CC BY
396
19. Словарь русских народных говоров. -Вып. 1. - М.; Л.; СПб.: Наука, 1965.
20. Словарь русского языка Х1-ХУП вв. -Вып. 1. - М.: Наука, 1997.
21. Словарь русского языка ХУШ в. - Вып. 1. -СПб.: Наука, 1984.
22. Словарь современного русского литературного языка. - Т. 1-17. - М.; Л.: Наука, 1950-1965.
23. Срезневский И.И. Материалы для Словаря древнерусского языка. - Т. 1, 2. - СПб.: Гос. изд-во иностр. и национальн. словарей, 1958.
24. Шапиро А.Б. Очерки по синтаксису русских народных говоров. Строение предложения. - М.: Изд-во АН СССР, 1953. - 318 с.
25. Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. - Вып. 1. -М.: Изд-во АН СССР, 1974.
26. Etymologicky slovník slovanskych jazykú. Slova gramatická a zájmena. - Praha: Academia, 1973-1980. - Sv. 1-2.
Используемые сокращения
ДрРЯ - древнерусский язык
РЯ XVIII в. - русский язык XVIII века
СРГ - севернорусские говоры
СРЛЯ - современный русский литературный язык
СрРГ - среднерусские говоры
ЮРГ - южнорусские говоры
УДК 811.161.Г37372
третьякова ирина юрьевна
доктор филологических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
культурные смыслы фразеологических компонентов-зооморфизмов медведь и волк
(к вопросу о национально-культурных особенностях русских фразеологизмов)
Исследование посвящено выявлению особенностей семантики и функционирования русских фразеологизмов, в состав которых входят компоненты-зоонимы, именующие животных. На примере зооморфизмов медведь и волк рассматривается обусловленность семантики фразеологизмов внутренними и внешними чертами стереотипных анималистических образов. Образы медведя и волка получают лингвокультурологический комментарий, дающий представление об этих животных как о культурных феноменах русского этноса. Включённые в состав фразеологических единиц, компоненты-лексемы медведь и волк становятся средством характеристики человека и фрагментов окружающего его мира. В данных анималистических образах актуализируются как внешние черты, так и внутренние качества животных и человека. Особенности культурных смыслов, заключённых в зооморфных метафорах-компонентах, ярко проявляются при окказиональных трансформациях фразеологических единиц. Фразеологизмы с компонентами волк и медведь подвергаются в соответствии с авторскими интенциями различным изменениям. Трансформации, направленные на компоненты-зоонимы, позволяют выявить круг реалий, характеризуемых фразеологизмами, и диапазон смыслов, репрезентируемых данными компонентами. Наиболее активные окказиональные модификации фразеологических единиц, ярко демонстрирующие культурные смыслы компонентов, осуществляются посредством замены компонентов-зоонимов словами различных тематических групп. Описание трансформационной активности, анализ семантики фразеологизмов позволяют выявить закономерности преобразовательных процессов, связанные с ключевым статусом анималистических компонентов, а также определить степень изменчивости оценочно-экспрессивного модуса фразеологизмов. Изучение образов медведя и волка, воплощённых в слове, в устойчивых сочетаниях слов, во фразеологических трансформах, способствует глубокому пониманию национально-культурной специфики русского этноса.
Ключевые слова: окказиональные фразеологизмы, фразеологические трансформации, анималистический образ, культурные смыслы, компоненты-зооморфизмы.
«Язык есть собственность нераздельная целого народа. ...Народ выражает себя всего полнее и вернее в языке своём» [5, с. 19]. Именно в языке отражаются исторически сложившиеся в обыденном сознании народа представления о мире, об организации жизни, о системе ценностей. Глубинное изучение языка - его лексикона, структуры, речевого поведения носителей языка - позволяет описать самобытность мышления и психики этноса, своеобразие его национальной культуры. Каждый представитель этноса как носитель языка является и носителем культуры. Поэтому «языковые знаки приобретают способность выполнять функцию знаков культуры и тем самым служат средством представления основных установок культуры» [2, с. 63].
Ярким репрезентантом языковой картины мира, национально-культурного опыта того или иного этноса является фразеология национального языка. Именно во фразеологизмах запечатлена народная мудрость, выражаются ценностные ориентиры этноса.
В рамках данного исследования рассмотрены фразеологические единицы (далее ФЕ, фраземы), в состав которых входят компоненты-зоонимы медведь и волк, именующие животных, определяемых как культурные феномены русского этноса.
Медведь выступает как типичный представитель фауны России, встречающийся почти повсеместно и хорошо знакомый представителям как русского этноса, так и других этносов полиэтни-
192
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова «iv- № 6, 2014
© Третьякова И.Ю., 2014
ческого государства. Русские отличают в медведе следующие черты: это крупный зверь, обладающий большой силой, неуклюжий, неповоротливый. В представлении русских медведь ленив (всю зиму проводит в спячке в своей берлоге, при этом сосёт лапу), незлоблив (никогда не нападает первым), однако умеет постоять за себя: рассерженный медведь способен разрушить все преграды и одолеть любого противника. Такие особенности животного импонируют русским людям, они видят в медведе анималистический образ, воплощающий в себе ряд национальных черт русских людей. Очевидно, поэтому медведь часто воспринимается как символ России [4, с. 120].
Медведь относится к числу русских мифологических образов. В прошлом - это тотемный зверь многих восточнославянских племён, которые занимались охотничьим промыслом. Образ медведя является одним из главных фольклорных образов; медведь часто становится героем русских сказок и басен. В фольклорных произведениях медведь представляется как большой, неповоротливый, медлительный зверь, своей неловкостью разрушающий предметы, обстановку (сказка «Теремок») -в этом случае подчёркиваются внешние качества животного. В сказках и баснях проявляются и его внутренние качества: медведь может быть жадным, глуповатым, часто становится жертвой обмана (см. сказки «Вершки и корешки», «Маша и медведь», «Кот Котофеевич»). Тем не менее, несмотря на отрицательную оценку, медведь не воспринимается как агрессивное либо страшное животное, его отрицательные черты вполне «безобидны», и отношение к этому сказочному персонажу скорее насмешливое, ироничное, иногда - сострадательное, нежели негодующее, презрительное. Также следует заметить, что медведь - единственный из анималистических персонажей русских сказок, имеющий полное человеческое имя - Михаил Иванович (Потапович) Топтыгин, а также прозвище Косолапый, связанное - опять же - со своеобразной походкой медведя.
Слово медведь употребляется в речи как зооморфная метафора - для характеристики человека. При этом обращает на себя внимание актуализация внешних черт, присущих животному и человеку. Медведем называют человека крупного, сильного, но неуклюжего («- Ты что, не можешь по нормальному пройти? Стул опять уронил, стол сдвинул, лампа упала. Ну медведь!» (разг.); человека грубого, малокультурного, неделикатного, не умеющего вести себя в обществе («- Я не желаю разговаривать с нахалами! .. .Вы грубый медведь!» (Чехов. Медведь).
Лексема медведь (и её производные) входит в состав нескольких фразеологических единиц в качестве компонента: медведь на ухо наступил, медвежий угол, медвежья услуга, делить шкуру неубитого медведя.
Фразеологизм медведь на ухо наступил употребляется для характеристики человека, не имеющего слуха, музыкальных способностей, фальшивящего при пении. «Андрей Андреевич неплохо исполняет "Марсельезу", "Интернационал". Петь любит, но слуху нет: Нина Николаевна над ним смеётся: -Вам медведь на ухо наступил» (В. Шишков. Угрюм-река). Фразеологический образ соотносится с зооморфным и телесным кодами культуры [1, с. 375]. Медведь воспринимается как существо большое, тяжёлое, грузом собственного тела невольно производящее необратимые разрушения; уничтожая человеческий орган слуха - ухо, медведь лишает человека способности слышать, в частности, звуки, улавливать тональность, ритм и др. и правильно воспроизводить мелодию. Вновь обращает на себя внимание тот факт, что в компоненте-зоони-ме актуализированы, в первую очередь, внешние признаки животного. Медведь в образной основе данной ФЕ выступает как стереотипный образ существа, имеющего большой вес, способного своим большим телом невольно уничтожить что-либо более мелкое.
Фразеологизм медведь на ухо наступил относится к группе устойчивых знаков, способных подвергнуться окказиональным преобразованиям. Основной способ трансформации данной ФЕ - замена компонента медведь окказиональными компонентами-заместителями - также зооморфиз-мами, содержащими в своём языковом значении семы 'большой', 'грузный', 'тяжёлый': бегемот, мамонт, слон. «Весело подпеваем, а кому бегемот наступил на ухо, подтанцовываем» (operate.ucoz. ги); «Потом мать вышла замуж за писателя Рыка-чёва, которому не то что медведь - мамонт на ухо наступил» (Ю. Нагибин. Певучая душа России. «Звезда», 1981, №13). «Кому слон на ухо наступил - счастливые люди (в плане восприятия любых звуков). Не надо скрежетать зубами при диссонансе и не только» (neizvestniy-geniy.ru/forum).
Фразеологическая единица медвежья услуга содержит производный компонент медвежья; во фразеологическом образе находит отражение зооморфная метафора: действия и поступки человека уподобляются действиям и поступкам, соответствующим типичному (стереотипному) образу животного. Медвежьей называют услугу, помощь 'неумелую, неуместную, способную навредить, приносящую неприятности человеку, которому она оказывается'. «Началось с того, что наш депутат решил благоустроить двор. .Сняли первый слой асфальта, появились горы асфальтированной крошки. .Квартал заканчивается, а ничего не сделано. .Надоело прыгать через ямы. Вот уж поистине медвежью услугу оказали нам муниципалы («Ведомости», 2001, №23). Неуклюжесть, неделикатность медведя приводят к плачевным последствиям, к разрушению не только физических
объектов, но и человеческих взаимоотношений, намеченных планов: «В Кировской и Курганской областях социологи прочили победу губернаторам, которые не сумели пройти во второй тур! Надо ли говорить, какую медвежью услугу оказывали такие социологи губернаторам, расслабляя их в тот самый момент, когда им надо было напрягать последние силы» («Московский комсомолец», 2009, №6). Компонент медвежий в данном фразеологизме является ключевым в семантическом плане, то есть несёт основную смысловую нагрузку. Этот компонент не подлежит окказиональным трансформациям, фразеологизм функционирует в речи в узуальном виде, так как замена компонента приведёт к дефразеологизации сочетания слов (*неумелая услуга, *неуместная услуга, *вредная услуга).
Во фразеологизме медвежий угол - 'глухое, труднодоступное место' - содержится адъективный компонент медвежий, репрезентирующий в значении ФЕ семы 'глухое', 'труднодоступное'. «В нынешнем году вступает в строй федеральная дорога на Пермь. И уже сейчас местные предприниматели вплотную занялись организацией автосервиса, платных стоянок. Район перестаёт быть "медвежьим углом"» («Вятский край», 2011, №22). Как известно, медведь живёт вдалеке от жилища человека; именно качество места проживания медведя явилось актуальным для формирования значения данной ФЕ. Компонент медвежий в данном фразеологизме определяется как семантически ключевой, фразема функционирует в речи в узуальном виде, так как замена компонента приведёт к дефразеологизации сочетания слов (*глухой угол, *труднодоступный угол).
Фразеологизм делить шкуру неубитого медведя не относится к собственно русским, первоисточником ФЕ является басня Ж. Лафонтена «Медведь и два товарища». Однако далеко не все носители русского языка, употребляя фразеологизм в речи, знают о его литературном источнике. Тем не менее прозрачность образа и мотивированность значения фразеологизма обусловливают относительную частотность и широту употребления ФЕ.
Фразеологическая единица делить шкуру неубитого медведя имеет значение 'преждевременно планировать успех, положительно оценивать результаты, распределять прибыль от ещё не осуществлённого предприятия, какого-либо трудно выполнимого или невыполнимого дела'. Образ медведя не проявляет в этом случае каких-либо ярких стереотипных внутренних или внешних качеств, присущих этому животному. Компонентом образной основы становится не сам медведь, а шкура медведя, которая представляется как нечто ценное, как то, что может принести выгоду, дивиденды, успех. Такая слабая связь образа медведя с семантикой ФЕ обусловливает, наряду с использованием фразеологической единицы в узуальной
форме, широкое использование в речи трансформированных вариантов ФЕ. Значительная часть употреблений представляет собой окказиональные варианты языкового фразеологизма, в которых произошла замена компонента медведь.
Окказиональные компоненты-заместители образуют несколько тематических групп.
1. Компонент медведь заменяется словами тематической группы «Животные». Так, в целях конкретизации значения ФЕ в текстах функционируют фразеологические компоненты шкура бобра, шкура собаки, шкура жирафа, шкура мамонта. «В деревне Клинцовка Саратовской области делят шкуры неубитых бобров. ...Ликвидация бобров стала делом государственной важности: животные буквально изрешетили защитную дамбу. Местный скорняк Виктор Ильич заготовки для шапок достаёт. Он, пожалуй, ждёт поимки бобров больше, чем кто-либо. Но, судя по всему, ему ещё долго придётся строчить обычные рукавицы: ни один из известных способов, будь то капканы или ружья, пока не сработал. (TV 1 канал, «Новости», 20.03.13); «Депутаты делят шкуры неубитых собак. В Хабаровской городской думе до сих пор не могут решить, кто же будет заниматься отловом бродячих собак» (Hab.kr/ru/daily/25640/); реплика об охотниках на жирафов в саванне: «Делят шкуру неубитого жирафа» (x-top.orj\prikol/11482); о выборах президента в Беларуси: «Вашингтон, Варшава и Берлин делят шкуру неубитого зубра» (блог Алеся Волынского. 27.07.14. emigrant-ussr. ru/blog/vashington/). Языковой компонент медведя может находиться с окказиональным компонентом в отношениях гиперо-гипонимических: «В очередной [футбольной] игре французам нужно сконцентрироваться на нейтрализации Коноплянки и Ярмоленко. Украинцы обладают боевым духом и сыгранной линией атаки. Поэтому французам не стоит пока делить шкуру неубитого зверя» (News. meta.ua).
2. Компонент медведь заменяется словами те-магической группы «Человек». Целая серия иллюстраций таких замен представлена на сайте News. meta.ua: «Кличко, Тягнибок и Яценюк делят шкуру неубитого Азарова»; Томенко отказывается делить шкуру неубитой Тимошенко»; «Битва за шкуру неубитого премьера»; «Соратники делят трон неубитого Бен-Ладена». В ряд замен входят существительные, обозначающие совокупность людей, называющие людей по профессии, роду занятий и др.: «Ярошевский попозировал на фоне "шкуры неубитого застройщика"»; «В Партии регионов делят шкуру неубитой коалиции»; «Турчинов надеется, что Кличко в состоянии прочитать Соглашение о разделе шкур неубитого парламента».
3. Компонент медвежий заменяется словами тематических групп, называющих различные предметы, географические объекты, абстрактные по-
нятия и др.: «В штабе второго Майдана депутаты и их помощники активно делят шкуру неубитого народного признания»; «Представители партии "Батьшвщина" делят шкуру неубитых выборов»; «Как поделить шкуру неубитого евро?» (News. meta.ua); о дележе рынка авиаперелётов в Челябинске: «Экспансия "Сибири" на Южный Урал. Авиакомпании делят шкуру неубитого "Энко-ра"». (News.74mail.ru. 26.05.04.); И на фоне всего этого кто-то ещё делит шкуру неубитой Украины» (rusistka.livejounal.com/646476); о борьбе доменов в Интернете: «Для чего делят шкуру неделегиро-ванного домена?» (internet.UA/com 2.12.09).
Фразеологизмы с компонентом медведь (медвежий) активно функционируют в речи, актуализируя элементы значения и фразеологического образа, связанные со стереотипными представлениями носителей языка о поведении, внешнем виде медведя, условиях его обитания.
Волк так же, как и медведь, относится к группе типичных русских мифологических образов, однако в представлении русского человека волк своими чертами существенно отличается от других представителей биологического мира, близких русскому этносу. На первый план в образе волка выходят внутренние качества, тогда как внешние черты, поведение остаются малозначимыми.
В представлении русских волк - это, в первую очередь, хищник, умный, жестокий и беспощадный, признающий только силу. Это враг, агрессор, способный напасть на другое животное, на человека и умертвить его. Волк вызывает в человеке страх, поэтому в большинстве своём образ этого зверя сопряжён с негативной оценкой. Вместе с тем образ волка неоднозначен: он может связываться с представлением о независимости и свободе. В русских народных бытовых сказках, в сказках о животных, в баснях волк предстаёт глупым, жадным, голодным, он часто становится жертвой обмана (сказки «Волк и лиса», «Кот Котофеевич»). Из внешних черт подчёркивается окрас шерсти -серый волк, однако какой-либо особой значимости этот внешний признак не получает [4, с. 64].
Слово волк, так же как и слово медведь, употребляется в речи как зооморфная метафора - для характеристики человека. Главное внимание уделяется внутреннему сходству человека и животного, проявлениям в человеке звериной сути. Волком называют человека злого, жестокого, кровожадного: «Чеченские дети видели более страшных волков, чем четвероногие. Они видели двуногих волков, живущих по волчьим законам» (НТВ, «Сегодня», 2008).
Лексема волк (и её производные) употребляется в качестве компонента ряда ФЕ: волк в овечьей шкуре, смотреть волком, волчьи законы, старый волк, морской волк, одинокий волк, голоден как волк, волком выть. В семантике и образах устойчивых еди-
ниц, характеризующих в основном человека, ярко проявляются черты стереотипного образа волка.
ФЕ волк в овечьей шкуре имеет значение 'жестокий, свирепый человек, притворяющийся кротким, безобидным'. Фразеологизм восходит к евангельскому тексту о лжепророках; в образе волка находят отражение древнейшие мифологические представления об оборотничестве [4, с. 133]. В составе фразеологизма имеется также компонент овца, и вся ФЕ построена на противопоставлении, антагонизме двух образов. При этом волк выступает как символ хищности, жестокости и агрессивности, а овца - как символ кротости и смирения. Данный фразеологизм в речи широко подвергается окказиональным преобразованиям, однако трансформации затрагивают в основном синтаксическую структуру оборота: происходит расширение компонентного состава, замена глагольного компонента натягивать, субстантивного компонента шкура, синтаксические модификации ФЕ; может быть существенно изменён смысл фраземы (при ролевой инверсии), но два компонента-антагониста неизменно присутствуют в окказиональных вариантах и окказиональных фразеологизмах. См. ряд трансформов - иллюстраций активного преобразовательного потенциала оборота с компонентами волк - овца и их производными: волк под овчиной; надев овцы наряд, волки рыскают; обрядить волка в овечью шкуру; овечью шкуру на свою волчью шерсть не напяливать; выволочь волков из овечьей шкуры; под овечьей шкурой спрятаны волчья шерсть и волчьи зубы; волчий хвост вылезает из-под овечьей шерсти; овца, натягивающая на себя шкуру волка [3, с. 120]. Широкое употребление фразеологизма волк в овечьей шкуре в узуальной и окказиональной формах в разных стилях и коммуникативных ситуациях свидетельствует о распространённости в обществе явлений, ситуаций с участием людей, которые могут быть охарактеризованы фразеологизмом с ключевыми словами - зооморфными метафорами волк и овца.
Во ФЕ смотреть волком ('глядеть на кого-либо со злобой, агрессией') также мотивирующим признаком значения становятся внутренние качества волка. Компонент волком репрезентирует качества, характеризующие стереотипный образ волка как зверя злобного, агрессивного. «Гляжу на него - человек вроде как человек. Фуражка красивая, бритый, одеколоном от него пахнет, а сам на меня волком смотрит» (В. Астафьев. Дикий лук).
Те же самые типичные черты волка как стереотипного образа - злоба, агрессия - стали мотивирующей основой при образовании ФЕ волчьи законы. Семантика фразеологизма - 'нормы поведения, основанные на праве сильного совершать то, что ему вздумается, не считаясь ни с чем, кроме своих желаний' - связана с восприятием волка как существа сильного не только физически, но и внутренне:
волк - зверь агрессивный, нападающий, побеждающий и устанавливающий свои жесткие, жестокие правила существования: «- Я же с младенчества в детдоме. Там всё просто: не украдёшь - с голоду сдохнешь, потому что твою собственную пайку уже давно кто-то другой украл. Там, мамуля, законы были волчьи (А. Маринина. Имя потерпевшего - никто).
Во фразеологизмах смотреть волком и волчьи законы компоненты волком и волчьи являются ключевыми в смысловом плане, а потому при окказиональной трансформации фразеологизмов в речи фактически не подвергаются замене во избежание дефразеологизации.
Волк вызывает в человеке, помимо страха, уважение к внутренней силе - стойкости, воле. Представления о волке как звере-воителе, переживающем в схватках много трудных моментов и выходящем победителем, обусловили появление в русском языке фразеологизмов травленый волк ('человек, перенёсший всяческие трудности, невзгоды; обладающий большим жизненным опытом; искушённый в жизненных испытаниях'), старый волк ('человек, обладающий большим жизненным опытом'), морской волк ('опытный, бывалый моряк'). Данные фразеологизмы, имея сходные семы в значениях, являются синонимами и в процессах речевой реализации часто функционируют в трансформированном виде, объединяя посредством контаминации-расширения свой компонентный состав: старый травленый волк, старый морской волк, травленый морской волк. В состав языковых фразеологизмов часто включаются окказиональные компоненты, конкретизирующие фразеологизм относительно коммуникативной ситуации, контекста: старый торговый волк, старый театральный волк, старый редакционный травленый волк, старые автомобильные волки и под. [3, с. 122]. Такое расширение компонентного состава не меняет значения фразеологизма, лишь уточняя характеризуемого человека относительно рода занятий, профессии, в которой человек проявил свои положительные качества. Следует отметить, что в анализируемых фразеологизмах ключевыми являются оба компонента - и субстантивный, и адъективный. Каждый компонент репрезентирует значимые в семантике фразеологизмов семы. Так, в компоненте волк имплицитно проявляются семы, репрезентирующие качества волка, - силу, бесстрашие, способность противостоять трудностям. Значимость компонента волк проявляется при окказиональной трансформации фразеологизмов посредством замены этого компонента. Окказиональный компонент-заместитель должен содержать семы, называющие свойства (человека или животного), сходные с качествами волка. Компоненты-заместители могут входить в тематическую группу «Человек [какой-либо] профессии»,
причём профессии должны быть связаны с определёнными трудностями, возможным риском для жизни: политик, моряк, военный: «Я старый политик, и не нужно учить меня прописным истинам» (novpol.ru). Возможна замена компонента волк окказиональным компонентом человек (гиперо-гипонимические отношения слов), однако в этом компоненте не проявляется необходимых для актуализации фразеологического значения сем, поэтому контекстное окружение фразеологизма должно актуализировать семы 'опытный', 'много переживший': «Знаешь, я человек травленый. И смерть видел, и побегать по жизни пришлось, и деньги были, и в тюрьму чуть не загремел. Всякого повидал. Тебе такой жизни не пожелаю» (Т/ф «Менты-2»). При замене компонента волк окказиональным компо-нентом-зоонимом в последнем также должны быть актуализированы характеристики, сходные с чертами, отмечаемыми носителями языка у волка, -умением, пусть разными способами, преодолевать трудности. «Это был старый, травленый лис, попортивший не одно поколение кур и переживший не одну облаву охотников» (lila-krik.livejiornal. com). Следует заметить, что окказиональные замены компонента волк нечастотны, и препятствием к этому виду трансформаций является именно ключевая роль компонента в образовании семантики и образа фразеологизма.
Фразеологические единицы хоть волком вой ('тосковать, испытывать чувство безысходности') и голоден как волк ('испытывать большое чувство голода') основываются на представлении о поведении и состоянии волка как анималистического образа: вой волка вызывает в человеке беспокойство, страх, тоску; голодный волк поглощает большое количество убитой добычи - так и голодный человек способен съесть много пищи, не разбираясь в её качестве. При этом оба фразеологизма содержат в коннотации отрицательную оценку, обусловленную негативной реакцией человека на поведение волка.
Медведь и волк - как типичные анималистические образы - являются неотъемлемой частью языковой картины мира русского народа. Изучение особенностей семантики и функционирования лексем-компонентов медведь и волк в русском языке, несомненно, способствует глубокому проникновению в национально-культурные основы русского этноса.
Библиографический список
1. Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий / отв. ред. д-р филол. наук В.Н. Телия. -М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2006. - 784 с.
2. Маслова В.А. Лингвокультурология: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. - М.: Издательский центр «Академия», 2001. - 208 с.
Окказиональные преобразования структурно-семантических моделей с компонентом вода..
лёва, Н.П. Вольская, Д.Б. Гудков, И.В. Захаренко, В.В. Красных. - М.: Гнозис, 2004. - 318 с.
5. Срезневский И.И. Мысли об истории русского языка. - М.: Либроком, 2007. - 136 с.
3. Мелерович А.М., Мокиенко В.М. Фразеологизмы в русской речи. Словарь. - М.: Русские словари, 1997. - 684 с.
4. Русское культурное пространство: лингво-культурологический словарь: Вып. 1 / И.С. Бри-
УДК 811.161.1'373
Богатырева Екатерина николаевна
Военная академия радиационной, химической и биологической защиты им. Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко (г. Кострома) Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
окказиональные преобразования структурно-семантических моделей с компонентом вода в современном русском языке
Данная статья находится в русле системного подхода к исследованию фразеологического фонда современного русского языка. Рассматриваемый в работе лингвистический материал связан с такими явлениями русской фразеологии, как структурно-семантическая моделированность и фразеологическая окказиональность. Невозможность исследования фразеологической семантики на современном этапе в отрыве от проявления семантических свойств фразеологизмов в контексте предопределяет актуальность рассмотрения фразеологических единиц (ФЕ) в динамике. Окказиональные преобразования ФЕ возникают вследствие потребности носителей языка в вербальной реализации языковой ФЕ в соответствии с теми или иными задачами коммуникации, в процессе которой говорящие могут проявлять способность к лингвокреативному мышлению. Функционирование в речи фразеологических моделей даёт возможность выявлять сходство фразеологизмов и паремий, объединённых одной структурно-семантической моделью, в плане индивидуально-авторских преобразований. Окказиональные трансформации ФЕ, построенных по определённой структурно-семантической схеме, рассматриваются на примере фразеологизмов и паремий с компонентом вода в современном русском языке. Сближенность ФЕ, принадлежащих к одной модели, на уровне грамматического строя и семантики обусловливает общность данных фразеологических оборотов при трансформировании в речи. Определителями трансформационного потенциала ФЕ также служат определённые свойства, такие как образность, воспроизводимость, целостность значения и раздельнооформленность устойчивых оборотов. Яркая образность может служить стимулом для актуализации образа ФЕ. Благодаря раздельнооформленности фразеологизма, возможными представляются манипуляции с отдельными компонентами ФЕ, сохранившими словный характер, при замене или распространении компонентного состава фразеологических оборотов. Сходство в преобразовании ФЕ предопределяется национальным сознанием и лингвистической компетенцией носителей языка.
Ключевые слова: фразеологическая единица, компонент вода, структурно-семантическая модель, окказиональные преобразования, трансформационный потенциал, рассмотрение ФЕ в динамике.
Появление в речи окказиональных единиц является неопровержимым доказательством динамического характера фразеологических знаков, обусловленного особенностями их семантической структуры. Окказиональное преобразование фразеологических единиц (ФЕ) возникает вследствие потребности носителей языка в вербальной реализации языковой ФЕ в соответствии с теми или иными задачами коммуникации, в процессе которой говорящие могут проявлять способность к лингвокреативному мышлению и демонстрировать искусное владение фразеологическим материалом. На трансформации ФЕ влияют три основных фактора: авторские интенции, языковая компетенция носителей языка и особенности семантической и грамматической структуры фразеологизмов. Именно автор текста (речи) осуществляет преобразования содержания и формы ФЕ, именно говорящий организует контекст, в котором реализуется окказиональный фразеологизм [11, с. 15]. Характер индивидуально-авторских преобразований обусловлен знанием системы и норм языка, предопределяющим
осмысленность и правильность высказывания. Определителями трансформационного потенциала фразеологических единиц служат их семантическая структура и свойства, выражающиеся в соотношении плана содержания и плана выражения ФЕ, образности, воспроизводимости, целостности значения и раздельнооформленности.
Функционирование фразеологических моделей в речи позволяет рассматривать их в динамике и дает возможность выявить сходство фразеологизмов, объединённых одной и той же структурно-семантической моделью, в плане окказиональных преобразований. Рассмотрим это на примере некоторых ФЕ, построенных по определённой структурно-семантической схеме.
Фразеологическая модель «Что-либо сравнивается с водой, обладающей текучестью» - Умчались (уплыли) годы, как вешние воды; Года текут, как вода; Года как вода: пройдут не увидишь; Беда что текучая вода: набежит да схлынет и др. -проявляет склонность к распространению компонента «вода» («воды») адъективом-интенсифика-тором «быстрая» («быстрые»): «Но годы - словно
© Богатырева Е.Н., 2014
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 6, 2014
197
