «Не по морю - то было, не по морюшку, морю синему,/. Ай, мо-
рю синему, вот по морюшку, да ой, по Хвалынскому,/ ...Ай, там возбежал он тот червон кораблик ровно тридцать они кораблей» [12].
Известно, что территорию своего обитания гребенские казаки связывали не только с Тереком, но с Кавказскими горами. Для гребенцов они представлялись иной раз в опозиии «чужие» «черные чеченские» горы, населенные воинствующими горскими племенами. У старожилов-гребенцов сохранились многочисленные следы дохристианских представлений о злых духах, которые воплощаются в леших, домовых, водяных, русалках, ведьмах, колдунах и т.п. Горы, таившие опасность для гребенцов, представлялись им прибежищем злых духов, которыми были заняты значительные вершины Кавказского хребта, «потому-то и гибло там много казаков в горах» [13]. В одной из легенд повествуется о том, как злой дух изощряется во всяческих пакостях, чтобы причинить вред чистой «христианской душе», сбить ее с «истинного пути» [14]. Это он «украл у бога земли и камней и населил горы от Черного моря до Хвалынского... чтобы вредить благим начинаниям людей, людскому сообщению, чтобы всякий, переезжая через горы, ругался скверными словами, проклиная горы и тем потешая сатану» [15, с. 6]. По представлениям казаков «Ад также помещался в горах, где жара, все кипит, о чем-де и свидетельствуют горячие источники» [16, с. 356-357]. Однако Кавказские горы символизировались не только с прибежищем злых духов. Согласно преданиям гребенцов, «рай находился под горой Казбек, где угодившие богу люди проживали в роскошном доме и пользовались всеми райскими наслаждениями» [17].
Тематика взаимосвязи этноса с родным культурным ландшафтом в фольклоре гребенских казаков проходит красной линией, определяя, таким образом, их этнические особенности и специфику мировосприятия. Под воздействием такого сложного переплетения и системного взаимовлияния концептов культурного ландшафта реки Терека и Кавказских гор и в целом окружающей природной среды складывалась картина мира казаков, которая отпечатывалась в их фольклорном сознании. Тематика культурного ландшафта выполняет не только функции формальной символической образности, но и создает эмоциональный и локальный фон, наполняя и насыщая его дополнительными образами. На том основании, что по С.В. Лурье «космические и социальные категории включаются в систему этнических констант и теснейшим образом связаны с природным и социальным космосом», символику культурного ландшафта, отпечатавшуюся в фольклорном сознании гребенцов, можно с полным основанием назвать артефактами в системе этнических констант, которые «провоцируют активность члена в обществе, направляют и предопределяют его восприятие мира», и, кроме того, «выполняют важнейшую функцию психологической адаптации этноса к окружающей природносоциальной среде» [18, с. 292].
Таким образом, культурный ландшафт гребенцов, включающий различные объекты окружающей природной среды, воплотившись в песенном фольклоре, образует природно-ландшафтный социокультурный комплекс гармоничной нерасчлененной взаимосвязи природы с человеком, свойственной еще архаикоязыческой мифологизации, который, по нашему убеждению, явился стержневой доминантовой основой в формировании этнической картины мира гребенских казаков.
Ссылки:
1. Гумилев Л.Н. Хазария и Терек: (Ландшафт и этнос) // Вестник Ленинградского ун-та. 1964. № 24. Вып. 4. С. 78-88.
2. Там же.
3. Культурология / под ред. А.И. Шаповалова. М., 2003.
4. Гуревич А. Избранные труды. Т. 2. Средневековый мир. М.;СПб., 1999.
5. Там же.
6. Там же.
7. Григорьев А.Ф. Песни гребенских и терских казаков (нотный сборник). Ставрополь, 2004.
8. Чирков Ю. Горы вы Кавказские. СПб., 2005.
9. Там же.
10. Чирков Ю. Терек Горынович. СПб., 2008.
11. Там же.
12. Чирков Ю. По морю было по Хвалынскому. СПб., 2004.
13. Полевые материалы ТЭЭ МГУ, 1961, 1965 гг.
14. Бороздин. Станица Ищерская. СМОМПК. Вып 16.
Владикавказ, 1893. С. 61, 63 ; Востриков П.А. По-верия, приметы и суеверные обычаи наурцев. сМоМПК. Вып. 33. Р. 2. Владикавказ, 1907. С. 286, 288.
15. Востриков П.А. Поверия, приметы и суеверные обычаи наурцев. СМОМПК. Вып. 33. Р. 2. Владикавказ, 1907.
16. РГИА. Ф.398. Оп. 81. Д.63.
17. Там же.
18. Лурье С.В. Историческая этнология. М., 2004.
References (transliterated):
1. Gumilev L.N. Khazariya i Terek: (Landshaft i etnos) // Vestnik Leningradskogo un-ta. 1964. No. 24. Issue 4. P. 78-88.
2. Ibid.
3. Kul'turologiya / ed. by A.I. Shapovalov. M., 2003.
4. Gurevich A. Izbrannye trudy. Vol. 2. Srednevekoviy mir. M.;SPb., 1999.
5. Ibid.
6. Ibid.
7. Grigor'ev A.F. Pesni grebenskikh i terskikh kazakov (notniy sbornik). Stavropol', 2004.
8. Chirkov Y. Gory vy Kavkazskie. SPb., 2005.
9. ibid.
10. Chirkov Y. Terek Gorynovich. SPb., 2008.
11. Ibid.
12. Chirkov Y. Po moryu bylo po Khvalynskomu. SPb., 2004.
13. Polevye materialy TEE MGU, 1961, 1965 gg.
14. Borozdin. Stanitsa Ishcherskaya. SMOMPK. Issue 16. Vladikavkaz, 1893. P. 61, 63 ; Vostrikov P.A. Poveriya, primety i suevernye obychai naurtsev. SMOMPK. Issue 33. P. 2. Vladikavkaz, 1907. P. 286, 288.
15. Vostrikov P.A. Poveriya, primety i suevernye obychai naurtsev. SMOMPK. Issue 33. P. 2. Vladikavkaz, 1907.
16. RGIA. F.398. Op. 81. D.63.
17. Ibid.
18. Lur'e S.V. Istoricheskaya etnologiya. M., 2004.
