Культурные основания инновационного развития Текст научной статьи по специальности «Прочие социальные науки»

© 2007 г. Т.А. Мазаева

КУЛЬТУРНЫЕ ОСНОВАНИЯ ИННОВАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ

Понятия «инновационный кризис», «инновационный хаос», «инновационная направленность» характеризуют важнейшие черты социокультурного процесса возникновения, распространения, диффузии нововведений в обществе и культуре. Однако специфика мышления, ориентированного на сугубо положительное коннотативное восприятие новации в качестве безусловной ценности прогрессивистской модели культуры, заключается в том, что кризисно-негативные черты в процессе инновизации общества связываются в первую очередь с косностью мышления, отсталостью культуры, стагнацией социума и т.д. При этом, с нашей точки зрения, упускается весьма важный аспект в изучении данной темы - речь идет о количественной перегруженности новациями социума, находящегося в ситуации качественного изменения. В политической сфере, например, крайней формой выражения подобного феномена является революция. Именно поэтому российские реформаторы периода «пост-1861 года» говорили о том, что политические преобразования необходимо проводить в пору экономической стабильности, а экономические - в годы политической стабилизации.

С позиций социокультурной методологии также можно зафиксировать «перегруженность» общества инновационными процессами. В этом случае социум и культура могут не справиться с «волной» изменений. Известный российский культуролог А.С. Ахиезер ввел понятие «шаг новизны», которое является одним из важнейших конкретно-исторических характеристик культуры. «Шаг новизны» - это величина допустимых новшеств, которые качественным образом не нарушают комфортное состояние индивида и общества. «Поток новшеств, выходящих за рамки шага новизны, превращает комфортный мир в дискомфортный, толкает к антимедиации, упрощению культуры, к возврату на уже пройденный этап с меньшим шагом новизны, например, к отказу от новшеств, изменяющих общинные отношения... Расширение шага новизны -результат качественных сдвигов в культуре, роста творческого потенциала. Отставание роста шага новизны от роста масштабов творчества приводит к подавлению последнего» [1]. В его концепции под шагом новизны понимается качественное состояние культуры, культурной подсистемы, определяющее возможности новационных изменений в конкретный исторический период времени. Нарушение этой меры может привести к дестабилизации общества и к отказу от новации.

Общество, в котором превалирующей становится модель поведения человека, не знающего предела своим желаниям и фантазиям, существовать долгое время не может. А.Ф. Лосев вслед за другими исследователями эпохи Ренессанса показал, что господство индивидуалистической этики, так называемая «обратная сторона титанизма», привела к тому, что социальная материя, связывающая людей в единое целое, ока-

залась разрушенной. Буйство и эгоизм ренессансного индивида, не ставящего пределы своим желаниям, оказалось необходимым ограничить жестко нормативными формами поведения, этикета, осознания и понимания действительности. Свобода, понимаемая прежде всего как нарушение любых запретов, ведет к тому, что в возрожденческой Италии, «где индивидуальность достигает своего пика во всех отношениях, являются также законченные злодеи, которые совершают преступление ради него самого, а не как средство для достижения определенных целей, либо по крайней мере избирают его как средство для целей, выходящих за пределы всякой психологической нормы. К этим внушающим ужас фигурам принадлежат, как представляется на первый взгляд, некоторые кондотьеры: Браччо да Монтоне, Тиберто Брандолино, и еще - Вернер из Урслингена, на серебряной нагрудной пластине которого было начертано: „Враг Бога, сострадания и милосердия"» [2]. Известный историк культуры Я. Буркхардт отмечал в связи с этим, что толпа во время казней самых жестоких преступников могла приветствовать их как людей, утверждающих свое «я» через нарушение норм нравственности и закона. Недаром именно классицизм с его нормативно -стью культуры, примата общего блага, разума над стихийными чувствами и эгоистическими устремлениями людей приходит на смену ренессансной культуре, провозглашающей ничем не ограниченную свободу поведения людей. Таким образом, как это ни парадоксально, но открытие человеческой индивидуальности, возможностей социокультурного творчества в эпоху Возрождения изначально несло в себе и зерно разрушения, «зряшного», недиалектического отрицания, нарушения порядка как способа самоутверждения.

Доминанта новоевропейской культуры состояла в признании, безусловно, положительной значимости любой рационально обоснованной новации. Человек в этой цивилизации воспринимался так же, как и природа, т.е. в качестве объекта, который следовало бы ввести в рамки определенной, целерациональной технологии. Принципиальное различие между природным объектом и человеком не признавалось, причем последний оказывался объектом воздействия более «неподдатливым», поскольку мог находиться под властью предрассудков, нелепых традиций и т.д. Сама идея прогресса основывалась на абсолютном признании новации как способа совершенствования человеческого социума. Традиция с этой точки зрения есть косная сила, которая неуклонно вытесняется новыми, основанными на разуме технологиями. Однако ситуация уже в ХХ в. складывалась далеко не однозначным образом - фетишизация инноваций привела к возникновению глобальных проблем.

Для радикального либерализма и постмодернизма само представление о некоем поле ценностей, ядре культуры является архаичным. Однако конец истории,

так поспешно заявленный Фукуямой, отнюдь не означает абсолютной конечной победы идеи либерализма. Само представление о том, что общество есть лишь сумма суверенных индивидов, преследующих свои сугубо эгоистические цели, сводит на нет идею культуры как единства не только индивидуальных, но и общественных ценностей. Поведение человека реально оказывается далеким от сугубо рационалистической калькуляции, взвешивания соотношения оценок издержек и приобретений. Готовность человека жертвовать собой во имя идеалов не является, однако, сугубо ирреальным стремлением. Еще М. Вебер показал, что такой вид поведения является более организованным по сравнению с утилитаристским и относится к «рациональности по ценности».

Любое изменение в социальной среде всегда связано с качественным преобразованием повседневных практик, заменой или упразднением моделей поведения и институциональных форм, регулирующих поведение, что провоцирует неизбежное столкновение старого и нового. Последнее порождает особое культурное состояние, которое, с одной стороны, определяется как столкновение культур, а с другой - как столкновение разных подсистем общества, но всегда сопутствует динамике общества - культурный шок, разрыв ткани повседневности. Однако следует четко обозначить, что без некоторой доли аномии, хаоса, «культурного шока» развитие общества невозможно. В западной философии создалось устойчивое мнение, что состояние структурных нарушений - плодотворное поле для творчества, являющегося сущностью процесса самореализации личности. Хаос часто становится основой крупнейших открытий в физике, химии, математике и других естественных науках, в области искусства наблюдается то же самое.

Для того чтобы породить у человека потребность к творчеству, его нужно поместить в ситуацию ломки прежних стереотипов, изменений - только тогда возможен «запуск» механизма активной творческой самореализации личности. Недаром в современной культуре возникает любопытный феномен - «инновационный менеджмент». В нем меняется роль менеджера в организационном обучении - именно последний в условиях фундаментальной перестройки компании «сбивает» сложившиеся представления, создает беспорядочные запутанные ситуации с помощью искусственно вызванных изменений, «провоцирует» острую полемику и открытое столкновение взглядов. Технология такой работы широко используется игротехниками (Щедровицкий), чей опыт может быть применен для предварительной подготовки инновационных кадров.

Конечно, следует отличать «плодотворный» хаос от хаоса-развала. Последний отражает тенденцию социальных организмов к разрушению без перспектив и реальных возможностей созидания. Одна из задач инновационного менеджмента - управление «плодотворным» хаосом как объективной причиной «возбуждения» процесса творческой самореализации личности членов данного коллектива.

«Плодотворный» хаос возникает в организации при ее коренном изменении и целенаправленном управлении со стороны инновационных менеджеров,

знающих закономерности и основные этапы зарождения и протекания творческого процесса в коллективах. Существует методология образования «плодотворного» хаоса и для отдельного индивида в условиях в целом налаженной и размеренной деятельности корпорации. Чтобы стимулировать творческую активность служащих через слом старого стереотипа деятельности и организацию условий для овладения новыми навыками, многие японские фирмы раз в три года перемещают людей с одного рабочего места на другое, меняют вид деятельности. В результате компания, не подвергаясь в целом болезненной процедуре всеобщей инновационной ломки, тем не менее через систему локальных «мини-хаосов» непрерывно повышает свой творческий потенциал.

Такого рода непрерывная ротация кадров опирается на известное положение социальной психологии о трехстадийности пребывания человека в новой социальной роли, на одном рабочем месте. На первой стадии - социализации - работник озабочен овладением новых для себя навыков, налаживанием контактов с коллегами и администрацией, причем оценка и понимание нового происходят на основе старого опыта и «взглядов со стороны». Осуществляется психологическая мобилизация сил, способностей человека, формируется установка на восприятие и освоение новаций.

Преодолев данную ситуацию, работник переходит к собственно инновационной стадии, когда набравший инерцию процесс пробудившегося творчества выносит индивида на уровень совершенствования, улучшения производства. Третья стадия характеризуется психологической усталостью, привыканием к однотипному, освоенному во всех тонкостях производственному делу, затуханием творческой активности.

Таким образом, инновационное обучение осуществляется непрерывно на индивидуальном уровне через пребывание человека в инновационной фазе в результате периодической смены мест. Этот подход с позиции классического управления носит абсурдный характер, ибо какой же смысл ломать налаженный механизм, бросая опытного работника, прекрасно справляющегося со своим делом, на новое рабочее место? Но логика управления творчеством и самореализацией личности имеет другие основания и отражает иной предмет организационной деятельности.

Эта идея постепенно проникает и в сферу современной российской управленческой культуры и исследований по данной проблематике. Так, К. А. Гончарова предлагает особую схему поиска «шоковых смыслов» в процессе экономической инновации [3]. Характерно, что речь идет именно о культурной ситуации на предприятии, осуществляющем инновизацию, о выявлении диагностических оснований культурного шока. Идея инновационного хаоса отражает противоречивый характер развития социокультурной инновации, противостояние между ее социальной составляющей и культурной, которое выражается в том, что навязывание в той или иной форме новационного процесса, изменения, обновления входит в противоречие с ценностными установками индивидов, призванных реализовать данное новшество. Парадокс инновации с позиций социокультурного подхода заключается в том, что само новшество, даже если оно и явля-

ется рациональным с точки зрения технологии социального, образовательного или технического процесса, может в действительности дестабилизировать, хаотизировать ситуацию в связи с культурной и психологической неподготовленностью индивидов -субъектов данного процесса. Однако соблюдение границ «шага новизны», меры инновизации может оградить общество от инновационного хаоса. Подчеркнем, что границы эти определяются прежде всего устойчивыми элементами «срединного ядра» культуры, в том числе и этнической, причем диалектичность ситуации заключается в том, что некоторая доля «хаотизации» необходима для успешного процесса социокультурного нововведения, для втягивания индивида в инновационный процесс.

Наиболее устойчивым элементом «ядра» культуры, границы, ограждающей общество от хаоса-развала, является этническая культура. Какие механизмы обновления действуют здесь? Изучение процессов ин-новизации традиционных культур некоторых этносов Кавказского региона позволяет сделать ряд выводов, носящих общеметодологический для культурологии характер.

Метод сравнительного анализа, столь популярный в свое время среди британских антропологов (Ри-чардс, Хантер) и американских культурантропологов (Рэдфилд, Белз) при изучении аккультурационной динамики, наиболее плодотворно выглядит в отношении тех этнических групп, которые изначально имели схожие природные и социокультурные условия бытия. Это обстоятельство делает возможным говорить о кавказской цивилизации как целостном феномене, возникающем, однако, в зоне активных межцивилиза-ционных контактов и столкновений. Кавказские этносы столкнулись, хотя и в разное время, с похожими ситуациями межкультурных контактов, создающих новые паттерны поведения, культурные смыслы и ценности. Речь в данном случае идет о базисной реконструкции «эпохи-ареала», которая дает возможность определить как формы, так и типологию обновления.

Можно выделить два базовых типа условий, при которых осуществляется культурное заимствование в традиционных культурах: во-первых, направленная и насильственная ассимиляция, когда доминирующая в военном или политическом отношении сила оказывает определяющее влияние на обновление традиции (в истории Кавказских войн, например, большую роль сыграла Турция и позднее Россия), во-вторых, свободное заимствование контактирующими культурами (Линтон) новационных элементов, происходящее на паритетной, взаимной основе.

Для народов Кавказа характерны следующие формы обновления традиции в ходе процессов аккультурации: насильственная или естественно-историческая миграция, активизирующая инновационный процесс в ходе интенсификации межкультурных контактов; трансляция новых культурных смыслов, кодов деятельности в процессах смены религиозных представлений, их синтеза и взаимовлияния (в первую очередь речь идет о сломе кода языческих культур, их трансформации в результате воздействия не только христианства и ислама - в различные исторические периоды

для каждого народа, - но и глубокого воздействия цивилизаций олимпийского типа и древнегреческой мифологии); «естественный отбор» и трансляция обновленных паттернов поведения и ответов на «вызовы» окружающей среды у автохтонных народов Кавказа, живущих в сходных природно-ландшафтных, климатических и исторических условиях бытия (что вполне соответствует некоторым базовым принципам теории «культурных кругов»); активная визуализация новаций через использование символов различного рода, в том числе искусства.

Последнее обстоятельство подтверждает мысль И.Н. Полонской о том, что «доминирующее влияние визуальной культуры и изображения как основного способа коммуникации приводит к переструктурированию культурного пространства и размыванию культурной памяти в силу лабильности и зыбкости визуально транслируемых значений. Нестабильность смысловых границ образа, его определяемость контекстом формируют поливариантность понимания, виртуальность и пластичность образа переориентируют има-гинативную деятельность субъекта на потребление, а не на сотворчество. Визуальная культура лишает има-гинацию привязки к пространственно-временным константам культурной памяти, способствует разрыву ее преемственности, индивидуализации и фрагментации культурного опыта» [4].

До сих пор в работах этнокультурологов господствует метод расчленения этнокультур на составные части без их дальнейшего синтеза. Данный подход вполне плодотворен, что продемонстрировал в свое время Т. Парсонс, однако необходимо следовать и далее по проложенному еще Гегелем пути восхождения от абстрактного и конкретному. Иногда обобщающий взгляд на культуру осуществляется через выделение наиболее крупных ее фрагментов.

Для современной культурологии точкой отсчета является прежде всего индивид, личность, а не безличные структуры, взаимодействующие в процессах социальной динамики. Имманентное качество культуры на любом этапе ее развития - это творчество, и помимо человека, вступающего в межкультурный контакт, результаты аккультурации (принятие, синкретизм, реакция отторжения) возникнуть не могут. Отсюда столь важна роль агентов аккультурации и создателей новых духовных ценностей. Масштаб и скорость изменения структуры личности, актуализации потенциального «я» в условиях межкультурного кон -такта напрямую связан с системой этнических констант, о которых пишут этнологи и в первую очередь с базовой ментальной установкой «Мы - они», «Свои -чужие». Личностное принятие или отторжение новации в традиционной этнокультуре народов Кавказского региона во многом оказалось связанным с тем исторически сложившимся единством в многообразии этих этносов, которые обладают единой парадигмой культурного развития (что, например, фиксируется в принципах горской этики) и самобытностью, богатством дифференциации. Если первое обстоятельство облегчает трансляцию и принятие нововведений, то второе - вариативное богатство их возможного выбора. Итак, если исходить из личностно-ориентированного подхода, то окажется, что искусст-

во - в его различных формах - наиболее адекватная форма обновления культурных и экзистенциальных смыслов, ибо художественный образ всегда символи-чен, несет информацию неявную, неотрефлексиро-ванную, обладающую многозначностью, полисеман-тичностью и дающую широкую возможность индивидуальной интерпретации и переинтерпретации. Отсюда следует важность формирования у народов Кавказа эстетического критерия оценки, принятия или непринятия нововведений.

Литература

1. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Т. 2.

Новосибирск, 1998. С. 564.

2. Буркхардт Я. Культура Возрождения в Италии. Опыт исследования. М., 1996. С. 302.

3. См.: Гончарова К.А. Выявление «шоковых» смыслов в коммерческих структурах: компоненты социальной инновации // Интернет-конференция «Культурный шок и повседневность». Секция 3. Человек в состоянии культурного шока: философский, социальный, политический, психологический аспект.

4. Полонская И.Н. Социокультурная традиция: онтология и динамика: Автореф. дис. ... д-ра филос. наук. Ростов н/Дону, 2006. С. 25.

Северо-Кавказский государственный институт искусств, г. Нальчик 14 марта 2007 г.