CC BY
299
Сер. 3. 2008. Вып. 2
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
АРХЕОЛОГИЯ И ЭТНОГРАФИЯ
Л. Б. Кирчо
КУЛЬТУРНЫЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ КАК ФАКТОР СТАНОВЛЕНИЯ РАННЕГОРОДСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
(ПО МАТЕРИАЛАМ ЮЖНОГО ТУРКМЕНИСТАНА У-Ш ТЫС. ДО Н. Э.)
Археологические исследования XX в. показали, что на территории Южного Туркменистана и, вероятно, всего Северного Хорасана находился один из очагов древнезем-ледельческих культур эпохи палеометалла1, историческое развитие которого привело к появлению в последней трети III тыс. до н. э. древнейшей раннегородской цивилизации эпохи бронзы на Алтын-депе (рис. 1)2. В истории становления и развития культуры
Рис. 1. Основные археологические памятники IV—III тыс. до н. э. Средней Азии, Ирана и Белуджистана (по Amiet P. L'âge des échanges inter-iraniens 3500-1700 avant J.-C. Paris, 1986. Carte, p. 10-11)
© Л. Б. Кирчо, 2008
оседло-земледельческих общин юга Средней Азии активные взаимодействия как с соседними областями, так и с более отдаленными, передовыми в культурно-историческом плане центрами Древнего Востока играли важную роль.
Древнейшая в регионе неолитическая джейтунская культура конца VII - начала V тыс. до н. э. с производящей экономикой несет черты влияний первых земледельческих культур Переднего Востока3. Археологический комплекс энеолитической анауской культуры Южного Туркменистана на раннем этапе Анау 1Б-Намазга I (вторая половина V - первая треть IV тыс. до н. э.) складывается на основе джейтунских традиций и культурных и технологических инноваций комплексов типа Анау !А, имевших, вероятно, иранское происхождение4. Круглые постройки на поселениях периодов раннего и среднего энеолита, архитектурная форма которых не имеет южно-туркменистанских или иранских корней, рассматриваются как проявление отдаленных северо-месопотамских влияний5.
В период раннего энеолита в Южном Туркменистане растет количество поселений. На позднем этапе (в первой трети IV тыс. до н. э.) древние земледельцы на востоке осваивают дельту р. Теджен, а на западе, в долине р. Сумбар формируется своеобразный культурный комплекс Юго-Западного Туркменистана (ЮЗТ VII). Изучение сумбарских могильников эпохи энеолита и бронзы6 показало, что в дальнейшем культура этого региона, яркими признаками которой являются сероглиняная посуда и металлические булавки с биспиральными навершиями, тесно связана с культурой равнины Горгана типа Тюренг Тепе Юго-Восточного Прикаспия, при продолжении контактов с анауской культурой.
В результате экономического и культурного развития раннеэнеолитических общин во второй трети IV тыс. до н. э. сформировались два локальных варианта анауской культуры периода среднего энеолита (комплексы типа Намазга II в центральной части северной подгорной зоны Копетдага и комплексы ялангачского типа в Юго-Восточном Туркменистане)7. О росте уровней культуры и организации общества свидетельствуют иерархическая структура расселения (сложение системы Геоксюрского оазиса) с выделением центров площадью до 8-14 га (Геоксюр 1, Илгынлы-депе, Кара-депе и Намазга-депе); строительство ограждающих поселения стен; застройка отдельными домохозяй-ствами, состоявшими из однокомнатных домов (с внутренним членением пространства) и прилегающих дворов (хозяйственных и парадных); яркие комплексы материальной культуры (расписная керамика с монохромными и бихромными орнаментами, разнообразные металлические изделия, глиняная и терракотовая пластика). Экономической основой этого подъема являлись поливное земледелие, развитое скотоводство (сложная стратегия содержания стада мелкого и крупного рогатого скота) и специализированная охота на копытных животных, технологически отработанные домашние производства8. Высокому уровню развития общества древних земледельцев и скотоводов соответствует сложная идеологическая система, нашедшая свое отражение в архитектурном и цветовом убранстве парадных помещений-«святилищ», культе быка и богини-матери (множественность вариантов терракотовых женских статуэток, детали которых выделены краской, каменные антропоморфные изображения)9.
Таким образом, в середине — второй половине IV тыс. до н. э. культура населения Южного Туркменистана достигает уровня, сопоставимого с уровнем развитых древневосточных центров, и в материалах этого времени фиксируются систематические ино-культурные влияния и инновации. Ряд мотивов росписи посуды времени Намазга II имеют северо-месопотамские и южно-иранские прототипы и аналогии10. Важным новшеством в комплексе анауской культуры периода среднего энеолита являются нерасписные
краснолощеные сосуды с карбонатными примесями в тесте11, чрезвычайно близкие керамике Аншана (Восточный Элам) первой половины IV тыс. до н. э., предшествующей протоэламской культуре12. Сероглиняная лощеная керамика свидетельствует о контактах с культурой Юго-Западного Туркменистана периода ЮЗТ VI.
Уже на раннем этапе периода Намазга II (около 3650-3300 лет до н. э.) появляются круглые очаги-алтари, грубые терракотовые модели колес, каменные «гири» с выделенной ручкой, бусины и подвески из лазурита13, медные зеркало и втульчатый топор-тесло, а также модель формы для отливки таких топоров14.
На позднем этапе периода Намазга II (около 3300-3200/3100 лет до н. э.) в Юго-Восточном Туркменистане на основе технологии с использованием неорганических отощи-телей формируется комплекс керамики с бихромной орнаментацией геоксюрского стиля, очаги-алтари на круглом глинобитном основании представлены в большинстве парадных помещений15, начинают меняться иконография и техника передачи деталей антропоморфных статуэток16, найдено коллективное погребение с последовательным обрядом захоронения (рис. 2) в сопровождении краснолощеных сосудов. В инвентаре индивидуальных погребений анауской культуры появляются медные косметические стержни17.
Основные мотивы геометрической орнаментации геоксюрской посуды, круглые очаги с бортиком по краю и последовательный обряд коллективных погребений находят свои отдаленные прототипы в материалах древней Сузианы и Месопотамии18, а косметические стержни появились в додинастическом Египте. В комплексах середины IV тыс. до н. э. такие стержни найдены на памятниках Центрального и Северного Ирана (Тепе Сиалк и Тепе Габристан)19, а «гири» — на Тепе Сиалк, Тепе Гиссар и в Южном Афганистане (Мундигак)20. Бусины из лазурита представлены уже в неолитических погребениях Северного Белуджистана VII-VI тыс. до н. э.21, а в конце V — начале IV тыс. до н. э. здесь обнаружены коллективные захоронения и бусы из лазурита и обожженного стеа-тита22. На Мундигаке лазуритовые бусины найдены в самых ранних слоях второй четверти IV тыс. до н. э.23
Инновации в комплексах анауской культуры середины — второй половины IV тыс. до н. э. свидетельствуют о трех взаимосвязанных процессах, обусловленных месо-потамской колонизацией позднеурукского времени24: опосредованном влиянии наиболее развитых областей Передней Азии, начале дальней торговли, в первую очередь лазуритом, и активизации контактов и передвижений групп населения Центрального и особенно Юго-Западного Ирана, где начинает формироваться протоэламская цивилизация. С этим последним процессом связано, скорее всего, становление геоксюрского комплекса25.
В свою очередь группы населения из Южного Туркменистана продвигаются на восток и северо-восток — на севере древней дельты Мургаба отмечены пункты с керамикой и статуэткой типа позднего Намазга II26, а ранние комплексы поселения Саразм в верховьях Зеравшана показывают, что это поселок древних металлургов был основан при непосредственном участии южно-туркменистанских общин, причем наиболее тесные контакты двух регионов выявлены для времени среднего Намазга II — раннего Намазга III (около 3500/3400-3100/3000 лет до н. э.)27. Вероятно, рудные ресурсы долины Зеравшана служили источником относительного обилия крупных медных изделий на юге Средней Азии этого времени.
Еще одна линия культурных взаимодействий прослеживается в конце IV тыс. до н. э., когда полностью или временно прекращается обживание наиболее западных памятников анауской культуры, а Ак-депе под Ашхабадом гибнет в пожаре. В это время в центральном
Рис. 2. Эволюция культовых очагов и погребальных сооружений Южного Туркменистана конца периода среднего неолита — начала периода средней бронзы (3300-2300 гг. до н. э.)
районе подгорной зоны Копетдага формируется система орнаментации карадепинского стиля керамики типа Намазга III, причем зооморфные изображения близки рисункам
на посуде поселений Центрального и Северного Ирана (Тепе Сиалк, Тепе Гиссар, Исмаилабад)28, а в инвентаре погребений представлены сероглиняные сосуды. Все это свидетельствует об усилении влияния культур Центрального и Северного Ирана и продвижении населения из Юго-Восточного Прикаспия вплоть до ашхабадского оазиса. В то же время на Тепе Гиссар найдены терракотовые антропоморфная фишка и женская статуэтка29, типичные для анауской культуры.
Таким образом, комплекс периода позднего энеолита Южного Туркменистана формируется в последней четверти IV тыс. до н. э. на базе среднеэнеолитической анауской культуры, при активных влияниях и, вероятно, инфильтрации населения иранских центров и широких культурных взаимодействиях, обусловленных усилением межрегиональных связей и формированием северного лазуритового пути.
В период позднего энеолита (время Намазга III, около 3100-2800/2700 лет до н. э.) экономика древних общин Южного Туркменистана переходит на новую ступень — появляется ирригационное земледелие30, а при обработке земли используют, вероятно, тягловую силу быков. В результате миграции водных русел и начала аридизации климата идет концентрация населения на крупных поселениях (Геоксюр 1, Алтын-депе, Улуг-депе, Намазга-депе, Кара-депе). На Алтын-депе, которое достигает площади в 25 га, на отдельных участках исследованы обводные (подпорные) стены. Поселения застроены однокомнатными (с подсобными отсеками внутри основного помещения) и двухкомнатными домами (состоявшими из входного и основного помещений), группирующимися в многокомнатные массивы-кварталы. В центре основных помещений находились обогревательные очаги из кухонных сосудов или круглые и (изредка) подквадратные очаги-алтари на глинобитных основаниях с бортиками по краю. Коллективные последовательные погребения в наземных сырцовых камерах (рис. 2) и индивидуальные захоронения в культурном слое поселения в ряде случаев образовывали небольшие обособленные могильники31. Характерными компонентами культурного комплекса являются антропоморфные терракотовые женские и мужские статуэтки с рельефными деталями изображения; терракотовые коробочки-«реликварии» с углубленными геометрическими узорами, окрашенными черной и красной красками; костяные, каменные и терракотовые печати-пуговицы и их оттиски на глиняных буллах — свидетельства начала фиксации собственности и административного учета32; каменные (преимущественно алебастровые) косметические сосуды, часто с рельефным орнаментом (рис. 3). Из алебастра изготовлены также массивные фигурка быка33 и торс мужской (?) статуэтки. Распространяются медные косметические стержни и круглые зеркала34. Для комплекса керамики в Юго-Восточном Туркменистане типичны расписные сосуды из теста с мельчайшими минеральными примесями, украшенные монохромными и бихромными геометрическими орнаментами геоксюрского и постгеоксюрского стилей35. Монохромная роспись посуды карадепинского стиля36 центрального района подгорной зоны (традиционно изготовленной в основном из теста с измельченной растительной примесью) связана как с системой геоксюрской орнаментации, так и с влияниями зооморфных мотивов керамики иранского круга типа Сиалк-Гиссар. На всех памятниках времени Намазга III представлена также сероглиняная посуда и инокультурные сосуды с полихромными орнаментами37.
Общий подъем культуры и инновации в период позднего энеолита Южного Туркменистана обусловлены как подъемом экономики, усложнением хозяйственной структуры и организации общества38, так и активными культурными взаимодействиями. Влияние развитых центров Древнего Востока прослеживается в культовых и престижных
Рис. 2. Эволюция каменных сосудов Южного Туркменистана конца периода среднего энеолита — начала периода средней бронзы (3300-2300 гг. до н. э.). Условные обозначения: * — доломит (мраморовидный известняк или кальцит); ** — стеатит
предметах. Иконография ряда антропоморфных статуэток находит прототипы в ранних комплексах Южной и Северной Месопотамии39. Сосуды сложных форм и фигурки из алебастра распространены в Сузах второй половины IV — первой трети III тыс. до н. э.40
Цилиндрические печати с зигзагообразным орнаментом представлены в Сузах и Месопотамии периода Джемдет-Наср (конец IV — начало III тыс. до н. э.)41.
Очаги на прямоугольном основании с бортиками по краю, двухкомнатные дома и конические каменные сосуды характерны для южно-афганского Мундигака середины — второй половины IV тыс. до н. э.42 Эти компоненты культуры появляются в Юго-Восточном Туркменистане (на поселении Геоксюр 1) и в долине Зеравшана (комплекс Саразм II) в конце IV тыс. до н. э. и, вероятно, отражают влияние Мундигака. В свою очередь на Мундигаке конца IV — первой четверти III тыс. до н. э. найдены круглый очаг-алтарь, коллективные последовательные захоронения в прямоугольных сырцовых камерах, лепная и гончарная посуда с росписью, близкой орнаментации геоксюрского стиля, косметические стержни, антропоморфные статуэтки южно-туркменистанского облика и каменные печати-пуговицы43, что свидетельствует о непосредственных контактах населения Южного Туркменистана и Южного Афганистана в период позднего энеолита.
Обломки геоксюрских сосудов и буллы с оттисками печатей (включая и цилиндрические печати периодов Джемдет-Наср — раннединастического I) найдены в ранних слоях конца IV — начала III тыс. до н. э. крупнейшего поселения иранского Систана Шахри-Сохте44. В некрополе Шахри-Сохте этого времени обнаружена округлая полуподземная камера из сырцового кирпича, содержавшая последовательные захоронения, а в инвентаре погребений представлены чаша геоксюрского стиля и конические каменные сосуды. Около 2800/2700 лет до н. э. на Шахри-Сохте появляются косметические стержни, каменные печати-пуговицы и светильники, а в домах распространены очаги на квадратных сырцовых основаниях45.
Многочисленные свидетельства взаимодействия населения Южного Туркменистана с сопредельными и более отдаленными регионами в конце IV — первых веках III тыс. до н. э. скорее всего отражают два основных процесса. С одной стороны, это были активные контакты, связанные с протоэламской экспансией и обусловленные добычей и торговлей ценным минеральным сырьем — лазуритом, алебастром, металлом, которые доставлялись через посредничество населения среднеазиатского и иранского регионов в центры Переднего Востока. С другой стороны, сходство традиций домостроительства, коллективные последовательные захоронения в сырцовых камерах, близкие параллели в составе погребального инвентаря и печати-пуговицы отражают, вероятно, не только связи населения Южного Туркменистана, Юго-Восточного Ирана и Южного Афганистана, но и некое единство формирующейся субкультуры (при участии геоксюрской и мундигакской культурных традиций) в период становления раннегородских центров в центральноазиатском регионе.
В период ранней бронзы (время Намазга IV, 2800/2700-2400/2300 лет до н. э.) в Южном Туркменистане продолжается концентрация населения на крупных поселениях (Намазга-депе, Улуг-депе, Хапуз-депе, Алтын-депе). На Алтын-депе46 формируется система внутренних коммуникаций — здесь выявлены две магистральные транспортные артерии, пересекающиеся почти в центре, и соответственно — четыре въезда. Появляются монументальные обводные стены, укрепленные контрфорсами, и увеличивается плотность застройки. Интенсивное развитие гончарства и изготовления престижных изделий из камня связаны с внедрением гончарного круга и станкового сверления, знакомство с которыми было обусловлено активными связями с технологически более развитыми иранскими и южно-афганским центрами конца IV — начала III тыс. до н. э. Совершенствуется металлообработка: появляются изделия со штампованным и гравированным орнаментами,
плоские ступенчатые навершия стержней. Все большее значение приобретают орудия из металла, а специализация намечается практически во всех видах производств47. Важные изменения происходят в организации строительства — выявлена система учета и планирования производства строительных материалов (знаки-метки на кирпичах), а возведение мощных стен свидетельствует о кооперации групп строителей.
Жилые массивы второй четверти III тыс. до н. э. состояли из нескольких двухкомнатных домов (блоков жилой комнаты и входного помещения), имевших общий хозяйственный двор. В жилых комнатах находились очаги на круглом или подквадратном сырцовом основании (рис. 2). Погребальные камеры и гончарные печи были вынесены на специальные участки. Рядом с погребальными камерами (округлыми и прямоугольными) производили и индивидуальные захоронения в культурном слое поселения. Найдено также тройное одновременное захоронение. Завершается формирование «стандартных» наборов инвентаря богатых женских захоронений48.
Культурный комплекс продолжает и развивает позднеэнеолитические традиции. Почти все основные компоненты культуры времени раннего и среднего Намазга IV: типы жилищ, очагов и погребений (рис. 2), формы и орнаментация глиняных сосудов, антропоморфные статуэтки, печати-пуговицы, «реликварии», косметические сосуды из алебастра (рис. 3), медные зеркала и косметические стержни, — находят свои прототипы в поздне-энеолитических материалах49. В то же время в начале периода ранней бронзы появляются печати-штампы50 и распространяются косметические сосуды из мраморовидной породы (рис. 3). Принципиальной инновацией являются каменные (изредка терракотовые) светильники51, связанные с представлениями о темном загробном мире.
Традиционны во второй четверти III тыс. до н. э. и направления культурных взаимодействий — очаги на подквадратном сырцовом основании и характерные предметы этого времени (косметические сосуды, светильники, металлические изделия, релик-варий, печати) представлены на Шахри-Сохте52, Мундигаке53 и, частично, в Саразме54. Из Юго-Западного Туркменистана периода ЮЗТ IV на Алтын-депе импортированы булавка и сероглиняная миска на ножке55. Около 2600/2500 лет до н. э. засвидетельствовано влияние (возможно опосредованное) культуры Северного Белуджистана типа Мергар и древнеиндийской цивилизации Хараппы, которое проявилось в форме заимствования технологии изготовления предметов из мягких пород камня с последующим упрочняющим обжигом изделий56.
В конце периода ранней — начале периода средней бронзы в Южном Туркменистане завершается формирование производственной базы специализированного ремесла — экономической основы раннегородской цивилизации. Происходит прорыв в области теплотехники (высокотемпературный обжиг изделий из камня, двухъярусные гончарные печи, литье по восковой модели). Появляются четырехколесные повозки, запряженные верблюдами (или, реже, быками), и возрастает мобильность населения. Начинается широкое освоение древней дельты р. Мургаб. О передвижениях людей из Южного Туркменистана свидетельствуют находки сосудов типа позднего Намазга IV на Шахри-Сохте и в материалах культуры Заман-баба в низовьях Зеравшана и сосуда типа раннего Намазга V в комплексе Саразм IV. Из района Кермана в Южном Иране импортируется стеатит57.
На Алтын-депе этого времени юго-западный въезд обрамлен двумя пилонами древневосточного облика, а его пространство разделено на пешеходную и транспортную зоны58. Появляется новый тип дома из трех, расположенных анфиладой комнат, причем каждый такой дом имеет собственный двор. В основе пропорций жилых зданий и монументальных
пилонов лежит единый архитектурный модуль. К концу периода ранней бронзы относятся двойное последовательное захоронение в подземной камере, погребальный комплекс из нескольких помещений, самые ранние захоронения детей в сосудах и обряд помещения черепа в специальное углубление в стене помещения. В инвентаре коллективных погребений представлены светильники, а часть инвентаря размещается рядом с камерами. Усложнение планировки жилых комплексов и погребальных обрядов отражает начало процесса изменения социальной структуры общества.
В период средней бронзы (время Намазга V, последняя треть III — начало II тыс. до н. э.) южно-туркменистанское общество выходит на новый уровень развития — уже в начале периода Алтын-депе (и вероятно Намазга-депе) превращается в крупный центр раннегородского типа с развитой коммуникационной сетью, дифференцированной в разных частях застройкой, специализированным кварталом гончаров и монументальным общегородским культовым центром59. В древней дельте Мургаба в последних веках III тыс. до н. э. формируется новый тип архитектурных сооружений — крупные квадратные здания-«крепости», окруженные двойным периметром стен, внутри которых располагалась жилая застройка60.
Для культурного комплекса времени Намазга V в целом характерны гончарная нерасписная посуда, уплощенные терракотовые статуэтки с рельефными деталями и прочерченными знаками, металлические перегородчатые печати-штампы. В конце III тыс. до н. э. появляются новые категории металлических предметов: флаконы, «лопаточки», зеркала с ручками и косметические стержни с зооморфными навершиями61.
C самого начала периода средней бронзы происходит интенсификация культурных и торговых взаимодействий. Из центров древнеиндийской цивилизации импортируются изделия из слоновой кости, печати, бусины из золота и травленого сердолика. Украшения из бус находят ближайшие соответствия в инвентаре погребений центральноиранского некрополя Шахдад, могильника Пархай II периода ЮЗТ II и культуры Заман-баба Нижнего Зеравшана. Стеатитовые «гиря» и «жезл» из «святилища» Алтын-депе времени раннего Намазга V аналогичны предметам из Тепе Гиссар, а золотые головки животных и костяные «палочки» из этого же комплекса связаны с древневосточными традициями62. О культурных связях с Месопотамией и Эламом свидетельствуют находки цилиндрических печатей и их оттисков на поселениях конца III тыс. до н. э. в дельте Мургаба63. Таким образом, во второй половине III тыс. до н. э. население Южного Туркменистана активно взаимодействовало как с основными центрами цивилизации того времени, так и со всеми окружающими культурами и сырьевыми районами.
Ухудшение экологической обстановки приводит к затуханию жизни на крупных поселениях северной подгорной зоны Копетдага в конце III тыс. до н. э. Основные центры южно-туркменистанской культуры перемещаются в древнюю дельту р. Мургаб. Здесь на базе достигнутого уровня технико-технологического и культурного развития, при активных взаимодействиях с центрами Древнего Востока и (судя по антропологическим данным) участии новых групп населения общество переходит на новую ступень развития. Иерархическая структура расселения внутри оазисов, центры которых представляли собой укрепленные поселения, монументальные дворцово-культовые сооружения, дифференциация имущественного и социального положения разных групп населения по данным погребений и появление элитных «царских» захоронений на Гонур-депе свидетельствуют о протогосударственной системе организации общества, которое В. И. Сарианиди с полным правом именует древневосточным царством Маргуш64.
1 Археологическая периодизация памятников V-II тыс. до н. э. юга Средней Азии базируется на стратиграфии эталонных многослойных поселений — Северного и Южного холмов Анау и Намазга-депе, где выделены последовательно сменяющие друг друга культурные комплексы: Анау IA — начало раннего энеолита; Намазга I или Анау ¡Б — ранний энеолит; Намазга II или Анау II — средний энеолит; Намазга III — поздний энеолит; Анау III — эпоха бронзы, на материалах Намазга-депе разделенная на три периода: Намазга IV — ранняя бронза, Намазга V — средняя бронза и Намазга VI — поздняя бронза. Комплексы типа Намазга I-III соответствуют трем периодам развития энеолитической анауской культуры, а комплексы Намазга IV-VI — этапам формирования, расцвета и дезинтеграции цивилизаций эпохи бронзы (Ма^он В. М. Культурогенез Древней Центральной Азии. СПб., 2006. С. 42-85).
2 Маccон В. М. Алтын-депе. Л., 1981.
3 Ма^он В. М. Поселение Джейтун (проблема становления производящей экономики). Л., 1971. С. 77.
4 Маccон В. М. Энеолит Средней Азии // Энеолит СССР. М., 1982. С. 17-25, табл. X-XI.
5 Курбажахатов К. Энеолит Анау. Ашхабад, 1987. С. 129-146; Хлопин И. Н. Памятники развитого энеолита Юго-Восточной Туркмении. Л., 1969. С. 7-13.
6 Хлопин И. Н. Юго-Западная Туркмения в эпоху поздней бронзы. Л., 1983; Он же. Энеолит Юго-Западного Туркменистана. СПб., 1997; Он же. Эпоха бронзы Юго-Западного Туркменистана. СПб., 2002. И. Н. Хлопиным на материалах сумбарских могильников Пархай II и I, Сумбар I и II выделены 7 периодов развития культуры Юго-Западного Туркменистана: ЮЗТ VII — ранний энеолит, ЮЗТ VI — средний энеолит, ЮЗТ V — поздний энеолит, ЮЗТ IV — ранняя бронза, ЮЗТ III — средняя бронза, ЮЗТ II — конец средней — начало поздней бронзы и ЮЗТ I — поздняя бронза, синхронизируемые им с соответствующими этапами анауской или намазгинской периодизации.
7 Маccон В. М. Энеолит... С. 26-34, табл. XIV-XVIII; Он же. Илгынлы-депе — новый центр энеолитической культуры Южного Туркменистана // Известия АН Туркменской ССР. Ашхабад, 1989. № 6. С. 15-20.
8 Катаров А. К. Скотоводство и охота эпохи неолита — палеометалла в Южном Туркменистане. СПб., 2006; Маccон В. М. Энеолит... С. 53, 54.
9 Березкин Ю. Е., Соловьева Н. Ф. Парадные помещения Илгынлы-депе (предварительная типология) // Археологические Вести. СПб., 1998. № 5. С. 86-123; СоловьеваН. Ф. Стенопись Илгынлы-депе // Там же. С. 125, рис. 2; Masson V. M., Korobkova G. F. Eneolithic Stone Sculpture in South Turkmenia // Antiquity. 1989. Vol. 63. № 238. P. 62-70; Solovyova N. F. Anthropomorphic Figurines from Ilgynly-depe, South Turkmenistan. Classification, Analysis and Catalogue. Oxford, 2005.
10 Ма^он В. М. Энеолит... С. 34.
11 Кирчо Л. Б. К изучению позднего энеолита Южного Туркменистана. СПб., 1999. С. 60-64; Курбажахатов К. Указ. соч. С. 53-55, 95, 99, табл. 1; Ма^он В. М. Энеолит... С. 29, табл. 2 и 3.
12 Sumner W. M. Prelude to Proto-Elamite Anshan: The Lapui Phase // Iranica Antiqva. 1988. Vol. XXXIII. P. 23-43.
13 Кирчо Л. Б. Древние связи населения Южного Туркменистана и долины Зеравшана (начало формирования торговых путей в Средней Азии) // Записки ИИМК РАН. СПб., 2007. № 2. С. 194-203, рис. 1, 1; 3, 3-6; Ма^он В. М. Энеолит... С. 33, 34, 54.
14 Solovyova N. F., Yegor'kov A. N., Galibin V. A., Berezkin Yu. E. Metal artifacts from Ilgynly-Depe, Turkmenistan // New archaeological discoveries in Asiatic Russia and Central Asia. Sankt-Petersburg, 1994. Fig. 3, 4, 6; Березкин Ю. E., Соловьева Н. Ф. Указ. соч. С. 93.
15 Березкин Ю. E., Соловьева Н. Ф. Парадные помещения... С. 90, рис. 2, 1, 2, 5, S, 11, 13, 20, 22; 3-5; 12; 19; 20.
16 Соловьева Н. Ф. Антропоморфные изображения и культовые комплексы Южного Туркменистана поры среднего энеолита: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2005. С. 20-21.
17 Кирчо Л. Б. Древние связи. Рис. 4, 15, 19.
18 Сарианиди В. И. Памятники позднего энеолита Юго-Восточной Туркмении. М., 1965. С. 29, 30, 48.
19 Ghirshman R. Fouilles de Sialk près de Kashan. 1933, 1934, 1937. Paris, 1938. Pl. LXXXIV, S 225, 311, 402, 1804 (Сиалк III, 1, 2, 4); Tallon F. Métallurgie susienne I. De la fondation de Suse au XVIIIe siècle avant J.-C. Paris, 1987. Vol. 1. P. 250. На Тепе Габристан найдены и формы для отливки топоров-тесел (Amiet P. L'âge des échanges inter-iraniens 3500-1700 avant J.-C. Paris, 1986. P. 41, 42, fig. 7).
20 Кирчо Л. Б. Древние связи. С. 201, рис. 3, 1, 2, 7.
21 Les citées oubliées de l'Indus. Archeologie du Pakistan. Paris, 1988. P. 77, fig. 7 (Мергар I).
22 Там же. P. 83, fig. 28 (Мергар III).
23 Casal J.-M. Fouilles de Mundigak. Paris, 1961. Vol. I. P. 240-242. Vol. II. Fig. 138, 2, 3, 10, 18.
24 Lamberg-Karlovsky C. C. The longue durée of the Ancient Near East // De L'Indus aux Balkans, Recueil Jean Deshayes. Paris, 1985. P. 56-58.
25 Близкие аналогии геоксюрской орнаментации дают стенные росписи протоэламского Тали-Малиан, столицы Аншана 3300-2900 гг. до н. э. (Sumner W. M. Early Urban Life in the Land of Anshan: Excavations at the Tal-e Malyan in the Highlands of Iran. Philadelphia, 2003. Fig. 15, 18).
26 Масимов И. С. К вопросу об освоении низовий Мургаба древнеземледельческими племенами // Известия АН ТуркмССР. Ашхабад, 1979. № 2. С. 72-77, рис. 2.
27 Кирчо Л. Б. Древние связи... С. 203, 205.
28 Массон В. М. Энеолит. С. 49; Maleki Y. Art abstrait et décor animalier chez les céramistes de la région de Téhéran // Archéologie Vivante. Teheran, 1968. Vol. 1, № 1. P. 53, fig. 60.
29 Schmidt E. F. Excavations at Tepe-Hissar, Damghan. Philadelphia, 1937. Pl. XXVIIB, H 3735 и H 3634 (Гиссар II и Гиссар IIA соответственно).
30 Лисицына Г. Н. Становление и развитие орошаемого земледелия в Южной Туркмении. М., 1978. С. 209-212.
31 Кирчо Л. Б. Основные типы сооружений и технология строительства Алтын-депе в эпоху позднего энеолита и ранней бронзы // Особенности производства поселения Алтын-депе в эпоху палеометалла. СПб., 2001. С. 11; Массон В. М. Энеолит... С. 36, 38, 39, 44, 56.
32 Кирчо Л. Б. Древнейшие печати и их оттиски из Алтын-депе // Советская археология. 1990. № 2. С. 176-183: Массон В. М. Энеолит... С. 21-25, рис. 9, табл. V, тип III и 4; XXI, 12, 14-18; XXII, 15-18, 28-30. Массон В. М, Кирчо Л. Б. Изучение культурной трансформации раннеземледельческих обществ (по материалам новых раскопок на Алтын-депе и Илгынлы-депе) // Российская археология. 1999. № 2. С. 61-65, рис. 1.
33 Массон В. М. Энеолит. Цветная вклейка между С. 32 и 33.
34 Кирчо Л. Б. Древние связи. С. 201, рис. 4, 16-18, 20-22 и 26; Массон В. М. Энеолит. Табл. VIII, 1-6 и 18-20.
35 Массон В. М. Энеолит. Табл. XXII, 1-10, 31-34, 40, 41, 44-47.
36 Там же. Табл. XIX, 17-25, 27, 28, 30, 31; XXI, 25-34, 38, 39.
37 Кирчо Л. Б. Микростратиграфия позднего энеолита Южного Туркменистана // Судьба ученого. К 100-летию со дня рождения Бориса Александровича Латынина. СПб., 2000. С. 187, 190, 193, рис. 2; 5, 18, 23.
38 Массон В. М. Энеолит... С. 55-57.
39 Массон В. М. Средняя Азия и Древний Восток. М.; Л. 1964. С. 424-425; Кирчо Л. Б. Новый тип статуэтки из Кара-депе // Взаимодействие культур и цивилизаций. СПб., 2000. С. 110-115.
40 Le Brun A. Resherches stratigraphiques à l'Acropole de Suse (1969-1971) // Cahiers de la Délégation Archéologique Française en Iran. Paris, 1971. 1. Fig. 54, 1-4; 68, 1, 3, 4-12, 13, 14; Mecquenem R. de. Fouilles de Suse, 1933-1939 // Archeologie susienne. Paris, 1943. P. 260, fig. 19, 2, 9; 21, 1, 2.
41 AmietP. The archaic glyptic at Shahr-I Sokhta (period I) // Prehistoric Sistan. I. Rome, 1983. P. 206, 207, fig. 1g, 15. Оттиск такой печати найден на Алтын-депе времени позднего Намазга III (Кирчо Л. Б. Древнейшие печати. Рис. 4, 5; 5, 6).
42 Casal J.-M. Op. cit. P. 30-36 и 233. Vol. II. Fig. 6-12 и 134, 1, 1a; Pl. IVB; VA; VIA; VII (Мундигак I, 4, I, 5 и II, 1-3).
43 Ibid. P. 41, 44-46, 248, 253, 256. Vol. II. Fig. 18 (помещение CXXI); 59, 117, 124-128; 138, 4, 7; Pl. X, B-D; XXX, A; XLI, 1-3; XLV, A, 2-6 (Мундигак II, 2-III, 6). Печати-пуговицы представлены и в северобелуджистанских комплексах Мергар V-VII (около 3300-2800 лет до н. э.) (Les citées. P. 98-100, fig. 71-73, 75-82).
44 Amiet P. The archaic glyptic. P. 199-210; Sarianidi V. I. The pottery of Shahr-i Sokhta I and its Southern Turkmenian connections // Prehistoric Sistan. I. Rome, 1983. P. 183-198 (Шахри-Сохте I).
45 Lamberg-Karlovsky C. C., Tosi M. Sharh-i Sokhta and Tepe-Yahya: Tracks on the Earliest History of the Iranian Plateau // East and West. 1973. Vol. 23. № 1-2. Fig. 19, 32-45; MarianiL., TosiM. L'universo familiare a Shahr-I Sokhta attra-verso le attivita domestishe e le strutture residentali // Orientalia Josephi Tucci Memoriale Dicata. Roma, 1987. Tavola XXXIIl; Piperno M, Tosi M. The graveyard of Shahr-i Sokhta, Iran // Archaeology. 1975. Vol. 28. № 3. P. 186-197; Sajjadi S. M. S. (With contributions by F. Foruzanfar, R. Shirazi and S. Baghestani). Excavations at Shahr-i Sokhta. First Preliminary Report of the Excavations of the Graveyard 1997-2000 // Iran. 2003. Vol. XLI. P. 21-97 (Шахри-Сохте I-II).
46 Кирчо Л. Б. Формирование древнейшей протогородской цивилизации бронзового века Средней Азии (по материалам Алтын-депе) // У истоков цивилизации. М., 2004. С. 142-160.
47 Коробкова Г. Ф. Функциональная типология орудий труда и других неметаллических изделий Алтын-депе // Особенности производства поселения Алтын-депе в эпоху палеометалла. СПб., 2001. С. 146-212.
48 Косметический набор (сосуд, стержень и зеркало) в сочетании с печатями или светильниками характерны для женских захоронений эпохи ранней и средней бронзы Южного Туркменистана (Кирчо Л. Б. Богатое погребение эпохи средней бронзы на Алтын-депе // Археологические Вести. СПб., 2000. № 7. С. 70-76; Она же. Погребальный инвентарь Алтын-депе // Хронология эпохи позднего энеолита — средней бронзы Средней Азии (погребения Алтын-депе). СПб., 2005. С. 418-421, рис. 3; 4; 6; 18-21).
49 Массон В. М, Кирчо Л. Б. Указ. соч. С. 65-68, рис. 1 и 2.
50 Кирчо Л. Б. Древнейшие печати... Рис. 2, 5, 9.
51 Кирчо Л. Б. Погребальный инвентарь... С. 411-412, рис. 4, 21-23.
52 Tosi M. Excavations at Shahr-i Sokhta. Preliminary Report on the Second Campaign, September-December 1968 // East and West. 1969. Vol. 19. № 3-4. Fig. 40, 41, 42, c; 125; Sajjadi S. M. S. (With contributions by F. Foruzanfar, R. Shirazi and S. Baghestani). Op. cit. Fig. 33, c, e-h; 35, l; 36, a, c, type 4; 40, d, types 1, 2b, 3 (Шахри-Сохте II-III).
53 Casal J.-M. Op. cit. P. 229. 233, 234, 236, 249, 257. Vol. II. Fig. 131, 16; 134, 4, 9, 10, 15; 135, 11, 11a-d, 12; 139, 17; 140, 19, 20; Pl. XLVA, 9. (Мундигак III, 6 — IV, 2).
54 Исаков А. И. Верховья Зеравшана в эпоху энеолита и бронзы (к проблеме многоочагового развития Средней Азии в раннеземледельческую эпоху): Дис. ... д-ра ист. наук. Л., 1991. С. 11-21, таблица-вклейка (Саразм III).
55 Кирчо Л. Б. Погребальный инвентарь... С. 352, 401, рис. 4, 4; 5, 34.
56 Кирчо Л. Б., Ковнурко Г. М. Престижно-культовые предметы и украшения Алтын-депе из древних искусственных минералов (по данным рентгенометрического анализа) // Археологические Вести. СПб., 2003. № 10. С. 108-113.
57 Кирчо Л. Б. Погребальный инвентарь... С. 418.
58 Массон В. М. Алтын-депе... С. 31-33, рис. 11.
59 Там же. С. 96-108.
60 Мамедов М. Древняя архитектура Бактрии и Маргианы. Ашхабад, 2003. С. 16-46.
61 Кирчо Л. Б. Формирование... Рис. 1.
62 Кирчо Л. Б. Погребальный инвентарь... С. 515; Массон В. М. Алтын-депе... С. 75-77.
63 Масимов И. С. Новые находки печатей эпохи бронзы с низовий Мургаба // Советская археология. 1981. № 2. С. 141-150, рис. 6-12. В этой работе опубликованы цилиндрические печати поселения Таип 1. Мы не рассматриваем здесь уникальные древневосточные материалы из столицы древней Маргианы Гонура 1, публикация и аналитическое исследование которых в настоящее время проводится В. И. Сарианиди.
64 Сарианиди В. И. Маргуш. Древневосточное царство в старой дельте реки Мургаб. Ашхабад, 2002; Он же. Гонур-депе. Город царей и богов. Ашхабад, 2005.
